Когда тебя ждут

Кай возвращается в поместье даже не то чтобы усталым – грань усталости он перешагнул много часов назад – а скорее в состоянии живого трупа. После таких рейдов, когда уже не понимаешь, жив ты или мёртв, или в отключке и видишь очень реалистичные глюки, или и вовсе находишься во власти какой-то очередной иллюзии, расползаться по собственным владениям никому не хотелось. Слишком страшно было оставаться в одиночестве, переживая раз за разом все кошмары уже завершённого, но ещё свежего в памяти боя. Поэтому у них появилась традиция – все дружно отправлялись к кому-то одному. Сегодня была очередь Кая принимать гостей. Таких же измотанных, непривычно тихих, с серыми от изнеможения лицами, еле волокущих ноги и чудом удерживающих скользкое от гниющих останков плоти оружие. Молчаливой кучкой добрели до особняка. Кай вяло махнул рукой – располагайтесь сами, всё знаете. Принял ободряющее пожатие плеча от Репаро, короткие объятия от Иргетт и Арленны, лёгкие тычки в бока от Жана и Кройонна, пропустил всех вперёд, а сам пошёл сначала к Адель – ещё на обратном пути из Этанопля от управляющей прилетела весточка о каком-то нежданном госте. Адель нашлась в кабинете. Подняла голову от стола, заваленного бумагами, и вскочила с громким ахом. – Господин Кай, вы вернулись! Хоть бы вестника послали, я бы всё приготовила. Вы с друзьями? Я сейчас же распоряжусь насчёт чистой одежды и ужина. Мы не знали, когда точно вас ждать, поэтому в ванных комнатах ваших и всех гостевых покоев всё готово: и горячая вода, и все необходимые принадлежности, и свежие полотенца, всё убрано, коровати застелены, – Кай кивнул благодарно, в голове тут же возникла прекрасная картинка исходящей паром ванны, каждая мышца в измученном теле заныла с утроенной силой, требуя плюнуть на всё, хорошенько отмокнуть в горячей водичке, потом наесться до отвала и завалиться спать на сутки, не меньше. Но не зря же он тащился до кабинета. Кай вздохнул и прикрыл глаза, собирая остатки сил, – на удивление, даже какие-то всё-таки нашёл. – Благодарю. Но я хотел узнать, что за гость нас посетил, и почему вы не смогли раскрыть его личность сразу же в письме, – безопасность прежде всего. Особенно здесь, в его убежище, куда допускались только самые близкие друзья и минимум очень-очень тщательно проверенных и крайне придирчиво отобранных работников. Даже торговцам не разрешалось заходить дальше определённой границы. Адель замерла на месте, будто бы не совсем понимая, о чём её спрашивают, но через секунду тряхнула головой и расплылась в улыбке. – Не переживайте. Это особенный гость, может, вы не помните, но его вы мне велели принимать в любое время суток вне зависимости от обстоятельств и вашего присутствия или отсутствия в поместье. Я взяла на себя смелость поселить его в ваших покоях. Уверена, он уже весь извёлся от ожидания. Кай нахмурился, пытаясь припомнить, а потом распахнул глаза и так резво рванул прочь из кабинета, что только каблуки сапог засверкали. И откуда что взялось, минуту назад каждый шаг давался с таким трудом, что казалось, словно к ногам привязано по тяжеленной гире, а сейчас вдруг новое дыхание открылось – Казерос его знает, какое по счёту. Адель только глянула вслед хозяину понимающе и отправилась отдавать распоряжения. И господин Кай, и его гости наверняка нечеловечески устали, и если о первом теперь есть кому позаботиться, то вторые – полностью ответственность Адель. По крайней мере, до тех пор, пока за господином Жаном не явится его крылатый друг, за госпожой Иргетт – муж, а за господином Кройонном – жена. Каю же уже не было дела ни до чего. Он забыл о друзьях, о собственном плачевном состоянии и виде, вообще обо всём забыл. Осталась только ослепляющая и всепоглощающая надежда. За те несчастные пару минут, которые понадобились, чтобы добраться до собственных комнат, Кай умудрился успеть помолиться