***
— Mon caneton, — с досадой говорит Жан, отвечая на звонок, — что это было? — Заткнись, — стонет Кевин, бросаясь обратно на кровать. — T'es sérieux? — снова спрашивает Жан. — Знаю, знаю, — отвечает Кевин. — А мне, например, понравилось, — раздается веселый голос Джереми. — На самом деле, Сара уже сняла клип и разместила его на нашей странице в Facebook. Возможно, она даже уже отправила его Ники, хотя я не могу быть уверен. — Что? — вскрикнул Кевин. — Серьезно? — Не каждый день можно увидеть, как великий Кевин Дэй спотыкается о собственные ноги и падает лицом на корт, — говорит ему Джереми. Он делает паузу. — Хотя теперь, когда у нас есть видеозапись, может, и каждый. — Черт, — снова стонет Кевин, закрывая лицо подушкой. — Просто убей меня сейчас. Жан спрашивает: — Слишком сложно по телефону. Может быть, подождешь личной встречи? — Это займет слишком много времени, — ворчит Кевин. Жан фыркает, затем спрашивает серьезным тоном: — Ты… в порядке? Pour de vrai? — Да, я в порядке, — вздыхает Кевин. — Это просто мое эго ушиблено. — И, возможно, лицо, — поддразнивает его Джереми. — Никогда не думал, доживу до такого. Ты же знаешь, что это войдет в список лучших ляпов Экси? — И я вешаю трубку, — угрожает им Кевин. — Подожди, подожди, подожди, извини! — быстро говорит Джереми. — Не вешай трубку! Кевин сужает глаза на телефон. — Что? И он практически слышит ухмылку Джереми, когда тот спрашивает: — Хочешь посмотреть с нами игру Астрос и Спартанцев? Кевин оживляется: — Правда? Это сегодня вечером? Я думал, она должна была быть завтра. — Да, ее перенесли! Пришлось поменять, потому что на стадионе «Астрос» сломался водопровод. — Mon Dieu, что я сделал плохого в своей жизни, чтобы подружиться с вами двумя, — ворчит Жан. — Ты рядом с телевизором, Дэй? — спрашивает Джереми. — Мы сейчас его включаем. — Да, я могу, только… дай мне секунду, — говорит Кевин, выбегая в гостиную, которая, к счастью, на этот раз пуста. — Канал 16 — понял? — Подожди, просто… хорошо, ага! — Потрясающе. Теперь мы можем поговорить о том, какая безумная выносливость у Карреры и о ее потрясающем двойном захвате. Жан фыркнул. — Ты просто обожаешь ее задницу. — Эй, я могу уважать способности игрока и пускать слюни по его внешности, спасибо, — говорит ему Джереми. — Возьмем, к примеру, Кевина. Кевин замешкался и уронил пульт от телевизора. — Что? Я? Возникает небольшая пауза, прежде чем Джереми поспешно объясняет: — Ну, да, конечно. Каждый хочет либо быть тобой, либо переспать с тобой. Кевин нахмуривает брови. — Что? Это не… — Помнишь тот раз, когда нам пришлось остановить трех троянцев, пробравшихся в твое общежитие, — сухо говорит Жан. — В основном, первокурсников, — добавляет Джереми. — Пришлось рассказать им всю историю про «уважение личных границ». Не поверишь, какая жажда у некоторых из этих девушек. — Один из них был мужчиной. — Вот черт, я забыл о Марке. Я с ним тоже разговаривал? — Да, для всех это было полезно. Я думаю, он был так же рад, что попался тебе, как и разочарован тем, что не смог пробраться в комнату Кевина. — Подожди, правда? Жан фыркает: — Да. Особенно после того, как ты отругал его, надев только боксеры. — Было два часа ночи! Я не собираюсь надевать рубашку только для того, чтобы читать кому-то нотации в два часа ночи. — Ага. Тогда чем ты оправдываешься в остальное время? — В Кали жарко, Жан! Кевин качает головой, пока эти двое продолжают добродушно препираться. Для него это еще раз подтверждает, что он принял правильное решение, отправив Жана туда. Весь прошлый год он наблюдал, как Жан мучительно выбирался из своей скорлупы, расцветая под сиянием Троянцев, калифорнийского солнца и игривости Джереми Нокса. Веселая команда творила с ним чудеса. Состояние Жана невероятно улучшилось, преодолев все трудности. И, что самое удивительное для всех, кроме Кевина, Джереми и Жан быстро стали друзьями. В этом году они живут вместе в одной комнате и делают день Кевина немного ярче своими еженедельными телефонными звонками. — Робертс только что достиг цели, — говорит Кевин, прерывая их. — Что? Нет, он не сделал… о черт, Жан, мы пропустили! — О, как жаль, — саркастически отвечает Жан. — Хорошо, хорошо, я внимателен, — отвечает Джереми. — Все для победы — давай сделаем это, Дэй. Кевин ухмыляется. — У тебя получится, Нокс. Они