Мелочи жизни

      Арсений лениво листает ленту ютуба, пока выбирает видео под глажку: домашнюю рутину, за исключением готовки, он никому не доверяет и принципиально не пользуется услугами многочисленных мужей и жён на час, ревниво охраняя свою территорию от чужих внимательных глаз и любопытных рук. К тому же он точно знает, что всё равно будет потом переделывать, а какой в этом смысл?       В ленте мелькает знакомый логотоп, смутно знакомая фамилия Мбаппе, и с превью на него смотрит отлично знакомый Шастун. Арс щурится: видео свеженькое, пост, как говорится, на глазах родился, еще не успел обрасти тысячами просмотров и комментариев. Что ж, для глажки сойдет и часовой треп на птичьем языке о футболе, в котором Арс понимает чуть больше, чем ничего: ему что Мбаппе, что Ди Мария – всё одно ПСЖ - и он устраивается удобнее, раскладывая не пойми откуда скопившуюся кучу шмоток, терпеливо ждущих ласки утюга и отпаривателя.       Правда, чем дальше в лес – то есть в видео – тем меньше внимания уделяется, собственно, одежде и больше – картинке. Арс косит взглядом в экран ноутбука, рассеянно водит утюгом по вывернутой наизнанку футболке и задумчиво прокатывает на языке мысль, что Медиум Кволити стоило бы в стандартное предупреждение к выпуску добавить «высказывания являются оценочным суждением, а внешний вид гостей может вызывать привыкание и неконтролируемое слюноотделение» - потому что чертов Шастун определенно вызывает всё вышеперечисленное: сидит себе в кресле, изредка тянется за кружкой, ерошит волосы, жестикулирует – и это еще он не является главным действующим лицом; впрочем, биографию феноменального футболиста, о которой повествует Стахович, Арсений благополучно пропускает мимо ушей процентов примерно на семьдесят.       Футболка в своей гладкости смело может соревноваться с мраморной столешницей на его же кухне. Арсений вздыхает и увеличивает количество пропущенной информации до восьмидесяти пяти процентов, остальные пятнадцать оседают в архиве памяти в специальной папке «для внезапных съёмок в футбольном ЧГК». За весь вклад в эту папку и вообще её существование ответственен, естественно, тот же Шастун, который чуть не на коленях умолял его прийти на стрим финала чемпионата мира, а потом – для надежности, видимо – еще и проконтролировал, что Арс точно приедет.       Тьфу ты, блин, ругается Арсений про себя: он тут собрался не для пространных размышлений о чем-то, что есть и чего быть не может, а для обыденной глажки обыденных шмоток! Вот ей, глажкой, и надо заняться.       Как Шастун, который, сидя в кресле и занимая в нем визуально в два раза больше места, чем Стахович, наглаживает подлокотник, уложив расслабленно на него свою лапищу. Лапища увенчана всего двумя кольцами и одиноким браслетом, но и так приковывает к себе взгляд – особенно когда обхватывает длинными пальцами кружку, дразняще покачивает ею перед лицом, пока сам Антон о чем-то увлеченно вещает, приправляя измышления шутками-прибаутками, и улыбается до зажмуренных глаз. У Арсения возникло странное желание попробовать эту улыбку на вкус и ощупь: провести указательным и большим пальцами по кромке щетины, костяшкой пройтись по пухлой нижней губе, чуть разомкнуть и зацепить во всех смыслах длинный язык…       Само собой, он обрывает в себе все эти странные и неуместные желания, конечно, он чуть не обжигается о раскаленную поверхность утюга, но, разумеется, поставить на паузу треклятое видео не может и не особенно хочет: теперь его внимание привлекают шастуновские ноги, обутые в массивные кроссовки. Они, блядь, такие длинные, что Арс уверен - если Антон их вытянет, то сможет кончиками пальцев дотянуться до противоположного края стола. А если бы он так сделал, то его широкие штаны – будь они прокляты и благословлены одновременно, Арс бы не вынес вида, к примеру, облегающих джинсов – непременно бы оголили трогательные тонкие лодыжки и икры; Арсений тут же мысленно дает себе подзатыльник за прилагательное «трогательные» в отношении ног взрослого мужика.       