андрей от неожиданности в проеме замирает, но все же находит в себе силы догнать уже поднимающегося по лестнице ваню. марголдин открывает дверь в свою комнату, выключает свет, по-хозяйски усаживается на диван и хлопает рядом с собой. абдрашитов приземляется рядом, на край, и разглядывает профиль вани. тот достает какой-то покоцаный вейп, похожий на пасито два, и затягивается, выпуская клубы сладкого дыма.
— откуда у вас такие технологии? — интересуется андрей, переводя взгляд на руки марголдина.
— хз, — пожимает плечами ваня, — я у мальчика какого-то спиздил.
абдрашитов давит смешок и снова смотрит на лицо марголдина. его силуэт и впрямь красивый при свете луны — единственного источника света в этой комнате. андрея смущают мысли и обстановка, но на смену им приходят воспоминания о последней встрече. он же столько наговорил и наделал! андрей сначала говорит, а потом думает, поэтому ни с того ни с сего тихо, почти жалобно произносит:
— вань.
— м?
— прости.
— за что? — чувствует, как тот улыбается. он же и сам все понимает прекрасно, зачем тянет такие сложные слова из абдрашитова?
— повел себя как мудак в последнюю встречу. стыдно мне, правда.
— я тоже не прав, — и обходя вопрос «почему?», продолжает. — нельзя трахаться с одним, а любить другого.
андрей молчит, обдумывает сказанное, ищет скрытый подтекст, хотя итак все напрямую понятно. на языке крутится ответ, но произнести его никак не решается. в повисшей тишине юноша слышит, как ваня коротко затягивается, чувствует, будто тот уже жалеет о сказанном, и чтобы больше не тянуть, все же решается спросить:
— это признание?
— я тебя имел ввиду.
абдрашитов замирает, перестает дышать. неужели все было так видно и заметно с самого начала? и неужели он прав, что любит (о боже, как ему трудно это осознавать) невзаимно, как у каких-то сопливых подростков?
— я ни с кем не ебался, — и марголдин перестает себя сдерживать, смеется громко и заливисто, пополам сгибается и в порыве касается бедра андрея. тот в явном смятении, смотрит то на руку, лежавшую на худой ляжке, то на смеющегося ваню, и чувствует себя максимально некомфортно. он что, клоун какой-то? (да)
— без меня, — улыбается, — так бы и умер девственником.
— бля, вань, — абдрашитов следом улыбается неловко, — ну это точно должно быть признанием.
— а может я имел ввиду то, что найду для тебя какую-нибудь девочку?
андрей больше не смеется и даже не улыбается. внутри горит так, будто он допустил ошибку мирового масштаба. зачем марголдин так томит?
— ладно, андрей, прости, — и вслед ваня становится чуть серьезнее. — ты так хочешь про это поговорить? тебе так важна официальность?
— просто ответь на вопрос, — измученно отвечает абдрашитов и внимательно пытается разглядеть каждую эмоцию вани, будто старается прочитать ответ в его голубых глазах.
— на какой вопрос? — тот хмыкает и улыбается. ну сколько можно строить дурачка! — да, андрей, да, ты мне нравишься.
и только после этого абдрашитов позволяет себе расслабиться и откинуться назад, на спинку диванчика.
— ты мне тоже, — произносит будто в пустоту, потому что и без его трех слов все было понятно.
андрей глаза прикрывает, а после чувствует на своей щеке теплую ладонь. ваня поворачивает его лицо и медленно двигается вперед, оставляя невесомый поцелуй в уголке тонких губ. абдрашитов смущен, ему неловко и стыдно, но если сейчас он будет тупить и не отвечать взаимностью, в будущем будет жалеть, в этом юноша уверен. поэтому андрей, счастливо улыбаясь, переплетает их пальцы и валит марголдина на спину, оказываясь на нем сверху. с пару секунд оба рассматривают друг друга, а после нежно и аккуратно ваня тянется за настоящим поцелуем. абдрашитов медленно сминает верхнюю губу, затем нижнюю, чувствует вкус сладкой жижи от вейпа, скользит языком внутрь. марголдин оглаживает чужую шею свободной рукой, перебирает волосы на затылке, вкладывает свою любовь в каждое действие и чувствует реакцию тела андрея на каждое прикосновения.
оба покрываются мурашками. оба не могут насытиться друг другом. оба не хотят останавливаться. оба желают украсить чужие тела так, чтобы следы напоминали друг о друге и после расставания.
абдрашитов нехотя отрывается от ваниных губ и на секунду, задумавшись и наклонившись к ушку, шепотом, на тяжелом выдохе спрашивает:
— это вообще правильно?
