Легкое прикосновение.

«В тиши глубин ворвался словно ветер. Прошелестел как теплый летний дождь. И моего волненья не заметил. Ты одним днем, как бабочка живешь.» (молодой поэт Лань Сичэнь) Ночь почти прошла, толком Лань Сичэнь так и не поспал. Но и юношу солнышко он так и не разглядел как следует. Вот незадача! Ну ладно. Он все равно не терял надежды. Утром он его увидит на тренировке. Раз уж не удалось нормально поспать, тогда Лань Сичэнь постарался хоть немного заставить себя уснуть перед самым уже рассветом. Он пролежал а полудреме до пяти утра, встал, привел себя в порядок. Он не чувствовал себя невыспавшимся. Радостное волнение придавало необычайной бодрости организму. Пора было на тренировку. Тренировки с учениками проводил Лань Сичэнь. Это была его обязанность. Он пришел на тренировочное поле, туда же почти одновременно с ним пришел младший братишка. Он был не в настроении. Явно не выспался. Лань Сичэнь прямо всей шкурой почувствовал его нервное состояние. Он хотел ласково приобнять брата за плечо, но тот дернулся, явно не желая, чтобы его утешали. Лань Сичэнь улыбнулся и убрал руку. Ну что ж? Бывает. Явно раздосадован вчерашним поражением. Да и недосып сказался. Кто же среди ночи в ледяной воде торчит? С годами характер младшенького стал еще угрюмее. Ничего. Сейчас придет солнечный юноша и растопит вечную мерзлоту. Не сразу, конечно. На это нужно время. Все таки намерзло достаточно надежно. Да и сам процесс продолжается довольно длительное время, уже шестнадцатый год! Срок немалый. Там уже глыбы льда, как минимум. Ну…ладно. Посмотрим. Пришел Цзян Чэн, за ним Хуайсан. Постепенно подтягивались остальные ученики. Лань Сичэнь с приветливой улыбкой встречал юношей. Лань Чжань же угрюмо оглядывал каждого и тень разочарования появлялась на лице каждый раз, как приходил новый ученик. «Что такое? Брат! Кажется ты тоже его ждешь?» —мелькнуло в голове Лань Сичэня. «Все таки солнечный юноша зацепил братишку. Давно у него не было достойного соперника. Может в конце концов подружатся? Негоже ему быть все время одному. Не нормально это…» Так размышляя про себя, заметил Хуайсана, который неуверенно топтался на краю поля, ласково поприветствовал парнишку и подал ему тренировочный меч. Все были в сборе. Кроме одного. Не было солнечного мальчика. Куда же он пропал? Снова глянул на Лань Чжаня. Младший брат казался еще более угрюмым, чем до того. Лань Сичэнь обратился к Цзян Чэну, шиди Вэй Усяня: — Молодой господин Вэй еще не пришел? Юноша, извиняясь, ответил: —Он не привык так рано вставать. Но он придет… попозже. «Неужели он еще более изнеженый, чем Хуайсан? Не может быть! Он спит! Какая прелесть! Наверняка это выглядит невозможно мило! Спящее солнце! Вот бы нарисовать!» Представив как на нежных персиковых щеках лежит тень от длинных ресниц, на которых отдыхает сладкий сон, Лань Сичэнь улыбнулся. В подтверждение своей догадки спросил, как бы у Цзян Чэна: —Молодой господин Вэй не привык и рано ложиться, не правда ли? И выразительно посмотрел на младшего брата. Тот насупился и сделал вид, что не слышал камушка в свой огород. Лань Сичэнь снова улыбнулся. Догадка еще раз подтвердилась. Сомнений уже точно не было. Это с ним подрался ночью Лань Чжань. И это его он так напряженно ждал. Лань Сичэнь тоже ждал его. Но ждали они его по-разному. Один хотел продолжить драку и все-таки взять реванш, так как заело самолюбие. А другой просто хотел видеть. «Наверняка что-то со мной не то. В нашей семье только я видно какой-то ненормальный. Ну ладно, потом разберусь с этим. Время тренировки, ничего не поделаешь. Не побежишь же картину с него писать прямо сейчас.» Итак, подошло время тренировки. Лань Сичэнь разбил учеников по парам. Солнце еще сладко почивало в уютной кроватке под одеяльцем. «Ничего, все равно скоро увижу еще. Пусть поспит. Перед занятиями все равно придет знакомиться.» Он снова улыбнулся: —Ну ладно, первый