Легкое прикосновение.

«Я утром когда нибудь раньше проснусь. Встаю, пробегу по двору незаметно. Рассветного лучика нежно коснусь. И вспомню опять о любви безответной. Вздохну в тишине, пальцы ищут Лебин. Я снова играю мелодию счастья. Влюбленный в тебя, я живу здесь один. Себя оградив безответною страстью.» (молодой поэт Лань Сичэнь) Лань Хуань сначала очень скучал по младшему братишке, скучал по его взрослой рассудительности, по его заботе. Но вскоре он оценил преимущество отдельной комнаты. У него начались странные изменения в организме. Сны. Очень странные. Не похожие на те, которые он раньше видел. Он лежит на солнышке абсолютно раздетый. Вокруг цветы и полевые травы от насыщенного аромата которых кружится голова. И вдруг его касается солнечный луч и мягко скользит по лицу, плечам, груди, животу, спускается ниже, касаясь того самого заветного места, к которому становится и стыдно притронуться, и очень хочется это сделать. Солнечный луч греет так, что становится горячо, а низ живота постепенно наливается свинцовой тяжестью. Тело реагирует мгновенно, оно доверчиво и гибко подаётся навстречу солнечному свету. Взрывная волна острого удовольствия, от которого колотится сердце и перехватывает дыхание, выдавливая их горла тихий стон. Во сне это было так замечательно, так сладко восхитительно, но просыпаться было не особо приятно. Мокрые штаны, которые юноша не знал куда спрятать и просто закапывал их где-нибудь за воротами. И такое происходило стабильно раз в неделю. Лань Хуань отчаялся. Ему было стыдно признаться взрослым, что он замарался, словно маленький. А вдруг это какая неведомая болезнь? Лань Хуань не знал, что делается с его телом. В следующую встречу с другом, он признался Не Минцзюэ, что происходит что-то странное. — Это ничего страшного, все юноши проходят эту стадию. Ты взрослеешь. Это пройдёт со временем. А что дядя тебе не рассказывал про это? — Дяде сейчас некогда. Да и мне стыдно рассказать подобное. — У вас должны быть книги на эту тему. Спроси у отца. Когда у меня такое началось, я сразу рассказал отцу. Он дал мне соответствующие книги. — А как ты боролся с этим? — Я нашел свой метод. Действует безотказно. Увеличил тренировки, добавил нагрузку и стало реже. Потом через года три-черые прошло совсем. Но тренировки так и продолжаю увеличивать. Главное не пугаться. Все нормально будет. Лань Хуань был благодарен другу. По прибытии домой он первым делом пошел к отцу. Отец, ни слова ни говоря, отвёл его в закрытый фонд библиотеки, где дал соответствующую литературу. Лань Хуань открыл древний трактат про созревание, открыл и прочитал. «Ночная поллюция — это непроизвольное семяизвержение, которое происходит во сне, во время снов эротического содержания. Часто наблюдается в юношеском возрасте в период полового созревания. Поллюция, как правило, прекращается после того, как человек начинает жить регулярной сексуальной жизнью. Поллюция — не отклонение от нормального состояния.» Успокоился, когда прочёл, что это нормально. «Сны эротического содержания? Значит мне снятся эротические сны? Очень интересно. Вот они какие,» — подумал Лань Хуань. Стало легче и не так стыдно. Все нормально. Но, на всякий случай решил увеличить тренировки и добавить нагрузки. И еще решил не отлынивать от купания в холодном источнике. Не помешает. Через несколько дней после этого случая дядя, как всегда заваленый делами, вдруг спохватился, что племянник подрос и принёс ему книги по медитативным практикам, которые использовали буддийские монахи для усмирения плоти и духа в период созревания. — Хуань, я больше ничего не нашел по этой теме. Куда подевались книги, не приложу ума. — Они у меня. Мне их отец дал. Дядя одобрительно кивнул: — Ну хоть что-то. Все таки отец есть