Аякс☀️
@tartagalicious котенок меня игнорирует уже три часа… котенок… отзовись! пойдем гулять? пжпжж я очень нуждаюсь в выгуле!@kaeyalberich прости, я был занят на парах погуляй с Кэйоной?
@tartagalicious я уже и теперь нужно выгуливать меня! ты слишком занятой(( может не хочешь сейчас со мной общаться мм...? знаешь ты просто можешь сказать об этом@kaeyalberich
не выдумывай
@tartagalicious сложновато не выдумывать, когда ты игнорируешь меня часами Кэйя слишком сильно прикусывает щеку и тут же морщится от боли. Невыносимо. Только подумаешь, что перед тобой солнечный лучик, как снова начинается какая-то херня с обидами и упреками. Внутри что-то едкое и злое сворачивается, колется и требует вырваться наружу. Неужели так сложно его понять?Аякс
@kaeyalberich
а я обязан быть на связи 24/7? есть еще обязанности, о которых я не знаю? может, сразу расскажешь?
@tartagalicious ага, называются "я встречаюсь с человеком и вроде как мне не насрать на него"@kaeyalberich
) вау спасибо буду знать
Кэйя блокирует телефон, чуть ли не откидывая его от себя через всю парту, и прячет лицо в ладонях. Как же он не вывозит это говно, причем больше всего подбивает то, что свою вину он видит также четко. Просто защищаться стало какой-то выработанной привычкой, которая проявлялась слишком ярко именно по отношению к Аяксу, возможно, и не заслуживающему такого отношения в целом. Повязка мешает увидеть, но Кэйя буквально чувствует: Эола смотрит на него. Только объяснять ей ничего не хочется. Особенно после их недавнего разговора о любви. Сейчас от мысли о нем становится даже смешно. Пока края телефона не подсвечиваются синим — новые смски приходят одна за другой. Внутри все сворачивается обидой, оседающей горечью на языке. Но руки действуют быстрее мыслей, и Кэйя снова открывает чат с Аяксом. Сердце гулко стучит, но медленно успокаивается.Аякс
@tartagalicious бляяяяять кэй, все забыли пожалуйста я сморозил хуйню правда типо я понимаю окей на парах все дела не знаю что на меня нашло грусть точка походу тоска а не точка вот...прости пожалуйста, я еблан@kaeyalberich
ты не еблан
я тоже виноват, прости. устал за сегодня...
@tartagalicious мир дружба жвачка? Кэйя поджимает губы, смотря на кучу милых стикеров с котятами, половина из которых точно обозначает что-то вроде "обними меня, пожалуйста". И Кэйя обнимает, присылая стикеры в ответ. Безумно глупое действо, в принципе, до этого никогда и ни с кем он не общался настолько абсурдным количеством стикеров. Но, стоит признать, каждый раз примерно на пятой милой картинке становится ощутимо легче в груди. Может быть, из-за антитревожного воздействия котят, а, может, из-за настойчивости Аякса, так усердно пытающегося заобнимать и заутешать хотя бы виртуально. Они продолжают переписку, уходя на какие-то отстраненные и совсем малозначительные темы. Но Аякс старается шутить, присылает милые фотографии Кэйоны в вязаной шапочке и просто слишком очевидно пытается быть хорошим. Это подкупает и очень сильно расслабляет. Они часто ссорятся по мелочам, но и в последнее время быстро мирятся после. Дилюк на это обычно прикрывает глаза и только кивает, мол, "вам нужно время, привыкнете, это пройдет". Возможно, и так. Самую малость Кэйя готов был признать, что уже привык и так. На самом деле такие глупости он даже не мог бы назвать ссорой, не такую малозначительную ерунду.Аякс☀️
@tartagalicious ты правда не ходил на обед сегодня?...... с самого утра?((( нет, ну так вообще никуда не годится. либо ты идешь после этой пары есть, либо я приношу тебе борщ в банке@kaeyalberich о господи нет в какой еще банке хахахаха
@tartagalicious обычная советская практика. сейчас довыебываешься и я тебе этот борщ вообще законсервирую@kaeyalberich
Аякс... это звучит страшно и противно
@tartagalicious это вкусно. все. жди банку законсервированного борща. я пошел@kaeyalberich
блять. нет, пожалуйста! я согласен на прогулку! Аякс!
@tartagalicious пффффф то то же!!! лааадно, так и быть. куда хочешь, принцесса?@kaeyalberich не знаю. в бар
@tartagalicious огого вот это да, окей. в лучший бар этим вечером! только мм все как бы ты уверен что у нас мир? ты никогда раньше не хотел туда ну в плане ахах неужели это твой механизм преодоления?..@kaeyalberich все в порядке, Аякс. просто устал и просто хочу выпить
@tartagalicious хорошо, тебе повезло что я никогда не против)@kaeyalberich ахах разговаривал сегодня с Дилюком?
@tartagalicious м? да конечно созвонились на чучуть пару часов назад, он на работе был я его залюбил и решил не мешать@kaeyalberich мило
@tartagalicious ты ревнуешь котенок? иди-ка сюда *стикер котенка с раскинутыми для объятий лапами*@kaeyalberich я не ревную *стикер целующихся котят*
@tartagalicious *стикер целующихся котят* я заеду за тобой через час. тот же корпус?@kaeyalberich тот же. на чем ты собрался заезжать, если тоже будешь пить?
@tartagalicious на бизнес такси! жди черный мерсик у ворот)) «Понторез», — думает Кэйя со вздохом, но сам чуть улыбается в ладонь, пряча за ней половину лица, — «милый понторез». К счастью, больше ни о чем задуматься не получается: сначала преподаватель дает им небольшой тест, а после вдобавок вызывает Кэйю к доске с докладом. И это радует, не зря же он делал его полночи, пренебрегая сном и общением с Дилюком. Преподаватель довольно улыбается и кивает на все основные тезисы, а после и вовсе на вопросы, им же заданные, отвечает сам. Кэйя опирается поясницей на одну из первых парт и спокойно дожидается конца пары, лишь изредка кивая и со всем соглашаясь. Он не против немного пофилонить, пока ему это позволяют. Все равно с курсовыми так уже не выйдет. — Отлично, Кэйя! — улыбается преподаватель, что-то черкая в своем журнале. — You did a good job! — Thanks, — неловко тянет Кэйя, понимая, что мужчина снова забыл, что он немец, а не британец. Эола смешно фыркает на это, стоит ему вернуться на свое место. Но какая вообще разница? Пока его не зовут Колей, все хорошо. Почти тут же их отпускают, и Кэйя спешит скорее собраться и выбежать на улицу — от Аякса каждую минуту приходит еще с десяток смсок, что он уже на месте, а в такси безумно скучно. А, зная Аякса, можно быть уверенным в том, что рано или поздно от своей скуки он что-нибудь учудит. Поэтому Кэйя наспех прощается с Эолой и другими одногруппниками, пытаясь на всякий случай обогнать их на лестнице. Меньше свидетелей — меньше вопросов после. Конечно, Аякс стоит прямо напротив входа в корпус. Опирается спиной на блестящий чистотой черный мерседес и что-то привычно курит. Одетый в какие-то дорогие брендовые шмотки, которые выглядят на нем настолько ахуенно, что Кэйя даже замирает на месте. Особенно выпадая с его уложенных назад волос. Господи, что? Они точно едут в бар? Через секунду Аякс переводит на него взгляд и настолько соблазнительно улыбается, что у Кэйи что-то страшное переворачивается в животе. Твою мать. Он сам не помнит, как в пару движений затаскивает Аякса в салон, быстро захлопывая за ними дверь и оказываясь с ним лицом к лицу почти вплотную. — Ахаха, Кэй, — прикусывает губы Аякс, поднимая на Кэйю веселящиеся глаза и притягивая за талию ближе к себе. — Настолько соскучился, м-м? — Ты куда так вырядился? — недовольно-восхищенно вырывается быстрее любых мыслей. — У меня было много свободного времени подготовиться, кхм… ну, целых полчаса. Хотел… увидеть твою реакцию, — ухмыляется Аякс в губы Кэйи, но не целует, только улыбается все более вызывающе. — И сначала мы поедем в ресторан. Кэйя переводит дыхание, отстраняясь и пытаясь не думать о вкусном парфюме Аякса, из-за которого безумно хочется уткнуться носом в его шею. В голове все меньше приличных мыслей, но он все равно выдавливает из себя тихое «зачем», пока Аякс командует игнорируемому до этого моменту водителю трогаться и сплетает с Кэйей пальцы. Мурашки разбегаются по всему телу. — Потому что перед тем, как хорошо напиться, нужно хорошо поесть, — мурлычет Аякс, поглаживая его ладонь. — Мы же не хотим, чтобы тебе потом было плохо. Кэйя медленно выдыхает, прикрывая глаза. — Да, — он не хочет, чтобы от пары коктейлей ему окончательно сорвало крышу. Доезжают они быстро, Аякс даже не успевает переместить свою ладонь куда-нибудь на талию Кэйи снова. Уже при выходе на улицу Кэйя понимает, что это действительно было бизнес такси: кожаный салон, приятная температура, полная звукоизоляция, водитель в строгом костюме, который порывается открыть им дверь. Но, естественно, Аякс этого сделать не дает. Сам помогает Кэйе выйти и под руку ведет к дверям ресторана. Не безумно вычурного и не в Москва-Сити, но внешне тоже слишком дорогого. Внутри, в целом, оказывается также. Кэйя шикает на Аякса, когда тот уже принимается снимать с него пальто. Но как докажешь этому взбалмошному мальчишке, что Кэйя не мармеладная принцесса, которой нужен такой галантный кавалер. Но принимать заботу о себе приятно. И улыбка сама собой появляется в уголках