***
— …вин? Кевин? Ты в порядке? Кевин медленно моргает, выходя из своей задумчивости. Он отворачивается от окна, из которого в маленькую комнату льется солнечный свет, в воздухе кружатся и причудливо плетутся маленькие пылинки. Ему требуется мгновение, чтобы обрести голос: — Да, простите, я… просто устал, наверное. — Все в порядке, — мягко говорит ему Би. — Хочешь, мы остановимся на сегодня? Да. Но это значит, что ему придется вернуться завтра, так что… Он качает головой. — Тогда ладно, — продолжает Би. — Я просто хотела спросить о твоем дне рождения — он ведь скоро, верно? Кевин смотрит вниз на свои руки. Он видит огромный, зазубренный шрам на левой, от которого отходят более мелкие шрамы — сплетение прошлой боли. Он оттягивает рукав вниз, пока не перестает его видеть. — Да, я… думаю, да. Би тепло улыбается ему: — Ты как-нибудь празднуешь его? — Нет… — медленно отвечает Кевин. С чего бы это? Дни рождения (кроме дня рождения Рико) в Гнезде не праздновались. И, кроме того, в рождении Кевина Дэя нет ничего такого волнующего. Улыбка Би спадает, на ее брови появляется небольшая борозда. — Почему бы и нет? Кевин пожимает плечами: — Это не имеет значения. Несмотря на то, что думают другие люди, он знает, что не заслуживает внимания. Он и так получает его достаточно. И правда в том, что Кевин Дэй не из тех людей, которые заслуживают многого в своей жизни. — Многим людям нравится праздновать день своего рождения, — отвечает Би. — Это прекрасное время, чтобы подарить себе немного любви и заботы — отпраздновать все, чего ты добился в жизни. Кевин пассивно прокручивает эту идею в голове. Теперь возникает вопрос. Чего именно Кевин Дэй добился в своей жизни? Ответ. Ничего. Все существование Кевина всегда вращалось вокруг Экси. Это единственное, чего он стоит — и, по совпадению, единственное, от чего зависит его жизнь. Удивительно, но, когда твоя жизнь поставлена на кон ради чего-то, это может лишить тебя радости, которую ты когда-то получал от этого занятия. До того, как Нил заключил злополучную сделку с Ичиро, Кевин с легкостью выбрал бы Экси. Это было бы облегчением, наконец-то играть без тени Рико и Мориямы, нависающей над каждым его шагом. Теперь же, есть что-то, что смущающее, знать, что у него никогда не будет такого шанса — что у него вообще никогда не будет выбора, на самом деле. Но он, конечно, не может сказать об этом вслух Би. — Ладно, — пожимает он плечами, чтобы дать ей хоть какой-то ответ. Би хмыкает и что-то записывает: — Ты делал дыхательные упражнения, о которых мы говорили? Кевин кивает. — И были ли у тебя в последнее время приступы паники? Все время. Просто сейчас у него лучше получается их скрывать. — Нет. Би снова улыбается: — Хорошо! Похоже, ты делаешь большие успехи, Кевин. Я очень рада за тебя. Кевин одаривает ее своей улыбкой, предназначенной для прессы: — Спасибо, Бетси. Ничего, если я сейчас уйду? Мне нужно успеть сделать пару заданий. — Конечно, без проблем, — плавно говорит Би, вставая вместе с ним и направляясь к двери. Прежде чем он уходит, она кладет руку на его, легко телеграфируя это движение, так что он не вздрагивает. — И Кевин, ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной? Не обязательно только во время наших сеансов. Если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь написать, хорошо? — Да, — кивает Кевин, его горло сжалось. Но он заставляет себя оглянуться и встретиться с ее глазами. — Спасибо, Бетси. Бетси улыбается в ответ. — Не за что, Кевин. Надеюсь, у тебя будет хороший день. Кевин снова улыбается и тихо закрывает дверь.***
— Еще раз. Рико крепко сжимает клюшку, пальцы плотно обхватывают черенок. На его лбу выступили капельки пота, но он не обращает на них внимания, так как его взгляд сосредоточен на крошечном оранжевом конусе перед ним. Он жонглирует мячом в сетке всего мгновение, прежде чем бросить мяч в сторону конуса. Он приземляется совсем рядом с ним. — Еще раз, — приказывает Мастер. Взволнованный и с красным лицом, Рико хватает другой мяч и пробует снова. Кевин задерживает дыхание, когда мяч улетает. Он снова промахивается. На лице Рико появляется разочарование. Кевин понимает это чувство. Он только что провел последние десять минут, пытаясь выполнить то же самое упражнение. То самое, которое они отрабатывали неделями. Мастер настаивает на том, чтобы они могли выполнять его, прежде чем переходить к чему-то другому. — Еще