день пусть поспит. Потом вам всё-таки придется будить его, чтобы привести на тренировку. —Хорошо, будет сделано, —отсалютовал юноша с лотосами. Вдруг Лань Ванцзи, до того делавший вид, что он вовсе не при делах, мрачно посмотрел на старшего брата и произнес только одно слово: —Брат. Лань Сичэнь повернулся к нему с улыбкой: —Ванцзи, не будь столь суровым. Молодой господин Вэй только вчера поздно вечером прибыл к нам. Ничего, если он первый день поспит. Лань Ванцзи снова с насупленным выражением лица сказал: —Но первое правило на стене послушания гласит… «Какое правило? Ведь ты его просто надеялся увидеть! И разочарован. Разве не так? Что ты мне тут про правила что-то там еще твердишь? » Лань Сичэнь не дал ему договорить: —Брат, не будь столь категоричным. Прояви милосердие. Он устал с дороги. Лань Чжань хотел еще что то сказать, он явно был не согласен с тем, что старший брат жалеет прелестного юношу. Но Лань Сичэнь, не желая больше ни слушать братика, ни спорить с ним, обнажил меч и встал в боевую стойку. —Ванцзи, защищайся. Братишке ничего не оставалось делать, как довольствоваться старшим братом в качестве соперника. Его движения были нервными, он фехтовал порывисто и пропустил пару-тройку ударов, но не сдавался. Лань Сичэнь намеренно тянул время, чтобы братишка не потерпел поражение и его настроение не испортилось окончательно. Прозвучал гонг. Бой засчитался как ничья. По лицу Лань Чжаня было видно, что тот догадался о намерениях брата, но промолчал. Остальные ученики ничего не поняли. После тренировки все пошли мыться и переодеваться. Хуайсан стонал и держался за спину. Лань Чжань бросил на него короткий взгляд и ушел к себе, походка его была так же нервная. Взгляд его был красноречивее всяких слов. Он будто хотел сказать: «Набрали неженок. Вот теперь мучайся с ними.» «Эх, брат, будущему педагогу негоже проявлять такое нетерпение к ученикам,"--с усмешкой подумал Лань Сичэнь. Он улыбнулся и обнял Хуайсана: —Хуайсан, не плачь, привыкнешь! Хуайсан показал лопнувшие мозоли: —Но мои руки. Они так болят! —Ладно, пошли ко мне, я тебе дам охлаждающую мазь. Хуайсан закивал и пошел с Лань Сичэнем, спотыкаясь на каждом шагу и жалуясь на свою нелегкую долю, дуя на мозоли на нежных ладошках. Лань Сичэню было и жалко его и одновременно смешно. Намазав ему мозоли и отправив Хуайсана, Лань Сичэнь быстро помылся и привел себя в порядок. Его ждёт дядя. Сердце пело и уже рисовало картину спящего солнца. Но образ был еще неясный, еще детский, пятилетней давности. Он просто добавил ему немного взрослых черт. Но так ли это? Какой он теперь? Сейчас перед занятиями они будут знакомиться с прибывшими вчера вечером учениками. Он вышел из ханьши и пошел в кабинет главного учителя. Проходя мимо комнаты младшего братишки, он столкнулся с ним. Братишка, явно весь наканифоленный донельзя, с туго затянутой лобной лентой, так, что глаза вот вот вылезут на лоб, с идеально прямой спиной выплыл нефритовым столбом из своей комнаты. Побелевшие костяшки пальцев, державшие рукоять меча, выдавали его волнение. Высшую степень волнения. Лань Сичэнь с удивлением оглядел младшенького: —Ванцзи, ты куда? —На зянятия. —Еще рано. Почти целый час. —Ничего. Подожду. Лань Сичэнь покачал головой. Что это с ним? Волнуется. Может то, что дядя на него взвалил педагогическую практику? Или шефство над солнечным юношей? Который дерётся как бог и для которого нет ни преград, ни правил. Боится, что не справится? Да, кажется с таким не так то просто справится. Этому не задашь трепку. Лань Чжань всегда подходил ко всему крайне серьезно и ответсвенно. Но Лань Сичэнь ни разу еще не видел в таком стрессовом состоянии своего братишку. Тот просто чуть ли не дрожал от страха и волнения, едва сдерживая свои эмоции, но все-таки сохранял более чем каменное выражение на лице. Конечно плохо, что у него не было друзей, он даже понятия не имеет, как себя с