губ, и это сразу замечают. Аякс сияет точно солнечный лучик и также сияюще просит хостес отвести их к забронированному столику. Такие же кожаные мягкие диванчики, большой стол из дерева и красивая ваза с живыми цветами на нем. Кэйя даже засматривается, подмечая и невероятный вид из окна, и красивые плотные шторы, его обрамляющие. Аякс садится напротив, а милая официантка что-то щебечет и кладет перед ними меню, при этом так сильно краснея, смотря на них двоих, что у Кэйи не остается сомнений: девушка точно запала. На Аякса. — Там же огромные цены в меню? — тянет Кэйя, откидываясь на спинку диванчика и мягко вздыхая. — Давай я не буду смотреть на этот ужас, и ты все закажешь сам? — Ахах, хорошо, котенок, — улыбается Аякс, зачесывая одной рукой волосы, а после открывая меню. Только от одних названий, которые вслух проговаривает Аякс официантке, во рту собираются слюни. Если бы Кэйю спросили, какое место для свиданий самое романтичное, он бы точно ответил: рестораны. Безумно уютные, красивые, дающие время и место побыть вдвоем, друг напротив друга или рядом на одном диванчике в окружение вкусной еды, легкой приятной музыки и атмосферы таких же свиданий вокруг. Так сложилось, что еще в совсем раннем возрасте из разных фильмов и сериалов у Кэйи сложилось именно такое представление об одном из идеальных проявлений любви: тебя приглашают в ресторан, о тебе заботятся и довозят до него, с тобой мило разговаривают за ужином, за тебя платят и не просят чего-то взамен, возможно, только целомудренный поцелуй в щеку у дверей дома. И, может быть, совсем немного это была еще детская меркантильность. Отец никогда не водил Кэйю даже в кафе у заправки. Даже на день рождения. Конечно, это было не основным фактором, но еще одним маленьким звоночком, полностью убеждающим Кэйю в отцовском безразличии и нелюбви, ведь дома ему праздников тоже никогда не устраивали. То же самое можно было сказать и о подарках «просто так», а не на основные праздники в году. Наверное, поэтому Кэйя сейчас так таял от проявления внимания к себе почти ежедневно. Благодаря Аяксу стало нормой иметь в комнате живые цветы, разбросанные коробки, обертки и ленточки от подарков. Это согревало что-то в душе, заставляя дышать полной грудью. Отчасти чувствовать себя глупо и как-то по-девчачьи — хорошо, что Кэйя не позволял себе пищать от особенно милых подарков и букетов. И все-таки… именно поэтому Кэйя изо всех сил отказывался ходить с Аяксом в рестораны все это время. Было страшно. Что после этого обратной дороги точно не будет. Просто потому что… поплыть и влюбиться окончательно станет еще проще. — Ваши «Ребро кальби под шоколадом с пюре» и «Дорадо с цукини и унаги», также ваши закуски и вино, — улыбаясь, отчитывается официантка, расставляя кучу блюд по столу. Да. Это было больше похоже на банкет. Или очень классный подарок, скажем, на Новый год. Но нет… Просто Аякс. Просто захотел как обычно побаловать Кэйю. Просто сейчас сидит напротив, щурит синие глаза и улыбается настолько довольно, что сердце чуть-чуть пропускает удары. Страшно представить, сколько это стоило, но по виду Аякса и не скажешь, что это хоть сколько-то его волнует. И все равно это безумно приятно: готовность потратить время, силы и деньги. Страшно самому себе признаваться, но Кэйе действительно больше нравится «принимать», чем «отдавать». Однако… наверное, не совсем правильно винить себя в этом. Не каждый с рождения любим и обеспечен. Но это не значит, что Кэйя не поделился бы всем самым ценным в ответ. Так, и в метро он не ушел с Венти и Розой, хотя у них было гораздо больше шансов выбраться и выжить. Взаимность — то, что Кэйя ценил в людях очень сильно, и то, за отсутствие чего он корил себя каждый день. — Кэйя, — мурлыкает Аякс, вновь щурясь и привлекая к себе внимание. — Ты как-то загрустил. О чем задумался? Или мясо невкусное? — Очень вкусное, — тут же мотает он головой, подцепляя вилкой немного пюре и давая себя время придумать ответ. — О мелочах всяких. Об операции. — Ты переживаешь? — взволнованно хмурится Аякс и тянется рукой через стол, чтобы погладить Кэйю по ладони. — Это лучшая клиника в Москве. Никаких несчастных случаев там никогда не было. Я все проверил. Плюс я буду рядом. За дверьми операционной. И Дилюк тоже. — Он прилетит? — искренне удивляется Кэйя, впиваясь взглядом в Аякса перед собой. — Да, — чуть заторможено кивает он, а после легонько бьет себя по лбу. — Блин. Наверное, Люк хотел сказать тебе после того, как купит билеты. А купить он их хотел сегодня. Да… Прости, я испортил сюрприз… — Ничего, я ему не скажу, — нежно улыбается Кэйя и поворачивает руку под ладонью Аякса, чтобы погладить его в ответ. Ну вот. Уже поплыл. Кэйя тихо вздыхает, прикрывая на пару секунд глаза. Внутри все разрывается от противоречивых чувств. Уже слишком привычно и обыденно. Просто хочется отпустить и плыть по течению. Просто чувствовать себя заслуживающим всего, что ему пытаются дать… Просто дать в ответ то, чего действительно заслуживают. От этой мысли под ребрами неприятно сдавливает, и Кэйя старается поскорее запить это ощущение бокалом вина. И правда становится легче. Он поднимает на Аякса глаза, такого расслабленного, слабо улыбающегося и разглядывающего их ладони. Видимо, от ласки к себе плывет не только Кэйя. Аякс выглядит чуть смущенно и очаровательно. Вновь резко вспоминается, что ему всего восемнадцать. Что он безумно старается ради Кэйи. И прямо сейчас сидит с ним в ресторане, красиво одевшись, уложив непослушные волосы, безумно вкусно надушившись и учтиво подливая Кэйе вино в бокал, как только тот пустеет. Кэйя прикусывает губу, наблюдая за этой слишком красивой картиной перед собой и собираясь с мыслями. Точнее, пытаясь их окончательно отпустить. Сегодня им не место в его голове. Пусть сегодня в ней будет только Аякс. — Как прошел твой вчерашний стрим? — заводит разговор Кэйя, замечая, как в ту же секунду у Аякса загораются глаза. — Классно! Прошел весь новый этаж полностью, уделал всех боссов, нафармил кучу полезностей, правда и играл эм… часов шесть, наверное, ахах… Аякс смеется и будто бы все еще чуть смущается, касаясь своих волос и зачесывая их назад. Кэйя старается не смущаться в ответ. Почему-то сейчас Аякс выглядит невообразимо мило и, несмотря на обстановку и его внешний вид, как-то по-домашнему нежно. На самом деле играл он не шесть часов, а девять. Кэйя сидел на стриме с самого начала. Делал домашку и доклад под голос Аякса, ужинал под него же, после также ходил в душ, оставляя стрим в телефоне погромче, чтобы за шумом воды было слышно, после под сонно-веселый голос несносного геймера и засыпал. Просто… было интересно. Просто смотреть на Аякса и слушать его было по-своему приятно и успокаивающе. — Правда, Люк не смог присоединиться, — вздыхает Аякс с улыбкой, чуть ведя плечами. — Зато была Тоня. Завалила меня горой сердечек и сестринской поддержки. Кэйя мягко смеется, только сейчас понимая, что это была за супер активная девушка. Сначала он посчитал ее одной из полубезумных фанаток. Как хорошо, что это оказалось не так. Почему-то сам факт существования людей, излишне фанатеющих по Аяксу и Дилюку, напрягал до легкой нервной дрожи. Будто во всех углах теперь могла подстерегать опасность. Просто нельзя смотреть новости на ночь. Не каждый же второй маньяк и убийца… Ну, сорвут эти девочки-фанатки пару вещиц с его парней… Не разорвут же заживо. — А ты чем вечером занимался? — улыбается Аякс, чуть наклоняя голову в бок и заглядываясь на голубую радужку. — А, я?.. М-м… Учился, как обычно, — отводит Кэйя взгляд и затыкает себе рот вилкой, медленно пережевывая что-то овощное и вкусное. — М-м, — ухмыляется Аякс, будто дразня, но больше ничего не говорит. — И… как Тоня? Как все твои братья? — осторожно продолжает тему Кэйя, внутренне очень напрягаясь от своего вопроса. Он никогда не спрашивал о семье Аякса. Они в принципе редко доходили до обсуждения каких-то личных тем. И если свои причины этому Кэйя условно знал, то почему Аякс молчал в ответ было своеобразной загадкой. Кэйя не спрашивал — Аякс никогда не рассказывал. И это молчание не нарушалось никем из них все это время. Но прямо сейчас спросить о чем-то из личного очень хочется. Хотя бы потому что самую малость Кэйя ревнует: Дилюк знает об Аяксе, кажется, все. Какая-то обидная, но заслуженная несправедливость. Аякс с пару секунд молчит, но когда Кэйя поднимает на него взгляд, сердце гулко екает: Аякс почему-то выглядит пораженно счастливым. Улыбается так мягко и по-доброму, прикрывает глаза, прежде чем начать говорить, и нежно поглаживает ладонь Кэйи пальцами. Невыносимо настолько, что хочется кричать и бежать, скорее спрятаться, зарыться в какое-нибудь одеяло и прикладывать холодные руки к щекам. Но вместо этого Кэйя внимательно слушает рассказ об успехах старших братьев на работе, а младших в школе, об отце — умелом рыбаке и охотнике, о маме, которая так сильно