раз, — шепчет мужчина со своего места. Но вместо того, чтобы повторить, как было приказано, Рико ударяет клюшкой о землю. Его лицо выглядит совершенно несчастным, когда он набрасывается на Мастера. — Это слишком сложно! То, о чем вы просите, невозможно. Никто не может этого сделать! Мастер медленно встает: — Тогда мы остановимся. Глаза Рико расширились: — Подожди! Подожди, дядя, я… — Я уже не раз говорил тебе, Рико, что у меня нет времени на твои детские жалобы, — мягко говорит Мастер. — Либо ты тренируешься, либо наш урок окончен. — Но сейчас… — и тут Кевин видит, как Рико сглатывает, — Но сейчас время обеда, и я подумал… может… мы могли бы… — Нет, — ответ Мастера быстрый и спокойный. — У меня есть другие дела. Кевин смотрит, как другой мальчик замялся. — О. Мастер идет к двери. — Сделай три круга, чтобы остыть, размяться и принять душ. Я сообщу Кодзиме, чтобы он приготовил вам ужин, а после Хирано сделает вам массаж после тренировки. К восьми вечера вы будете в постели, без света. — Хай, Шуджин, — автоматически отвечают Рико и Кевин. Да, Мастер. Мастер отпускает их. Как только за ним закрывается дверь, Рико падает на пол. Кевин моргает, наблюдая, как мальчик на секунду застывает на месте, а затем падает на живот и начинает колотить кулаками и ногами по полированной поверхности. — Это несправедливо! — рыдает он, его лицо красное и сморщенное. — Это нечестно! Кевин, столкнувшись с этим внезапным натиском эмоций, в недоумении. Его грудь сжалась, когда он наблюдал за происходящим, и ему стало немного страшно. Но он пытается вспомнить, что делала его мама, чтобы ему стало легче, и медленно идет вперед, говоря: — Все хорошо. Все хорошо — я здесь. — Ну, ты мне не нужен! — кричит на него Рико. Кевин вздрагивает и отступает назад. — Подожди! — кричит Рико, подбегая к нему с протянутой рукой. — Подожди! Подожди, подожди, не уходи, не уходи… прости, прости, просто… я хочу… но никого другого… у меня не может быть… Он снова растворяется в слезах, и Кевин колеблется, чувствуя себя неловко и беспомощно. В конце концов, он садится рядом с Рико и проводит рукой по его спине длинными, мягкими движениями. Рико плачет еще немного — громко, с огромными задыхающимися рыданиями. Он произносит другие разочарованные и гневные слова, такие как «Я ненавижу его!», «Почему?» и «Otōsan ni aitai!», а затем повторяет свою фразу «Это нечестно, это нечестно!» снова и снова. Но, наконец, Рико успокаивается. Он громко фыркает пару раз, когда садится, затем смотрит на Кевина, словно ожидая, что тот что-то скажет. — Что? — Ничего, — отвечает Кевин. Пока Рико смотрит на него, он возится с руками и шепчет: — Я просто… понял. Что-то проходит по лицу Рико, смягчая его. Он смотрит в пол и прикусывает губу. Затем желудок Кевина урчит. Кевин тут же вскидывает руку, его лицо краснеет, но Рико только смачно смеется. — Ужин? — усмехается он. И Кевин медленно улыбается в ответ: — Да. Рико встает и дергает головой в его сторону: — Пойдем. И Кевин следует за ним. Они принимают душ и переодеваются, прежде чем отправиться за пределы площадки. Они проходят через туннель в главное здание, направляясь к кафетерию. Когда они входят в один из коридоров, Кевин что-то замечает. Что-то, чего он никогда не видел раньше за все время их походов сюда. Он замирает на месте. — Что это? — шепчет он. На стене висит стеклянная витрина, в которой лежит изношенная и использованная клюшка. Клюшка, с которой Кевин очень хорошо знаком. Клюшка, которая когда-то была засунута в угол шкафа в прихожей. Это была первая клюшка, которую он когда-либо держал в руках. И если он закроет глаза, то все еще будет чувствовать теплые руки, накрывающие его, правильно располагая клюшку, и мягкие локоны рыжеватых кудрей, прижатые ко лбу. Он все еще слышит яркий смех в своем ухе. Рико бросает на него презрительный взгляд. — Это клюшка Кейли, да. Кейли. Как будто они знакомы. Как будто Рико действительно знал его маму. — Я знаю, — нахмурился Кевин. — Но почему она здесь? Рико пожимает плечами. — Это единственная вещь, которую дядя привез из твоего дома. Внезапный холодок пробегает по спине Кевина. — Единственная… тогда что случилось с остальными? Другой мальчик снова пожимает плечами. — Выбросили. Выбросили. Кевин тяжело сглатывает. Все, что он когда-либо знал, исчезло. Одинаковые кружки с медведями, которые они с мамой купили в той закусочной после несчастного похода в