Чёрный Предел(Переписан)

      Спустя четыре месяца затяжной зимы выглянуло солнце. Явление светила порадовало жителей Вайтрана своим согревающим теплом. По охваченному рассветом небу плыли розово-оранжевые облака, окрашенные лучами восходящего солнца, блики которых проникали сквозь стёкла деревянных окон в просторные дома из соснового и елового сруба. Откликаясь на призыв солнца, жизнь в домах всë активнее пробуждалась, и городские улицы становились однородно-похожими. Впрочем, так и было. Леса вайтранского округа изобиловали хвойными деревьями, которые шли на строительство жилищ; из той же древесины изготавливалась мебель, различная бытовая утварь и столовые приборы.       Равнинный район наполнился голосами горожан разной степени бодрости. Утро лордаса всегда было суетливым и громким. Первый выходной день ознаменовал начало ярмарки. Местные норды, приезжие люди из иных краëв, меры - все высыпали из своих домов, чтобы поскорее добраться до рыночной площади, окружённой многочисленными лавкам торговцев. Многие несли с собой увесистые котомки со всевозможным товаром: начиная от домашнего козьего сыра, заканчивая драгоценными камнями и редкими ювелирными изделиями. Торговцев сегодня было едва ли не больше покупателей. Это не значило, что ярмарка пройдёт в убыток. Нет, ремесленники, охотники, рыболовы - каждый охотно покупал друг у друга различные товары или обменивался ими.       Эль сидела на крыше своего дома, глядя на то, как улицы оживают, наполняясь суетой раннего утра. Торговля никогда еë не интересовала. На городском рынке она редко находила интересные для себя вещицы. Ассортимент платьев и украшений оставался неизменно скудным — плотные ткани оттенков зимнего неба и промёрзшей земли, типично-нордские современные обручи, кольца, подвески. Эль всегда хотелось обзавестись воздушным платьем на эльфийский манер из шифона или шёлка, что приятно прилегает к телу, подчёркивает женственные изгибы. Несколько зим назад в город приезжал альтмерский купец со своей женой, которая была одета как раз в такое роскошное шёлковое платье. Изящные украшения на ней, подобные переплетениям молодых веточек и листочков, поразили Эль. В тот момент она поняла, что мило её душе.       С тех пор - всяк как выпадал случай - девушка занималась поиском эльфийских нарядов и ювелирных изделий. У торговцев на ярмарке такие вещи обычно раскупались, едва появившись на прилавках. Жаль, но, к счастью, имелась и альтернатива. Время от времени у крепостных стен Вайтрана останавливался караван каджитов-торговцев. У них-то Эль и приыкла покупать необычные вещи. Однажды ей посчастливилось прикупить эльфийскую диадему из серебра и рулон белого шёлка, из которого она сшила платье, отдалённо похожее на то, что было на так запомнившейся ей купчихе. Семья Эль имела обыденный средний достаток, и о роскошном туалете под стать купеческой супруге девушке оставалось пока только мечтать.       За время частых визитов в общество караванщиков Эль познакомилась с Ри’садом — торговцем и по совместительству главой каравана. Между ними завязались тёплые дружеские отношения, и однажды старый каджит привёл её в одну из палаток, где в сундуках и на витринах покоились вещи прямиком из недр Обливиона. На вполне очевидный вопрос: "откуда у него эти вещи?" - Ри’сад ответил, что ведёт торговлю со всеми на равных. С тех пор Эль полюбила ещё и даэдрические украшения. Жуткие внешне, они притягивали внимание своей непонятной и таинственной энергией. К сожалению, купить простое даэдрическое кольцо она не могла даже со скидкой, которую Ри’сад сделал персонально для неё. Дары Обливиона из-за своей редкости и уникальных магических свойств стоили баснословных денег.       