проводят остаток вечера за игрой, а затем переходят к какому-то сериалу, о котором Кевин никогда не слышал, но Жан и Джереми настаивают, чтобы он его посмотрел. Они пытаются объяснить сюжет всего первого сезона сериала, чтобы он мог догнать их, а затем смотрят его в течение нескольких часов. Все четверо его соседей по комнате приходят и уходят в течение этого времени: Ники подмигивает Кевину и издает звуки поцелуев, Робин дарит небольшую улыбку, Нил закатывает глаза, а Эндрю просто обнимает его перед сном. Но Кевин продолжает разговаривать с этой парочкой до самого утра, на его лице ухмылка, а в сердце светло, когда он, наконец, желает им спокойной ночи и забирается под одеяло.***
В день приезда мальчик похож на одичавшего зверя. Его втаскивают в дом, лицо уже покрыто синяками. Губа опухшая, на руках и лице царапины. — Dégagez, salauds! Laissez-moi partir! — кричит он, появляясь в комнате, все еще брыкаясь и сопротивляясь. — Уберите от меня свои грязные руки, я убью вас! Его акцент настолько явен, что Кевин едва может его понять. Но он понимает интонацию — мальчик до смерти напуган и из-за этого дерется как черт. Его бросают на землю перед Рико и Мастером, лицо больно бьется о маты. Один из костюмов прижимает его голову своим сапогом, а мальчик продолжает кричать по-французски. — Хватит, — говорит Мастер. Охранник отступает назад, а Мастер тростью сильно бьет мальчика по спине. Хотя мальчик вздрагивает от боли, он поднимает голову и плюет прямо в глаз Мастеру. Кевину приходится отвернуться. Когда он оборачивается, нос мальчика сломан, кровь течет по его подбородку, пока Мастер держит его. — Ты научишься повиноваться, — шипит на него Мастер. — Пошел ты, — выплевывает мальчик. — И ты тоже, — злобно говорит он Рико. Он оглядывает комнату. — Да пошли вы все! Моя семья придет за мной, они… — Твоя семья продала тебя нам, — злобно говорит Рико, его надменная улыбка — кинжал в бок мальчику. Мастер бросает на него небольшой взгляд, а затем снова смотрит на мальчика: — Моро были в долгу. Теперь этот долг оплачен — твоей жизнью. Глаза мальчика расширяются. — Non, нет, это неправда. Вы лжецы, вы лжете, вы мерзкие, грязные… Мастер снова сильно бьет его по лицу. — Ты научишься говорить только тогда, когда к тебе обращаются, Жан Моро. И ты избавишься от этого отвратительного акцента. — Je vais d'abord te tuer dans ton sommeil, — отвечает Жан. Кевину не нужно знать языка, чтобы понять, что это замечание не было подобострастным. В этот момент Мастер отстраняет его. Он просто поворачивается к Рико и говорит: — Он твой, делай с ним, что хочешь. Сделай из него полезного игрока Экси, или просто играй с ним, пока не закончишь. Для меня это не имеет значения. В глазах Рико появляется новый лихорадочный свет. Он улыбается. Это заставляет Кевина вздрогнуть. Мастер выходит из комнаты, а Рико подходит к Жану. Наклонившись, он поднимает его голову за волосы. — Слышишь? Теперь я твой хозяин. Ты мой, и я буду делать с тобой все, что захочу. — Non, — рычит Жан в ответ. — Твой выбор прост: подчинись мне или умри, — встает Рико. — Никогда, — повторяет Жан. Рико ухмыляется: — Посмотрим. Он приказывает приковать Жана к камере, о существовании которой в подвале Кевин не должен знать. Затем он оставляет его там истекать кровью и говорит Кевину, что они идут ужинать. С малейшими колебаниями Кевин следует за ним. — Это будет весело, — говорит Рико, как только они идут по коридору. — Весело? — повторяет Кевин. — О, да, — усмехается Рико. — Он боец — в отличие от тебя. Ты был скучным. Скучным? Что-то, похожее на стыд, начинает ползти по его позвоночнику. — Скучным, — уныло повторяет он, чувствуя себя совершенно выбитым из колеи этим комментарием. — Конечно. Ты трус, Кевин. Тебе понадобилось меньше месяца, чтобы сдаться. Крайне скучно. Кевину требуется еще несколько секунд, чтобы найти свой язык. — Разве не в этом дело? Я думал, ты хочешь послушания. Рико закатывает глаза на Кевина, как на идиота. — Конечно. Это неизбежно, что он сдастся. Но смысл, Дэй, в том, чтобы посмотреть, сколько времени пройдет, пока он сломается, — он ухмыляется Кевину, остановившись у двери в столовую. — У меня такое чувство, что это займет много времени. Ошеломленный возбуждением на лице Рико, Кевин следует за ним. — А как же… я имею в виду, я