Аппалачи. Уродливый чайник с изображением лица, которое мама весело передразнивала. Огромный ирландский флаг, висевший над ее кроватью, на который Кевин любил смотреть, когда забирался к ней. Келли-зеленый плащ, который, по словам мамы, ей нравился больше всего, потому что подходил к его глазам. Ярко-красные кроссовки, которые стояли на стеклянной витрине в магазине в центре города и которые он выпрашивал у нее неделями. Маленькая черная плюшевая собака, которую они назвали Киаран, которую он получил на день рождения два года назад и спал с ней каждую ночь. Исчезло. Все исчезло. Теперь все, что у него осталось, последний кусочек ее жизни, последний кусочек его прежней жизни, заперто за стеклянным шкафом. Он подходит к ней и кладет руку на стекло, отчаянно желая дотронуться до нее. — Мама, — тихо шепчет он. Слезы начинают неудержимо капать по его лицу. Рико выглядит встревоженным. — Прекрати, — приказывает он ему. Кевин молча продолжает плакать. Рико смотрит вверх и вниз по пустынному коридору, прежде чем сжать челюсть. Затем он обхватывает Кевина руками, прижимая его к себе. Кевин слегка задыхается от удивления. — Я сказал, прекрати, — неловко повторяет Рико. Затем он отпускает Кевина, протягивает руку вверх, чтобы вытереть лицо Кевина рукавом. — Пойдем, мы опоздаем на ужин. Он тянет Кевина за собой, рукой сжимает его запястье и тянет вниз по коридору. Кевин позволяет этому произойти, но оглядывается через плечо, чтобы увидеть, как клюшка исчезает вдали — одинокий, уединенный свет прожектора освещает то, чем, как он знает, больше всего славилась Кейли Дэй, но и то, что меньше всего напоминает ему о его Маме.***
Кевин задыхается, крепко держась за ребра, когда наклоняется. Его бока горят, легкие испытывают недостаток кислорода и просто пылают. Его ноги и ступни чувствуют себя не лучше, конечности пульсируют и болят, пока он стоит на месте. Он крепко зажмуривает глаза, пытаясь не потерять контроль над миром. Когда он открывает их, то видит нелепые ярко-оранжевые кроссовки, пробирающиеся в его затуманенное зрение. — Семь миль, — размышляет Нил. — Новый рекорд для тебя. Этот ублюдок даже не запыхался. — Я ненавижу тебя, — простонал Кевин. — И я ненавижу все это. Нил поднимает бровь: — Ну, никто не говорит, что ты должен приходить. — Я знаю, — огрызается Кевин, хотя это вышло более бездыханно, чем ему хотелось бы. Нил закатывает глаза и слегка пинает его, но этого движения достаточно, чтобы вывести Кевина из равновесия и заставить его упасть обратно на траву. — Пойдем. Пора размяться и остыть. Хотя Кевин снова застонал при этой мысли, он нехотя подчинился. Когда они закончили, то направились в кафе кампуса. Нил берет парфе для себя, вафли для Эндрю, жирный сэндвич для Ники и три больших кофе. Кевин берет омлет с начинкой из грибов, перца, лука, помидоров и едва посыпанный сыром. Он также берет кусочек тоста с авокадо и мятный травяной чай для Робин. Затем они молча возвращаются в общежитие со своим добром. Когда они приходят, остальные трое уже встали. — Нил, ты благословенный рыжеволосый ангел! — приветствует его Ники, набрасываясь на еду, как бешеное животное. Эндрю только ворчит, когда Нил ставит перед ним контейнер с вафлями. (Но Кевин не пропускает медленное скольжение его руки под рубашкой Нила под стойкой или легкое потирание большим пальцем бедра Нила). Кевин неловко передает то, что он взял, Робин, которая застенчиво улыбается ему. — Спасибо, Кев, — тихо говорит она. Он улыбается ей в ответ, а затем прочищает горло. Он никогда не знает, что сказать на такие маленькие любезности. Он собирается сесть за свой омлет, когда замечает, что Эндрю встает и направляется к холодильнику. — Эндрю, — предупреждающе говорит он. Эндрю смотрит ему прямо в глаза, открывая холодильник. — Эндрю, там и так достаточно масла и сиропа, чтобы отправить тебя в гипогликемический шок, — говорит он ему. В ответ Эндрю достает из морозилки ванильное мороженое и вываливает огромный шарик на свою тарелку. Кевин смотрит на него. Эндрю отвечает ему скучающим взглядом. Кевин вздыхает и щиплет себя за переносицу. Он не понимает, почему Эндрю его не слушает. Кевин знает, что из-за того, как он потребляет сахар, у него разовьется диабет второго типа еще до сорока лет. Он просто не может понять, почему Эндрю это не волнует — и почему Нил не останавливает его, если уж на то пошло. — Нил! — кричит он. Нил поворачивается к нему, а