Чёрный Предел(Переписан)

      Опираясь на паучью лапку, Эль прихрамывая шла по коридору двемерских руин. Чуть впереди шагал данмер, представившийся ей именем Ларентиан. Похоже, он бывал здесь раньше, ибо держался уверенно и безошибочно сворачивал в нужную сторону, минуя заваленные камнями тупики. Полы его фиолетовой робы чуть развевались при ходьбе, покачиваясь из стороны в сторону, будто на лёгком ветру. Вот чего, а сквозняков тут не было, что несколько удивляло Эль и наводило на мысли о подземном местонахождении развалин. Возможно, мер пользовался какими-то чарами, дабы придать эффектности своему облику? Девушка мысленно усмехнулась. Как бы он ни старался сотворить из себя подобие достойного мага, всё равно оставался грязным бандитом.       Эль сверлила тощую спину Ларентиана гневным взглядом и молилась, чтобы из какого-нибудь тёмного угла на него выпрыгнул механический паук и подарил парочку электрических разрядов. Она признавалась себе, что безумно хочет прикончить колдуна, но всё же вот так сразу убивать его не желала. Что, если он окажется полезен — укажет на место, где держат Агату, например? Вряд ли главарь от него что-то скрывал. За непродолжительное время знакомства с головорезами в пещере под Вайтраном девушка сделала вывод, что Ларентиан осведомлён обо всех делах банды ничуть не хуже их предводителя-орка. С большой вероятностью данмер станет новым лидером шайки если в прямом смысле вонючий Урог сгинет в Обливион.       Ощутив прилив слабости, Эль остановилась. Голова кружилась от голода и перенапряжения. Казалось, она истратила не только остатки магической энергии, чтобы одолеть паука, но и последние крохи жизненной силы. Последний раз ей довелось есть в разбойничьей пещере, а с тех пор прошло достаточно много времени, дабы заработать истощение. Сколько она пролежала без сознания — неизвестно, но, судя по общим ощущениям, это точно были не одни сутки. Во сне Мариус говорил, что она находилась без сознания целых три дня! Но так ли это было на самом деле? С огромной печалью на сердце Эль заставила себя поверить в то, что дорогой Мариус был гостем до боли реалистичного и сладкого сновидения. Почему жизнь так несправедлива? Почему это был сон? Крик души заглушил голос разума, говорящий, что она сама виновата в случившихся с ней неприятностях.       Эль прислонилась к каменной стене, ощущая через плотную ткань льняной рубахи её шероховатую, испещрённую мелкими выбоинами и царапинами поверхность. Чувствительность тела постепенно возвращалась и, шершавый камень казался почти приятным на ощупь. Странно, что недавнее отсутствие возможности испытывать боль заменилось повышением тактильности. Теперь обыденные предметы осязались по-новому — их словно стал наполнять новый смысл. Стена более не казалась простым куском обтёсанной породы, а несла достаточно много информации о камне, из которого была изготовлена в процессе обработки. Всё это казалось Эль не то что странным, но ещё и пугающим, напоминающим отголосок дрёмы, смешавшейся с реальностью. На выделке стены она уж точно сейчас не планировала заострять внимание. Идти дальше было тяжело — нога по-прежнему оставалась уподобленной тому самому камню, что так странно теперь ощущался. На преодоление каждого шага уходило значительно больше сил, нежели в обыденно-здоровом состоянии. Импровизированный костыль из лапы поверженного автоматона-паука лишь помогал держаться в вертикальном положении — без него Эль, вероятно, вообще не смогла бы ходить.       Ларентиан остановился и повернулся. Эль тут же поймала на себе его недовольной взор и незамедлительно скривилась в гримасе отвращения, а затем вовсе отвернулась, всем видом демонстрируя нежелание идти на контакт. А с чего бы к нему хорошо относиться, если за всё непродолжительное время знакомства она только и слышала оскорбления в свой адрес, угрозы и пренебрежительные выпады? Да и какой вообще смысл искать нотки уважения в грязном головорезе? Всё, чего Эль хотела сейчас по-настоящему — это поесть и найти выход из руин.       — Чего встала? — в привычной себе небрежной манере бросил Ларентиан.       — А сам как думаешь? — фыркнула девушка, поражаясь недалёкому интеллекту бандита. Как с таким умом он вообще смог освоить магию?       — Думаю, что паук тебя мало огрел, раз ты ещё способна корчить рожи, — прошипел данмер, и в его чёрных глазах сверкнула угроза.       Сердце кольнул страх. А ведь мер способен навредить, невзирая на то, что она не сможет дать ему отпор. Ну да, чего ещё ждать от бандита? Преступники вроде него не славились благородством — для них напасть на того, кто слабее, считалось нормальным делом. Вряд ли банда Урога грабила могущих дать им достойным отпор.       — Если хочешь, чтобы я пошла за тобой, вылечи мне ногу, — отчётливо проговорила Эль со всеми интонациями, надеясь, что так до данмера дойдёт необходимость помощи с его стороны.       — Может быть, потом, — размыто отозвался Ларентиан.       Эль присмотрелась к его лицу и ясно увидела, что он хочет, дабы она уговаривала его исцелить ногу. Ну нет, обойдётся! Выпрашивать милость у головореза ниже её достоинства! Рано или поздно нога пройдёт сама собой. Или, возможно, удастся стащить у этого мера какую-нибудь из его книг, в которой могут найтись подробно описанные практики исцеляющих заклинаний. Впервые в жизни Эль пожалела, что не училась Школе Восстановления. Она не знала ни одного, даже самого простецкого таинства из этой стези.       — В таком случае, я остаюсь здесь, — девушка показательно скрестила руки на груди и упрямо посмотрела на данмера. Даже это казалось более приятной перспективой, чем из последних сил идти за возненавидевшим её с первого взгляда бандитом без чести и совести. Он даже не сказал ей, куда они направляются, но чутьё и так подсказывало очевидное: к остальной шайке.       — Решила сдохнуть раньше времени? — тонкие губы Ларентиана сложились в гадкой ухмылке.       Эль смолчала, понимая, что он прав. Останется она здесь — с травмированной ногой, без пищи и воды — долго точно не протянет, либо сгинув от голода, либо от лап какого-нибудь автоматона. Кто знает, сколько этих машин таится в руинах? Нет, так глупо прощаться с жизнью — это не выход. Нужно выбираться отсюда, спасти Агату, сообщить отцу об этих головорезах. Казалось, лишь эти мысли придавали ей сил и разжигали в груди пламя жизни. Но чтобы всё это реализовать, придётся смириться с обществом бандитов на какое-то время.       — Шевелись, ты ещё можешь идти, — в завершение бросил мер и, развернувшись к ней спиной, двинул дальше вперёд по длинному коридору.       При всём нежелании следовать этим словам, буквально выплюнутым из его грязного рта, Эль всё же отпрянула от стены и, вновь припав на паучью лапу, медленно зашагала следом. Действительно, она ещё могла идти — небольшой отдых напополам с огоньком праведного гнева придали ей сил, хотя всего несколько минут назад девушка пребывала в абсолютной уверенности, что более не способна сделать и шагу. Ей стало противно от того, что бандит оказался прав и, от того, что приходилось послушно хромать за ним, но Эль понимала, что сейчас иного выхода нет. Необходимо набраться сил и подлечить ногу. Иначе из руин ей не выбраться.       Несколько поворотов и, коридор превратился в большой зал, отделённый от пола до потолка выполненной всё в том же двемерском стиле решёткой. По ту сторону изысканной перегородки Эль увидела знакомые силуэты головорезов с их мерзкими, одутловатыми рожами. Вокруг очага собрались: орчиха Марбаз, главарь Урог и громила-норд Ульв; босмер и второй норд либо куда-то отлучились, либо, возможно, погибли во время нападения на караван каджитов. Эль искренне надеялась на второй вариант. Чем меньше воров и убийц будет разгуливать по просторам Скайрима, тем спокойнее будет всем житься. И тем проще ей самой будет сбежать.       Девушка вспомнила об Агате и, её мгновенно захватила ещё большая ярость, нежели прежде. Челюсти напряглись, а сама она прямо-таки воспылала желанием наброситься на головорезов и терзать их до тех пор, пока они не расскажут, куда дели её подругу.       Неожиданно Ларентиан схватил Эль за руку и, протащив по залу, подвёл к шайке соратников, которые, словно стремящиеся к свету назойливые насекомые, собрались вокруг очага. Странно, но Эль не чувствовала холода, а ведь в зале должно было быть достаточно прохладно, раз банда жалась к огню. Девушка поочерёдно смерила бандитов презрительным взором, нисколько не пытаясь скрыть своего истинного мнения о них. Эль не боялась, что они причинят ей вред. Побывав на грани жизни и смерти, она перестала страшиться такой мелочи, как кучка туповатых преступников. Да и вообще, ей бы немного еды и отдыха — тогда силы восстановятся и, она сможет защититься. В самом крайнем случае — повторит попытку призыва дреморы, даже если вновь потеряет сознание на несколько суток.       