думал, ты хочешь Натаниэля? Рико так быстро разворачивается, что Кевин вздрагивает, ожидая удара. Но Рико просто шипит: — Заткнись, блядь! — он немного оглядывается по сторонам, прежде чем продолжить: — Эта тупая сука думает, что сможет обогнать Мясника. Вот идиотка. Он садится за стол и обращается к одной из женщин в комнате. Они тут же начинают расставлять чайный сервиз и тарелки. — Натан заверил нас, что найдет Натаниэля и доставит его нам. Так ты знаешь, что это значит, Дэй? Кевин беззвучно качает головой, пока одна из женщин наливает чай в стоящую перед ним кружку. — Это значит, что у меня будет два питомца. Двое защитников, чтобы добавить к моей Идеальной Игре. Теперь нам нужны только нападающий и вратарь, Дэй. Наша мечта потихоньку собирается воедино. — Питомцы, — осторожно повторил Кевин. — Ты же знаешь, что люди на самом деле не домашние животные, верно? Так ты имеешь в виду… — Я имел в виду то, что сказал, Кевин, — холодно говорит Рико, потягивая свой чай. — Он мой. Дядя сказал, что он мой. Это значит, что я контролирую его судьбу. Приходит другая женщина и ставит поднос с суши на стол между ними. Кевин собирается взять один из них, когда Рико огрызается: — Это не для тебя. Кевин моргает на него. — Но… — Дядя говорит, что ты стал слишком толстым, — грубо говорит ему Рико. — Толстые нападающие не могут двигаться на корте достаточно быстро. Поэтому персонал посадил тебя на диету. Кевин нахмурил брови и посмотрел вниз на свое тело, внезапно почувствовав себя неловко. Он… толстый? Он никогда не задумывался об этом раньше, но… оглядев комнату, может быть, он немного крупнее других? Может быть, в бедрах? Или в районе живота? Стыд поселяется в желудке, когда женщина возвращается с миской бульона и тарелкой с тремя кубиками тофу, которые она ставит перед ним. Рико ловко отщипывает палочками один кусочек суши с тарелки и жует его, продолжая разговор, совершенно не беспокоясь: — Если я захочу пнуть Жана, я это сделаю. Если я захочу морить его голодом, я буду это делать. Если я захочу сделать ему больно, пока он не истечет кровью, я сделаю это, — он пожимает плечами. — А если он станет слишком скучным или упрямым, тогда я избавлюсь от него. Кевин уставился на него. — Ты, ты, ты не можешь быть серьезным… Рико смотрит в ответ. — Конечно, я серьезно, — он запихивает в рот целую порцию онигири, объясняя: — Ты должен помнить, что он не такой, как мы, Кевин. Это нормально. — Что ты имеешь в виду? — Его семья — кучка низкопробных мошенников во Франции. Они лгут, обманывают, похищают, воруют — назови что угодно, и они наверняка это делали. Они ужасные люди без морали — почти как животные, — теоретизирует он. Он наклоняется вперед и проводит рукой между ними. — Они не думают, как мы с тобой — даже не способны на это, готов поспорить. Так что, на самом деле, ему повезло, что он переехал жить к нам. Как только он успокоится, я позабочусь о нем. Лучше, чем даже его семья, могу поспорить. — Но… — Кевин, — холодно говорит Рико, отложив палочки для еды. — Позволь мне беспокоиться об этом. Я сказал, что он мой, и я серьезно — не трогай его. Он мой питомец и только мой, — он берет бутылку с соусом шрирача и выдавливает немного на свою тарелку, обмакивая в него очередную порцию суши: — Кроме того, если тебя это так беспокоит, я могу попросить тебя присоединиться к нему. Кевин смотрит на скудную тарелку тофу перед собой: — Нет, я… нет, я в порядке. Я… я понял. — Хорошо, — говорит Рико, делая глоток чая. Затем он усмехается. — Переходим к новой теме. Подожди, пока я не покажу тебе новую клюшку, которая выходит в Exites. Я получу ее на свой день рождения. Это будет что-то новое, могу заверить. Пока он продолжает говорить, Кевин наблюдает, как красная жидкость растекается по его тарелке. Он думает о новых матах, которые персонал должен будет заменить в комнате татами. И он думает о мальчике, которого постигла та же участь, что и его, как только он вошел в нее.***