Кевин пристально смотрит на Эндрю. Нил пожимает плечами: — Это его выбор, Кев. — Это плохой выбор. — Но все равно его. — А когда ему придется каждый день делать уколы инсулина, чтобы стабилизировать уровень сахара в крови? — ехидно спрашивает Кевин. — Тогда я буду носить для него инсулин, — заявляет Нил. Эндрю бросает на Кевина довольный взгляд. — Эндрю, твой организм переваривает рафинированные углеводы и сахар с ужасающей скоростью, что приводит к более высоким и быстрым скачкам сахара в крови, чем когда ты ешь сложные углеводы, особенно по утрам, — втолковывает ему Кевин. — Это может вызвать чувство голода и усталости, а также со временем привести к высокому кровяному давлению, сердечным заболеваниям, ожирению, гиперактивности, плохому настроению… — О, смотрите, это работает, — сухо говорит Эндрю. — Я уже чувствую, как меняется мое настроение. Ники хихикает. — А я-то думал, что ты историк, а не диетолог, Кев. Кевин открывает рот, чтобы снова возразить, когда Эндрю огрызается: — Нет. Ни слова больше, Дэй. Просто заткнись и ешь свой завтрак. Кевин смотрит в свою тарелку. Нахмурившись, он откусывает небольшой кусочек омлета. Он уже теплый. Вздохнув, он заставляет себя доесть его до половины, прежде чем сдаться. Он встает, выбрасывает то, что осталось, в мусорное ведро и объявляет: — Я собираюсь принять душ. Тут же Нил заходит в ванную. — Нет, если я приму его первым. — Подожди! Нет, черт возьми, Нил… у меня занятия в девять утра! Он стучит в дверь, но через секунду слышит, как течет вода. Он пинает ее еще раз для верности. — Черт побери! Затем оборачивается и видит, что остальные трое смотрят на него с разной степенью веселья на лицах. — Заткнитесь, — говорит он раздраженно. Ники ухмыляется: — Проспал — проиграл, Кевин! Робин глушит хихиканье ладонью. Эндрю закатывает глаза и возвращается к запихиванию вафель себе в лицо. Кевин хмурится, затем идет в свою спальню и хлопает дверью. Еще несколько мгновений он пыхтит, а затем достает телефон, открывает сообщения и быстро набирает текст. Кевин: Ненавижу общие ванные комнаты в общежитии Почти сразу же его телефон начинает звонить. — Согласен, — ворчливо говорит Жан через динамик, прежде чем зевнуть. — Хотя я ценю уединение. Общие душевые в Гнезде мне никогда не нравились. Кевин ворчит в знак согласия. Он слышит шум на стороне Жана, похожий на какую-то перепалку, прежде чем яркий и веселый голос Джереми вдруг запел в трубке. — Доброе утро, Кев! Кевин ухмыляется: — Доброе утро, Джереми. — Ладно, я действительно только что услышал, как ты сказал «общий душ», Жан? То есть вы, ребята, принимали душ вместе? Голыми? — он делает паузу, затем добавляет: — Это должно звучать сексуально, но почему-то не звучит. Жан фыркает: — Наверное, потому что это не так. — Я имею в виду, неужели это так сильно отличается от того, как любая другая команда принимает душ в раздевалках? — предполагает Кевин. — Ну, нет, наверное, нет, — признает Джереми. — Но… эм… вы, ребята, хотя бы… эм… разделились? По половому признаку? — Тебе станет легче, если мы скажем «да»? — сухо произносит Жан. — Да, — мгновенно отвечает Джереми. — Тогда да. Конечно, да, — послушно отвечает Жан. — Нам также предоставляли мед, лавандовое мыло и теплые полотенца, поданные на блюдечке. Кевин прикусывает губу, чтобы не рассмеяться. — Это шутка, да? — спрашивает Джереми. — Так же не было на самом деле? — Конечно, нет, — вклинивается Кевин. — Это был эвкалипт, а не лаванда. Он слышит, как Жан фыркает на другом конце линии. — Вы, ребята, определенно издеваетесь надо мной, — обвиняет их Джереми, но Кевин слышит в его тоне нотки веселья. — Полагаю, теперь тебе гораздо больше нравятся частные кабинки, да? — Определенно, — сразу же отвечает Жан. — Эх, — пожимает плечами Кевин, хотя они его не видят. — Для меня это не имеет значения. На другом конце линии возникает пауза. — Кевин Дэй, — медленно начинает Джереми. — Ты только что подтвердил, что принимаешь душ голым? В раздевалке? После каждой тренировки? — Ты знаешь кого-то, кто не принимает душ голым? — ворчит Жан. — Да, — отвечает Кевин. — А что? И снова короткая пауза, прежде чем Джереми говорит: — Знаешь, Жан, мне кажется, что мы не уделяли должного внимания межкомандной динамике в НССА. Нам определенно стоит поговорить с Реманном и узнать, можем ли мы провести тренировку «Лисы против Троянцев», понимаешь? — Нет. — Жааааан, — хнычет Джереми. — Во-первых, Лисы