занята по хозяйству, но не забывает каждый месяц присылать Аяксу по почте какие-то вкусности или вязаные вещи. Все эти истории льются из уст Аякса с такой нежностью, что тает от них почему-то сам Кэйя, поражаясь такой сильной любви к своей семье. Это так далеко для него, но слушать о подобном все равно приятно. Кэйя прячет улыбку за свободной ладонью и продолжает слушать, вплоть до момента, пока им не приносят чай с десертами. Аякс тут же опоминается, очень много извиняется, но все-таки не сильно корит себя за такую болтливость, продолжая выглядеть донельзя довольно. — Ты их очень любишь, — подытоживает Кэйя, подтягивая ближе к себе блюдце с куском слишком аппетитного торта. — А как же, — весело фыркает Аякс, кивая и выглядя в целом предельно убедительно. — Семья — самое главное в жизни. Все в точности, как говорил Дилюк. Это даже немного поражает. Аякс настолько прост и открыт, что стоит только постучаться, дверь тут же отворят: «Смотрите! Тут у нас идеалы! Честность! Верность! Смелость! Достоинство! Все, как у настоящих рыцарей, да-да! Дальше ценности! Семья! Свобода и самовыражение! Что еще вас интересует? Экскурсия по всем уголкам души абсолютно бесплатно! Спешите! Предложение не ограничено!» Это до сих пор поражало, но уже не так сильно, как в начале их знакомства. С каждым днем Аякс будто бы становился все более понятен и от этого все более… притягателен? В нем оказывалось все меньше и меньше вещей, способных оттолкнуть или настроить против него. Аякс будто бы был до удивительного… хорошим парнем. Но ведь так не бывает. — Не для всех… — с опозданием отвечает Кэйя, отводя взгляд и заправляя прядь волос за ухо, на всякий случай поясняя, — семья имеет такое значение… — Я могу спрашивать об этом? — тут же отзывается Аякс, смотря на Кэйю даже слишком серьезными глазами. — А?.. Осознание приходит медленно. Будто маленькие шестеренки в голове не спеша начинают раскручиваться, набирая все большую и большую скорость. И Кэйя осторожно кладет десертную вилку на блюдце, пряча онемевшие руки под стол и пытаясь ровно дышать. Все так просто и сложно одновременно. Мысли в голове наконец выстраиваются в правильные логические цепочки, раскрывая ответы на все терзающие вопросы. И в тоже время этим самым разрывая все внутренности. Аякс никогда не спрашивал Кэйю о родителях и прошлом. Никогда даже не заикался об этом. Не пытался осторожно узнавать понемногу, как Дилюк, и, судя по словам последнего, не интересовался о прошлом Кэйи и у него тоже. Аякс никогда не заводил разговоров о личном. На самом деле, такая незаинтересованность со стороны Аякса даже немного расстраивала. Кэйя не обижался: нельзя требовать от другого то, что не делаешь для него сам. Но под ребрами все равно предательски щипало этой недосказанностью и будто бы безразличием. Но прямо сейчас, смотря в бездонно нежные синие глаза, наконец приходит осознание: Аякс никогда не заводил разговоров о прошлом, потому что знал, что для Кэйи это больная тема. Не хотел бередить раны. Поэтому не спрашивал о семье, поэтому не говорил о своей. Просто потому что Кэйе могло стать больно. Просто потому что Аякс до глубины души рыцарь, не позволяющий себе осознанно ранить, оберегающий от всего, буквально от себя. Потому что такому, как Кэйа, наверняка будет больно слушать о его большой любящей семье, наверняка будет больно рассказывать о прошлых отношениях, шрамы от которых болели до сих пор, наверняка будет больно говорить о чем-то из прошлого, что заставило его пережить такой опыт. И Аякс не спрашивал и не рассказывал о чем-то подобном сам. Внезапно это так просто и очевидно — достаточно только заглянуть в эти затягивающие глаза. И Кэйя смотрит, чувствуя, как окончательно разрывается сердце. — Д-да… — шепчет он чуть заикаясь и как-то совсем неуверенно, но слова опережают мысли. — Ты можешь спрашивать. Нет. Нет. Нет. Никому нельзя. Боже. Кэйя больно прикусывает себя за язык, но старается внешне не показать, насколько сильно это волнует его. Секунды тянутся слишком долго. Но Кэйя заставляет себя перестать переживать: это просто Аякс. Аякс, которому можно доверять. Можно попробовать доверять. Просто нужно попробовать. Сердце будто замедляется, мысли постепенно успокаиваются, растворяясь в мягкой тишине между ними. И Кэйя выдыхает, смотря на такого же взволнованно напряженного Аякса, что чуть хмурится и глубоко задумывается, наверняка пытаясь подобрать правильные слова. — Что случилось между тобой и отцом? — все-таки начинает Аякс тихо и осторожно, будто действительно боясь этого вопроса больше самого Кэйи. — Мы всегда были в плохих отношениях, — он пытается начать издалека, как можно более отстраненно, но, видимо, стоит дать этой плотине трещину, как вся река выйдет из берегов. — С раннего детства, когда умерла мама. Отец отчасти винил меня в ее смерти. Срывался на мне каждый день, не обращал на меня внимания, как на ребенка, нуждающегося в любви, да и в принципе не любил. Хотел отдать меня в монастырь, когда узнал, что я гей, ха-ха… Все грозился, кричал и бил, наказывал все больше, но… не успел? Упорхнул от него в такое место, где никто никогда не найдет. Кэйя не сразу замечает, что Аякс снова держит его за руку, ласково поглаживая большими пальцами. Но уже спустя пару секунд с конца рассказа встает с места и садится на диванчик рядом с Кэйей, теперь обхватывая обе его ладони своими и осторожно сжимая. И от этого действия в груди все окончательно тает. Аякс всегда был таким чутким? Или тоже научился ради Кэйи? С губ срывается такой же мягкий смешок, в принципе от этого балбеса можно ожидать чего угодно. И это греет, заставляя дрогнуть губы в слабой улыбке. — Правильно сделал. Жаль, что ты не мог уйти раньше. Я уже в восемь лет сбежал из дома, — убежденно кивает Аякс, пока Кэйя удивленно поднимает на него глаза. — То есть я всю свою семью безумно любил и люблю, но они отдали меня в школу закрытого типа при кадетском училище. «За слишком плохое поведение», «чтобы научить уму и дисциплине». Ну, я через пару месяцев позвонил деду и сказал, что перешел дорогу старшеклассникам, и они мне обещали вставить щетку в задницу. Дед забрал меня в Москву на следующий же день. Поэтому я решил любить родителей на расстоянии. Кэйя не знает, какую эмоцию подобрать на этот рассказ, но смех сам вырывается из него, заставляя схватиться за руки Аякса, чтобы случайно не упасть с дивана. Невыносимо. У Аякса, видимо, вся жизнь — это какая-то смесь триллера, комедии и арт-хауса. Безумное сочетание. Кэйя вытирает слезы от смеха в уголке глаза, замечая, как ласково Аякс снова смотрит на него. Слишком нежно. Кэйя искренне надеется, что не краснеет под таким взглядом, который с него так и не сводят, продолжая разглядывать и будто бы впитывать в себя. К счастью, Аякс отвлекается на проходящего мимо официанта и просит принести им новый горячий чай. Эти пару секунд Кэйя использует, чтобы перевести дух и приложить прохладные ладони к щекам. — А ты считаешь, что ты именно гей? — продолжает свой блиц-опрос Аякс, садясь полубоком, чтобы полностью видеть Кэйю и продолжать касаться его руки пальцами. — М-м… ну, да. — Тебе никогда не нравились девушки? — Может, только в начальной школе, потом никогда… — задумывается Кэйя, но в своем ответе не сомневается. — Только это, скорее, было навязано окружением, хах. Всех мальчиков учат ухаживать за девочками, быть для них героями и все такое… Я вырос и понял, что меня не привлекают девушки совершенно. Вы с Люком другие. Аякс понятливо кивает, после поднося одну ладонь к подбородку и от этого выглядя еще более задумчиво. Кэйя снова давит улыбку: Аякс продолжает быть очаровательным и при этом все еще красиво-сексуальным. И эта смесь впечатлений от него выглядит даже слишком гармонично, очень ему подходяще. — Ага… — в это время продолжает Аякс, в мыслях будто бы уплывая куда-то далеко и глубоко. — Люк говорит, что он би, но сексуально ему больше нравятся парни. А для меня… Не знаю, бывают бесподобные девушки, бывают бесподобные парни. Мне в принципе все равно какой пол, мне просто нравится сам человек или нет. Кэйя умиленно поджимает губы и тоже кивает. Действительно мило. Может быть, это возраст, а может, Аякс взаправду такой. Но прямо сейчас он продолжает задавать Кэйе кучу вопросов обо всем подряд, не забывает точно так же отвечать на них сам, и с каждой минутой этим располагать к себе все больше и больше. И внутри Кэйи что-то дрожит этим четким пониманием: Аякс ему очень нравится. Аякс, который только получив разрешение, теперь пытается узнать о Кэйе все: — Ты занимался каким-нибудь спортом в Германии? — Катался на коньках в детстве. Мне нравилось, но потом из-за учебы бросил и больше на них не вставал. — Понял. Обязательно сходим с тобой на каток, я тоже люблю коньки. И лыжи, и сноуборд, и все, что на снегу и на льду. Я в детстве почти всеми видами спорта перезанимался. Потом остались только футбик и баскет. Хм… А