отец. Все правильно. Потом постоял, подумал, видно было, что на подобную тему ему говорить очень трудно. — Ну ладно. Читай. Дядя почесал бородку, снова постоял, подумал и вышел из ханьши. Вскоре дядя поселил в отдельную комнату и младшего братишку. Комната называлась цзиньши. (1) (1)цзиньши--дословно тихая комната. Лань Чжань сначала принес воды и тряпки, вытер везде пыль, помыл полы. И только тогда начал перетаскивать свои вещи в новое жилище. После того, как все было расставлено по полочкам и разложено по ящикам, он еще раз протер полы, потом вымыл пол на веранде, привел себя в порядок, после всего, с чувством выполненного долга сел у окна и начал читать книгу. Дядя же, преисполненный гордости за младшего племянника, поставил его всем своим ученикам в пример. Ученики ордена Гусу Лань от природы все были чистоплотными, так как с самого рождения их приучали к чистоте. Но юный Лань Чжань переплюнул всех по стремлению к идеальному порядку и чистоте. «Вот кому-то муж идеальный достанется,» --думал Лань Хуань, глядя в очередной раз, как братишка наводит блеск в своей и без того идеально убранной комнате. В его комнате было мало вещей, но они всегда стояли на своих местах. Сама комната являла собой образец сдержанности и крайне аскетичного образа жизни. Не было здесь ничего лишнего, ничего не могло взволновать чувства и разбередить фантазию. Даже ширма отделявшая кровать была из простой белой бумаги. Лань Сичэнь не выдержал: — Брат, давай хотя бы облака нарисую. А то скучно выглядит твое жилище. — Мгм. Посчитав это за согласие, Лань Сичэнь взялся за кисточку и краски. На следующий день на ширме появились плывущие по голубому небу белые пушистые облака. Лань Сичэнь полюбовался на свою работу. По его мнению теперь комната братика приобрела более уютный и жилой вид. — Тебе нравится? --спросил Лань Сичэнь. Лань Чжань посмотрел на картину и взгляд его немного потеплел. Лань Сичэнь улыбнулся. Он видел, что ему нравится, просто братишка по своей сдержанности не умел как следует выразить свои чувства. Итак, Облачные глубины готовились к новому учебному году, скоро прибудет очередная партия учеников из именитых кланов. Среди них должен быть солнечный юноша. Лань Сичэнь волновался. Волновался, как перед первым свиданием. Волновался и очень хотел этого. Хотел снова оказаться в теплых лучах бездонных глаз и солнечной улыбки. Первое детское впечатление намертво врезалась в сердце, в памяти стояла уютная солнечная картинка, словно из чудесной доброй сказки. Каким он теперь стал? Наверняка изменился. Конечно же вырос. Превратился в угловатого подростка или по-прежнему тот же пухленький малыш с солнечной улыбкой? Как время отразилось на его солнечной внешности? Стал ли красивее или перерос тот возраст, когда красивые дети становятся обычными? Нет. Не должен. Это не обычный ребенок. Это его солнечный юноша. Он просто обязан быть самым красивым. Волнение не проходило, а только увеличивалось. Учебный год уже был на носу. Лань Сичэнь волновался уже так, что внутри все дрожало. Он сел в позу для медитации, немного успокоив растрепанные нервы. Вдруг кто то постучал. Лань Сичэнь вздрогнул и открыл глаза: — Входи! Вошел брат со списком новых учеников в руках. Лань Сичэнь окончательно успокоился, пока они сидели долго обсуждая список. Смотрели оценки учеников и рекомендации преподавателей их кланов. Были здесь и способные и те, кто очень медленно развивался. Из всех молодых господ по списку самым успевающим шел Вэй Ин, Вэй Усянь. По всем дисциплинам у него были наивысшие оценки. История, литература, математика, алхимия, заклинательские навыки, музыка, фехтование, стрельба из лука, верховая езда, живопись и другие предметы. Лань Хуань чувствуя гордость за солнечного юношу, вздохнул: — Блестящие знания у юноши. Говорят и внешностью он не обижен. Но почему-то по внешности он в списке самых красивых молодых господ шёл четвертым. Лань Сичэнь хотел сказать, что видел насколько прекрасен этот юноша. И видел собственными глазами. Но почему-то вдруг смутился и добавил: — В списке молодых господ по красоте он идет четвертым… Надо полагать, в те времена, очень много уделялось вниманию внешности. Он шел четвертым лишь потому что первые два места были заняты нефритами, за их безупречный элегантный внешний вид и безупречное поведение. Первым шел Лань Хуань, вторым Лань Чжань, третьим шел молодой господин Цзинь, благодаря тому что очень много уделял внимания своей внешности с помощью и применения различных косметических средств. Лань Сичэнь подозревал, что третье место куплено главой Цзинь. Вэй Ин же ничем не пользовался, его красота была естественной как цветы дикого персика. — Как ты думаешь, если бы он уделял большое внимание своей внешности, мне кажется он был бы точно на первом месте, — вдруг сказал Лань Сичэнь совершенно неожиданно для себя Младший братишка молча смотрел на брата. Вдруг взгляд младшего брата затуманился, словно он что-то пытается для себя понять или вспомнить. Лань Сичэнь, наблюдая задумчивое выражение на лице брата, продолжил: — Глава ордена Юнь Мэн Цзян возлагает на господина Вэя большие надежды. Что не скажешь о мадам Юй. Она притесняет его всячески, за каждую провинность гонит в храм предков стоять там на коленях. Думаю, парень наверняка замкнут и стеснителен, надо ему уделить внимание, помочь преодолеть комплексы, пообщаться, подружиться.Тем более он сирота, будет учиться среди детей глав именитых кланов, ему будет скорее всего неуютно. У себя то в клане он учился среди адептов ордена, которые ниже его по статусу, кроме сына главы клана, здесь же он явно будет чувствовать себя неуверенно. Ванцзи кивнул с серьезным видом. Лань Сичэнь намеренно сгустил краски. Ему просто хотелось, чтобы братишка, со свойственным ему инстинктом заботы и защиты, взял юношу под свое крылышко. Да и сам дядя поручил ему взять над юношей шефство. Весь остаток дня до вечера они проговорили про солнечного юношу. Но младшего братишку это обстоятельство нисколько не смутило. А самому Лань Сичэню было очень приятно о нем говорить, сердце сладко замирало от звука одного только имени солнечного юноши. Братишка же с большим интересом слушал старшего, ни разу не перебив и даже не пытался поменять тему разговора. Ближе к вечеру Лань Чжань ушёл к себе. У него сегодня было ночное дежурство. Накануне прибыл Не Хуайсан. Он притащил с собой кучу вещей. Лань Сичэнь зашел к нему, справиться достаточно ли он хорошо устроился. Хуайсан был явно от парикмахера и в новом платье. Адепты ордена Гусу Лань сами расчесывались и делали себе простые прически. Главное, чтобы волосы были зачесаны достаточно гладко и надёжно закреплены, чтобы не растрепались и не выбивались во время тренировок. Лань Сичэнь подумал, что избалованному юноше явно будет трудно у них. Ведь ему непременно надо будет учиться самому приводить себя в порядок. Адепты ордена Гусу Лань сами ухаживали за своей внешностью. Единственное обстоятельство, сдавали вещи в прачечную, поскольку носили одинаковую белую или голубую одежду. Лань Сичэнь тепло поприветствовал братишку своего друга: — Хуайсан, как дела у Минцзюэ-сюна? — Брат Сичэнь, —поклонился Хуайсан, —у брата все хорошо, он передает вам привет. — Ты опять без сабли, как будешь тренироваться? — Ну там же есть тренировочные мечи, —возразил Хуайсан, —а сабля слишком тяжелая. Ваш дядя не будет слишком ругаться? Лань Сичэнь улыбнулся: — Думаю не будет. Но если и будет, то не думаю, что слишком сильно. Еще раз оглядев нарядно одетого юношу, Лань Сичэнь