ними вести. Придется после поговорить, разъяснить некоторые моменты. Все таки он старший брат и это его долг. Хотя в раннем детстве он не слушал никаких советов в плане подружиться с кем-нибудь. Говорил, что ему и с братом хорошо. Но это абсолютно разные вещи. Брат есть брат. А друг есть друг. Лань Сичэнь не представлял своей жизни без друзей. Он даже не представлял, что бы он делал, если бы в его жизни не было Минцзюэ сюна. Даже некому было бы доверить свои секреты. Да и подростковой проблемой он бы без него точно сам бы не справился. И много еще чего он не дополучил бы в своей жизни, если бы не имел друзей. Возможно тоже не умел бы общаться и выражать свои эмоции. Ну, ладно. Скоро он увидит солнечного юношу. Сколько прошло времени? Последний раз он его видел на открытии охотничьего сезона. Спустя еще пять лет, он снова увидит сейчас его. Каким он стал? Он вошел в кабинет в приподнятом настроении. Да, прошло пять лет и их пути снова пересекаются. А теперь… … Лань Хуань вместе с дядей знакомились с новыми учениками, прибывшими из самых известных кланов. Пришел Цзинь Цзисюань, оставив после себя ощущение павлина, который красуется, распушив хвост. А после павлина пришел Цзян Чэн. Дядя спросил: —Где Вэй Ин? По субординации сначала первый ученик. Цзян Чэн замялся: —Он сейчас придет… Дядя нахмурился. Цзян Чэн вышел. Прошла вечность. Или мгновение? И вдруг… Потом пришел Он! Легкий шелест белого шелка… Сиреневые лотосы, искусно вышитые на плечах. Изящный меч высшего качества. Шикарные длинные волосы, собранные в высокий хвост. Он ворвался стремительно…словно белое облачко, освещенное золотыми солнечными лучами. Ворвался в комнату… Словно ворвался в сердце… Лань Сичэнь застыл. Застыл и уже не отрывал взгляд, стараясь впитать всем сердцем это сказочное явление. Ощущение было невероятное! Это было настолько знакомое чувство, как тогда в раннем детстве, когда он увидел это юное солнечное дарование! Те же бездонные глаза, тот же цветочный аромат, та же солнечная улыбка на ослепительно прекрасном лице! Теперь же это идеальные черты лица, большие глаза, обрамленные длинными ресницами, изящно изогнутые брови. Та же стройная фигура, та же неповторимая грация и изящество. Только гораздо выше и взрослее. А самое главное… … То же тепло… Лань Хуаню захотелось протянуть руки, как тогда в детстве… Он сидел и просто грелся в его лучах, получая невероятное по силе наслаждение. Он уже с наслаждением тонул в невероятном омуте глаз, кружился в сверкающем водовороте солнечных брызг. Он особо не слышал, что спрашивал дядя, что отвечал ему юноша. У него в голове звучала музыка и новые строчки сами слагались в рифму. Он не мог оторвать от юноши взгляд. Он был не просто очень красив. Он был прекрасен очарованием юности, он был словно соткан из солнечного света. Дядя снова что-то сказал. Тот с солнечной улыбкой ответил. Лань Сичэнь прямо кожей ощутил дядино волнение. Он украдкой взглянул на дядю… И заметил… пронзительный взгляд дяди, направленный на юношу. Дядя смотрел так, словно что-то вспомнил и снова хотел удержать в памяти. Снова хотел пережить. Но это явно была для него пытка не из легких. Когда юноша вышел, Лань Хуаню показалось, что глаза дяди подозрительно блестят. Он ничего не сказал дяде, так как сам был в состоянии какого-то сладостного оцепенения, какой-то подернутой легкой дымкой бесконечной прострации. Это был поистине солнечный удар вселенского масштаба. Вместят ли Облачные глубины это солнце? Не расплавятся ли от его света и тепла? Выдержит ли вековая монашеская обитель этот солнечный удар? Следующие знакомства прошли как во сне. До уроков оставалось еще минут пятнадцать. Дядя встал, взял книгу и пошел в класс. Лань Сичэнь же с солнцем в сердце пошел по делам клана. В делах и хлопотах прошло полдня. Уже во время последнего урока, он проходя по двору, вдруг увидел под деревом одиноко стоящего братишку. Тот