похожи на бешеных маленьких белок, бегающих по площадке с яростным остервенением… — Эй! — огрызается Кевин. — …И во-вторых, я уже видел, как Кевин тренируется — и принимает душ — несколько раз в своей жизни. Кевин слышит какое-то ворчание на заднем плане, но не может разобрать слов. — Хорошо… ну, я не знаю, какое отношение имеет последнее, но я думаю, мы должны это сделать. Я поговорю с Ваймаком. — Ура!!! Хорошо, я поговорю с Реманном. Я уверен, что мы сможем это осуществить! — бодро отвечает Джереми. — Видишь? Теперь это действительно хорошее утро! Кевин фыркает: — Спасибо, ребята. Извините, что разбудил вас так рано. Мне пора идти на следующий урок. — Au revoir. — Звучит неплохо! Пока, Кев! Кевин улыбается, кладя телефон рядом с собой. Затем он встает, потягивается и начинает готовиться к своему дню.***
Сначала с Рико было хорошо. Поначалу Кевину казалось, что у него появился брат, которого у него никогда не было. Они вместе хихикали по ночам, устраивая форты в кроватях друг друга, так как засиживались допоздна. Они корчили друг другу смешные рожицы, подражали Мастеру (конечно, только когда его не было рядом) и бегали по коридорам. Они тайком передавали друг другу угощения и записки на уроках. Но лучше всего то, что они поклялись никогда не покидать друг друга. Кевин до сих пор иногда вспоминает, как они прячутся под одеялом, сцепленные мизинцы и серьезные голоса, когда они произносят свою клятву. Никогда, никогда больше Кевин не будет один — пообещал Рико. И Кевин пообещал в ответ. Но потом Рико уехал в Японию. Он был так взволнован — несколько недель болтал Кевину о том, что наконец-то встретится с отцом. Он говорил о том, как собирается рассказать ему о своих тренировках, и как хорошо он справляется, и какие у него любимые блюда. Как они собираются пойти куда-нибудь вместе, только вдвоем. Как они будут вместе обедать, и как лорд Кенго будет горд, когда узнает обо всем, чего достиг Рико. И Кевин соглашался. Он поздравлял Рико и подбадривал его, опираясь на видение, которое Рико создал в своей голове. Говорил о том, как хорошо они проведут время вместе. Как лорд Кенго не сможет его игнорировать. На самом деле, он, вероятно, был рад провести время вместе со своим сыном. Он не знает, что произошло на той неделе — и никогда не узнает. Но когда Рико вернулся, было ощущение, что чего-то вдруг не хватает. — Как все прошло? — спросил Кевин, подняв взгляд от книги, которую он читал на своей кровати. — Ты хорошо провел время? Рико мотнул головой в сторону, и Кевин впервые увидел в его глазах такую ярость. Он подошел к кровати и сорвал с нее книгу Кевина, отбросив к стене. Затем он схватил в кулак рубашку Кевина и сбросил его с кровати. — Эй! — крикнул Кевин, потирая бок, на который он упал на пол. — На колени, — рыкнул на него Рико. Кевин в замешательстве нахмурил брови вместо того, чтобы немедленно подчиниться. Он заплатил за это. Рико сильно ударил его по лицу, так сильно, что одно из его колец рассекло Кевину бровь. Кровь начала просачиваться через глаз, и Кевин дрожащей рукой поднес руку к ране. — Не трогай! — огрызается Рико. Рука Кевина тут же опускается. Он молча ждет, стоя на коленях, пока Рико ходит по комнате. После еще нескольких секунд бешеного шага Рико начинает срывать вещи с полок и разбивать их, а затем срывает простыни с кровати. Он ломает вещи Кевина без оглядки — у Кевина сводит живот, когда маленький снежный шар, который он получил в подарок от Ирландии, разбивается на миллион кусочков. Рико хватает несколько его любимых книг и вырывает страницы, крича от злости и разочарования. Он хватает одежду из шкафа и рвет ее пополам. Когда комната превращается в хаотичный, нечестивый беспорядок, он, наконец, падает на свою кровать, грудь вздымается, взгляд направлен в пол. Глаза Кевина прикованы к осколкам его снежного шара, разбросанным по полу, словно блестки. Он тихонько хнычет, глаза горят, когда он думает о милой женщине, которая подарила ему его, с акцентом, как у его матери. Когда проходит несколько минут в тишине, он наконец прочищает горло и шепотом спрашивает: — Что случилось? Сначала он думает, что Рико ему не ответит. Затем он холодно отвечает: — Помощники Ичиру встретились со мной. Глаза Кевина расширяются. Ичиру — старший брат Рико. По глупости, он не подумал о том, что Ичиру может быть там, но теперь это кажется совершенно очевидным. В конце концов, Ичиру