что насчет немецкой кухни? Что-нибудь особенно любишь? — Ох, ну… только не надо мне ничего готовить, ладно?.. Мне очень нравится и русская кухня. Но, наверное, да, иногда не хватает некоторых блюд… Например, reibekuchen. Это жареные картофельные оладьи. Или немецкого шнапса, ахах. — Драники, что ли?.. Ладно! А кола или фанта? — Кола. — Согласен! О прошлых отношениях не хочешь говорить? — Не хочу. — Правильно, пусть идут нахуй. У тебя были домашние питомцы? Кого-нибудь хочешь? — Нет, никогда не было. Хотел лошадь и котенка в детстве. Сейчас хочу… чтобы один щеночек по имени Аякс вел себя послушно. — Ахах, аф! Я очень послушный! Так. Хм… Бельгийский шоколад или свежие ягоды? Пижама с котятами или с Райаном Гослингом? — М-м, ягоды в шоколаде… О боже, что? Пижама? Не знаю? Почему такие сложные вопросы? Кэйя искренне смеется, точно так же как и Аякс, оправдывающийся тем, что все эти вопросы на самом деле очень серьезные и важные, и вообще за столько месяцев их у него набрался целый список. Это заставляет почувствовать себя виноватым, но при этом и каким-то… счастливым. Они продолжают разговор о всяких глупостях и мелочах. Спокойно и мягко, но и как-то совсем непривычно, будто знакомятся впервые. Просто болтают, едят десерты и пьют вкусный фруктовый чай. Кэйя чувствует, как чрезмерно много для себя улыбается, как прячет глаза, пытаясь лишний раз не смотреть на Аякса, хотя очень хочется. Но в голове еще держится одна четкая мысль, словно на большой пробковой доске яркой кнопкой прикреплена в центре очень важная картинка. — Дилюк, — выдыхает Аякс, прерывая свой прошлый монолог и смотря на экран телефона. — Хочет нам позвонить по видео. Ты не против? Кэйя качает головой, конечно, не против. Никогда не против. Аякс довольно мурлычет и достает кейс от AirPods, осторожно касается скулы Кэйи и вставляет ему маленький наушник. Почему-то от этого движения у Кэйи спирает дыхание, и как будто загораются щеки. Наверное, потому что Аякс слишком нежный. И слишком привлекательно-горячий сегодня. Кэйя прикусывает губу, наблюдая, как Аякс настраивает звонок, и думая обязательно попросить его больше так не одеваться и не причесываться. Невиданный произвол… — Икорка! Нас слышно? Как ты там? — Да, привет, — разливается бархатистый голос у Кэйи в ухе, отчего он не может сдержать улыбки. — Я… имел совещание. Потом я принимал обед. Я буду… одно совещание еще… через десять и десять минут. — Десять и десять? Это че, — хмурится Аякс, почесывая голову. — Он просто забыл, как будет двадцать. Да, Люк? — мягко выдыхает Кэйя и облокачивается на локти на столе, чтобы стать поближе к экрану телефона. — Десятки: десять, двадцать, тридцать, сорок… — Да, двадцать минут, — с улыбкой кивает Дилюк, и видно с каким наслаждением он разглядывает их двоих. — Я очень рад, что вы сейчас вместе. Так… я счастливый. Почему-то Аякс заметно тушуется: как-то приглушенно смеется, отмахивается от Дилюка и вскоре переводит тему на кучу других вещей. Рассказывает про вкусные десерты в этом ресторане, спрашивает про совещания и что сам Люк ел на обед, было ли вкусно, не холодно ли в той кафешке, точно ли Люк не болеет, ведь в Берлине сейчас дожди, а вчера он шмыгал носом. Причем Аякс выглядит настолько вовлеченным и заинтересованным всеми этими мелочами, что в первые секунды даже не верится. Если бы степень заботы о любимых потребовалось оценить по стобальной шкале, Аякс бы получил минимум миллиард. А, может, и такую цифру, которую он сам даже и не знал бы. Ну, скажем, дециллион… — Я хочу прилететь на твою операцию, Кай, — в какой-то момент начинает Люк, и сердце в груди отзывается странным волнением. — Билеты еще есть. Я бы хотел заказать их сейчас. Если… ты не против? Само слово «операция» заставляет внутри все как-то испуганно дрожать. Наверное, поэтому Кэйя изо всех сил старался не думать о ней всю последнюю неделю. И вот уже осталось пять дней. Слишком мало и слишком страшно. Кэйя немного потерянно поднимает взгляд и… это волнение отпускает. Аякс с Дилюком просто смотрят на него и выглядят так, будто защитят от всего на свете. Так глупо. От случайных оплошностей хирургов на операции не защитит никто… Но от этой опеки и поддержки действительно становится теплее и спокойнее. Они же будут любить его и с одним глазом, ха? Хотя, если так подумать, этот второй глаз они никогда и не видели… — Разве можно упустить шанс встретиться с тобой, даже если я буду на операционном столе? — хмыкает Кэйя, отводя взгляд и пытаясь не выдать эти переживания, но от Дилюка они, конечно, не скрываются. — Кай, все будет хорошо. И мы будем рядом. После операции заберем тебя. Будем любить и выхаживать. Ни о чем не переживай, Звездочка. О, значит они хотят остаться втроем у Аякса. В принципе, никак иначе бы в самом деле не получилось. Да и оставаться с бабулей после операции Кэйя бы не хотел. Он уже начитался отзывов в интернете: глаз будет жечь, может быть больно первые сутки, слезы могут течь и не останавливаться. Доводить таким состоянием пожилую женщину до предынфаркта — точно не лучшее решение. Кэйя прикусывает себя за щеку, решая, что в целом это действительно лучший вариант. — Не думаю, что выхаживать послеоперационный овощ — очень приятное занятие, — вздыхает Кэйя, замечая, как Аякс неотрывно смотрит на него, очевидно, не понимая ни слова, но пытаясь все равно уловить смысл их разговора. — Я люблю овощи, — дергает губами Дилюк, но после не сдерживается и широко улыбается, — тем более такие симпатичные, как ты. А потом он подмигивает. Боже, подмигивает. Кэйя за мгновение рдеется, а после отводит от камеры взгляд, чтобы не видеть эту хитрую лисью улыбку. Аякс замечает это и тихо хихикает, а после довольно щурится. Кэйя прикрывает глаза. Соблазнители. Оба. Рыжие. Кошмар. — Вы, котята, все-таки очень милые, — тут же мурчит на ухо голос Аякса, — я бы вас слушал бесконечно, знаете, прямо как течет вода, горит огонь и как блестит Порше, о котором Виктор Сергеевич мечтает во снах… Но может, это, ну… переведете мне? Кажется, это Аякс о Витьке — своем друге, который, судя по рассказам, уже долгое время не видится с их бандой из-за работы. Потому что копит на Порш… Кэйе остается ему только посочувствовать. Или пожелать удачи. Или позавидовать все-таки. Правда, просящие глаза Аякса никуда не пропадают, а Дилюк очаровательно смеется и любовно смотрит на них. Кэйя не знает, возможно ли растаять еще больше. — Я сказал Люку, что вам, наверное, будет не очень удобно бросить все и ухаживать за мной… Даже если на это нужно всего пару дней. Но он возразил, — тянет Кэйя, стараясь не смотреть на то, каким внимательным взглядом теперь уже Дилюк впивается в них и пытается разобрать слова. — И был прав, — уверенно кивает Аякс, для убедительности находя под столом ладонь Кэйи и, не сильно, но достаточно ощутимо сжимая его пальцы, — ведь я und Икорочка будем dich очень lieben! Это такой пустяк, но что-то внутри щелкает. Может быть, выключатель. — Ты за столько времени выучил только местоимения и слово «любовь», Аякс? — смеется Кэйя, Дилюк тоже улыбается, видимо, понимая общий смысл, и хвалит Аякса в то же мгновение. — Не, — отмахивается парень, — только фразу «Ich liebe dich»! Но это пока. Икорка! Представляешь! Мы сегодня идем в бар! Кэйя знает, что он не должен чувствовать стыд, но все равно чувствует. Что-то вроде: а что Люк о нем подумает? Он ведь не алкоголик, он вообще старается на спиртное не смотреть. Хорошо, конечно, что теперь здорово помогает отвернуться повязка — удобно скрывает от него полмира. — В бар, да? — смакует Дилюк эти слова, повторяя какой-то неоднозначный тон Аякса, а потом ухмыляется. — Да, — сладко тянет парень в ответ, приобнимая Кэйю за плечо и подтягивая к телефону, чтобы он не выползал из кадра слишком сильно, — такой, знаешь, Икорочка, очень интересный… просторный… хороший… Они настолько загадочно переглядываются, словно что-то одинаково ужасное одновременно проскальзывает в их головах, и Кэйю тут же коротит от этих бесовских ухмылок. Невыносимо каждый раз испытывать его… так. Таким напряжением, такими взглядами, такими улыбками. Кэйя сглатывает слюну, внезапно скопившуюся во рту лишь от их переглядок, а после нервно смеется и смотрит себе на колени. В этот раз, в отличие от многих встреч до, на них нет ладони Аякса, собственнически сжимающей его бедро. Жаль, наверное. Она бы красиво смотрелась на его черных брюках сейчас. Руки у Аякса были красивыми — большие ладони, длинные пальцы, усыпанные крошечными шрамами из-за насыщенного детства, как он выяснил сегодня — Аякс, оказывается, рос еще в родном городе жутким «сорвиголовой». Они успевают поговорить совсем немного о всяких пустяках, а после Дилюк грустно сообщает, что ему нужно немного подготовиться к новому совещанию, на что Аякс рассыпается миллионами слов поддержки на русско-английско-немецком. Где он только фразу «viel glück» выучил? Кэйя вздыхает, пытаясь унять