— Кевин? Кевин? Кевин Дэй? Кевин останавливается и поворачивается, чтобы увидеть девушку в джинсовой куртке, ярко-красном шарфе и ушных вкладышах, которая бежит трусцой рядом с ним. — Эм, привет, — улыбается она. — Ты... эм... ты, вероятно, не знаешь меня, но мы вместе ходим на одну лекцию. 402 кабинет, Европейская история с Симмонсом? Кевин наклоняет голову и слегка кивает. Девушка оживляется, заметно воодушевленная этим: — Так, я не отважилась сделать это раньше, но я просто… Я знаю, что день рождения Рико прошел пару недель назад, и я уверена, что ты, вероятно, думал об этом, так что… я просто хотела сказать, что мне очень жаль, что ты потерял своего друга. Она поправляет свой рюкзак, расстегивает его и достает что-то: — Это, наверное, глупо, но… я сделала для тебя открытку. Вообще-то, это должна быть открытка для него, но… но я подумала, что тебе она понравится. Она протягивает ее, и Кевин берет ее, слишком потрясенный, чтобы сделать что-то еще. На лицевой стороне открытки яркими пузырящимися буквами написано: «С 21-м днем рождения, Рико!». Под словами — фотография, вырезанная из их с Рико подростковой фотосессии для какого-то журнала. Рико скрестил руки, прислонившись к шкафчику, а Кевин положил руку ему на плечо. Они оба снисходительно улыбаются в камеру, выглядя как лучшие друзья. Кевин отчетливо помнит большой синяк на ребрах, который он получил в тот день. Как Рико врезался в него накануне вечером, разозлившись на что-то, что он сделал, на что-то, что Кевин уже и не помнит. Он только помнит, как это чуть не убило его, когда он поднял руку и прислонился к Рико. И пока он шипел от боли, Рико только смеялся ему вслед. — В любом случае, — слегка пожала она плечами. — Просто хотела сказать тебе, что многие из нас все еще думают о тебе... твои поклонники, то есть. И мы знаем, как тяжело для тебя это время года, так что… — она снова застенчиво улыбается. — Надеюсь, это скрасит твой день! Она стоит там, ожидая, и Кевин только и может, что прохрипеть: — Спасибо. Удовлетворенная, она кивает головой, машет рукой и уходит. Кевин не двигается ни на дюйм. Он долго, очень долго смотрит на фотографию. Затем он медленно подходит к мусорному баку, стоящему на краю тротуара, сминает его и бросает карточку в урну.***
Прошел месяц, а Жан все еще не выбрался из подвала. Однако Кевин слышит его крики, видит, как возбужденный Рико несет с собой энергию, когда возвращается в их спальню после визита, на его лице всегда самодовольная улыбка. По ночам, хотя он пытается притворяться, что это не так, он слышит плач Жана, его рыдания пронзают сердце Кевина и эхом отдаются в его голове, когда он зарывается под одеяло. Наконец, Кевин не может больше терпеть. Однажды ночью он дожидается, пока Рико уснет, когда время их тренировки уже прошло, и храп Рико слышен через всю комнату. Сердце болезненно громко стучит в груди, Кевин тихо сползает с кровати и пробирается через комнату. Он тихо движется по коридору, легко избегая патрулирующих охранников, пока спускается по лестнице в подвал. Спустившись вниз, он медленно идет по коридору, пока не оказывается перед камерой Жана. Мальчик выглядит как тень того, кого они привели. От него ужасно пахнет — его одежда порвана и испачкана собственными экскрементами. Под ногтями и на коже засохшая кровь. Его лицо и руки покрыты синяками всех форм, цветов и размеров. Но даже сейчас его глаза вызывающе смотрят в лицо Кевина. — Чего ты хочешь? — злобно спрашивает он. Кевин просто смотрит на него, ошеломленный. — Я спросил, чего ты хочешь? — говорит Жан громче. — Ты здесь, чтобы смотреть? Какой-то вуайерист? Тебе недостаточно было услышать, как этот твой ублюдочный друг описывает тебе свои садистские игры? Non, ты должен был прийти и увидеть это сам, ты, никчемный кусок… — Хочешь воды? — перебивает его Кевин. Жан останавливается и прищуривается. — Что это за новая игра? Кевин качает головой, его горло пересохло. — Не игра. Просто… я не могу… хочешь воды? Жан делает паузу на несколько секунд. Затем спрашивает: — Что ты хочешь за это? — Ничего, — быстро качает головой Кевин. Жан фыркает: — Это какая-то шутка, non? Ты думаешь, это смешно? — Ничего смешного в этом нет, — тихо отвечает Кевин. Жан некоторое время смотрит на него, прищурив свой здоровый глаз. Затем он шепчет: — Да. Да, я хочу воды. — Хорошо, — кивает Кевин. — Подожди здесь. Это риск. Огромный риск, и он даже не знает, зачем он это делает. Но Кевин послушно пробирается на кухню. Каким-то чудом ему удается прихватить из холодильника бутылку с водой и незамеченным проделать обратный путь. Он возвращается к камере Жана и медленно закатывает бутылку с водой внутрь, после