сказал: — Все приглашенные ученики должны носить белые одежды. Различие в том, что можно вышить на одежде клановые знаки. Ты заказал себе соответствующее платье? — Да, да, —закивал Хуайсан. Лань Сичэнь снова приветливо улыбнулся: — Хорошо, располагайся, я пошел. Лань Сичэнь пошел к остальным ученикам, чтобы проверить все ли у них нормально, хорошо ли устроились на новом месте. Незадолго до отбоя прибыли ученики из ордена Цзян. Их приняли и разместили без Лань Сичэня. Когда доложили Лань Сичэню, он долго не решался сходить к солнечному юноше. Почему-то колотилось сердце. Он спрашивал себя: «Что со мной? Ведь зашел же я спокойно к Хуайсану. Зашел к другим. Почему не могу сходить к нему? Что меня держит? Нет, сейчас сделаю непринужденный вид и зайду…» Но он долго настраивался, за это время прозвучал колокол, возвещающий отбой. Лань Сичэнь поднял голову. Не успел! Идти после отбоя? Нет! Что он подумает? Да и подобное действие считается верхом неприличия. Лань Сичэнь сидел у окна и думал. Не спалось. Сон вообще не шел к нему. Перед глазами стоял тот последний раз, как они виделись. Свет. Тепло. Уют. Перевалило за полночь. Будущий глава ордена Гусу Лань так и не мог заставить себя лечь в постель. Вдруг мимо окна прошелестело что-то, стремительно взлетело на высокую стену и исчезло в темноте ночи. Что это было? И лишь еле уловимый шлейф аромата трав и цветов разбередил в сердце Лань Сичэня воспоминания, такой же аромат исходил от его солнечного юноши, так же точно пахла его прекрасная мама. Неужели это был он? Дитя призрак? Или призрачное дитя? Как жаль, что он его не успел рассмотреть! Стоп! Но… Там же защитный барьер! Как так? Лань Сичэнь повернулся и посмотрел на нефритовый жетон, который служил пропуском на территорию. Уровень жетона был таким, что при нарушении барьера, он издавал характерные звуки вибрации и начинал светиться. Но… Жетон молча лежал спокойно на тумбочке. Ни проблеска света, ни вибрации. Странно. Лань Сичэнь взял в руки жетон, повертел. Никаких внешних признаков повреждения! Лань Сичэнь вышел на улицу с жетоном и подошел к забору. Проверил. Защитный барьер был на месте! Может он на минуту задремал и это ему приснилось? Он не дошел до того места, куда предположительно перемахнул через забор призрак. Или человек? Лань Сичэнь вернулся обратно. Как только он зашел к себе, послышался тихий звук шагов. Он выглянул в окно. Мимо прошел Лань Чжань. А, да, у него сегодня дежурство. Остаток вечера он, наверняка просидел в цзиньши, занимаясь чтением и медитацией, значит никого из прибывших учеников он еще не видел. Лань Сичэнь неслышно приоткрыл створку окна и тихонько высунулся наружу, наблюдая за младшим братцем. Вдруг тот остановился как раз в том месте, где Лань Сичэнь заметил как кто-то перемахнул через стену. Тем временем братишка остановился, словно что то толкнуло его, поднял голову и начал изучать часть стены. Лань Сичэню это показалось любопытным и он стал ждать, чего же собирается делать братишка. Тот же продолжал смотреть. Через время на гребне стены нарисовался стройный силуэт в белом. Почему-то силуэт показался Лань Сичэню знакомым. Да нет! Этого быть не может! На этот раз это был точно юноша! Гибкая тонкая талия, длинные стройные ноги, изящные движения. Было довольно далеко и лица невозможно было рассмотреть. Очень жаль! Вдруг младший братишка заскочил на стену и что то ему сказал. Тот держал в левой руке меч в ножнах, правая рука была зянята чем-то похожим на кувшины. Да, это было два кувшина. Он поднял их, показывая Лань Чжаню и что-то сказал. Братишка вытащил меч и атаковал внезапно, юноша только уворачивался. Он яростно набросился на незнакомца, словно хотел заколоть того острием меча. Лань Сичэнь заметил, что братик потерял