Было весело

      Было ещё темно, но на востоке уже начало постепенно светать, что выглядело крайне красочно и интересно. Уже начали мерцать и тускнеть ранее яркие точки звёзд, как бы предчувствуя появление яркого Солнца. — Ты серьёзно? — А что не так? — Коля поворачивает голову назад и смотрит прямо в чужие недовольные глаза. — Коля блять, иди нахуй спать. Какого хрена! — Руслан недовольно ворчит и, щурясь, припирает кулаками бока.       Проснуться в два часа ночи и проспать на два часа больше, чем вообще ничего, это просто гениально, передайте премию Сибирякову, пожалуйста. Хотя этот пейзаж сам себя не нарисует, надо ж как-то учиться, чтоб всё было максимально идеально, тем более это…       Коля вздрагивает от резкого касание чужой холодной ладони на своем плече и мысли просто прекращают идти в голову, лишь какие обрывки не имеющие никакого цельного смысла. Он опять встречается взглядом с ярко сияющими в темноте зелёными глазами, теперь они смотрят уже совсем иначе, кажутся более холодными, усталыми и недовольными. Парню кажется, что он совсем утопает в этом сверкающем цвете, почему-то именно сейчас он так заворачивал и притягивал к себе. Но возможно это и из-за сильной нехватки сна в течении последних нескольких недель. — Мне нужно только доделать сейчас. — еле смог тихо проговорить это Коля, не сводя взгляд с чужих глаз. А они в свою очередь, словно прожигали дыру в чужой голове. — Нет, не нужно. — зевает Руслан, сжимая плечо сильнее, продолжая играть в негласные гляделки с Колей. Блять, он хотел как-то сформулировать то, что ему важно, чтоб Коля просто нормально, по-человечески поспал. Но что-то мешало нормально сказать всё, что он хотел, что было у него сейчас на душе. И это тоже начинало сильно раздражать, — короче, идём уже. — Да-да, пять минут только. — Сибиряков отворачивается и опять продолжает что-то зарисовывать карандашом, подглядывая в окно. — Твоё «пять минут» прошло уже полчаса назад. Идём уже. — Руслан в шоке с того, как у него ещё хватает терпения возиться с этим упрямым ослом. Любой другой, наверное ещё более адекватный, просто подхватил Колю на руки и отнес нахуй в комнату, если не вынес с одного удара прямо в окно.       А тот ещё, как последний идиот взял и проигнорировал все сказанные до этого слова, какой ужас, кошмар какой-то, пиздец. Такими темпами остаётся только глотать от отчаяния успокоительные таблетки, если не что-то ещё покрепче и ужаснее. — Ну идём уже, если хочешь, то я могу сфотографировать это всё. — он кладёт и вторую на его плечи, лениво растягивая каждое сказанное слово. — Да не в этом суть. — кажется, что и Коля уже начинал злиться. Он хмурится и сильнее утыкается в бумаги, начинает что-то рисовать, чиркая яркие размашистые линии. — Да блять Коля! Я просто о том, что тебе надо срочно поспать. Не убегут никуда твои рисунки. — Енисейский старается быть как можно спокойнее, но как быть таким, если общаешься с каким-то упрямым идиотом. Он небольно тыкает в бок Колю, от чего тот вздрогнул и неудачно начертил линию, перечеркнув часть рисунка просто нахуй. — Блять. — шёпотом проговаривают оба парня с ужасом глядя на это. Руслану показалось, что после этого Коля сделает из него фарш, а после и котлеты. Он удивлённо и даже напуганно смотрит на то, как к нему медленно поворачивается голова с расширенными от ужаса, отчаяния или гнева глазами. Кажется, что он перестал дышать, моргать и вообще подавать признаки жизни. На душе противно скреблась чувство вины и совести, а в горле стоял ком, что ничего нельзя было сказать. Мда, весело получилось, Руслан, ты чёртов гений. — Я… пожалуй пойду. — быстренько и тихо пробубнил он себе под нос и, медленными шагами, не поворачиваясь спиной двигался к двери. А после и совсем скрылся, в темноте совсем, не видно было даже намека на знакомый силуэт.       