чего садится обратно на пол, подальше от двери. Жан колеблется всего мгновение. Затем он выхватывает бутылку с водой и срывает крышку. Он отпивает половину, прежде чем начать захлебываться. — Подожди, помедленнее, помедленнее, — торопливо говорит Кевин. — Иначе тебя просто вырвет. Жан смотрит на него. Затем он медленно поднимает бутылку с водой и отпивает из нее глоток. — Меня зовут Кевин, — неожиданно выплевывает Кевин. — И мне должно быть не плевать? — огрызается Жан. Кевин подтягивает колено к груди и обнимает его. Он пожимает плечами. — Не знаю. Просто подумал, что ты мог бы… — Хотеть узнать имя одного из моих похитителей? — закончил Жан. — Я не держу тебя в плену, — возражает Кевин. — O, oui, parfait, — саркастически отвечает Жан. — Тогда открой дверь. Кевин переводит взгляд на ключи на стене, а затем снова смотрит на Жана. — Я… я не могу… — Не можешь? Или не хочешь? — ехидно говорит Жан. Кевин пригибает голову. — Они… они будут… я буду… На лице Жана медленно проступает понимание: — Значит, ты тоже их пленник. — Нет, я… я живу здесь, — Кевин качает головой. — Морияма… — Сделали тебя своим пленником, как и меня. Кевин снова качает головой: — Нет, я… моя мать, когда она умерла, она… она отправила меня к ним. Она обещала, что они позаботятся обо мне. Жан фыркает: — Похоже, твоя мать тоже лгунья. Спина Кевина выпрямляется: — Нет. Нет, она не лгала. Моя мать любила меня. — А моя — нет? Кевин захлопнул рот. Жан хмыкает: — Не льсти себе, Кевин. Я пришел к этому выводу задолго до того, как приехал сюда, — он делает паузу, прежде чем добавить: — Я всегда знал, что она меня не любит, — он издает горький смешок. — Теперь понятно, как сильно она меня ненавидела. Кевин не знает, что на это ответить. Жан тоже не знает, что сказать. Они сидят в тишине, пока Кевин наконец не говорит: — Будет лучше, если ты просто сдашься. — Как ты? — Жан усмехается над ним. — Это… это может быть не идеально, но, по крайней мере, ты сможешь есть, пить и спать… — Если я соглашусь стать его рабом, — возражает Жан. — Невозможный выбор. — Но… но они будут продолжать причинять тебе боль, — мягко говорит Кевин. — Только пока не придет мой брат, — отвечает Жан. — Как только Анри узнает, что случилось, он придет за мной. Я просто должен продержаться до этого момента. Кевин нахмуривает брови: — Но… они сказали, что ты был платой за долг твоей семьи. Как твой брат планирует… — Я не знаю, — сердито отчеканил Жан. Его тон полон разочарования, и Кевин понимает, что он, должно быть, задает себе тот же вопрос ночь за ночью. Он отчаянно цепляется за надежду. Кевин был бы чудовищем, если бы отнял ее у него. Он откидывается на спинку кресла и поправляет пижамную штанину. Теперь он думает, не отсутствие ли надежды заставило его так легко сдаться. Кевин знал, что на свете больше никого нет. Оба его родителя, бабушка и дедушка умерли — у него нет ни братьев, ни сестер, ни родственников. Если бы он тогда не принял помощь Мориямы, то, скорее всего, был бы мертвым или бездомным. Никому не было бы дела до того, что с ним случилось. Другого выхода просто не было. Поэтому он просто говорит: — Хорошо, — в ответ на отчаяние Жана. Затем: — Могу я вернуться и навестить тебя? — Неужели я могу остановить тебя? — с горечью спрашивает Жан. — Нет… но я не приду, если ты этого не хочешь. Жан на мгновение задумывается над этим. — Отлично. Тогда возвращайся, Кевин. И мы вместе перенесем наш плен. По глупости, Кевин чувствует, как на его лице появляется улыбка. — Хорошо. Да, я…хорошо. Жан закатывает на него глаза. Кевин встает, но колеблется: — Эм, тебе лучше выпить остатки из бутылки с водой, чтобы они не нашли тебя с ней. Жан смотрит на него. — Обещаю, я принесу тебе еще, когда приду. Жан фыркает, затем отвечает: — Ты мог бы принести и еду, когда придешь в следующий раз… Кевин усмехается: — Да, наверное, мог бы. Жан снова хмыкает, а затем нехотя бросает пустую бутылку через решетку камеры. Кевин медленно подходит и поднимает ее. Он держит ее перед собой секунду, колеблясь, прежде чем прошептать: — Спокойной ночи, Жан. Он идет к лестнице, не ожидая ответа. Но как только его нога касается первой ступеньки, он слышит другого мальчика: - Bonne nuit, Kevin. Ухмыляясь, Кевин взбегает по лестнице. Каждый вечер после этого он приходит к Жану. И каждую ночь Жан настаивает, что его брат, Анри, придет за ним. Что ему нужно продержаться еще только одну ночь. Кевин ни разу не возражает ему. В конце концов, чтобы сломить его, ему требуется всего три месяца. Последний гвоздь в крышку гроба? Голос Анри через динамик телефона Рико, говорящий «il est mort pour moi», и Кевину понадобится много-много времени, чтобы понять, что это значит: Он мертв для меня.***