слишком громко стучащее в грудной клетке сердце, когда Дилюк облизывается, смотря на них двоих во время прощания, и желает удачи «в баре». Кэйя даже не думает о том, что он имел в виду и имел ли вообще. Откуда вообще столько слова «имел» у Кэйи в голове? Это нормально? Это лечится? — Давай, давай, котенок, — шепчет Аякс в висок, помогая Кэйе справиться с пальто, — ха-ха, у нас вся ночь впереди. Как обычно ситуацию это утешение лучше не делает. Кэйя закатывает глаза, но все равно улыбается, когда Аякс галантно просит «своего кавалера» принять его руку, а после с довольным лицом победителя по жизни выходит из ресторана. Кэйя никогда ни с кем не ходил под руку. Это ощущается… странно. Как и весь этот вечер целиком — из сказки. Даже то, что в такси Аякс садится близко, но не вплотную, оставляя Кэйе место для самого себя и разрешая ему самому выбрать то, насколько хочется ему быть рядом. «Теснее», — мелькает в голове, и Кэйя спешит отвернуться к окну, пока его мизинец не касается пальцев Аякса. Улица мелькает разноцветными пятнами: фонари, вывески, светофоры. Москва такая яркая и волшебная, каждый раз поражает. Небольшой дождь моросит за окном, врезаясь в стекло громадными каплями и размывая блики от фар других машин, делая картинку еще более насыщенной. Но полной ее делает то, что Аякс аккуратно сплетает их пальцы. В машине тут же становится теплее, и Кэйя наклоняет голову ровно настолько, чтобы она оказалась у парня на плече. А после закрывает глаза. В салоне так тихо, водитель едет осторожно и аккуратно, а от Аякса все еще пахнет очень вкусными духами. Кажется, Кэйя ненадолго проваливается в дрему. — Спящая царевна, — смеется кто-то над его ухом, — пойдем, на улице сразу лучше станет, проснешься, взбодришься! — М-м, — вдох ошпаривает легкие, когда Аякс захлопывает за Кэйей дверь. На улице после дождя резко похолодало, поэтому хочется скорее спрятать руки, нос и всего себя целиком в какое-нибудь теплое место. — До бара далеко отсюда? — Да вот же он, цветочек, — улыбается Аякс, осторожно придерживая за талию и поворачивая Кэйю лицом к яркой вывеске, — пойдем, согреем тебя народными методами. Кэйя фыркает от смеха. Да уж, алкоголь кровь гоняет хорошо — может быть, он действительно согреется так быстрее? На входе их встречает огроменный охранник, но, только увидев Аякса, учтиво открывает дверь, вызывая в Кэйе эмоции между удивлением, ужасом и восхищением. Зал освещен хорошо, но Аякс его почему-то тянет в какую-то непроглядную темноту, поэтому Кэйя тут же хватается за его предложенную руку. Споткнуться и сломать себе нос на свидании — моветон. — Не бойся, — мурчит Аякс и тянет его куда-то все ниже и ниже в полумраке, и только спустя пару секунд, когда глаз привыкает к темноте, Кэйя видит, что они идут по винтовой лестнице. — Не боюсь, — почему-то все равно решает оповестить Кэйя, чтобы Аякс не думал, будто он цепляется за его руку из-за страха. — Конечно, — звенит мягкий голос в тишине, — мой храбрый котенок. «Хорошо, что в темноте не видно красных щек», — решает Кэйя. Плохо, что они быстро спускаются до самого бара. Видимо, какого-то тайного, «только для своих». Вполне в стиле Аякса. Но таких «особенных» почему-то вокруг оказывается очень-очень много. Кэйя вдыхает этот забытый запах полными легкими, пока на уши начинает давить бас из колонок, развешанных по углам бара. Людей вокруг просто море, все сидят за стойками и столами, смеются во все горло, чокаются, и все что-то говорят и говорят, но расслышать никак не получается. От легкого дыма и неона перед глазами начинает немного плыть, и Кэйя на автомате делает шаг назад, прижимаясь спиной к груди Аякса. Горячей и твердой. Под ритм клубной музыки приятно разгоняется собственное сердце. — Пойдем, — мурлычет Аякс на ухо Кэйи, потираясь об него носом, а после за руку утаскивая вглубь бара. Они садятся за край барной стойки, парень в кислотно-зеленый очках, что-то кричит им, крутит в руках два бокала, а после отточенными движениями сразу же мешает им два коктейля. «Приветственный подарок», — по губам Аякса читает Кэйя, тут же улыбаясь и припадая к напитку. Сладко. А еще совсем слабенько, но уже приятно согревающе. Кэйя облизывается, чем вызывается у Аякса очередной смешок. Они сидят очень близко. Колени в колени. Музыка продолжает давить на перепонки, а коктейль за коктейлем на что-то под ребрами. Постепенно становится жарко. И очень хорошо. Особенно, когда Аякс наклоняется вплотную, чтобы на ухо рассказать какую-нибудь абсолютно тупую шутку. Настолько смешную, что от смеха начинает сводить щеки. Кэйя сам цепляется за рубашку Аякса, не позволяя ему отстраняться слишком далеко. Музыка уже не мешает. Ничего не мешает. Даже если иногда за веселыми вскриками людей поблизости ничего не слышно. Это становится абсолютно неважно. Пока Аякс сидит перед ним. В этих ебучих вызывающих шмотках и с зачесанными волосами. Все скопившееся напряжение настолько приятно отпускает, что Кэйя буквально растворяется в этой расслабленности и льнет к Аяксу все ближе, позволяя себе все больше улыбок и взглядов. Позволяет себе смотреть открыто и заглядываться. И это кажется роковой ошибкой. Невозможно. Оторвать взгляд от кого-то настолько красивого. Кэйя прикусывает губу, когда рукой тянется к щеке Аякса, мягко поглаживая ее пальцами. Пиздец. Почему раньше он не замечал, что эти веснушки выглядели настолько… сексуально? — Тебя уже ведет, — бархатно смеется Аякс, пока Кэйя ощущает его руки на своей талии. — Всего четыре коктейля, котенок. — Четыре восхитительных коктейля, — перекрикивает он музыку, подхватывая этот смех и новый бокал из рук бармена. Внутри словно окончательно развязываются все тугие узлы. Кэйя допивает новый бокал с настолько довольной улыбкой, что даже не отстраняется и не дергается, когда Аякс целует его за ухом. Наоборот, хочется вжать его в себя еще больше, чтобы мурашками покрылось все тело. Чтобы прочувствовать еще больше. Прямо сейчас, и плевать на все остальное. Ведет вовсе не от коктейлей. Ведет от Аякса. Уже давно. Уже очень давно, и сейчас от неконтролируемых мыслей у Кэйи дрожат колени. Смотреть на Аякса выходит с трудом. От желания живот сводит спазмами. И просто хочется. Позволить себе уже хоть что-нибудь сделать с этими тонкими розовыми губами. С этими рельефными сильными руками. С этим ахуительным прессом. С этим… — Аякс… — шепчет Кэйя, опираясь руками на его бедра и наклоняясь ближе. — Бля-я-ять, — тянет Аякс и чуть запрокидывает голову, жмурясь и будто бы уже понимая, что Кэйя скажет следом. Кэйя смеется себе под нос на такую очаровательную реакцию и только хитро ухмыляется, проводя ладонями по бедрам Аякса выше. Медленно и с нажимом, чтобы тот точно почувствовал. И Аякс, конечно, чувствует, неотрывно смотрит на руки Кэйи и не двигается, пока они не доходят почти до самого паха. Лишь после этого перехватывая ладони Кэйи в свои и притягивая максимально к себе. Кэйя охает, от этого соскальзывая с барного стула и теперь оказываясь прижатым к Аяксу всем торсом. Но так даже лучше. По телу разливаются приятные волны возбуждения, в которых Кэйя теряется и не сразу находится. Лишь после понимая, что Аякс держит его за подбородок и смотрит прямо в глаза. С такими огромными черными зрачками — ноги почти что подкашиваются снова. — Кэйя… — Аякс, — смакует он в ответ это звонкое имя. — Аякс… — Кэйя, я знаю, что от алкоголя ты не забываешься, ты все осознаешь и после все помнишь. Просто позволяешь себе больше, — вдруг серьезно говорит он, заставляя Кэйю обиженно поджать губы и начать вслушиваться в его голос через громкие басы. — И ты… сейчас доведешь меня. И я трахну тебя прямо в этом баре, ты понимаешь? Кэйя тихо мычит, жмурясь и пытаясь отогнать новую волну возбуждения, все еще удерживаемый крепким захватом за запястья на одном месте. Блять. Да. Просто да. — Да. Да. Да, пожалуйста, — стонет Кэйя, уже не выдерживая и вжимаясь в Аякса еще сильнее. — Я так хочу… Аякс… Очень хочу… У Аякса в секунду сбивается дыхание, его хватка становится еще крепче. И это, очевидно, лучшее, что Кэйя вообще ощущал и видел в своей жизни. Эти синие глаза, почти полностью поглощенные черными зрачками с кучей отражающихся неоновых огней. Что смотрят только на Кэйю, что пожирают его взглядом. Внутри все дрожит и сжимается. Да. Кэйя так давно думает об этом. Так давно хочет этого. Уже два месяца. Со дня рождения Аякса в его спальне. После горячих обжиманий и грубых прикосновений в ресторане на сотом этаже. После гребаного Ботанического сада с удерживающими руками и горячим дыханием в шею. — Аякс… — Кэйя, потом ты не сделаешь вид, что ничего не понимал. Кэйя предпринимает еще одну попытку притереться и коснуться поцелуем чужих губ. Тихо мычит, когда ему этого не позволяют. Аякс держит крепко, а смотрит внезапно отчужденно. И это заставляет замереть. Эти серьезные тон и взгляд, от которых все тело обдает отрезвляющим холодом. Даже хаотичные