и Руфеону, и всему пантеону богов и богинь, не разбирая, кто чей создатель и покровитель. Лишь бы не ошибся. Лишь бы не злая шутка – неважно, чья. Лишь бы… Дверь он чуть ли не выбил с ноги. И замер на пороге небольшой гостиной, выронив лук. Тот упал на пушистый ковёр с глухим обиженным стуком, но Кай не среагировал никак. Потом. Потом поднимет, и отмоет, и приведёт в порядок, и даже извинится – верное оружие всё это заслужило. Но потом. Сейчас важным был только…Аман. Аман в своей человеческой форме, Аман в домашних брюках и рубашке – явно позаимствованных из хозяйского шкафа, Аман, уютно устроившийся с книгой в одном из кресел с подобранными под себя ногами, Аман, поднявший голову на звук отлетевшей от стены двери, Аман, тут же вскочивший и бросившийся навстречу, Аман, буквально повисший на шее и уткнувшийся в неё носом. От Кая воняет так, что, наверное, демоны в Фетрании и лазенесы в Эльгасии одинаково морщатся. Он весь покрыт ошмётками прислужников Иллиакана, и тем, что отлетало и осталось от самого Владыки Скверны. Он пропитан гнилью, разложением и чумой. И сам в данный конкретный момент причисляет себя скорее к мертвецам, чем к живым и дышащим людям. И Аман, его Аман, Аман, по которому он так безумно тосковал столько времени, прижимается к нему такому. Как будто не видит и не чувствует, насколько Кай грязный, не боится испачкаться, замараться, заразиться какой-нибудь гадостью. Кай сглатывает тяжело, поднимает трясущиеся руки, обхватывает Амана за талию, жмёт ещё ближе к себе, зарывается лицом в его волосы и думает, что вот теперь точно неважно, жив он или мёртв, захлебнулся ли, скинутый в отравленную воду Маургом, или и правда ловит галлюцинации от какого-нибудь изощрённого яда Иллиакана. – Я скучал, Кай. Ты не представляешь, как я скучал. Когда узнал, что вы ушли драться с Иллиаканом, чуть с ума не сошёл. Боялся, что больше тебя не увижу, – Аман шепчет еле слышно, задевает губами кожу, а у Кая от этого мурашки по всему телу разбегаются и ноги слабеют окончательно. Он не знает, где находит решимость отстраниться. Помогает понимание того, что и неприкрытые одеждой и доспехами участки тела далеко не отличаются чистотой, и Аман, конечно, дэрон и целитель, но всё равно не нужно ему лишний раз к этому всему прикасаться, не дай Руфеон, что-нибудь подхватит, возит лицом по всей этой гадости, ненормальный. – Не думаю, что сильнее, чем я. Скучал. И боялся, – Кай ухмыляется криво и всё ещё неверяще, заглядывает Аману в глаза, проводя костяшками пальцев в миллиметре от щеки – не дотрагиваясь, чтобы не запачкать лишний раз, просто наслаждаясь теплом. – Мне надо помыться. А тебе переодеться, – выразительно посмотрел на безнадёжно изгвазданную рубашку. – Полагаю, где шкаф с одеждой, ты уже знаешь. Я быстро. Ты ведь не исчезнешь? – неверие сменяется тревогой. Аман улыбается успокаивающе и мотает головой. – Не исчезну. Меня не хватятся ещё несколько дней, не беспокойся, – отпустить его совсем кажется непосильным подвигом. Но Кай справляется. Он верит – вопреки всему. Просто потому, что это Аман. Да и ему правда нужно отмыться. Пока идёт в ванную через спальню – оглядывается несколько раз. Аман сначала смотрит на него со всё той же улыбкой, а потом идёт следом. Ну да, точно, шкаф же в спальне. Кай немного успокаивается, но дверь в ванную за собой не закрывает. Амана ему отсюда не видно, но слышно, как он ходит по комнате, хлопает дверцами и что-то негромко напевает себе под нос. Это успокаивает и помогает поверить, что Аман действительно здесь и никуда не собирается снова убегать. Не прямо сейчас, по крайне мере. Одежда неаккуратной кучей летит на пол. Если доспехи можно ещё почистить и привести в нормальный вид, то тряпки испорчены безнадёжно, только на помойку. И обувь туда же. А лучше сжечь. Кай делает мысленную пометку велеть Адель собрать не пережившие похода вещи у всех, и