С покатой крыши деревянного дома «Тёплых ветров» Эль открывался отличный вид на снующих по улицам людей и меров. Брусчатая дорога извивалась и разветвлялась, превращаясь в уютные узкие улочки, подводящие к живописным участкам, где высились дома в один-два этажа. Будучи густонаселённым городом, Вайтран каждый год притягивал всё больше новых жителей: кто-то перебирался сюда из рассыпанных по холду деревень, а кто-то вообще из-за его границы. Свободной земли становилось всё меньше, поэтому дома вырастали очень близко друг к другу. Почти вплотную с жилищем Эль тянулась кузница Адрианны Авениччи. Молодая имперка славилась высоким качеством своей стали, однако титул лучшего кузнеца в городе носил Йорлунд Серая Грива. В Небесной Кузнице из-под его рук выходила сталь, легенды о которой известны во всём Скайриме и даже за его пределами. Но в основном знаменитый норд ковал оружие и доспехи для Соратников. О, Соратники! Эль слышала много баек о воителях из Йоррваскра. Поговаривали, что по ночам Ветренный район наполнялся волчьем воем, доносящимся из их праздничного зала.       Губы девушки искривила усмешка. Волчий вой! Как же! Она не верила нелепым слухам, что рождены недалёкими умами. Не в силах что-либо объяснить, люди списывают это на магию или происки даэдра. Нет, Эль, конечно же, верила, что силы Обливиона вмешиваются в бытие смертных, а с магией и сама имела дело каждый день. Она лишь не любила, когда кто-то бездумно сваливал любое, выходящее за рамки собственного понимания, событие на фокусы тёмных сил. Сей подход рождал множество нелепых суеверий и баек, подобно чуме распространяясь в народе. После такого все волшебники становились некромантами и впадали в немилость у большинства населения Скайрима. Такими темпами скоро знахарей начнут записывать в даэдрапоклонники.       У Эль был опыт для сравнения - она неоднократно сталкивалась с осуждениями в адрес своей матери просто за то, что та была колдуньей. Как нелепо. А ведь её мать — одна из лучших волшебниц во всей провинции. Разумеется, одного этого факта кому-то было достаточно, дабы распускать про неё дикие и нелепые слухи. Девушке было глубоко обидно за мать. Её называли даэдрапоклонницей, даже ученицей Маннимарко! При этом никого не смущало, что Король Червей жил во Второй эре! Второй Эре, а летописцы вот уже два с лишним века Четвёртую отсчитывают! Эль не знала ни одного мага, способного столько прожить. Поговаривали, что, используя знания в области некромантии, Маннимарко смог обрести бессмертие. Эль не верила этим предположениям, которые существовали, что удивительно, в магическом сообществе. Некромантия во все времена слыла запретным искусством, коим удостаивались возможности заниматься лишь избранные. В связи с этим данная стезя магии обрастала множеством нелепых слухов и домыслов, от которых волосы вставали дыбом. Эль мечтала заткнуть рты всем сплетникам и завистникам, что очерняют её мать. К счастью, дальше болтовни дело не заходило. Девяти ведомо какие неприятности обрушились бы на семью, если бы обладатели злых языков пустили бы в дело свои поганые руки.       Эль давно догадалась, что Ли́нда неспроста держит её подальше от своих личных дел. Быть может, бретонка даже знала, кто именно распускает о ней слухи, но не хотела ввязывать в них всю семью, а саму Эль так тем более. Ничего, однажды она выведет негодяев на чистую воду и вырвет их языки прилюдно в назидание остальным. Порой Эль испытывала приступы такой вот жестокости по отношению к врагам. Именно врагами для неё были те, кто трепался об её матери. Она тоже обладала магической силой, но предпочитала хранить это в тайне. Норды презирали магию, а население Вайтрана, как не сложно догадаться, состояло преимущественно из северного народа. Стоит создать и запустить огненный шар, чтобы банально разжечь костёр на заднем дворе своего дома, так её быстро запишут в почитатели даэдра. Эль бесило пренебрежительное отношение к магам. Она мечтала найти место, где занятия волшебством не будут притесняться. Единственным таким местом в Скайриме была, пожалуй, Коллегия Винтерхолда, но туда ей путь закрыт навсегда.       