мысли в голове останавливаются. Кэйя рвано вдыхает, сотрясаясь в каком-то нервном спазме напряжения. Блять. Блять. Блять. Блять. Видимо, Аякс отпускает его руки, потому что уже после Кэйя цепляется за его плечи, прижимаясь максимально близко и пытаясь отдышаться, пока все тело крупно дрожит. Аякс что-то шепчет, гладит по спине, и этого снова слишком много. Обида стягивает все в груди до противной тошноты. Кэйя жмурится и слышит лишь собственное сердце в ушах. Какой же он идиот. Который так и мечтает найти предлог, чтобы отойти от собственных принципов. От собственной хрупкой идеологии. Даже не хрустальной. Скорее, сотканной из тонкого льда. Но так преданно оберегаемой, а не разрушаемой Аяксом. Но для чего? Ни одна из карт в руках Кэйи не в пользу Аякса, и тот это знает. Знает, и все равно не дает совершить ошибок, за которые Кэйя потом будет ненавидеть себя. — Я люблю тебя, Кэй. — Твою мать, — одними губами беззвучно шепчет Кэйя, прижимаясь к Аяксу еще сильнее и чуть не плача в эту секунду, только с силой прикусывая собственные губы, а после уже срываясь в голос: — Ты… ты просто… Самый лучший парень в моей жизни? Вдох. Выдох. Вдох. — Ты просто не хочешь меня, так и скажи, — тянет Кэйя губы в натянутую улыбку, пытаясь съехать с этой темы в шутку. Сердце в груди сокрушенно разбивается, тело вовсе не слушается, и отстраниться выходит не сразу и совершенно нелепо со стороны. Но уже через секунду Аякс вновь перехватывает Кэйю за руки и притягивает к себе, близко, нос к носу, так, что Кэйя чувствует его дыхание на своем лице, а прожигающий взгляд пробирает до самых костей. Тело снова мелко дрожит то ли от страха, то ли от возбуждения, но идеи вырваться в голове даже не появляется. — Я настолько сильно хочу тебя, что еле сдерживаюсь. Только ради тебя, Кэйя, — почти рычит Аякс точно в губы, отчего мурашки разбегаются от шеи до самого копчика. — Только поэтому ты все еще не выебан во всех уголках этого города. От этой фразы колени подгибаются еще больше, а дышать не получается вовсе. Кэйя пытается вдохнуть хоть немного воздуха, пока черно-синие глаза продолжают прожигать насквозь. Возбуждение снова разливается по крови, пока голос Аякса на повторе разносится в голове. Невыносимо. Невыносимо хочется. Боже, блять. — Я… отойду в туалет, — шепчет Кэйя, кое-как пытаясь удержать себя в вертикальном состоянии. — Будь осторожен, — вздыхает Аякс, прикрывая глаза и отпуская руки Кэйи, напоследок мягко их поглаживая. Путь в туалет на подгибающихся ногах и с поплывшей координацией оказывается совсем не прост. По дороге Кэйя цепляет несколько барных стульев и людей на них, тихо извиняется, сам чуть не падает, но все-таки изо всех сил пытается дойти до выхода из основного помещения бара. Туалет здесь уже у железной винтовой лестницы. И в коридоре к нему наконец-то потише и посвежее. Кэйя опирается спиной на кирпичную стену и прикрывает глаза, пытаясь отдышаться. По плечам пробегают мурашки от мыслей в голове. Их слишком много для такого пьяного состояния. Лицо ужасно горит, и Кэйя боится представить насколько он сейчас красный. Алкоголь и смущение — взрывная смесь даже для его смуглой кожи. Кэйя отталкивается от стены и наконец подходит к одной из дверей с надписью «WC», они здесь даже не разделены по полу. Хотя, возможно, в таких заведениях так обычно и не делают. Кэйя дергает ручку, но та не поддается. Он тихо извиняется, будто на всякий случай, и дергает вторую дверь. Внутри оказывается пусто и очень ярко. Белые надписи и граффити на стене из-за специфической подсветки ярко горят в полутьме, вместе с футболкой и шнурками Кэйи. И он даже замирает на пару мгновений, разглядывая себя в зеркало. Просто пиздец. Растрепанный. Безумно красный. С перекошенной кофтой на плечах. И просто даже на первый взгляд уже слишком пьяный. Кэйя вздыхает, опуская голову и решая, что для начала стоило бы умыться. Правда, в голове, помимо этого, еще руки Аякса. Которые умыли бы его гораздо лучше. А в идеале, просто начали трогать. Везде. По телу и лицу. Пальцами точно в рот, набирая на них слюны. И шепча что-то безумно пошлое и грязное Кэйе на ухо. — Не думал, что тебя отошьют. Кэйя вздрагивает от голоса позади себя, вскидывая голову и видя в отражении зеркала мужчину, что в пару быстрых шагов уже прижимается к спине Кэйи, чуть вдавливая его в раковину. В ушах глухо шумит, а сглотнуть слюну во рту не получается, как и произнести хотя бы одно слово. — Я заметил тебя у стойки. Ты мне очень понравился, — воркует мужчина на ухо, укладывая руки Кэйе на талию и крепко сжимая. — Тот парень… Неважно, со мной тебе тоже будет хорошо. Да, малыш? Давай попробуем. — Отпусти, — пытается твердо и громко произнести Кэйя осипшим голосом, но выходит гораздо тише задуманного. — Я же видел, как ты лез к нему. Со мной будет лучше, да и я не против. Кэйя сглатывает и смотрит на мужчину через отражение, пытаясь придумать, как вырваться из его рук. Тот довольно широкий, очевидно, подкаченный и высокий, но не как Аякс. Просто немного сильнее и выше Кэйи. Немного. Сердце даже не разгоняется, оно уже бьется настолько быстро, что дальше некуда. Вдох — раз. Два — выдох. На три Кэйя со всей силы ударяет мужчину за собой локтем — выходит больше по касательной, но и этого хватает, чтобы тот чуть ошарашено отступил и выпустил Кэйю из рук. Весь алкоголь в эту секунду будто испаряется из крови. Только пульс в ушах, только жар и страх волнами по всему телу. Кэйя оборачивается на мужчину, отступая назад, к входной двери. Приходит осознание, что он даже не закрыл ее за собой, только прикрыл. Просто пошел напрямик к раковине умыться, конечно, в таком состоянии даже не задумываясь… ни о чем плохом. Несвойственно опрометчиво. Так глупо, что даже обидно. Зато этот туалетный извращенец закрыл дверь на щеколду. А значит снаружи никто дверь не откроет. От испуга и пьяного состояния ноги кажутся деревянными. На третьем неловком шаге мужчина снова быстро приближается и хватает за руку, прижимая Кэйю к стене. Слишком сильной хваткой. Почти такой же, как у Аякса. Только… сейчас это просто страшно. Кэйя будто бы только сейчас наконец понимает настоящую разницу. — Отпусти меня, — рычит Кэйя, почему-то представляя свою следующую фразу именно из уст Аякса, — пока я тебе не въебал. — Жестоко, — смеется мужчина, абсолютно не видя для себя никакой угрозы. — Но я тоже могу жестко. Тебе так нравится. Я точно видел. — Иди нахуй, — также ехидно улыбается Кэйя в ответ, замахиваясь ногой и удачно попадая по чужому колену. Мужчина тихо стонет, но руки Кэйи из своей хватки так и не выпускает, только продолжает после смеяться себе под нос, пока в окружающей полутьме почти не видно его лица. От его гадкого пьяного хохота небольшой комок страха снова забивается между легких, мешая полноценно дышать. Но, пока мужчина не смотрит, Кэйя тянется свободной рукой к щеколде. — Хорошо-о, поиграй в недотрогу. Это тоже заводит. Кэйя скалится, но даже не успевает снова попытаться вырваться, как голова мужчины красивым движением встречается со стеной. Он разжимает пальцы, скулит и почти начинает оседать вниз, но ему не позволяют этого сделать. В бликах синей подсветки злой Аякс выглядит настолько пугающим, что даже внутри Кэйи что-то испуганно вздрагивает. А после снова и снова. Точно под звук ударов Аякса по чужому лицу. Кэйя вжимается в стенку, боясь попасть под руку сейчас, неотрывно наблюдая за этой картиной: строгий равнодушный взгляд, сжатые в тонкую полоску губы, резкие, но короткие движения. Рывок, удар, за ударом — рывок. Без жалости, сочувствия или какого-либо внимания на стоны боли мужчины перед ним, Аякс не прекращает до самого первого истошного крика. А после резким рывком дергает избитое тело на себя, не позволяя ему неуклюже пошатываться со сбитыми и хриплыми матами. Аякс, словно наказывающий ребенка родитель, пренебрежительно оглядывает чужое лицо перед собой и затем со всей силы толкает мужчину прочь в коридор. Сердце загнанно стучит, когда Аякс снова закрывает дверь и оборачивается на Кэйю. И Кэйя клянется — перед всеми богами, известными ему и нет — Аякс в бешенстве. В голубом неоне его глаза становятся темнее, мутнее и спокойнее. Он внешне невозмутим, но парня выдает кое-что другое. Тяжелое дыхание через нос, играющие на скулах желваки, ладони, до скрипа сжатые в кулаки. Кэйя сглатывает. — Аякс… — Что непонятного, — тихо начинает Аякс, медленно наступая на него, — в моей просьбе быть осторожнее? Кэйя с трудом подавляет неуместный нервный смешок, бегло облизываясь. Он видит, как Аякс острым взглядом впивается в его губы, а после прикрывает глаза и медленно вздыхает. От этого мурашки ползут от спины до поясницы, заставляя ощутимо дрожать, а после и судорожно вздыхать — Аякс подходит слишком близко. Аякс закрыл кабинку на замок. Аякс медленно наклоняется к его уху. Аякс молча укладывает ладони на его талию. Аякс. Аякс, Аякс, Аякс… — Аякс… — Кэйя. Знаешь, — строгим