— тебя сейчас ебет? — получает вполне логичный ответ и языком проводит по мочке уха, кусая, посасывая, вызывая уйму мурашек у марголдина. тот, явно не желая отступать, губами припадает к шее, оставляя короткие мокрые поцелуи, а после и засосы. андрей сильнее сжимает пальцы юноши, тяжело выдыхает и слышит, как ваня хихикает, продолжая кусать и сразу же, как кот, зализывать расцветающие красные пятна.
марголдин инициативы не теряет, на мгновение расцепляет пальцы, чтобы стащить воняющую табаком футболку абдрашитова и начать оглаживать худое тело. сам андрей во времени теряется и уже не замечает, как оказывается под ваней. тот во всю целует и целует, кусает и кусает тонкую бледную кожу где только может: шея, под ключицами, плечи. абдрашитов замечает ярко-красные следы и небольшие синячки, но совсем не обращает на них внимание. хватает ваню за подбородок, тянет на себя и целует жадно, глубоко проталкиваясь языком, оттягивает его нижнюю губу, кусая чуть ли не до крови, а после снова впивается, пытается насытиться таким поцелуем. он перебирает золотые кудряшки, наматывает их на пальцы, направляя голову вниз, к шее. без касаний, поглаживаний и ласк полуголым лежать довольно прохладно. ваня это понимает, поэтому снова оставляет свои узоры, параллельно хозяйничая руками на чужом торсе.
внизу живота приятно тянет, оба ощущают бугорки в области паха. пара трений друг о друга — и те чувствуют разрядку, будто ток, который пустили по телу на электрическом стуле. ваня лежит сбоку на груди андрея, слышит его быстрое сердцебиение, оба тяжело дышат. такой желанный и долгожданный момент, что счастливая улыбка никак не сходит с их лиц. тишину, сопровождающую только вдохами-вздохами, нарушает марголдин:
— я пойду в душ схожу, — и нехотя выпутывается из объятий.
— мне тоже не помешает, — андрей встает вслед за ним.
— футболку надень, — включив свет, произносит ваня, на ухмылке разглядывая и оценивая проделанную работу на теле парня.
абдрашитов подходит к небольшому настенному зеркалу, смотрит и ахуевает от яркости и количества пятен.
— куда я таким разукрашенным поеду?
— да забей, — смеется ваня, — через недели две все сойдет.
— пизде-е-ец…
***
андрею в лицо бьют солнечные лучи, он морщится и открывает глаза. смотрит на еще мирно сопящего ваню и грустно улыбается. наверняка, первый и последний раз он просыпается с ним в одной постели и в его объятиях. первый и последний раз он чувствует себя счастливым с человеком. первый и последний раз влюбляется.
абдрашитов нащупывает телефон и проверяет время. всего начало девятого, а уже он уже получил с десяток звонков от папы и бабушки. юноша позволяет себе поцеловать ваню в щеку и окончательно подняться с кровати. андрей плетется к зеркалу, оценивает засосы и понятия не имеет как их скрыть. его взгляд приковывается к письменному столу, замечает пару листков и синий маркер, практически без раздумий пишет и оставляет записку и, последний раз посмотрев на марголдина, покидает его комнату, плотно закрывая дверь.
***
ваня просыпается поздно, сонно трет глаза, смотрит на вторую подушку и расстраивается, когда не видит андрея рядом. поднимается с дивана и только потом замечает лежавшую сбоку записку, бегло читая текст с кривыми буквами:
я уехал. разбань меня, чучело
марголдин пытается выдавить улыбку, но досада и грусть охватывают полностью. он жалеет, что обижался, жалеет, что не пошел на первые шаги сам, жалеет, что трахнулся с другой. но ваня уверен, он сделал правильный выбор в сторону андрея, а не даши.
***
— какая свадьба? ты в своем уме? — чуть ли не кричит ошарашенный новостью марголдин.
— ты совсем не любишь меня? — досадно спрашивает даша, сжимая тест в руке. — будь добр, неси отвественность за свои поступки.
— я тебе ничего не обещал, — отвечает ваня, — поебаться без гондона — не только мое решение.
— ты должен заботиться об этом тоже!
— не перекладывай отвественность только на меня. я даже не плел ту хуйню, что быстро вытащу, — ваня закатывает глаза, складывая руки на груди. его этот разговор раздражает. но он нисколько не чувствует вины. — едь в город, делай аборт.
— вань, — девушка молчит с минуту, обдумывая и подбирая слова. — скажи честно, ты что-то испытываешь ко мне? — почти жалобно озвучивает она.
— тебе нужна лишь только правда? — кивок. — что ж, попробую сказать. зачем тебе она нужна? — но даже не выслушивает ответ, продолжает дальше, перебивая дашу, успевшую только открыть рот. — ведь не хочу я обижать. думаешь, тебя люблю? — еще один кивок, полный надежды. — все на деле очень грустно. правду я тебе скажу, что мне плевать на твои чувства.