сделал вид, что не видит старшего брата. Не хочет видеть или просто не до него? Странное поведение младшего братика позабавило. Лань Сичэнь прошел мимо. «Ничего не пойму, что с ним такое? То нервничает, то злится, то дерётся с каким-то не свойственным остервенением. То украшает забор нефритовой статуей в собственном исполнении. То ныряет в ледяную воду поздно ночью. То наряжается, как красна девица перед свиданием.» Решив, что всё-таки отсутствие друзей в детстве слишком пагубно сказалось на характере братишки, Лань Сичэнь уже прошел мимо, но зачем-то оглянулся. Лань Чжань в это время поднял голову и пристально смотрел на гребень стены. Лань Сичэнь покачал головой и дальше пошел по делам. Примерно через полчаса, проходя обратно по двору, Лань Сичэнь вдруг явственно всей кожей ощутил, как на него светит яркий луч солнца. Он остановился и повернул голову в сторону света. Сердце замерло от такой красоты. Он восхищенно застыл, чувствуя, что даже забыл дышать. Юноша —солнце, юноша-свет полулежал на выступе, устланном тёмной черепицей, прикрыв длинными ресницами свои невероятные глаза и лениво жевал зеленую травинку. Красивые пухлые по-детски нежно розовые губы были слегка в какой-то ленивой улыбке. Казалось, он улыбается чему-то глубоко внутри себя. Длинные густые волосы, белые одежды с сиреневым узором лотоса, тонкая талия. Одну длинную стройную ногу он согнул в колене и облокотился на неё правой рукой, подпирающей нежную персиковую щёку, а второй свободно болтал со стены. И такая во всей этой уютной картинке лёгкая лень и изящная нега! Не юноша, а произведение искусства! При чем шедевр чистой воды! Лань Сичэнь пожалел, что нет под рукой холста и красок. Он бы нарисовал невероятную по красоте картину! Люди бы ахали и замирали в восхищении, увидев портрет прекрасного юноши. Лань Сичэнь стоял поодаль, но видел, что младший братишка так и стоит столбом под деревом. Он не видел его лица, так как тот стоял к нему спиной. Но, казалось, что братишка не дышит. «Бедняга, совсем в нефритовый столб превратился! Нет бы подойти и поговорить. Он так и будет стоять молча. Ну что с ним поделаешь? Вечером поймаю и поговорю,"--решил для себя Лань Сичэнь. Странное поручение дяди пасти юношу, развеселило Лань Сичэня. Он и в самом деле видно понял это буквально. Надо было идти, его ждал управляющий. Но он никак не мог сдвинуться с места. Хотелось оставить этот прекрасный образ в памяти, чтобы потом набросать хотя -бы на бумаге. Потом он перенесет это на холст, нарисует прекрасную картину и назовет ее «Солнечный юноша.» « Ворвался в жизнь, ворвался в лето. Прошу, скажи, за что мне это? Что сделал я не так, как надо? Ты наказанье иль награда? В минимализме сумасшедшем без обмана. Без наворотов и без суеты. Я строю замок из надежды и тумана. Без лишних слов несбывшейся мечты…» (поэт Лань Сичэнь) «Я часто вижу все в стихах. И к настроенью подбираю рифму. Их вижу в небе, в облаках. Стихи упали с неба и все стихло. Стихи упали на листок. И кисть вдруг подхватила слово. И строчка, словно лепесток, Упав с цветка и закружилась снова.» (юный поэт Лань Сичэнь) «В моей жизни покой--это редкость. Канет в лету вся прошлая жизнь. Ухожу далеко в неизвестность. Ухожу посидеть я на пирс. Облака надо мною плывут, Отражаясь в зеркальной воде. «Возьми кисть, --они снова зовут, — Напиши наш портрет на холсте.» День уходящий в конце встрепенулся, Яркими красками начал играть. Розовым цветом закат распахнулся. Это в стихах невозможно сказать. Лишь на холсте передать это можно. Я наслаждаюсь такой красотой. Эти моменты ловлю как художник. Не уходи, вдохновенье, постой! Повеял теплый ветерок, Развеяв страхи и сомненья. Окончен жизненный урок. Где нужно проявлять терпенье. И солнца луч меня поманит, Как будто ангел пролетел. И на душе тепло мне станет. Ты --мое солнце, мой удел…» (Стихи молодого поэта Лань Сичэня после очередной бессонной ночи)