живет с лордом Кенго. Но, очевидно, эта встреча не была тем счастливым случаем, на который надеялся Рико. — Они сказали, что я… что отец и Ичиру не… что им на меня наплевать, — выплескивает Рико, и вдруг на его глаза наворачиваются слезы. Рыдания вырываются из его груди, и он падает, обхватив себя руками, задыхаясь: — Они сказали, что я просто запасной. Что я никогда не увижу ни одного из них. Что я был ошибкой. То, чего отец никогда не хотел. Что он спихнул меня на дядю, просто чтобы избавиться от меня. Что единственная причина, по которой меня оставили в живых, это на случай, если с Ичиру что-то случится. Кевин тяжело сглатывает, его глаза расширились от ужасающего заявления. Несмотря на себя, его грудь немного болит от жалкого зрелища, представшего перед ним. По крайней мере, он знал, как сильно мать любила его. Рико позволил еще нескольким рыданиям вырваться из него, его грудь вздымалась, когда он икал. Затем он сжимает кулаки, и плач прекращается. Он делает несколько глубоких медленных вдохов. Затем он продолжает: — Они напомнили мне, что он — первый сын, а я — второй. Лорду Кенго незачем тратить свое время на кого-то второго, — он медленно поднимает голову, его глаза почти черные, когда он смотрит в глаза Кевину. — Вот почему я стану первым. Кевин нахмурил брови: — Но… эм… ты только что сказал, что Ичиру был… — Ты никогда больше не произнесешь это имя в этих стенах, или я сломаю все твои пальцы, — прошипел Рико. Кевин тут же умолкает. Рико продолжает: — Я стану номером один на поле. Я буду настолько хорош в Экси, что у моего отца не останется выбора, кроме как смотреть на меня. Признать мое существование. Понять, что я — сын, который должен преуспеть, я — тот, кто пойдет по его стопам. Он указывает на Кевина, заставляя его вздрогнуть. — И ты будешь моим вторым, — он бросается к Кевину, запускает руки в волосы Кевина и тянет их так, что Кевин с болью вынужден смотреть на него. — Я буду величайшим игроком в Экси, которого когда-либо знал мир. Но ты будешь рядом со мной. Ты будешь вторым по силе, и вместе мы создадим идеальную игру. Мы войдем в историю, Кевин. И это будет все. Это будет наша мечта. Вместе. Ты понимаешь? Он с любовью гладит лицо Кевина: — Ты не поможешь мне, Кевин? Пожалуйста? Прости, я не хотел тебя обидеть, просто… мне нужна твоя помощь, и я не могу… мы должны сделать это вместе, хорошо? Вместе, я знаю, мы сможем сделать это реальностью. Вместе он будет вынужден заметить нас… он никак не сможет проигнорировать это. Ты ведь поможешь мне, правда? Пожалуйста? Именно эта разбитая, детская мольба в конце концов добивает Кевина. Его сердце болит за Рико, он думает о том, как тесно ему становится в груди, когда он вспоминает свою мать. О том, на что он готов ради еще одного дня с ней. Еще один день, когда она бы крепко обняла его и прошептала, как сильно она его любит и как гордится им. Он знает, что Рико просто разочарован и расстроен. Как он и сказал, он не хотел обидеть Кевина. Это был просто несчастный случай. Что-то, сделанное в порыве гнева, но в конечном итоге безвредное. Было бы мелочно и подло со стороны Кевина отказать только из-за одной ошибки. Поэтому он кивает головой в знак согласия. Лицо Рико мгновенно озаряется счастьем. Он смотрит по сторонам, пока не замечает что-то позади Кевина. Он опускается и хватает это, затем встает и подносит к лицу Кевина. Кевин сначала вздрагивает, но Рико только крепче дергает его за волосы, так что Кевин замирает. Когда он отступает, Рико выглядит довольным. Он убегает от Кевина, ныряя в ванную. Его нет всего несколько секунд, прежде чем он возвращается. И теперь Кевин замечает цифру один, нарисованную сбоку на его лице, под уголком глаза. Он знает, не глядя, что эта цифра должна быть на его лице. — Я — номер один, а ты — мой номер два, — говорит Рико, его щеки раскраснелись. — Скажи это, Кевин. — Ты — номер один, а я — твой номер два, — повторяет Кевин. — Хорошо. Ты всегда будешь моим номером два… понял, Кевин? Мы партнеры, братья. Это твоя судьба. Это твое предназначение — быть со мной, — настаивает Рико, его глаза горят. — А теперь давай, приберись в этой комнате, а потом встретимся на поле. Мы начнем тренировки. — Тренировки? Но сейчас ночь, — протестует Кевин. — Кевин, если мы хотим стать лучшими, то нам нужно тренироваться больше, чем кому-либо другому. Да уж, — закатывает глаза Рико. Кевин нахмурил брови. Ладно, да, в