спалить всё на берегу к демоновой матери. Так, чтобы пепла не осталось и дым над морем развеялся, не навредив никому ядовитыми миазмами. Ванна исходит паром, прямо как и мечталось недавно. Кай плюхается в приятно-обжигающую воду и вытягивается в ней чуть ли не со стоном. Если бы не Аман в его собственной спальне, просидел бы так час кряду, не меньше. Благо, вода очищается и поддерживается горячей какими-то бытовыми силлинскими чарами, хоть обсидись в ней. Кай прикрывает глаза, позволяя себе наконец-то окончательно расслабиться. А когда открывает через пару минут с намерением быстро помыться и вылезать – видит присевшего на бортик Амана. Без рубашки. Чуть не уходит под воду от неожиданности, булькает что-то невнятно-вопросительное. – Ну не только же тебе вечно подкрадываться незаметно, – Аман улыбается во весь рот, явно довольный собой. – Я тоже кое-чему научился. У тебя в первую очередь, – Кай хмыкает, откидывается на бортик ванны, не сводя с Амана глаз. Никогда, наверное, не насмотрится, не налюбуется вдоволь. – Можно к тебе? Я правда не подумал, когда кинулся тебя обнимать, – Аман морщится в сторону рубашки, которая была на нём, а теперь валяется вместе с одеждой Кая. – Переодеванием тут не поможешь, нужно тоже сполоснуться, – и смотрит так вопрошающе-невинно, а Кай что, Кай никогда и ни в чём не мог ему отказать. Так что только кивает и чуть подбирается, освобождая место. Аман тут же избавляется и от брюк и усаживается в ванну напротив него. И всё это могло бы быть очень эротичным, да вот только Кай настолько вымотан – и морально, и физически, что ни одной подобной мысли в голове даже не возникает. Хочется просто нежиться, переплетясь ногами и наслаждаясь таким долгожданным присутствием Амана в непосредственной близости от себя. Они не разговаривают, не спрашивают друг у друга ничего. Аман не вызнаёт подробности боя с очередным Владыкой. Кай не пытается уговорить его остаться насовсем. Это будет, конечно. Потом. И много всего другого – и расспросов, и уговоров, и тихих признаний, и историй из их общего прошлого, обрастающих новыми красками и подробностями, стоит только взглянуть на них под иным углом. А сейчас Кай молча меняет положение. Поворачивается к Аману спиной, втискивается ему между ног, укладывается на грудь, откинув голову на такое удобное плечо и прикрыв глаза. Аман хмыкает тихо, но не возражает, после негромкого «Устал?» – «Да» массирует виски, потом переходит на плечи, чувствуя, как постепенно уходит напряжение из сильного тела, как Кай буквально растекается под его ладонями и чуть ли не мурлычет от каждого прикосновения. – Давай, сядь прямо, волосы тебе промою, там тоже, кажется, что-то застряло, – Кай ворчит недовольно, но слушается. Аман дотягивается до полочки с кучей бутыльков, льёт на ладонь специальный мыльный настой, по ванной плывёт пар с ароматом перца и мяты – необычное сочетание, но Каю нравится. Аману, кажется, тоже. Он совершенно никуда не торопится, тщательно промывает каждую прядку, а Кай просто наслаждается ощущением его пальцев в волосах. Выходят они из ванной ещё через полчаса – оба чистые до скрипа, счастливые и спокойные. Кай за руку ведёт Амана в гостиную и угадывает – Адель, умница, всё сделала и без просьб. Небольшой столик сервирован ужином на двоих, на тележке на колёсах рядом дожидаются своего часа десерт и бутылка вина. – Судя по тому, что дверь к нам всё ещё не выломана, и я не слышу ни одного восторженного визга или возмущённого вопля, моя управляющая сохранила твоё пребывание в тайне от наших друзей, – Кай смотрит на Амана со смешинками в глазах, а тот в ответ плечами пожимает и улыбается лукаво. – Признаюсь, я её об этом попросил. Только до утра. На завтрак я сам к ним выйду. По тебе я, конечно, соскучился сильнее всех, но и по ним тоже. Мне вас не хватает, – и тут же прикладывает палец к губам встрепенувшегося от