Желая погасить ярость, Эль вдохнула слегка морозный воздух. Зима здесь была затяжная и промозглая, не такая длинная, как в Виндхельме, но снегов и хмурого неба хватало, чтобы позабыть о тепле лета. Несмотря на это, уже успели распуститься лиловые и голубые горноцветы, теперь пышными молодыми кустиками обрамляющие скученные участки некоторых домов. Вайтран по праву носил звание сердца Скайрима, являясь главным торговым городом, куда везли товары со всей провинции, а также из других регионов Тамриэля. Близ города располагались десятки ферм и крупная медоварня. Продукция с наделов отправлялась и в иные регионы Скайрима. Здешняя плодородная земля щедро кормила холодные, окутанные вечным снегом регионы Винтерхолда и Данстара. Благодаря торговле город процветал и притягивал купцов и ремесленников.       Вот и сейчас Эль наблюдала, как стражники открывают тяжёлые городские ворота, пропуская в город обозы с продуктами от здешних фермеров. Одна за другой запряжённые лошадьми телеги, поскрипывая колёсами, не спеша, катились по главной дороге города, вымощенной старой брусчаткой, которую, как говаривали в городе застал ещё Олаф Одноглазый. Девушка обыденно следила за процессией, за суетящимися горожанами, совершенно не разделяя их тяги торговать всем и со всеми. Она любила просто изучать людей, сидя на крыше своего дома или под тенью Златолиста у храма богини Кинарет. Эль перевела взор на священное древо, которое было видно даже отсюда, а ведь Храм располагался намного выше - в Ветренном районе. Его массивные раскидистые ветви весь год цвели нежными розовыми цветочками. Эль обожала их тонкий медовый аромат. Божественное благоухание Златолиста едва ли не уносило разум в Этериус.       Насмотревшись на утреннюю рутину, Эль принялась спускаться вниз. Ловко хватаясь за выступающий под крышей резной карниз с традиционным нордском орнаментом, она сперва повисла над землёй, зацепилась за одну из балок, что служили внешними укреплениями стен, а ногами стала на плоский козырёк, нависающий над входом. Высота одного этажа совсем не пугала, поэтому девушка смело спрыгнула, приземлившись в подтаявший сугроб. Эль с детства любила лазить по крышам, забираться на различные высоты. Натренированное за годы практики гибкое тело и ловкие руки позволяли ей успешно вскарабкиваться на любые высоты, избегая травм и падений. Пять зим назад Эль решила покорить крышу Драконьего Предела, но неудачно — её поймали стражники, несущие караул на территории резиденции ярла Балгруфа, и после неприятного разговора вернули домой, где родители отругали её за провинность.       Это сейчас, в свои шестнадцать лет, Эль понимала, что не будь она тогда ребёнком, да ещё дочерью уважаемых самим ярлом магессы и наёмника, то её, сочтя шпионкой, бросили бы в темницу, и только после череды допросов, удостоверившись, что она действительно не вражеский агент, отпустили бы, выписав штраф в какие-нибудь сто септимов за нарушение порядка на территории города.       Стряхнув с шерстяного плаща белоснежные хлопья, Эль преодолела три каменные, расчищенные от снега ступеньки и дёрнула на себя старую входную дверь, которая, хоть и со скрипом, но сразу поддалась. Едва девушка переступила порог, как до неё донёсся аромат мясной похлёбки, а тело окутал жар домашнего очага. Пустой живот заурчал, требуя горячей пищи.       