этом есть смысл, но… — Кевин, я сказал, что мы будем тренироваться, значит, мы будем тренироваться. Понял? Скажи «Да, Рико». По какой-то причине эта команда раздражает Кевина. Он вызывающе смотрит на другого мальчика. Рико просто ждет. Наконец, по прошествии неловко долгого времени, Кевин говорит тонким голосом: — Да, Рико. Рико улыбается. Затем он выходит из комнаты, не сказав больше ни слова. Кевину требуется час, чтобы привести все в порядок. Когда он спускается на площадку, Рико заставляет его делать спринты в наказание за то, что он такой медлительный. Но он также нежными руками убирает кровь с брови Кевина. И когда Кевин оглянется назад, он поймет, что именно в этот момент Рико больше никогда не будет относиться к нему как к равному.***
— Кевин, скажите, чего нам ждать от «Лисов» в этом сезоне? Кевин улыбается в камеру: — Того, что мы будем полны решимости забрать трофей у наших друзей с западного побережья, Джим. Репортер смеется: — Может, нам стоит предупредить капитана Нокса? Кевин нахально подмигивает: — О, он знает. Собравшаяся пресса смеется над этой шуткой. — Капитан Джостен! — кричит другой. Рядом с ним Нил поворачивает свое бесстрастное лицо в сторону голоса. — А что насчет нового пополнения? Какие-нибудь сюрпризы для нас в этом году? Или, может быть, что-то еще, что мы должны знать о них? — Если вы спрашиваете меня о том, есть ли у кого-то из них в семье серийный убийца, то ваше предположение не хуже моего, — отрезал Нил. — Я предлагаю вам спросить у них. В комнате воцаряется тишина. Кевин мысленно простонал, а затем добавил: — Мы очень взволнованы составом, спасибо, что спросили. Мы с Нилом потратили много времени, подбирая каждого человека, чтобы привнести в команду что-то новое и особенное, — он делает паузу, затем говорит: — И да, хотя всегда будет сюрприз или два, очень маловероятно, что мы найдем кого-то с таким уникальным воспитанием, как у Нила. Он единственный в своем роде — как на поле, так и вне его, — он ухмыляется, затем наклоняется вперед и говорит: — Но я уверен, что вы это уже знаете. Улыбки загораются по всей комнате от его ответа. Нил нахмуривает брови, его взгляд переходит на Кевина, когда он устраивается поудобнее. — У нас есть время еще на один или два вопроса, — продолжает Кевин. — Итак, есть еще желающие? — Мистер Дэй! — кричит кто-то. — Скажите, мы когда-нибудь узнаем больше о вашей печально известной поездке на лыжах? — Есть еще какие-нибудь вопросы, относящиеся к этому сезону? — плавно перебивает Кевин. — Мистер Дэй, — спрашивает другой мужчина. — Это ваш последний год с «Лисами». Каково это — снова не быть выбранным в качестве капитана? Кевин замирает. Рядом с ним вздрагивает Нил. Он медленно садится, устремив взгляд на нового репортера, поэтому Кевин быстро вмешивается: — Джостен — чрезвычайно компетентный капитан, который весь прошлый год проходил обучение у Даниэль Уайлдс, одного из лучших капитанов, когда-либо работавших в НССА. Я не сомневаюсь, что под его руководством мы еще не раз добьемся чемпионства. Он уже не раз доказывал, что у него есть все необходимое, чтобы сплотить команду. — А у вас нет? — улыбается репортер. — В конце концов, вы — предполагаемый «сын Экси». Можно подумать, что любой тренер был бы на седьмом небе от счастья, если бы вы возглавили его команду. И все же это будет ваш четвертый год в «Лисах» без титула, — он наклоняет голову. — Есть ли что-то, о чем ваша команда знает, но чего не знаем мы? Кевин автоматически открывает рот, но в этот раз он не знает, что сказать. Нил практически вибрирует рядом с ним, его глаза пристально смотрят в лицо парня. Кажется, что он в пяти секундах от того, чтобы избить репортера, так что Ваймаку остается только вскочить и спасти положение. Он наклоняется к Кевину и говорит в микрофон: — Боюсь, это все время, которое у нас есть сегодня, друзья. У Дэя и Джостена была изнурительная первая игра, и они хотят принять душ, прежде чем полностью остынут, так что пора заканчивать. Спасибо, что пришли, и увидимся в следующей игре. Он кладет руку им обоим на плечи, и они тут же встают и уходят с площадки в сторону раздевалок. — Вот ублюдок, — шипит Нил, как только они скрываются из виду. — Дайте мне пять минут побыть с ним, тренер, и я… — … и ты будешь бежать марафон быстрее, чем ты сможешь сказать «Нил Джостен», — категорично заявляет Ваймак. — Если бы я хотел, чтобы комиссия принесла проблем