этих слов Кая, не позволяя ему издать хоть какой-то звук. – Нет. Мы не будем портить вечер тем, что ты собираешься сейчас сказать, и тем, что я тебе отвечу. Пожалуйста, Кай, – сводит брови, смотрит почти умоляюще. И Кай сдаётся, согласно опустив ресницы. Действительно, толку никакого – они оба знают этот диалог наизусть, выучили до последней реплики, вызубрили все аргументы – и свои, и собеседника. И ни разу, за десятки повторений, он не приводил их обоих ни к чему новому. Аман уходил. Кай оставался. И ни один из них не знал, состоится ли следующая встреча. Поэтому они никогда не прощались. Никаких «пока» и «до свидания». Словно верили, что если не произносить эти слова, никто из них не исчезнет бесследно. Кай берёт руку Амана за запястье, отводит от своего лица, целует подушечку так и выставленного пальца, улыбаясь легко и немного печально. – Силлиана тоже навестишь? Он бы примчался сам, не сомневаюсь, но вряд ли дела отпустят, – Аман кивает, не отнимая руку, свободной перехватывает уже ладонь Кая, берёт так, чтобы она сложилась в кулак, невесомо прикасается губами к сбитым костяшкам. – Планирую. Но во дворце уж точно никто не должен знать о моём визите. Как думаешь, меня не нашинкуют Шай’Соларом, если я залезу ночью к нему в окно? – Кай смеётся и тянет Амана к столику. – Уверен, ты сможешь увернуться от первых ударов. А потом уже Его Величество рассмотрит, кто к нему пожаловал, и тебе будет грозить смерть скорее от удушья, чем от клинка, – Аман смеётся тоже и охотно принимается за еду. Ужин проходит так же спокойно и расслабленно. Они неспешно потягивают вино, болтают о каких-то глупостях, и Кай думает, что хотел бы проводить так каждый вечер. Возвращаться домой, зная, что его ждёт не только верная Адель, находить Амана в своей комнате, или в библиотеке, или с книгой на скамейке в саду, обнимать, укладывать голову на колени, принимать вместе ванну, ужинать, засыпать и просыпаться в одной постели. Мысли отдают горечью несбыточного, и Кай гонит их прочь, не желая портить момент здесь и сейчас. На это у него будет куча времени и бессчётное количество одиноких ночей. Потом, когда Аман уйдёт, как всегда, с рассветом, оставив после себя только еле уловимый аромат ладана – настолько им пропах, что даже после всех странствий и Фетрании этот запах никуда не исчез. До кровати они добираются уже глубокой ночью, когда заканчивается и вино, и силы даже на самые желанные разговоры. Кай откровенно клюёт носом, зевает каждые пять секунд, но упорно не хочет идти спать, пока Аман не встаёт с кресла, не поднимает Кая из его и не тянет за собой в спальню. – Я же говорил, что пробуду у тебя несколько дней. У нас ещё есть время, и тебе нужно отдохнуть. Сколько ты не спал нормально? – Кай честно пытается припомнить. Получается что-то около недели. Все они спали урывками где и когда придётся, а последние сутки не спали вовсе. Так что да, Аман прав. И Кай покорно укладывается в постель, ждёт, пока Аман погасит везде свет и устроится рядом, притягивает его к себе, уже привычно зарывается носом в волосы и натягивает одеяло на обоих. – Спи, Искатель, – Аман шепчет ласково, гладит ладонями по плечам и спине, убаюкивая. – И никаких кошмаров, я их все прогоню, обещаю. Спи, – касается губами щеки, и Кай засыпает, уплывает куда-то далеко, улавливая слова на грани слуха. – Пока ты будешь возвращаться, я буду ждать тебя, где бы ни был. Всегда. Поэтому, пожалуйста, возвращайся ко мне, любимый. *** Утром Кай не спросит, приснились ли ему те слова, или Аман действительно их произнёс. Впрочем, Аман сам ему их повторит. И добавит, что самое важное – это знать, что есть те, кто тебя ждёт, как бы долго и как бы далеко тебя не носило. И Кай согласится, что когда тебя ждут – семья, друзья, любимые – это самая лучшая мотивация выжить, надрать задницы всем, кто пытается тебе помешать, и вернуться домой. К ним.