— …Брекинридж потерял своего вратаря в прошлом сезоне, и, как мы слышали, так и не смог найти ему замену, — объясняет Нил. — Так что, кто бы ни был у них в воротах, он зеленый — это значит, что если мы сможем пройти их защиту, у нас будет гораздо больше шансов… — Подожди, серьезно? — говорит Саманта. — Ты хочешь сказать, что они нигде не смогли найти компетентного вратаря? — Это сложнее, чем ты думаешь, — бормочет Кевин себе под нос. Эндрю пинает его в голень. — Ну, не все из нас могут быть талантливыми защитниками-ворот-Миньярдами, — усмехается Бойд. — Да, даже он, — усмехается Джек. — Блять, когда он это делает, то делает это случайно, как дерьмо. Ты называешь это талантом? Я называю это везением. — Ты думаешь, это удача? Правда? — насмешливо спросил Аарон, прежде чем рассмеяться. — После всего этого времени ты серьезно хочешь сказать, что не заметил закономерности? Кевин вздыхает. Прошло уже сорок минут после собрания команды, а они все еще не обсудили стратегию следующей игры, до которой осталось всего два дня. За это Вороны лишились бы одного из своих перерывов на воду. — Послушайте, — говорит он. — Может быть, нам стоит вернуться к… — Заткнись, Дэй, — огрызается Джек. — Какой закономерности? О чем ты говоришь? — Чувак, правда? — Нина щелкает жвачкой. — Это же, блядь, очевидно. — Вау, — говорит Ники. — Так это считается гомофобией? Или просто глупостью? — Ники, — предупреждает Нил. — О чем, черт возьми, вы, ребята, говорите? — снова огрызается Джек. Кевин щипает себя за переносицу. Чертовы лисы. Почему они не могут ничего сделать, не поспорив сначала минут десять? Он просто хочет покончить с этим собранием, чтобы пойти домой, поужинать и закончить домашнее задание по химии, прежде чем вернуться к вечерней тренировке. — Это действительно имеет значение? — спрашивает он, его голос напряжен. — Это не имеет никакого отношения к нашей предстоящей игре, так что… — Заткнись, Дэй! Наконец-то начинается что-то веселое, — Брайан наклоняется, наблюдая за ними. Саманта закатывает глаза: — Это не везение, Джек. Эндрю закрывает ворота только тогда, когда он мотивирован. Ну, когда кто-то его об этом просит. Ну — его парень. — Кого, черт возьми, волнует, что думает трахальщик педика? — Джек сразу же отбрасывает это объяснение. — И вообще, почему его должны волновать наши игры в Экси? — О, я не знаю, — хмыкает Бойд. — Может, потому что ему нравится Экси? — Может, потому что он играет в Экси, — усмехается Ники. — Опять же, кому какое дело? — спрашивает Джек. — Я серьезно не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что мы сейчас здесь, — вспыхивает Кевин, раздраженный до предела. — У нас игра через два дня, а мы даже не обсудили… — Заткнись, Дэй! — говорит вся команда в унисон. Гнев поднимается внутри него, оставляя красный след на его груди. Часть его души болит от желания огрызнуться, высказать им все, что он о них думает, прямо сейчас, в этот момент. Насколько бесполезен этот спор и что они просто теряют время. Но он знает, что зря потратит время. Лисы всегда такие. Рычат и огрызаются друг на друга, не соглашаясь во всех вопросах, кроме одного — как с ним обращаться. Кевин уже должен был привыкнуть к этому. Поэтому он скрещивает руки и захлопывает рот, потерпев очередное поражение. Он смотрит на стену, пока происходит остальная часть сцены, совершенно не интересуясь происходящим. Он смотрит, как Джек снова оскорбляет Эндрю, говоря что-то эгоистичное и отвратительное. Наблюдает, как Нил ударяет его, прежде чем рассказать, что он партнер/бойфренд/как бы они это ни называли, и вызывает у Джека еще большее отвращение. Становится свидетелем того, как вся команда превращается в хаос, все орут и кричат друг на друга, включая их прославленного капитана. Кевин закатывает глаза. О, но именно он не готов к титулу. Да кого это волнует? думает он в миллионный раз. Какая разница, с кем ты трахаешься, если