Коля поворачивается вновь к испорченному рисунку. Ему очень обидно, ведь как это исправить, конечно да, это был простой карандаш который легко стереть, но сука не когда на него случайно надавили со всей дури, что лист немного прогнулся в этих местах. Он разочарованно вздыхает, ведь скорее всего придётся опять переделывать по-новой, нельзя допустить ни единой ошибки, всё должно быть сделано только на высшем уровне, никак иначе.       По иронии судьбы накатывает сильная слабость, кажется, что парень прямо сейчас грохнется и прямо в эти бумаги. Он трёт глаза и тихо зевает, на всё сказывается сильный недосып. Коля поднимает глаза на лист, сейчас уже совсем не хотелось продолжать рисовать. Безумно хотелось спать.       Он встаёт из-за стола и почти сразу чуть не падает, ноги еле держат и чуть заметно дрожат, но по ощущениям они стали совсем как шарниры. Парень старается как можно меньше моргать, потому что глаза слипаются и, опираясь на всё вокруг идёт в комнату.       В темноте эта квартира кажется какой-то совсем не такой, как обычно, картины на стенах выглядят более злобеще, словно сейчас тебя схватят и сожрут те пушистые и грациозные белые розы в кувшине с маленького, совсем крошечного на первый взгляд, полотна. Голова гудит и болит, жирно намекая на важность сна, а мир вокруг будто трясётся, только сильнее темнеет. Коля чуть жмурится и продолжает идти, надо же дойти до кровати — сон на полу не самое лучшее решение.       Но когда кажется, что сил совсем нет, Коля чувствует, как его подхватывают в темноте и помогают нормально дойти. Не тащат конечно, но он и не принцесса, чтоб его на руках носили. До сознания мало что доходит особо, оно уже отказалось соображать и сказало «слушай, иди нахуй». Лишь какое-то тихое успокаивающее бормотание.       Щека скоро касается чего-то очень прохладного, наверное подушки. Он из последних сил поднимает расфокусированные глаза. Ими и при свете мало что увидишь, тем более сейчас темновато и нихера не видно. Коля закрывает глаза, но сон пока от слова совсем не идёт. Но он чувствует, пусть и немного притупленно, как его обнимают, прижимают к себе и то, как чужие пальцы перебирают пряди его волос. И всё на фоне этого назойливого чёрного экрана или же век, через которые пока не проходил свет.       Сон был каким-то совсем странным, слышны какие-то разнообразные шорохи: лёгкие и немного пугающие, то где-то вдали, то совсем близко и всё это на фоне прекрасного и очень известного произведения Малевича. Очень забавно.       Мозг совсем отказывался соображать что и где происходит, просто, лишь бы немножко подольше отдохнуть. И это удаётся, так как когда Коля снова открывает глаза, то вокруг совсем светло, через чуть приоткрытую форточку струйкой бьёт прохладный ветер. А рядом, совсем-совсем близко его обнимает родной, хоть и пока спящий, человек.       Идти куда-то совсем не хотелось и на удивление чувствовалось очень даже свежо и приятно на душе. Хороший сон и правда похож на сказочное лекарство от всех существующих болезней. Было бы очень хорошо ещё поспать, но что-то и не хотелось сейчас. Мысли текли плавно, переходя из одной темы в другую и так по кругу. — Уже проснулся? Не рано ли? — из всей этой заварушки в голове вынес Колю знакомый, пусть и немного хрипловатый и заспанный голос. Он смотрит в сторону, откуда был слышен этот голос и встречается глазами с ним. Парень чувствует, как чужие руки обнимают сильнее что, конечно, не сильно и нравилось, но говорить об этом совсем не хотелось. — Спи давай ещё. — Да ну, у меня ещё есть… — Нет у тебя работы. — перебивает его Руслан, угадав с продолжением уже заученной наизусть колиной фразы. — Ты выкинул мою работу что-ли? — вздрагивает от своей же мысли Коля, удивлённо смотря на парня. — Так можно было что-ли? Нет, я её не трогал, но если хочешь, то я сделаю это. — звонко смеётся от своих же слов Руслан.       