Шастун на видео покачивает коленом, будто хочет сделать половинчатую бабочку на кресле, и на мгновение стреляет рассеянным взглядом в сторону камер; Арсений застывает на месте, будто пиксельный Антон может каким-то образом увидеть, на кого он тут бессовестно залипает. Выдыхает, когда фокус наконец смещается на Позова и Косицына.       Невыносимый человек, сердито думает Арсений, пока агрессивно наглаживает несчастную рубашку; он видео включал, чтобы не заснуть от размеренного и скучного занятия, а в итоге что? Он на протяжении получаса успешно зарабатывает себе косоглазие, следя одновременно за происходящим на экране (пиздец экшн, четверо болельщиков обсуждают какого-то игрока) и за тем, чтобы не прожечь дырку в очередной футболке (серьезно, почему у него их так много?).       Стахович говорит о том, что на игрока кто-то начинает засматриваться, и Арсений сдается: выдергивает вилку утюга из розетки, убирает стопку готовой к носке одежды, безжалостно спихивает оставшиеся две рубашки (самые нелюбимые) в кучку в углу и уходит на кровать, где ставит ноутбук на колени. Шастун на экране аккуратно оглаживает телефон и откидывается в кресло, взмахивая руками.       Руки. В этом свитере они кажутся поистине огромными, способными обнять весь мир – ну или, как минимум, одного там замерзающего в своей теплой квартире Арсения.       Нехорошо. Очень нехорошо.       Позов на фоне вещает что-то о Реале и о том, что он забирает все права на игрока при покупке, а Арсений думает, что все права на его мысли сейчас находятся в руках одного конкретно взятого Антона Шастуна. Без ограничения и права выкупа.       - Он слишком рациональный, - говорит на видео Шастун, и у Арсения по эту сторону экрана что-то сладко ёкает в животе. Голос Антона – низкий, прекрасно контролируемый владельцем, с легкой хрипотцой – звучит лениво и довольно; он, несомненно, чувствует себя комфортно настолько, насколько это возможно – а вот Арсению, с ноутбуком на коленях, уже не так удобно сидеть, и он ерзает, пытаясь занять наименее компрометирующее перед самим собой положение, и в итоге просто съезжает по подушке вниз, отставив ноутбук в сторону, и осторожно позволяет себе чуть-чуть помечтать.       Шастун в его мыслях, в отличие от Мбаппе в своей команде, отнюдь не ведет себя скромно: он сидит точно так же, расслабленно откинувшись в кресле, но больше никого на студии нет, кроме портретов Тотти, Роналду и Месси. А они, Арсений уверен, не будут возражать, если бы он – совершенно неслучайно – оказался на месте Стаховича, под прицелом прямого шастуновского взгляда.       - Ты – король, - выдыхает выдуманный Арсений, пока опирается о стол обеими руками и залезает на него - шахматная доска картинно летит на пол, фигурки раскатываются по ковру. Стол в его фантазии заканчивается аккурат у ног Антона, разведенных в стороны настолько, что углы упираются в голени. Из своего положения Арсению было бы так удобно сесть ему на колени – лицом к лицу – а Антону было бы совсем несложно его обнять и привлечь к груди, погладить по спине, зарывшись другой рукой в его волосы, пока Арсений бы уткнулся ему в шею, сейчас не скрытую даже широким воротом свитера.       - Расстегни, - тихо просит его выдуманный Антон, и Арсений послушно тянет молнию вниз, касаясь пальцами горячей кожи живота; в фантазии под свитером, разумеется, ничего нет, и Арсений тут же жадно приникает поцелуем к выступающим ключицам. К сожалению или к счастью, он даже знает, как Шаст пахнет – потому что сам дарил ему парфюм на этот новый год, и он ему понравился – и эта фантазия затягивает его, становясь пугающе реальной. По крайней мере, в ней Арсений куда раскованнее, чем мог бы быть в жизни, и ему ничего не стоило бы прикусить соблазнительное плечо, потереться носом о впадинку и поцеловать колючий подбородок, пока Антон по-прежнему крепко прижимал бы его к себе, на мгновение отстранившись, чтобы ласково очертить взглядом теплых глаз его лицо – и впиться требовательным поцелуем в его губы.       К сожалению или к счастью – Арсений прекрасно знает, каким требовательным тот может быть.       Антон-из-мыслей, не прерывая поцелуй, кладет ладонь ему на обнаженную поясницу – конечно, в фантазии Арсения одет только Антон – и скользит пальцами чуть дальше, второй рукой ловко, на уровне артиста цирка дю Солей, расстегивает собственную ширинку, и Арсений нетерпеливо стягивает до колен его блядские штаны, ожидаемо не находя под ними никакого белья, а потом тот притирается бедрами к нему вплотную. Из реального Арсения это выбивает полузадушенный стон, когда он, не в силах сдержаться, обхватывает себя рукой.       Антон из видео смотрит на него понимающе, а Антон-из-мыслей уверенным движением берет в свою огромную тёплую ладонь оба их члена, поглаживая Арсов по головке, и его коротит, когда он почти чувствует металлическое прикосновение одного из колец; Арс стонет, лихорадочно вцепляясь в Антона, как коала, и толкается навстречу руке, чувствуя жар чужого стояка.       Восхитительно; Антон бы долго мучал его, неторопливо поглаживая по стволу, касаясь выступающим украшением на кольце щелки и прихватывая яйца, вылизывая параллельно его шею, пока Арсений бы терся об него, как кот, не имея возможности заставить его ускорить мягкую ласку, и стонал бы на все лады от долгожданного контакта. - Нравится? – шепчет Антон-из-мыслей, проворачивая кисть, и Арсения-реального подбрасывает на месте: второй рукой Шаст проходится по промежности, поглаживая от копчика до самого входа тягучим, слитным движением. - Да… - Оближи, - не меняя тона, просит-приказывает Антон, и Арс послушно принимает в рот его охуенные пальцы, касаясь зубами подушечек и старательно работая языком. Антон сглатывает, явно обещая взглядом нечто куда крупнее пальцев, и аккуратно вытягивает их; слюна пошло тянется ниточкой, поблескивая в приглушенном свете, пока Антон вновь медленно и глубоко его целует, скользкими пальцами кружа у входа – и вводит один, всего на фалангу, продолжая ласкать член.       Арс уже в голос воет от двойной стимуляции и темного, жаркого желания, ему хочется одновременно опрокинуть Шаста на спину, заняв полноценную позу наездника, и вместе с тем – хочется быть под ним, целиком в его руках, зависеть от того, как ему захочется двигаться дальше; Антон-из-мыслей выбора не дает – с коленей не спускает, продолжая неторопливо двигать пальцами, и Арсению-реальному остаётся только следовать за своей фантазией, подключая вторую руку.       Антон из видео улыбается в ответ на чью-то шутку, а Арсений агрессивно думает, за каким чертом он вообще включал это ебучее видео, ведь очевидно же, что под блядского Шастуна будет невозможно работать, а сейчас еще и салфетки придется искать – не будет же он уляпывать покрывало, которое и так недавно постирал – но накатывающее колкое ощущение оргазма сводит мышцы, затапливая его с головой, и он кончает с тихим всхлипом, ровно под аплодисменты Шастуна с экрана.       Не оценить комизм ситуации Арсений попросту не может; его пробирает на уставший расслабленный смешок, и он переворачивается на бок – тянет на себя плед, включает новые «Зашквары», конечно, с Шастуном, и прикрывает глаза под футбольный гомон.