хорошо играешь? Какое отношение имеет трах с кем угодно, независимо от пола, к игре в Экси? — Что, черт возьми, здесь происходит? — рычит Ваймак, распахивая дверь и сразу же заставляя замолчать остальных игроков. Его взгляд перескакивает с окровавленного носа Джека на разбитые костяшки Нила, на вытянутый нож Эндрю, на распухшую губу Мэтта. Все Лисы, кажется, застыли в каком-то насильственном или хаотичном моменте, кроме Кевина, который все еще лежит на диване. Ваймак находит его: — Дэй, что здесь произошло? Кевин фыркает. Он встает, берет свою сумку и идет к двери: — Спроси у своего капитана. Затем он проходит мимо Ваймака и просто продолжает идти.***
Кевин скрипит зубами, сосредоточившись на своем месте на стене. — Вы знаете, почему вы здесь, — говорит Мастер позади них по-японски. Рико издает рядом с ним сердитый, пренебрежительный звук, а затем бросает грязный взгляд на Жана. Кевин тоже смотрит на него, но глаза Жана прищурены от боли. Кевин испускает тихий вздох и снова сосредотачивается на стене. — Сегодняшняя тренировка была неприемлемой. Она была неуклюжей, недисциплинированной и хаотичной. — Да, из-за кое-кого, — пробормотал Рико себе под нос. — Молчать! Рико тут же замолкает. Кевин пытается не обращать внимания на нарастающую боль в спине, но это становится все труднее. Его колени горят, каждая крупинка риса словно вгрызается в кожу. Они стоят на коленях уже сорок минут, но по тому, как боль распространяется по его телу, можно предположить, что прошло несколько дней. Он сжимает руки в кулаки у боков и втягивает короткий, резкий вздох. — Этого больше не повторится — ты понимаешь? — Этого бы не случилось, если бы Жан не подставил нам подножку, дядя, — горько жалуется Рико. — Это он во всем виноват. Мастер поворачивается к Жану: — Ну что, Моро? Это правда? Глаза Жана открываются, и он снова смотрит на Мастера. Но Кевин знает, что тот не может его понять. Жана едва познакомили с японским языком — он еще не умеет говорить на нем. Рико также знает это. Глаза Жана мечутся между Мастером, Рико и Кевином: — Я… я не… Je ne comprends pas… ох. Мальчик вздрагивает, когда трость Мастера ударяет его по задней поверхности бедер: — Я сказал тебе, чтобы ты больше никогда не говорил на этом грязном языке, — кричит он по-английски, чтобы Жан его понял. Затем безжалостно переходит на японский: — За свой дерзкий язык ты можешь оставаться там дольше. А когда все закончится, кнут найдет тебя. Он кивает Рико и Кевину, отстраняя их: — Вы можете идти. Рико мгновенно садится, вздыхая с облегчением. Кевин, однако, колеблется. Мастер замечает: — В чем дело? Кевин сжимает челюсть, затем отвечает: — Он все еще учится, Мастер. — И? — Он не учился у вас — не так, как Рико и я. — К чему ты клонишь? — Действительно ли он должен быть наказан за то, чего он раньше не делал? — неловко спрашивает Кевин. — Он будет работать усерднее и лучше, я уверен, со временем и с вашей специальной подготовкой. Разве не следует дать ему этот шанс? — Именно через эти наказания он и учится, — легко отвечает Мастер. - Если он хочет избежать их, тогда он будет больше работать. У Кевина сводит живот, и он, не подумав, говорит: — Но это несправедливо! В воздухе раздается пронзительный свист, а затем тишину нарушает громкий треск. Все тело Кевина сотрясается с головы до ног, прежде чем он понимает, что его не ударили. Он медленно поднимает голову. По другую сторону стены стоит Мастер, его грудь все еще вздымается, он держится за остатки своей трости. Она расколота и сломана, и Кевин понимает, что он, должно быть, разбил ее о стену в порыве гнева. Это проявление эмоций — самое сильное, что Кевин когда-либо видел у этого человека. И даже сейчас он видит, как Мастер пытается взять себя в руки, медленно возвращая контроль над собой. Он в ужасе ждет. Глаза Мастера смотрят на него с жестокой силой, с медленно разгорающимся гневом, которого Кевин никогда раньше не видел, и он шипит: — Жизнь несправедлива, Кевин Дэй, и тебе пора это усвоить. Именно наши поступки определяют нашу судьбу в этом мире как ответ на обстоятельства, которые нам даны. Выбор — это роскошь и фарс — только бедные и глупые думают, что они могут так распоряжаться своей жизнью. Прислушайся к моим словам, парень — у тебя этого никогда не будет. Кевин сглатывает. После еще