А Коле совсем не смешно. Он хмурится, глаза отводит куда-то в сторону, то вниз, то вверх, словно не знает что и как делать. Сквозь свои мысли парень чувствует как его целуют. В ответ он что-то неразборчивое мычит, сильнее сводит брови, жмурится. А после прошедших нескольких мгновений кидает взгляд на Руслана, что продолжал просто быть рядом и обнимал его.       И кажется, что от чужих, по-лисьи сощурившихся, зелёных глаз вновь накатывает странная, но почему-то приятная усталость. Они так и пленят, манят своим ярким блеском и тем, что всё так близко, слишком близко. Кажется, будто парни забыли как моргать и просто залипли друг на друга со словами «блять, какой же ты у меня охуенный, самый прекрасный человек на Земле».       Руслан приближается совсем близко, хотя, блять, куда ещё ближе. Коле кажется, что он чувствует его странное горячее дыхание на своей коже. И при этом, они почему-то не сводят друг с друга глаз, будто прямо сейчас, если отвести его в сторону то в миг они потеряют друг-друга и не найдут больше.       Коля чувствует лёгкий, быстрый поцелуй в лоб, неизвестно почему, но приятно было чувствовать эти чуть шуршавые обкусанные губы с заживающими болячками. А после он немного отстраняется, но всё равно совсем рядом. Сибиряков чуть заметно краснеет, отводит смущённо взгляд в сторону и прокусывает внутреннюю сторону щеки. А Руслан, чуть слышно хихикает, рукой рот прячет, жмурится немного. — Ты ж хотел дорисовывать там что-то, иди давай. — Енисейский продолжает тихо посмеиваться, щёлкает пальцами парня по щеке, оставляя лёгкий, почти не заметный красноватый след. Коля, уже по привычке, пытается запомнить это мгновение: яркий дневной свет, какое-то тёплое, чуть нагретое солнцем одеяло, привычные, уже знакомые до каждого узора, стены и ярко смеющийся, сидячий рядом парень, заражающий своим хорошим настроением. И Коля был по-настоящему счастлив. Хотя, как бы то ни было, надо идти доделывать работу, она сама себя не переделает.       А может вообще, ну её нахуй, эту работу, не лучше ли немного отдохнуть. Парень поворачивает голову, смотрит прямо в чужие, но почему-то они казались такими родными и приятными, тёплые зелёные глаза. Так радостно ему не было уже очень давно, если это вообще не первый раз подобного чувства. Он улыбается, старается подарить самую тёплую и лучшую свою улыбку именно ему, как очень важному и любимому человеку. Сибиряков притягивает его к себе, утыкаясь парню куда в шею или плечо.       А Руслан продолжает всё так же улыбаться, хоть немного теряется и не знает чего ему делать сейчас. Конечно, ему было приятно и очень даже нравилось это, хоть и немного неожиданно. И от всего этого, он чувствует, как забывает дышать или моргать. Он хотел бы, чтоб это длилось вечность. Вечность чувствовать эти спонтанные поцелуи, странные прикосновения и ярких масляный блеск от глаз. — Я так понимаю, твои работы смело идут нахуй? — Енисейский продолжает немного насмехаться над младшим, хотя и сам был не против того, что рисунки решили пойти временно куда подальше. В ответ он слышит какое-то тихое, немного сдавленное мычание. Похоже на согласие.       Они продолжают сидеть так, а точнее лежать в обнимку. Руслан немного в шоке с того, как Коля ещё сам не выпутался с этих объятий и продолжал спокойно лежать и даже разрешать себя гладить долгое время. А может быть Сибиряков просто уснул, посчитав Руслана идеальной и тёплой альтернативой подушки. В конечном итоге хочется что-то сказать по этому поводу и вообще «схуяли ты ещё не работаешь, как обычно». Хотя, как только Енисейский хотел это сказать, ему что-то мешало и получилось выдавить другое. — Намекаешь так, будто хочешь переспать со мной. — А что, можно?