Эль в упор смотрела на бандитов, изучая опухшие после очередной попойки физиономии. Покрытые свежими ссадинами и синяками, их морды ясно говорили, что минувшее нападение на караван не прошло для преступников даром. Возможно, они взаправду понесли потери, и отсутствующие норд с босмером теперь гниют где-нибудь в канаве. А лучше — жарятся в самом Обливионе. Эль продолжала надеяться, что караван не принадлежал её любимому другу Ри`Саду. А даже если и так — только бы коты дали достойный отпор и не пострадали сами!       Поймав на себе недовольный взгляд главаря, Эль нахмурилась. Интересно, чем он недоволен? Неужели нападение на каджитов обернулось провалом? Такая мысль практически грела её сердце.       — Смотрю, оклемалась, мелкая, — пробасил орк. — Долго же ты в отключке валялась. Мы уже стали думать, что ты там сдохла и только зря тебя тащили в повозке.       Эль плотно сжала зубы, сдерживая личное отвращение, а вместе с ним желание ответить грубостью на грубость.       — Зачем я вам? — выдохнула она вместо всего, о чём думала.       Урог задумчиво почесал затылок, будто в попытке пробудить единственную таящуюся в башке извилину.       — Сгодишься нам. Ларен сказал, ты можешь стать хорошей ведьмой.       Догадаться, к чему клонит главарь, было нетрудно. От мысли, что придётся работать на бандитов — сделаться частью их шайки — Эль стало настолько мерзко, что хуже, кажется, и быть не может. Нет, она никогда не пойдёт на такое. Она мечтала освободить Скайрим от таких, как этот преступный круг и, была готова на всё ради того, чтобы претворить свой план в жизнь. Вот только Эль собиралась сохранить честь и совесть, дабы не уподобиться разбойникам или нечистым на руку наёмникам, которые, впрочем, мало чем отличались от первых.       — Не надейтесь, я не стану на вас работать.       Сразу после того, как с её уст сорвалось последние слово, она ощутила резкий удар чего-то о ножку паука и, та, вылетев из-под руки, звонко прокатилась по полу и замерла в нескольких шагах от неё. Потеряв опору, Эль тут же рухнула и беспомощно распласталась на полу. Успев обернуться, она увидела Ларентиана, который, скрестив руки на груди, мерил её прожигающим взором. Вот ведь даэдров гад! Нехотя, но Эль признала, что слишком ослабела, раз худощавый чародей легко выбил опору из её руки. Если разозлить их пуще, то они могут пойти на что-нибудь похуже, а у неё даже не будет сил воспротивиться.       — Ты не просто так место в обозе занимала, — гаркнул Урог, почти повторяя одну из предыдущих фраз.       — Вы меня похитили! — возмутилась она. — Я не напрашивалась грузом в вашу телегу!       — Короче, отныне будешь работать на нас, — бросил главарь, и голос его звучал неоспоримо.       А как тут поспоришь? Эль чувствовала всепоглощающую немощь, не знала, где находится, и как отсюда бежать. Руины оказались во много раз больше, чем она предполагала изначально, изобиловали разветвлённой системной коридоров, ведущих в самые различные помещения, где, несомненно, найдётся не одна смертельно опасная дремлющая двемерская машина. Нужно быть во всеоружии, дабы выйти живой из таинственных развалин.       Сидящий рядом с Марбаз норд почесал сальный затылок и в недоумении уставился на главаря.       — Какой нам прок от мелкой? Она же еле дышит, — он махнул рукой в сторону Эль.       — У неё сильная магическая энергия, — ответил Ларентиан недалёкому другу.       — И чё?       — Ты последние мозги отморозил, Ульв? — мер устало закатил глаза.       — Это ты любишь говорить загадками. Поди разбери, чё у тебя на уме, — фыркнул норд, раздражённо сжимая кулаки. Похоже, скрепляющий банду союз мог в любую минуту обернуться дракой.       «Так себе у них сплочённость», — подумала Эль, рассуждая, возможно ли разрушить их «коллектив», подкинув повод для конфликта.       — Азура, дай мне терпения! — воскликнул Ларентиан, демонстративно коснувшись лба в молитвенном жесте. Тяжело вздохнув, эльф пояснил. — Нам нужна сильная колдунья. Она как раз хорошо подходит на эту роль, — договорив фразу, он склонил голову и, Эль поймала на себе его ожидающий взор. — Так ведь, Эль?       В ответ она промолчала. Данмер назвал её по имени, видимо, надеясь заслужить расположение — навести иллюзию, что здесь к ней станут хорошо относиться. Как же! Эль верила только в то, что рано или поздно главарь затащит её в свою постель или, что ещё хуже, поделится ею с дружками. Она слышала, как бандиты поступают с красивыми девушками. Перед взором сразу всплыл образ орка в роковой вечер, в пещере под Вайтраном — как же он пристально и изучающе тогда глядел на её фигуру. Нет, она не позволит ему даже пальцем к себе прикоснуться!       С прежней тяжестью на сердце Эль вновь вспомнила тот сладкий сон с Мариусом. О, как же она страстно желала, чтобы он поскорее претворился в реальность! А ещё больше — чтобы он БЫЛ реальностью, а всё происходящее сейчас оказалось кошмарным сном. Скорее бы встретиться с любимым, оказаться в его объятиях после столь долгого времени разлуки… Губы невольно озарила едва уловимая улыбка, столь необходимая сейчас, в эти мрачные дни.       Быстро опомнившись, Эль вернула лицу невозмутимость. Бандиты не должны видеть, что ей радостно. Они обязательно пожелают выпытать причину и, узнав о её чувствах к Мариусу, непременно извратят их, сделают ей больно. Нет, она не позволит им посягнуть на святое — на любовь.       — Нам и тебя хватает, — бросил Ульв, отвечая на предшествующие слова Ларентиана. Басистый голос верзилы вырвал Эль из размышлений. Она посмотрела на широченного норда и мысленно порадовалась тому, что он пытался отговорить остальных от затеи взять её в банду, хоть причина тому и была не святой. Этот норд, сам того не подозревая, располагал здравым смыслом.       Несмотря на возражения Ульва, главарь поддержал Ларентиана:       — Лишняя магия в рядах не помешает, — пробасил он. — Ребят наших не стало, так что нужно добирать команду. Коль эта тварюга виновата в их смерти, пусть служит нам.       От упоминания того, что она оказалась права, и двух других бандитов, похоже, и вправду не стало, Эль чуть ли не возликовала, но вместе с тем ощутила и леденящий душу ужас. Оцепенев, она зажала рот ладонью. В голове не укладывалось, каким образом она оказалась причастна к смерти двух бандитов. Последнее её воспоминание было о том, как она отозвала магию и в телесных муках провалилась в забытье. Вопреки страху перед тем, что дремора действительно мог напасть на головорезов, Эль старалась не верить в это, считая, что они просто сваливают вину на неё за гибель членов банды. Неужели каждая их вылазка сопровождается потерей людей? Тогда сколько же их было изначально: десять, шестнадцать, больше?       «Не может быть, чтобы любой их рейд приносил гибель хотя бы одного бандита. Будь это так, то шайка быстро перестала бы существовать. Главарь хоть сильный, но не бессмертный. Видимо, случилось что-то страшное, с чем они не справились даже вшестером. Неужели моё заклинание сработало, и дремора явился?» — думала Эль, рассматривая грабителей, которые с её появлением в зале заметно переменились в лицах — посерьёзнели что ли.       — Значит, дочитала заклинание, а нам соврала, — сделал вывод Ларентиан, ядовито глядя на неё.       — Я не врала вам! — воскликнула Эль, желая доказать правду, теряя остатки самообладания. Ясно, что винить в случившемся, кроме себя, некого, но как же ей хотелось хоть немного отвести от себя несправедливые подозрения.       — Тогда как бешенный дремора оказался рядом с повозкой и убил двух наших ребят? — прошипел данмер, склоняясь над ней, давая возможность во всех деталях рассмотреть своё перекошенное гневом серое лицо. Рывком он схватил Эль за руку и больно сжал её запястье, заставив девушку сдавленно зашипеть.       — Каджиты призвали, — выпалила она. — В караване всегда есть боевой маг.       — Хреновый у них был маг. Дремору призвать ему точно не по силам, — выплюнул данмер.       — Тогда не знаю, как рядом с вами появился дремора. Я не при чём! — настаивала Эль, уверенная в полной своей правоте. Прежде чем провалиться в забвение, она отозвала магическую сферу призыва.       — Ты у нас ведьма, поэтому спрос с тебя. Больше рядом не было никого, кто бы мог призвать его, — гаркнул Урог. Потянувшись за бутылкой медовухи, он зубами вытащил пробку и, выплюнув её, залпом отпил не меньше половины содержимого.       — Но тогда бы он появился в пещере рядом со мной! — возразила Эль, вспомнив правила из книги заклинаний — призванный дремора всегда появлялся подле своего призывателя, чтобы исполнить его приказ, иначе было невозможно.       — Всё-таки дочитала, — удовлетворённо ухмыльнулся Ларентиан, и девушка поняла, что выдала себя, ведь инструкции о безопасности были приведены в конце раздела о вызовах.       Нога Ларентиана отвелась назад и, через миг у Эль перехватило дыхание от пришедшегося в живот удара. Странным образом, но она не почувствовала боли, которая должна была прийти после такого. Почему так? Что с ней случилось? Возможно, всё так же виновата её неудачная попытка вызова даэдра? Быть может, растеряв всю магическую энергию, едва не отправившись к предкам от колоссального перенапряжения и истощения в ней что-то «сломалось?»       Однако, потеряв способность чувствовать боль, Эль вовсе не собиралась считать, что с этим обрела нерушимое здоровье. Словно в подтверждение мыслям, во рту разлился неприятный металлический привкус.       — Это тебе за смерть наших друзей, — мстительно зашипел Ларентиан, и в ту же секунду схватив её за ворот рубашки, добавил: — И это только начало. Но, если станешь помогать нам, так и быть, мы помилуем тебя.       Эль поджала под себя ноги, с ужасом взирая на искажённое яростью лицо, растрёпанные тёмные волосы, зло горящие глаза, острые уши, которые придавали его резким чертам ещё больше грубости, делая мера похожим скорее на дремору, чем на народ Азуры. Рогов только не хватало.       Несколько новых ударов — кулаком, точно в центр груди — заставили Эль поперхнуться воздухом и закашляться, Боли она, тем не менее, опять не ощутила.       — Стойкая малявка. Иной раз взрослый мужик завопит от такого, — констатировал Урог, оторвавшись от опустевший бутылки нордского мёда и, одобрительно кивнул другу-меру.       Молчащая до этого Марбаз просто наблюдала, скрестив руки на груди. По её холодному и задумчивому выражению лица Эль будто прочувствовала, что орсимерку не греет всё происходящее. Что это — сожаление? Вряд ли, но всё же…       — Вот и хорошо, — сказал Ульв, чем привлёк к себе внимание Эль. — Раз стойкая, значит перед трудностями не спасует.       Тяжело дыша от боли и ужаса, Эль поспешила отвернуться, чтобы не смотреть ни на кого из бандитов. Сейчас она как никогда прежде ощутила себя полностью беспомощной и одинокой. Одна в логове бандитов. Отец может долго искать её, прежде чем спасёт. Быть может, караульный с башни видел разбойников? То, как они грабили караван, а потом уходили в определённом направлении?       — Будешь отрабатывать смерть наших товарищей и то, что из-за того невменяемого, озверевшего дреморы мы были вынуждены покинуть наше убежище, — жёстко сказал Урог. — Кстати, хочу тебе сообщить: когда мы уносили ноги, этот даэдра не исчез, а отправился куда-то и сейчас, наверное, бороздит какую-нибудь вайтранскую равнину. Забавно, не правда ли?       У Эль всё внутри похолодело, стоило лишь представить почти непобедимого монстра, который свободно разгуливал в их мире с единственным желанием: убивать всё, что движется. Сколько простых, невинных людей может пострадать из-за него? Точнее, из-за неё… «А если маг прав, и это я вызвала дремору?» — подумала девушка и ощутила, как впадает в ещё большее оцепенение от ужаса. — «Нет, я не хочу стать причиной гибели невинных людей. Пусть бандиты, пусть злобные колдуны — за это я ему руку пожму. Но только не простые люди. Нет, только не так!»       Из ступора осознания её вывел голос Ларентиана.       — Ты уже стала, — эльф будто прочитал её мысли.       — О чем ты? — вопросила Марбаз, подняв бровь.       — Мелкая не хочет, чтобы дремора покромсал обывателей, — пояснил данмер.       — Поздно уже, — хохотнул главарь. — Он успел славно повеселиться.       — Это не я, — прошептала Эль, будто простые слова могли помочь оправдаться перед пораненной совестью и теми, кто пострадал от рук дреморы. — Я отменила заклинание. Я не, — она закусила губу, сдерживая слезы.       