нескольких глубоких вдохов Мастер отступает назад. Он выпрямляется, над ним опускается пелена спокойствия, и он продолжает: — Поэтому, чтобы твои решения имели хоть какую-то ценность, они всегда должны быть контролируемыми и просчитанными. Подумай — какую пользу это принесет мне или моей команде? Каким образом это поможет семье? Семье. Кевин без сомнения знает, что он имеет в виду семью Морияма. Мастер отходит от Кевина: — Эмоции бесполезны. Они являются слабостью — бесполезным инструментом, который мешает другим в процессе достижения величия. Если ты хочешь стать кем-то в этом мире, научись держать подобные чувства при себе. Он делает паузу, наклоняя голову: — Риск, однако, не является таковым. Кевин поднимает голову. Рядом с ним Жан наблюдает за ними, широко раскрыв глаза, которые бегают туда-сюда, отчаянно пытаясь понять. — Великий игрок знает, когда нужно рискнуть, жаждет славы и готов поставить на кон все, чтобы ее добиться, — он смотрит вниз на Кевина. — Именно за риск, на который ты пошел сейчас, я дам тебе один шанс добиться отсрочки, которую ты ищешь. Он возвращается и садится на стул в другом конце комнаты: — Если вы с Жаном оба сможете продержаться еще целых десять минут, то вы можете прекратить, и я не буду наказывать его дальше. Однако если кто-то из вас сломается, вы будете выполнять еще десять минут стояния на коленях в дополнение к наказанию, которое я обещал ранее. Сердце Кевина поднимается. Надежда болтается перед ним, как морковка на ниточке: — Да, Мастер. Спасибо, Мастер. — Кевин, это глупо, — внезапно говорит Рико, впервые заговорив с начала их обмена мнениями. — Просто оставь его. Кевин не отвечает. — Твое время начинается… сейчас, — говорит ему Мастер. У Кевина сжимается челюсть, и он хочет сказать, что они уже простояли на коленях на пять минут дольше, пока разговаривали, но не решается. Он знает, что не стоит испытывать судьбу. Он хотел бы объяснить Жану ситуацию — дать ему понять, что если они оба смогут продержаться еще немного, то все будет кончено. Но он знает, что если сейчас говорить на любом другом языке, кроме японского, то вся эта затея окажется бессмысленной. — Кевин, это смешно. Ты делаешь это зря, — снова говорит ему Рико. Боль начинает распространяться от коленей к бедрам. Теперь, когда он снова обращает внимание, дискомфорт, кажется, удваивается. Его бедра начинают дрожать, пока он удерживает позу. Ну же, думает он, глядя на часы. Давай, быстрее. — Кевин, прекрати сейчас же! — кричит Рико по-английски, забыв о себе. — Я серьезно! Он того не стоит! Просто позволь Дя… Мастеру наказать его! Жан слегка покачивается, и голова Кевина поворачивается к нему. Он медленно качает головой. Глаза Жана расширяются, а затем их наполняет новая решимость. Он поднимает подбородок. Кевин снова становится лицом к стене и еще крепче сжимает руки, впиваясь ногтями в кожу. Ну же. Давай. И наконец, когда он чувствует, что находится на грани, когда всего несколько секунд отделяют его от того, чтобы полностью сдаться, он слышит голос Мастера, который тихо шепчет позади него: — Время вышло. Вы оба можете остановиться. Кевин задыхается и тут же падает назад с риса. Но прежде чем полностью рухнуть, он хватает Жана за запястье и тянет его вниз за собой. Жан хнычет, падая на пол, и в страхе смотрит на Мастера. Тот смотрит на них двоих невероятно долго. Затем он уходит, не сказав больше ни слова. Рико смотрит на Кевина, неприятное выражение его лица превращается в нечто почти демоническое. Кевин видит, что он в ярости, его грудь вздымается, а зубы скрежещут, когда он издает гневный визг. Затем поворачивается и уходит, оставляя их двоих задыхаться на полу. Кевин отворачивается от дверного проема в сторону Жана, который теперь перевернулся на спину, уткнувшись лицом в пол. — Жан? — шепчет он, протягивая одну руку. Как только он прикасается, Жан тут же прижимается к нему, уткнувшись лицом в плечо Кевина и обхватив его руками, прижимаясь к нему. Он тихо всхлипывает, понимает Кевин, наблюдая, как Жан вздрагивает на его руках и чувствует его мокрые слезы на своем плече. - Merci, — шепчет он снова и снова. - Merci, merci, merci… Кевин обнимает и притягивает его, гладя по спине и прижимая к себе, когда что-то теплое, чего он никогда раньше не чувствовал, заполняет все пустоты внутри него.