тоном начинает он, а после спускается до шепота прямо на ухо, — я сейчас очень зол. Знаешь, мне неприятно… В голове миллионы мыслей простреливают легкой болью в висках, а сердце начинает биться, как сумасшедшее — жар на щеках, знакомая слабость в коленях и критически мало воздуха. Кэйя вздрагивает, когда чужой язык касается раковины его уха, а после влажный кончик ведет дорожку прямо по шее, а ладони с силой сжимают его талию. — Что он посмел тебя трогать… Этого хватает, чтобы выбить из Кэйи стон, а следующий за этим поцелуй — дикий, мокрый, развязный — полностью его обезоруживает. Он просит дать ему подышать, просит немного времени, хватается пальцами за плечи Аякса, но не пытается оттолкнуть — и это становится и ошибкой, и самым правильным решением. Потому что, когда Аякс позволяет ему сделать вдох, Кэйя падает. Окончательно в его руки. Прямо на его плечо. И сипло дышит, не ослабляя хватки, пока Аякс не вжимается в него бедрами. В голове блаженная пустота. Тихий шум. Перед глазами — белая пелена. Аякс так сильно возбужден. Из-за Кэйи. Для Кэйи. Прямо сейчас. Перед глазами все плывет и мешается. Голова тяжелеет, сконцентрироваться не получается. Только цепляться за Аякса. Не отпускать, чувствуя его поцелуи на шее и волосах. Из бара все еще долетают приглушенные басы, но теперь их перебивает громкое дыхание Аякса. А все остальные мысли из головы выбивают горячие ладони на коже. На талии, груди, плечах, на бедрах через джинсы. Кэйя с тихим мычанием подается этим касаниям навстречу. Пытаясь получить хоть немного больше, немного жарче и ярче. Стоны сами вырываются изо рта, когда Аякс ведет рукой от бедра до паха, почти также, как это делал сам Кэйя еще у барной стойки. Но теперь Аякс не останавливает и останавливается, через ткань штанов надавливает рукой на вставший член, выбивая из Кэйи самые пошлые и грязные звуки. — Аякс… Аякс… — на повторе произносит Кэйя, подаваясь навстречу ладони и пытаясь зацепиться за кофту Аякса, будто это поможет ему устоять на ногах. — Да, котенок, — шепчет Аякс на ухо, снова проводя по нему языком и чуть сжимая ладонь. — Скажи мне, что ты хочешь. Давай, скажи сам. Аякс улыбается и убирает ладонь. Кэйя отчаянно стонет, запрокидывая голову вверх и жмурясь. Невозможно. Во рту пересыхает, а пальцы дрожат только от мысли о такой возможности. Только от мысли, но Аякс прямо сейчас вдавливает его в стенку и горячо дышит на ухо. Не остается уже ничего, за что Кэйе удалось бы ухватиться. — Трахни меня, — тяжело выдыхает Кэйя, сглатывая и притягивая к себе Аякса еще ближе. — Трахнуть тебя. — Да, — облизывается он, снова жмурясь и потираясь пахом о пах Аякса. — Выеби меня. Как ты сказал. Сделай это. Горячо и грубо. Здесь. Сейчас, Аякс. Сердце гулко бьется в груди. Кажется, мозг вообще не успевает за чувствами и словами, что вырываются из его рта. Кэйя снова повторяет имя Аякса, шепчет, почти умоляет, совсем неловко трется, пытается получить еще хоть каплю ласки, что нужна прямо сейчас. И Аякс улыбается. Смотрит черными глазами, прожигая этим голодным взглядом до костей и заставляя дрожать. А после обхватывает рукой за подбородок и давит пальцами на губы, заставляя взять их в рот, точно в самых грязных мечтах Кэйи. Давит пальцами глубже, проводя по языку и довольно улыбаясь еще шире. — Ты такая шлюха, Кайя, — мурлычет Аякс, ухмыляясь и резко вытаскивая пальцы изо рта. — Что же ты не сказал раньше? Кэйя тихо почти что всхлипывает, когда его резко разворачивают и теперь вжимают в стенку грудью. Колени подгибаются, но Аякс не дает ему соскользнуть вниз, привычно крепко держит, сжимает ладони на талии, кажется, до синяков. Так приятно, что перед глазами снова все мутнеет. И Кэйя без остановки шепчет какие-то бессвязные глупости, путая русский и немецкий. Просто умоляя не останавливаться, когда руки Аякса стягивают вниз его джинсы, а после и белье. Кожи ягодиц касается прохладный воздух, но Кэйя вздрагивает от горячей ладони, что с громким шлепком оказывается на ней. А потом еще и еще, пока вторая ладонь Аякса давит Кэйе между лопаток, не давая отстраниться от стены или вырваться. Но Кэйя бы об этом не подумал. Ни за что. Думать вообще выходит с трудом. Кэйя только слышит звук расстегивающейся ширинки, брякующей о пол пряжки и шелест разрывающихся упаковок. От понимания, что сейчас происходит, ведет еще больше. Кэйя сжимает стену перед собой до побелевших костяшек. Жмурится и не может дождаться. — Ты же уже давно хотел этого, — снова обжигает ухо своим дыханием Аякс. — Но ты выбрал не меня. И все равно так хочется кого-то рядом, кто будет защищать, любить и трахать. «Трахнуть тебя». Грубо и со всей любовью, да, котенок? Хочешь член внутри? Давай. Скажи «мяу», сладкий. — Мяу, — сдавленно стонет Кэйя, тут же чувствуя, как два пальца в смазке тут же начинают погружаться в него. — Ха, а ты уже растянутый? — удивляется Аякс, а после подхватывает Кэйю рукой под грудью, больно сжимая пальцами у основания шеи. — И как это, нахуй, понимать? Из-за пальцев внутри и пальцев на горле не получается толком дышать. Кэйя выгибается и привстает на носочках, пытаясь глотнуть воздуха. Но получается только дрожать и судорожно сжимать пальцы внутри себя. Собственный член уже горит и разрывается только от этого. Будто, сожми пальцы Аякс еще хоть немного, Кэйя с криками и всхлипами кончит в ту же секунду. — Я готовился, — хрипит Кэйя, жмуря глаза и пытаясь насадиться на пальцы под нужным углом, — я… всегда готовлюсь… перед нашими встречами… — Ты узнал о нашей сегодняшней встрече уже в вузе, — еще более рассерженно рычит Аякс, резко вынимая и вставляя пальцы на всю глубину. Кэйя вскрикивает и хватается за руку Аякса на своей груди. Пальцы на ногах судорожно поджимаются, уже будто не дотягиваясь до пола вовсе, на самом деле почему-то скользя по нему. От пролитой на пол смазки. Она же прохладными каплями стекает от ягодиц по бедрам. Кэйя тихо хнычет, не понимая, почему ее так много. Почему он настолько мокрый. И почему Аякс просто не может трахнуть его, перестав задавать абсолютно тупые вопросы. — Люк… Люк вчера сказал, что ты хочешь, — всхлипывает Кэйя, пытаясь прижаться к Аяксу ближе, — позвать меня сегодня… на свидание… И я утром… — Твою мать… Аякс хрипло выдыхает в самую шею, и Кэйя снова стонет только от этого. Стонет и плачет. Он очень сильно хочет большего. Хочет еще грубее. Чтобы Аякс был властнее, увереннее, чтобы не медлил и не спрашивал. От желания в уголках глаз собираются слезы, а член горит и разрывается от перевозбуждения. И Аякс будто слышит его мысли или чувствует состояние: сильно прикусывает за открытый участок шеи, мокро облизывает языком, из-за чего мурашки струятся по позвоночнику к пояснице, забирается рукой под футболку и с силой оттягивает пальцами сосок до легкой, но такой необходимой боли. Кэйя хочется всего, сразу и побольше: он сам насаживает на два пальца, которые с силой его трахают, сам откидывает голову, подставляя шею под укусы, сам не может сдержаться и просит еще, еще, еще. — Жадная шлюха, — выплевывает Аякс, ведя свободной рукой по его груди к паху, а после на секунду нужные-необходимые-желаемые прикосновения прекращаются, чтобы потом на его ягодицу с громким шлепком легла чужая ладонь. — А! Ая-якс, — хнычет Кэйя, но чувствует, понимает, что ему понравилось, ему хочется еще, еще шлепков, еще наказания от него, — нет… — Правда «нет»? — Н-х, да… — всхлипывает Кэйя, выдыхая из последних сил, — да, еще, пожалуйста… — Вот как. Маленькая шлюха все-таки стала честной. Аякс довольно хмыкает и действительно шлепает еще. Размашисто, с явным наслаждением. Кожа на ягодицах начинает гореть, а колени дрожать, впрочем как и все тело. Кэйя стонет и снова всхлипывает от каждого нового удара, но не может подавить улыбку в уголках губ. До невозможности приятно, именно так, как он и хотел уже очень давно. Аякс на этом не останавливается: уже скоро его руки и губы оставляют отметины везде, где только могут дотянуться. Властно, грубо и горячо. С блаженным удовольствием в голове бьется мысль, что после Кэйя сможет разглядывать эти следы перед зеркалом, обводить пальцами и вспоминать каждый, наверняка снова и снова возбуждаясь. Как было после свидания в Ботаническом саду. Но теперь отметин будет больше, теперь они будут ярче и с большим смыслом. И Кэйя прикусывает губу, пытаясь не застонать от очередного укуса на шее. — Раз ты уже подготовился, то нет больше смысла тянуть, да, Василек? — мурлычет Аякс в самое ухо. От этой фразы спирает дыхание. Кэйя хватается за стену перед собой сильнее и поворачивает голову, пытаясь разглядеть, что Аякс делает за его спиной. Но это и не нужно. Он прекрасно чувствует — Аякс подхватывает его под живот одной рукой, а второй направляет свой член между ягодиц, проезжаясь им снизу вверх и собирая капли смазки, прежде чем надавить на вход. Сердце замирает и в следующую же секунду бешено разгоняется, Кэйя