на мою задницу, я бы сам им позвонил, парень. Иди в душ. — Но тренер… — Я сказал, иди. Нил смотрит на него, а затем бросает взгляд на Кевина. Но Кевин не может смотреть на него прямо сейчас. Он ждет, пока дверь раздевалки захлопнется за Нилом, чтобы повернуться к отцу. — Кевин? — спрашивает Ваймак. — Ты в порядке? Кевин смотрит на него: — Почему ты не назначил меня капитаном? Ваймак моргает: — Что? — Почему ты не сделал меня капитаном? — требует Кевин. — Я лучше Нила. Я смотрел больше игр, изучил больше матчей… черт, я сделал больше бросков, чем он провел времени на площадке. Так почему ты сделал капитаном его, а не меня? Ваймак выглядит страдающим. Он вздыхает, проводит рукой по лицу, прежде чем сказать: — Ты не готов к этому. Кевин моргает на него: — Это мой выпускной год… как ты можешь говорить, что я не готов к этому? — он вскидывает руку. — Что бы ты хотел, чтобы я сделал? Тренировался усерднее? Делал больше бросков? Бегал быстрее? — Кевин… — Я лучший нападающий в НССА! — огрызается Кевин. — И это не имеет ничего общего с тем, чтобы быть отличным лидером, — отвечает Ваймак. Кевин делает шаг назад. — Ты знаешь, что значит быть капитаном? — спрашивает его Ваймак. Кевин напрягается: — Руководить командой. Следить за тем, чтобы они придерживались цели. Вести их к победе. Ваймак качает головой: — Речь идет о понимании людей. Знать, что заставляет их работать и мотивирует их стараться лучше. Здесь требуется определенная доля самопожертвования и сочувствия — необходимость ставить себя на место другого… Кевин вздрагивает: — И ты думаешь, я не могу этого сделать? Ты думаешь, я не забочусь о других? Что я — что, эгоист? — Я этого не говорил, — быстро проговаривает Ваймак. Но при этом он не смотрит Кевину в глаза. Кевин чувствует, как в горле образуется комок. Он быстро сглатывает его. — Ты не должен был, — с горечью говорит он, снимая перчатки, проходя мимо Ваймака и направляясь в раздевалки. Он захлопывает свой шкафчик и достает полотенце и принадлежности для душа, после чего захлопывает его. — Господи, Дэй! — Бойд качает головой. — Что тебе сделал шкафчик? Кевин рычит, проходя мимо него в душевую. Он включает ледяную воду и остается там, пытаясь остудить голову. Когда он выходит, остальная команда уже ушла. Нахмурившись, Кевин переодевается, перекидывает сумку через плечо и направляется на улицу. Он уже на полпути по коридору, когда слышит, как Ваймак зовет его: — Кевин! Нам все еще нужно поговорить! Кевин продолжает идти. — Хорошо, тогда не сегодня. Но завтра мы с тобой продолжим этот разговор, понял? Кевин останавливается в конце коридора, но не оборачивается. — Кевин! — кричит Ваймак. — Ты меня слышал? У Кевина сжимается челюсть. Затем он отрывисто отвечает: — Да, тренер. Ваймак ругается под нос, когда Кевин захлопывает за собой двери. Он топает на стоянку и несколько удивляется, увидев, что Эндрю и Нил все еще ждут его. — Наконец-то королева прибыла, — говорит Эндрю, сидя на капоте, поджав одну ногу и покуривая. — Разрешите удалиться, Ваше Величество? — С каких пор ты выполняешь мои приказы? — огрызается Кевин. Он дергает головой в сторону Нила. — Почему бы тебе не спросить его? Он же ваш капитан, в конце концов. Эндрю и Нил обмениваются взглядами. — Не драматизируй, — говорит ему Эндрю. — Просто садись в машину, Дэй. В один момент Кевин чуть не отказывается. Но он также знает, что если он это сделает, Эндрю не побрезгует разрешить ему пойти домой пешком. Поэтому Кевин со злостью распахивает дверь и бросается на заднее сиденье. Он не пропускает, что Нил закатывает глаза, прежде чем открыть пассажирскую дверь. Это только еще больше выводит его из себя. Когда они возвращаются в общежитие, Эндрю и Нил сразу же выходят из машины и начинают заходить внутрь. Кевин из-за своего угрюмого настроения идет медленнее. Когда он поднимается наверх, все уже исчезли, но на журнальном столике его ждет бутылка водки. Он знает, что это для него, потому что кто-то нахально оставил записку с рисунком короны. Очевидно, ему суждено утопить свои печали в одиночестве. Бросив сумку, Кевин со злостью берет бутылку со стола, идет в ванную и откручивает крышку. Его рука на секунду дрожит, когда он держит открытую бутылку над ванной. Затем он выливает всю прозрачную жидкость в слив, слушая, как звук отражается от кафеля. Когда он заканчивает, то ставит пустую бутылку на пол рядом с собой и опускает голову на руки.