У котелка склонилась Линда, помешивая густое, до безумия аппетитное содержимое. Отложив черпак, женщина мелко нашинковала чеснок, имевший резкий запах, от которого у Эль заслезились глаза. Она понимала почему чесноком, согласно слухам, отпугивали вампиров. Ночные монстры обладали значительно более острым обонянием, чем смертные, и столь яркий аромат был для них невыносим. Чеснок отправился в котелок. Следом Линда растолкла небольшую горсть ягод можжевельника, и кухня моментально наполнилась свежим хвойным ароматом, унося Эль в лес. О, как бы она хотела вместе с этой похлёбкой по волшебству мгновенно оказаться среди величественных елей. Раз день хороший, решила Эль, то стоит навестить лес.       С приходом весны в хорошо протопленном доме стало необычно жарко и, Линда то и дело убирала с потного лица пряди тёмных, налипших на лоб и щёки волос. Длины стрижки вполне хватало, чтобы собрать их в короткий хвост или миниатюрный пучок, но, вопреки неудобствам нынешней причёски, бретонка не делала этого. Почему - этого Эль не знала, но и не стремилась вытянуть из матери ответ. Ясно, что именно оптимальность и удобность склонили Линду выбрать для себя такую длину. Каре не только было удобным в повседневном ношении, но и подчёркивало её сильное лицо с выраженными скулами и острым подбородком.       Эль прошла по большой комнате, которая совмещала в себе прихожую, кухню и гостиную. Девушка повернула ручку на створке окна, а затем распахнула ставню. В помещение хлынул морозный ветерок, принося утреннюю свежесть и охлаждая излишне протопленное помещение.       Остановившись у книжного стеллажа, Эль взяла увесистый оранжевый том с выгравированным на обложке названием «Книга Даэдра». Убрав за уши несколько выбившихся с места каштановых прядей, она села за стол и развернула книгу. Украшения Ри`Сада, кои так ей понравились, были лишь ответвлением интереса - книги, связанные с Обливионом, закалили интерес девушки к тёмному измерению намного раньше. Вот и сейчас её изумрудные глаза с увлечением забегали по строкам, посвящённым - в этот раз - Шеогорату, Богу Безумия. Эль бесконечно радовалась, что мать не препятствовала её интересу к тёмным силам. Будучи опытной ведьмой, Линда отлично понимала, что представляют из себя даэдра и, потому поощряла всякое самостоятельно влечение дочери к знаниям, часто рассказывала о том, что встреча с существами Обливиона может завершиться трагично, если ты не будешь готов противостоять им. Девушка всегда слушала эти рассказы с неимоверным упоением, всякий раз железно решая для себя следовать материнскому совету.       Впрочем, в таких случаях Эль сразу вспомнила и полностью противоположную точку зрения отца. И́нгольф считал так занимающее её чтиво мракобесием и при любой возможности попрекал Линду в том, что она, мол, зарождает в их дочери нездоровый интерес к тёмным силам. Как истинный норд он поклонялся Талосу, а ещё ненавидел тёмных, достаточно насмотревшись на нечисть в походах. Ингольф слыл известным и сильным наёмником, многое повидал, сталкивался со многими негодяями, в их числе и с "отбитыми" колдунами, которые призывали разномастных атронахов или того хуже злобных дремор. Даже одного слугу Обливиона было проблематично одолеть нескольким сильным наёмникам.       Вскоре небольшая кухня наполнилась ароматом готовой похлёбки. Линда разлила пищу по трём тарелкам и поставила те на стол вместе с подносом хлеба и кувшином вина. Эль вдохнула насыщенный мясной аромат с нотками чеснока и можжевельника, которые складывались в единую симфонию, вызывающую зверский аппетит. Линда прекрасно готовила, и самый простой суп под её руками становился безумно вкусным. Определённо, магия.       — Похлёбка из оленины, обожаю её, —протянула довольная Эль и улыбнулась.       — Ингольф вчера принёс целую ногу. Он и Ньёрд выбили бандитов из пещеры недалеко от Кристального Озера и решили заодно поохотиться. Голени себе забрали, остальное продали Анориату, — пояснила Линда и, её озарила лёгкая улыбка.       — Теперь понятно, откуда у него всегда свежая дичь. Видно, охотники поставляют товар, — фыркнула Эль. Каждый день, без выходных, с утра и до вечера Анориат торговал за своим прилавком и при этом говорил, что охотился сам и мясо ещё недавно бегало в лесу. Кого Эль не любила, так это лгунов, а ушлый босмер оказался именно таковым. До сегодняшнего дня девушка была лучшего мнения о нём.       Под тяжёлой поступью заскрипела старая деревянная лестница. Ингольф спустился с мансардного этажа и сел за стол, с аппетитом потирая широкие крепкие мозолистые от постоянного взаимодействия с оружием ладони. Под прочной, полностью приведённой в готовность служить стальной броней скрывалось мускулистое тело со шрамами, полученными в боях. Кажется, Ингольф что-то говорил о том, что отправится со своими товарищами на очередной заказ. Пусть так, но Эль не нравилось видеть отца за столом в доспехах. Никакого этикета!       С другой стороны, Ингольфу тоже было к чему придраться - Эль заметила, как зелёные глаза отца припали к книге, которую она читала. Дальнейшее было очевидно. Быстро пробежав взглядом по строкам, норд бесцеремонно выхватил книгу у неё из рук.       — Во время еды нельзя читать, милая, — поучительно сказал он и положил том в оранжевой обложке под лавку, после чего небрежно пнул книгу и укоризненно посмотрела на Линду.       — Я не дочитала про Шеогората! — возмутилась Эль, недовольно надув губы в знак протеста.       — Чтобы этой дряни я дома не видел! — норд стукнул кулаком по столу, и посуда заплясала на деревянной столешнице.       Эль страдальчески закатила глаза. "Ну вот, сейчас начнётся", — печально подумала она.       Линда села напротив Ингольфа, глядя на супруга с упрёком. Эль и сама ясно читала на хмуром лице отца искренние отвращение к даэдра. На его лбу проступила межбровная складка, а недовольный взгляд был ответно направлен на жену. Неблагочестивые колдуны пользовались специальным заклинанием, чтобы натравить демонов на Ингольфа и его команду, а сами тихо сбегали, дабы дальше творить грязные дела.       — Дорогой, Эль должна знать о мирах Обливиона. Я не хочу, чтобы она пострадала, однажды столкнувшись с коварными силами тьмы, — мягко сказала Линда под осуждающий взгляд Ингольфа.       — Наша девочка никогда не встретится с даэдра! — твёрдо, даже несколько самоуверенно произнёс он.       — Откуда такая уверенность? — парировала бретонка, и Эль поймала на себе её взор. Когда родители ссорились, она обычно делала вид, что ничего не слышит, но на самом деле девушка хорошо вникала в суть родительской перепалки. С детства она привыкла к ругани, которая время от времени наполняла стены дома, и спокойно относилась к данному явлению, готовая, в случае необходимости, вмешаться в разборки. Поначалу родители старались скрыть от неё скандалы, но, чем старше Эль становилась, тем сложнее было от неё что-либо скрыть, и, в конечном итоге, родители могли поссориться прямо при ней. В небольшом доме не находилось угла, где она бы их не услышала.       — Я сделаю всё, чтобы наша красавица жила спокойной жизнью и, когда придёт время, вышла замуж за хорошего мужчину, который защитит её от опасностей. Я не хочу, чтобы она видела всё то, что видел я, — ответил Ингольф, наливая себе вино в бокал. В своём решении он оставался непоколебим многие годы, но Линда не разделяла его устремления, подчёркивая свой взгляд обучением Эль и снабжением её информацией об Обливионе.       — В собственном стремлении ты не учитываешь одного, дорогой: знания — это сила и оружие. Тот, кто владеет информацией, куда лучше может за себя постоять, чем тот, кто располагает только холодным оружием, — возразила Линда и, естественно, была права.       Однако для Ингольфа её слова в тысячный раз прозвучали подобием пустого звука, словно не она стремилась донести до мужа важный жизненный принцип, а какая-нибудь торговка на базаре, раздражающе кричащая во весть голос о скидке на залежавшийся под прилавком эйдарский сыр. Норд всегда оставался одного мнения: секира за спиной и осторожность гарантируют безопасную жизнь.       — Этому тебя научили в твоей проклятой Коллегии Винтерхолда? — продолжал спорить он, утяжеляя слова упрёком.       — Нас учили защищаться не только магией, а ещё и знаниями. Взять того же дремору. Ты и твои броненосцы напролом бьете его, рискуете жизнями. Маг же неплохо осведомлен о том, кто его противник и может без боя выйти победителем, — ответила Линда.       Эль полностью была на стороне матери. В молодости Линда пришла в Коллегию простой ученицей и со временем отличилась среди остальных студентов сразу по трем направлениям: "Восстановление", "Колдовство" и "Разрушение". В последних двух школах она достигла степени мастера и долгое время преподавала эти магические искусства в Коллегии.       Слова Линды, как обычно, зацепили Ингольфа — теперь он глядел на неё с ещё большим укором. Эль знала, что если бы не сидела по правую руку от отца, он бы не вёл себя столь сдержанно, а проявил бы типичную "нордскую" дикость, которая порой казалась чем-то животным. Да и сейчас было видно, что Ингольф едва сдерживается. Допив вино из серебряного кубка, он, стиснув зубы, сжал его в кулаке, от чего тот погнулся, словно хлипкая жестянка. Подавшись ближе к жене, норд размеренно, но злобно проговорил:       — Я рискую жизнью, сражаясь с этими тварями, а ты смеешь поучать меня, как вести бой. Впрочем, ты такая же самодовольная зануда, как и твои дружки из Коллегии. Посмотрел бы, как вы со своими знаниями справитесь хотя бы с одним тупым дреморой. Что-то мне подсказывает, что он покрошит вас раньше, чем вы призовёте свои жалкие цветные шарики, — его голос сквозил откровенной неприязнью к магам. — Твои коллеги просто ленивые бездельники, которые заперлись в каменных стенах школы, чтобы отгородиться от простого населения. Они настолько переполнены чувством собственной важности, что не подпускают к себе обычных людей. Никто не сможет попасть в стены вашей сраной Коллегии, если не прошёл их треклятую магическую проверку!       Ингольф яростно бросил на пол смятый бокал и отвернулся от бретонки, которая ненавистным взглядом прожигала стальную броню мужа. Казалось, ещё немного и, её металл начнёт плавиться. Частенько он попрекал её за связь с Коллегией Винтерхолда, за то, что она "волшебница до мозга костей".       Глядя на отношения родителей, Эль удивлялась: почему грубый норд связался с образованной магессой? Большинство северного народа ненавидело магов. Ненависть их, как не сложно понять, происходила из страха перед неизведанным. Познать чародейства решались единицы, остальные же предпочитали дальше предаваться неприязни и невежеству, взращивая в себе любые навыки, но только не искусство магии.       — Чувство собственной важности зашкаливает лишь у тебя, дорогой, — язвительно бросила Линда. — Если бы ты взял мага в свою команду, вам бы не пришлось открыто рисковать головами там, где можно избавиться от противника без угрозы для жизни. Но твоя напыщенность перекрывает здравый смысл.       Эль молча слушала и терпела. Каждый раз Линда и Ингольф упрекали друг друга в одном и том же. Каждый раз брань могла длиться бесконечно долго, пока один из них не упадёт от усталости. Что он, что она — оба упрямые и бескомпромиссные. Конечно, бретонка часто шла на уступки в некоторых вещах, но, когда разговор перетекал в отстаивание прав о том, кто лучше, она шла напролом. Удивительно, что их брак держится целых семнадцать лет! Впрочем, в Скайриме разводиться считалось дурным тоном перед обществом и самими богами. Конечно, в Вайтране жили семьи, в которых супруги вели себя и куда худшим образом. Часто даже доходило до драк. К счастью, Ингольф и Линда никогда не занимались рукоприкладством в отношении друг друга.       — Я не доверяю этим колдунишкам, — выплюнул Ингольф, повернувшись обратно к Линде. — Любой маг — скользкий тип, так ещё и трус. Видел я, как колдуны врассыпную разбегаются по норам, когда приходит настоящая опасность для жизни. Мне в команде трус не нужен, которой бросит в самый ответственный момент или того хуже предаст.       Терпение дало трещину. Отодвинув тарелку с недоеденной похлёбкой, Эль поднялась с лавки, укоризненно глядя на родителей.       — Ну всё, хватит вам! — крикнула она. Звонкий девичий голос отвлёк их от бесконечного спора. — Сколько можно спорить об одном и том же?! Вы и недели прожить не можете, чтобы не поругаться. Достали ваши бесконечные перепалки! Не надоело? Почему бы вам не успокоиться, не смириться с индивидуальностями друг друга? Примите вы, наконец, свою разность и уважайте её. А то вы так до конца жизни будите доказывать друг другу, кто прав. Меня достали ваши ссоры и, если вы не прекратите, я уйду в караван к Ри’саду, — закончив, Эль выдохнула и замолчала, ожидая ответной реакции.       — Милая, ты же не любишь торговать, — напомнила Линда, всем видом показывая, что не воспринимает всерьёз угрозу дочери покинуть отчий дом.       — Ваши срачи я не люблю ещё больше! — нахмурилась Эль.       — Прости нас, — вымолвила Линда виновато. — Мы не хотели ссориться при тебе.       — Если бы не треклятая книга, которую тебе дала мать, мы бы не поругались, — ответил Ингольф с очередным упрёком в адрес жены.       — Я купила эту книгу, — ответила Эль. — Не знаю, что страшного ты сыскал в ней. Там описаны даэдрические принцы и, всё. Никаких заклинаний и инструкций. Ты просто ищешь повод упрекнуть маму, а она не сдерживается и отвечает тебе тем же.       Эль обошла стол, достала из-под лавки «Книгу Даэдра» и демонстративно положила перед родителями.       — Я не хочу, чтобы из-за этого вы ругались, — голос её звучал почти повелительно.       Ингольф брезгливо посмотрел на потрепанный том, а затем - порицательно - на Линду. Было видно, что мысленно он продолжал обвинять жену в склонении дочери на тёмную сторону.       — Я не уйду, пока вы не извинитесь друг перед другом, — твердо сказала Эль, переводя взгляд с матери на отца, которые молчали не потому, что им было нечего сказать. Они могли до потери сознания продолжать бессмысленную полемику. — Если не ошибаюсь, вас ждут дела. Вы готовы сидеть здесь целый день, наплевав на них? — она намеренно подгоняла их, чтобы те поскорее закончили конфликт.       — Я не буду идти на уступки и давать Линде возможность травить тебя тьмой. Хватит с меня того, что она учит тебя магии, — категорично сказал Ингольф, после чего встал из-за стола и направился к оружейной стойке с секирой.       — Папа, я уже взрослая и сама буду решать, что мне читать и какие навыки развивать! — возразила Эль.       — Тебе всего шестнадцать. Вот когда станешь взрослой по-настоящему, когда будешь понимать, что есть жизнь, тогда и подумаешь, стоит ли лезть в Обливион. Уверен, тебе не захочется иметь с ним дела. А до тех пор я запрещаю тебе читать книги про даэдра, — строго сказал Ингольф, взял со сойки свою секиру и вышел из дома, захлопнув за собой дверь с такой силой, что стены задрожали, а на пол, звякнув, что-то где-то упало.       С задумчивостью на лице Линда придвинула к себе том, положила ладонь на шершавую обложку, а взглядом встретилась с Эль.       — Не слушай отца, — сказала она, оставаясь погруженной в свои мысли. — Ты должна знать о мире даэдра как можно больше. Это поможет тебе спастись в случае опасности. Он просто не понимает, что я хочу уберечь тебя от беды, — голос Линды был полон сожаления и чего-то такого, что Эль в силу возраста не понимала.       — От чего ты хочешь меня уберечь? - спросила девушка, садясь рядом с матерью.       