хочет снова сказать «нет», «подожди», что угодно, лишь бы отсрочить этот момент, но попросту не успевает. Аякс одним литым движением входит внутрь, заставляя беззвучно закричать и выгнуться. — А ты очень хорошо готовился, — смеется Аякс в его шею, после покрывая ее мокрыми поцелуями. — Умница. Милый Кайя. Получается, перед каждой нашей встречей, ты трахал себя пальцами. Так сильно хотел меня и молчал. Такой хороший актер. Аякс улыбается, когда наматывает волосы Кэйи на кулак и тянет на себя, заставляя встать прямо и прижаться к его груди. Второй рукой все еще придерживает за живот и, кажется, специально надавливает на него, вызывая только больше дрожи. Кэйя податливо льнет к нему, запрокидывает голову на плечо Аякса и жмурит глаза, пытаясь хоть немного привыкнуть к большому растягивающему члену внутри себя. Но, очевидно, Аякс не в настроении нежничать с ним — почти тут же он делает резкое и глубокое движение. Кэйя стонет и вскидывается, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь перед собой, хватается за руку Аякса на своем животе, но тот не останавливается. Наоборот, продолжает двигаться все быстрее, не оставляя времени привыкнуть и настроиться. Кэйя что-то скулит и просит, кажется, остановиться, хоть немного помедлить, не входить так глубоко, только на Аякса это совсем не действует. Он продолжает мурлыкать около уха, оттягивать за волосы и резко вдалбливаться, выбивая из легких весь воздух. По помещению разносятся звуки шлепков кожи о кожу, хлюпающей смазки и громкого дыхания, вперемешку со стонами и всхлипываниями. От каждого движения внутри по телу разлетаются прожигающие молнии, а перед глазами взрываются звезды, картинка плывет и смазывается в слезы. Кэйя стонет и слизывает их со своих губ, почти тут же чувствуя на них и поцелуй Аякса, требовательный, горячий и еще более мокрый, заставляющий открыться и впустить в себя, будто бы позволяя пользоваться собой с двух сторон. — Действительно жадный, — ухмыляется Аякс, чуть отстраняясь от поцелуя, но не забывая с силой прижимать Кэйю к себе и грубо насаживать на себя. — Ты такой горячий, так сильно сжимаешь меня… Удивительно, как долго ты скрывал свою истинную натуру. — Какую натуру… шлюшью? — сквозь стоны смеется Кэйя, но тут же жмурится и прикусывает губы от нового сильного толчка. — Именно, — довольно хмыкает Аякс и чуть расслабляет захват на темных волосах, чтобы зарыться в них пальцами, будто бы нежно поглаживая кожу головы. — Сатириаз, да? Только ты сам ничего с этим не делал. Ждал, пока тебя наконец поймают и трахнут, — пальцы снова больно оттягивают волосы, а голос Аякса становится на пару тонов тише и бархатнее. — Не спрашивая и не давая выбора. Просто натянут на член и выебут до звезд перед глазами. Вот, что тебе было нужно, да, Кай? Признайся. Ты представлял, как я оттрахаю тебя. А еще лучше, если в этот момент ты будешь плакать от члена Дилюка в своей глотке. Так хочешь, но боишься признаться самому себе, да? Кэйя дрожит всем телом от одной этой фразы, а после сотрясается еще больше, стоит Аяксу больно схватить его за запястья и резко войти на всю длину, снова и снова. По щекам опять бегут слезы, но Кэйя уже и не обращает на них внимания. Он просто хочет признаться: да. Кэйя очень часто думает об этом. О том, что на дне рождения Аякса они почти сделали это, почти переспали втроем. Но Кэйя попросту испугался… что их отношения так быстро закончатся, что, обретя сразу двух влюбленных в себя парней, он так быстро потеряет обоих. Уже в тот момент он понимал для себя, что как бы ему не нравились они оба — делать выбор придется. И вряд ли в выборе этих двоих был бы сам Кэйя. Но никто не мог остановить эти мысли о чем-то настолько глупом, соблазнительном и несбыточном. Где сразу двое невероятных людей любят его. Душевно и физически. Пламенно и страстно. Да. Это странно, это вдвойне грязно, эти мысли заводят слишком сильно. Кэйе нравится представлять, каково это быть обласканным четырьмя руками сразу. Да. Ему хочется, чтобы им пользовались так, как считали нужным. Да. Чтобы его удерживали, чтобы играли и наказывали, чтобы доводили до исступления. Да. Чтобы две ладони хлесткими ударами по ягодицам, а другие две — на его щеках: нежно, любовно, бережно. Кэйя закатывает глаза только от представления. Да. — Да… да, да! Аякс! Еще! — кричит Кэйя, захлебываясь в собственных слезах. Аякс на это довольно мычит, обхватывает пальцами горло, несильно сжимая, и толкается так быстро и резко, что новые стоны и вскрики подавить никак не выходит. Прохладный воздух холодит разгоряченную кожу, Кэйя боится сейчас увидеть себя в зеркало. И Аякса тоже, прекрасно зная, что такое забудет еще очень не скоро. Хотя вряд ли забудет вовсе. Но Аякс будто читает его мысли и делает все сам: просто толкает их немного вправо, от стены к раковине, заставляя Кэйю опереться на нее руками и теперь смотреть в зеркало перед собой. — Красиво, да? — шепчет Аякс, усмехаясь и прижимаясь к его спине, пока пальцами одной руки проводит по покрасневшей смуглой щеке. — Хочешь, подниму тебя на руки? Чтобы ты видел, как мой член входит в тебя. — Н-нет, — тут же стонет Кэйя, сглатывая излишек слюны во рту и смаргивая слезы. Он бы хотел, очень хотел, но просто не выдержит, — я и так… прекрасно чувствую… — Ахах, милый котенок, — вновь мурлыкает Аякс, после замедляя темп и снова не спеша наматывая волосы Кэйи на свой кулак. — Думаю, пора заканчивать. Ты же сможешь без рук? Не касаясь себя, да? — А ты… действительно поверил, что я шлюха? — даже как-то обиженно шипит Кэйя, но с новым движением внутри себя вновь стонет и, кажется, вовсе забывает, что еще хотел сказать. — Зачем верить, если я и так это вижу. Кэйя больше не успевает ничего ответить: Аякс перехватывает его в своих руках удобнее, заставляя прогнуться и сильнее опереться на раковину, и переходит на совсем бешеный ритм. И, только привыкнув к ощущению растягивающего члена, во много раз толще, чем собственные пальцы, теперь, так неистово двигаясь внутри, он кажется еще больше. И этих ощущений слишком много, как и сжимающихся пальцев на коже, оттягивающих за волосы. Так много укусов на шее и плечах, горячего языка на всех нервных окончаниях. Кэйя смотрит на свои запястья и видит, как прямо сейчас на них расцветают яркие синяки. Это красиво. Просто восхитительно. Кэйя вскрикивает и дрожит все чаще — Аякс попадает точно туда, куда так нужно, где особенно приятно. И уже приятно настолько, что с губ сам срывается шепот с просьбами. Еще немного. Совсем каплю. Это настолько хорошо, насколько невозможно мечтать. Слишком… Но кто-то звонит. И сначала Аякс не останавливается, будто и вовсе не замечая, но потом все-таки останавливается за его спиной, что-то говорит, только за этим ужасным звонком ничего не слышно. Слишком громко. Кэйя жмурится и недовольно мычит, чувствуя беглый поцелуй на своей щеке. — Да, мам, доброе утро… М-м, почему шепчу? А… ну, просто… Сейчас, подожди минутку. А ты чего звонишь, все хорошо? Кэйя отдаленно слышит звук закрывающейся двери, и только через пару долгих секунд подскакивает на кровати, испуганно осматриваясь по сторонам и ощупывая себя. Твою мать. Твою мать. Как он уснул? Когда? Как они вообще уехали из бара? Мысли вихрем крутятся в голове, и не думая возвращаться к порядку. Слышно, как Аякс проходит по коридору, все еще продолжая говорить по телефону. И Кэйя испуганно оглядывается по сторонам, только после понимая, что эта спальня ему, конечно, уже знакома. В квартире Аякса он был всего один раз, двадцатого июля, и больше не приходил ни разу. И в целом бы не подумал, что в следующий раз окажется в ней так. Где-то под ребрами обжигает горькой обидой. Эта горечь скапливается на языке, больно давит в груди. Кэйя хватается за голову руками, чуть сгибаясь и прикусывая губы. Он знал, что так и будет, что рано или поздно это произойдет… Или нет. На запястьях почему-то нет синяков. Кэйя разглядывает свои руки со всех сторон, но никаких отметин на них действительно нет. Да и каких-либо болезненных ощущений сзади тоже. Он абсолютно чистый и в своем же нижнем белье. И такого просто не может быть после всего случившегося… Сердце бьется, как бешеное, а голову наконец прошибает болью от похмелья. И в секунду осознание вместе с последними воспоминаниями четко складываются в одну общую картинку: он вырубился на руках Аякса в туалете бара. Сразу после того, как Аякс вышвырнул того извращенца. Да, злой Аякс, поцелуй, головокружение, он на руках Аякса, кажется, после в такси. И больше ничего. Все остальное просто сон. Больное пьяное воображение. «Кэйя, я знаю, что от алкоголя ты не забываешься, ты все осознаешь и после все помнишь». А что не помнишь и чего не было, то во сне придумаешь. Пиздец. Просто пиздец. Кэйя трет ладонью лицо, пытаясь собраться с мыслями. Выходит плохо: он смотрит на свои рукава, мягкую одежду, в которую оказался переодет. Пижама с котятами. Да… точно. Аякс…