над собой контроль. Но юноша был, мало того, что не робкого десятка, он так же довольно мастерски умел драться. Все его атаки юноша отбил с легкостью. В конце концов они разбили один кувшин. Потом они оба спрыгнули со стены и брат потащил юношу куда-то в сторону ворот. Они скрылись из виду. Через время Лань Сичэнь снова увидел их. Юноша быстро шел по двору, Лань Чжань нагнал его и преградил путь мечом. Тогда тот снова заскочил на стену и что-то сказал. Лань Сичэнь пожалел, что нет возможности подобраться ближе, тогда можно было услышать о чем они говорят. Но следующее действие юноши было красноречивее слов. Он откупорил сосуд и выпил его прямо перед Лань Чжанем. Весь сосуд! Лань Сичэнь испугался, ведь любой бы свалился замертво, а стена довольно высокая. Но в кувшине видимо была вода. Юноша даже не пошатнулся! Зато младший братишка повёл себя необычайно агрессивно. Дядина гордость, будущий педагог, взлетел на стену и принялся яростно атаковать. Тот легко отбивал удары меча, как будто это было не смертоносное оружие, а детская игрушка. Лань Сичэнь никогда не видел еще ничего более прекрасного! А нет. Видел! Танец облаков! Сейчас он видел повторение прекрасного представления! Ловкие изящные движения! Летящие белые одежды! Только в первый раз это было больше как игра, а в этот раз один из соперников заметно нервничал. Но все равно это было красиво. Он потом нарисует этот танец облаков на фоне ночного неба. Лань Сичэнь откровенно любовался, весь превратившись в зрение. Но даже любуясь, он заметил, что тот юноша чуточку превосходил в искусстве фехтования его братишку. И это даже, как заметил сам Сичэнь, он не фехтовал в полную силу, а словно забавлялся. Брат же явно прилагал все свое мастерство и это его сильно заводило. Он впал в какой то бешеный азарт. Атаковал яростно, но все равно пропустил несколько ударов. Это продолжалось, пока юноше не надоело. Он спрыгнул со стены и снова прошелестел мимо окна Лань Сичэня. Когда он подходил ближе, Лань Сичэнь услышал конец фразы, которую он бросил на ходу: — … Мне пора спать, завтра с утра на зянятия. Счастливо оставаться! У Лань Сичэня перехватило дух от мягкого юношеского голоса, в котором одновременно прозвенели серебряные колокольчики. Он даже не успел рассмотреть его как следует, как тот стремительно скрылся из глаз. Лань Сичэнь долго смотрел в ту сторону, куда ушел юноша и вдыхал свежий тонкий аромат полевых цветов. Странно. Очень странно. Те же ощущения. Потом он повернул голову в ту сторону, откуда пришел юноша. Взгляд его наткнулся на одинокую фигуру, белым столбом украшавшую гребень стены. Лань Сичэнь помотал головой, фигура не исчезла, а продолжала стоять. «Что это с ним? Чего это братик решил изображать столб?» —подумал Лань Сичэнь. Он решил понаблюдать, что же все-таки будет дальше. Простояв минут пять в таком положении, Лань Чжань все-таки спрыгнул со стены и быстро, почти бегом пошел к себе. Не прошло и полминуты, он уже бежал обратно. В его руке был жетон. Он снова подошел к той части стены и долго что то мудрил там со своим жетоном. «Латает барьер, » —догадался Лань Сичэнь. После братишка пошел совсем в другую сторону, противоположную от того места, где находилась его комната. Представление окончено. Пора было спать. Лань Сичэнь начал уже раздеваться, как снова мимо его окна протопал братишка с мокрыми волосами. «Был на холодном источнике. Странно. Зачем так поздно?» «Не судите строго Бедного поэта. Он писал убого, Его песня спета. Мир ассоциаций И обрывки снов. Он ведь не старался При подборе слов. Что в мозгу родилось, То и написал. На куски разбилось. Он стихи порвал.» (Неудавшиеся стихи поэта Лань Сичэня, которые он сочинил этой сумасшедшей бессонной ночью, так как поспать ему так и не дали))