Женщина немного помолчала, видимо, собираясь с мыслями, и, тяжело вздохнув, ответила:       — Много зим назад я жила в Коллегии Винтерхолда, преподавала Школу Разрушения и параллельно осваивала Школу Колдовства. Успехи в магии вскружили мне голову, и я решила, что без труда достигну степени мастера в Колдовстве. Я добилась больших результатов, и Финис Гестор - наш преподаватель - согласился дать мне заклинание призыва лорда-дреморы. Я была уверена, что смогу подчинить призванного даэдра своей воле. Когда я првоела ритуал и вызвала дремору, то поняла, что ошиблась. Он напал на меня. Такого разъярённого и злобного создания я никогда не видела…       Она замолчала. Лежащую на книге руку забило мелкой дрожью. Заметив это, Эль успокаивающе положила собственную ладонь поверх материнской. От слов матери девушка ощутила обдавший её липким холодом страх. Линда никогда не рассказывала об умении призывать дремору. Одно дело - атронахи или низшие даэдра. Вызов злого могущественного воина Обливиона всегда казался Эль чем-то запредельным. А ещё страшным, ведь, чтобы контролировать столь сильное во всех смыслах создание, требовалась огромная магическая сила и непоколебимая воля. Девушка видела сколь драматичны для матери события минувших лет. Сколько времени прошло с того случая? Пять, десять лет? Линда выглядела так, будто это случилось вчера.       Пару раз глубоко вздохнув, бретонка продолжила:       — Этот демон едва не убил меня. Преподаватели услышали мои крики и подоспели, когда я была на волосок от смерти. Совместными усилиями они смогли изгнать его обратно в Обливион, — глаза женщины горели глубокой болью и ненавистью. Медленно она убрала дрожащую ладонь с тома и протянула книгу дочери. — Я хочу, чтобы ты знала психологию этих тварей, чтобы могла управлять ими. Больше всего я молю богов, чтобы ты не встретила дремору. Но, если же столкнёшься с ним лицом к лицу, то сумеешь постоять за себя. Я дам тебе ещё книги и несколько заклинаний. Только не говори отцу. Пусть наши уроки будут тайной. Боюсь, он не выдержит, если обо всём узнает.       Эль молча закивала в знак согласия. Линда овтетила улыбкой, налила себе в бокал вино и залпом выпила. Напиток, похоже, подействовал - её перестало трясти. Плечи бретонки расслабленно опустились. Эль так и не поняла, что дремора сделал с матерью, но давить расспросами не стала, видя, сколь тяжело ей говорить на эту тему. Возможно, боль привносил тот факт, что она не сумела подчинить себе дремору. Провал в магическом эксперименте, да ещё на глазах у коллег, которые, ко всему прочему, спасли её от гибели - это настоящий удар ниже пояса, от которого личная гордость каждого будет надолго задета. Разговор сковырнул старую рану, ещё способную кровоточить. Быть может, эта травма навсегда останется с ней. Эль решила более не терзать маму вопросами о трагедии прошлого.       Глубоко вдохнув, Линда встала с лавки, залпом осушила очередной бокал вина и пригладила волосы, делая так всякий раз, когда нужно подавить переживания и собраться с мыслями.       — Мне пора по делам. Нужно зайти к Фаренгару в Драконий Предел. Если пойдешь гулять за город, далеко от ферм не уходи, — голос Линды звучал подавленно.       —Хорошо, мама, — улыбнулась Эль, чтобы подбодрить её, хотя сама она чувствовала себя отвратительно. Случившиеся с матерью не укладывалось у неё в голове, казалось невозможным. В представлении девушки дремора мог одолеть кого угодно, но только не Линду.       Бретонака кивнула и как-то кисловато улыбнулась. Каждый раз она наказывала Эль держаться близ Вайтрана. Даже приближённые к городу равнины - не место для одиноко гуляющей юной леди. Суровые земли кишели диким зверьём, бандитами, разномастной нежитью. На дорогах между городами исчезали целые караваны, которые становились жертвами разбойничьих шаек или добычей крупных хищников.       Разумеется, Эль их не боялась. Много лет она провела на раздолье во время прогулок, и ничего не случалось. Что может пойти не так в этот раз?