Ларентиан снова схватил её за шиворот и резко рванул вверх, поставив на ноги, после чего перехватил под руку и потащил прочь из зала.       Миновав всё те же извилистые коридоры, они вновь оказались в той комнате без дверей, проход к которой был частично завален камнями. Здесь Ларентиан остановился, но сразу толкнул Эль к стене и резким движением вжал в каменную стену.       — А теперь рассказывай, кто твои родители. Дочь поломойки не призывает лорда-дремору. На это заклинание не у каждого опытного колдуна сил хватит!       — Я не врала про родителей, — настаивала Эль, едва контролируя голос. — Не знаю, как это получилось. Я ничего не умею толком.       — Но что-то же умеешь? — эльф сузил глаза, словно это помогало ему отделить правду от лжи.       — Огненный шар призывать, — соврала Эль, преуменьшая таланты. — Я выпросила это заклинание у придворного мага. Оно простое и дешёвое, вот он и дал мне его. Взамен я вычистила и намыла его кабинет. Не знаю, как я призвала дремору, честно! Я не отпускала заклинание, — хоть она и тряслась от ужаса, но старалась быть убедительной.       Пальцы Ларентиана коснулись волос Эль, которая поспешила отвернуться, лишь бы не смотреть в хищные глаза эльфа. «Боги, что он задумал?!» — вспыхнула в голове обречённая мысль, предполагающая самое худшее. Но мер просто сместил часть её каштановых прядей и придвинулся ближе. Чужой палец скользнул вверх по виску и перешёл на ухо, где очертил его форму с едва заострённым кончиком.       — Значит, тебе неизвестно, кто твой отец, — хмыкнул Ларентиан.       Эль кивнула, поддерживая раннее описанную версию. Если уж врать, то об одном и том же.       — Я вот тоже никак не пойму, кто поучаствовал в твоём рождении. Явно в тебе не эльфийская кровь, да и на простую полукровку ты не похожа, — палец соскользнул с уха девушки и, припав к её губам, чуть оттянул нижнюю. — Ты прямо-таки удивляешь. Клыки, острые уши, а ещё у тебя выдающиеся коготки на пальцах, но самое интересное — твоя магическая сила.       — Может, переходный возраст виноват? — запинаясь, пожала плечами она, желая, поскорее отделаться от назойливого мера.       По щеке проехалась пощёчина, однако боли Эль опять не почувствовала, а лишь ощутила толчок, заставивший её повернуть голову.       — Не смеши! Думаю, когда повзрослеешь, всё это проявиться сильнее, — тонкие губы Ларентиана расплылись в мерзкой ухмылке. — Думаешь, я просто так рекомендовал тебя оставить? Да ты же отличный образец для наблюдений. С тобой явно не соскучишься. Будешь вторым магом.       — Но я не хочу! — возразила Эль. — Я хочу домой, к маме! Она переживает за меня.       — Твой дом теперь здесь, в Ральдбтхаре, а мы — твоя семья, — жёстко отрезал эльф. — Подчиняться будешь в первую очередь мне.       Он отошёл от стены, и Эль тут же беспомощно сползла вниз, оказавшись на пыльном полу в окружении камней, что откололись от стены вместе с обрушением двери. Данмер выудил из ножен на своём поясе два стальных кинжала, которые Эль сразу же узнала — это были её клинки, пропажу которых она недавно обнаружила. Вот только сейчас кинжалы находились в чужих руках и уже сошлись крест-накрест в опасной близости от её горла.       — Потом объяснишь мне, как у дочери служанки оказалось такое оружие. И не вздумай врать, — Ларентиан надавил остриями на шею Эль, давая понять, что настроен серьезно.       Эль вжалась в стену, ощущая, как лезвия неприятно продавливают кожу. Она и так была измотана физически, так теперь ещё бандиты заставляют её принимать ужасающе-неправильные решения. Отведя взгляд, девушка тяжело вздохнула, выдавая слабость. От понимания этого ей стало ещё противнее, но она твёрдо решила, что больше не позволит грязным головорезам издеваться над собой.       Довольно ухмыльнувшись, Ларентиан спрятал клинки обратно в ножны.       — Славно, — очевидно, довольный маленькой победой, протянул он. — Я принесу тебе еды, — с этими словами эльф покинул комнатку.       Пребывая в ужасе и замешательстве, Эль осталась сидеть на полу. Она поджала ноги и обняла их руками, ощущая себя самой настоящей пленницей. К глазам подступили слёзы, но их удалось сдержать одной-единственной согревающей мыслью: несмотря на все невзгоды, сдаваться она не будет и рано или поздно сбежит. Обязательно сбежит.