Легкое прикосновение.

«Если хочешь, приду, разгоняя тревоги. Если хочешь, приду, разорвав тишину. Упаду листопадом тебе поямо я в ноги. И под окнами листьями тихо усну. Позови, прилечу, тихой осенью желтой. Позови, упаду белым снегом зимой. Как снежинка, кружась над твоим изголовьем, И волною плеснусь у тебя за кормой. Расскажу о любви, что сметает столетья. Расскажу о любви, что берет города. От тебя никогда не спрошу я ответа. Но люблю я тебя постоянно, всегда.» (Поэт Лань Сичэнь) — Это она так выражает свое недовольство, --пояснил Хуайсан. Лань Сичэнь только мельком глянул на клетку с бывшим названным братом и вздохнул: — А ведь мог бы стать нормальным человеком, зачем ему все это? Про себя потом подумал, проводив Хуайсана: «Да, мог бы, если бы я не помог развить ему ядро. Всё таки я сам виноват. Взвалил такую ношу на всех. Надо было дядю не слушать, а остаться защищаться.» Он посмотрел вслед уходящему Хуайсану, потом вспомнил: «Вэнь Нин!» Лань Сичэнь спустился с горы и догнал уже у подножия Хуайсана. — Брат Сичэнь? — Я кое-что вспомнил. Мне нужно поговорить с Вэнь Нином. Хуайсан бросил быстрый взгляд на Лань Сичэня: — Брат Сичэнь, можно с тобой? Помнишь наш разговор? — Пошли, но если он всего не расскажет, то я не виноват. — Брат Сичэнь, прошло уже столько времени, вряд ли теперь он будет из этого делать тайну. — Ладно. Пошли. Но нужен предлог. Хуайсан поднял клетку с канарейкой: — Вот. — Пошли. Придя к Вэнь Нину, Хуайсан поставил на стол клетку. Вэнь Нин внимательно посмотрел на птичку: — Молодой господин Не, когда вы последний раз чистили клетку? Столько помёта. — Сегодня утром. Призрачный генерал обошёл стол с клеткой, в которой сидела нахохлившись птичка и смотрела злым взглядом на мужчин. — Мда. Похоже на медвежью болезнь. Но обычно ею болеют люди. Он посмотрел в глаза птице: — Взгляд прямо человеческий. Откуда у вас эта птица? Лань Сичэнь решил объяснить: — Это, как бы правильно сказать, результат эксперимента молодого господина Вэя. Эта птица была когда-то человеком. Вэнь Нин пристально посмотрел на канарейку: — Ох, неужели это…да, точно! Это про эту птицу мне рассказывали ваши ученики! — Да, все верно, — ответил Хуайсан. Он посмотрел на Вэнь Нина: — Молодой господин Вэнь, в ту ночь, когда мой старший брат вырвался из рук моих адептов и пошел искать Цзинь Гуаньяо, голову ему пришили вы? Вэнь Нин смутился: — Ну раз уж молодой господин Не догадался, я скажу. Да, это был я. Еще в ту ночь, когда Цзинь Гуаньяо убил мою сестру, я поклялся, как только будет возможность, отомстить ему. Но не один я хотел возмездия. Слишком многим людям задолжал Цзинь Гуаньяо. В этом случае, я предоставил вашему старшему брату самому разобраться со своим убийцей. Это было бы справедливо. Лань Сичэнь сказал: — Помнится молодой господин Вэй сказал тогда, что тот кто спланировал это, возможно и не человек. Он знал? Вэнь Нин замахал руками: — Что вы, Цзэу Цзюнь! Он вовсе не знал. Он мог только догадаться. Возможно я где-то допустил оплошность. Молодой господин Вэй просто очень хорошо меня знает. Хуайсан спросил: — Молодой господин Вэнь, а как вы догадались где находится голова моего брата? — В ту ночь, когда Цзинь Лин ранил молодого господина Вэя, Хангуан Цзюнь спасал его от адептов ордена Цзинь. Я отбил атаки нескольких десятков мечей, чтобы расчистить им дорогу. Когда опасность миновала, я поднялся выше, чтобы следовать за ними. Вдруг я увидел как между деревьев мелькают белые с золотом одежды. Мужчина не поднимался на меч, а перебежками убегал в сторону Юньмэна. В руках у него была большая чёрная коробка. Мне показалось это подозрительным. Я решил проследить за мужчиной. Я узнал его сразу, как только снизился и, прячась за деревьями, последовал за ним. Это был Су Шэ, правая рука Цзинь Гуаньяо. Когда он вышел из Ланьлина, только тогда встал на меч и полетел в Юньпин. Су Шэ постучал в ворота храма и ему открыли. Он заорал:"Эй вы! Кучка бесполезного дерьма! Быстро спрячьте этот дурацкий ящик в гробу вместе с этой старой шлюхой!» Монахи тут же побежали на внутренний двор и я услышал звон лопат. Тогда я приложил ухо к земле. У меня очень большой опыт в раскапывании могил, поэтому я быстро сориентировался где нужно копать. после этого я сделал подкоп и выкрал тело. Ее я закопал на кладбище Чан Пин. В той самой могиле, где Хангуан Цзюнь с молодым господином Вэем обнаружили туловище Не Минцзюэ. Потом нарвал подходящие травы и сварил яд, который попадая в воздух, превращается в ядовитый газ и разместил это в гробу и в ящике, предварительно забрав из него голову. Все это я провернул за то время, пока молодой господин Вэй лежал с ранами. И в то время, пока они искали части тела трупа. Все это я сделал на тот случай, если не получится полностью собрать тело главы Не. В этом случае яд задержал Цзинь Гуаньяо, пока я пришивал голову. — То есть, вы знали про то, где Цзинь Гуаньяо прятал в разных местах части тела моего брата? — Да, я все это время следил за молодым господином Вэем и Цзэу Цзюнем. И видел как они собирают вашего старшего брата, словно пазл. Как только Су Шэ выкопал туловище, я тут же отправился в Юньпин, забрал тело женщины и перезахоронил в той же самой могиле. Вдруг они услышали как чирикнула птица. Мужчины повернулись и посмотрели на клетку. Птица вперила полный ненависти взгляд на Вэнь Нина. — Молодой господин Вэнь, смотрите осторожно, — сказал тихо Хуайсан, прикрываясь веером. Вэнь Нин махнул рукой: — Что он мне сделает? Я уже давным давно мертв. Лань Сичэнь спросил: — Хуайсан, а как ты оказался один по дороге в Юньпин? Мы же все были в Пристани лотоса. — В ту ночь, мои адепты остались собирать тело брата. Я хотел, чтобы он сам нашел своего убийцу. Но у него не было головы. Несмотря на это обстоятельство, он вырвался и пошел в сторону Юньпина. Я же пошел следом. Люди не пошли за ним, так как сильно пострадали, им крепко досталось от старшего брата. Я не мог так рисковать людьми, потому оставил их залечивать ранения и пошел незаметно следом. Но, не доходя до города, в лесу я потерял брата и начал искать его след. Там как раз меня и обнаружил Су Шэ. Пришлось притвориться, что я потерял сознание от страха. Так я оказался в храме. Так это вы, молодой господин Вэнь его перехватили? — Да, это был я. Я одел на него сдерживающее ожерелье, которое когда-то изобрёл для меня в свое время молодой господин Вэй. На время мне удалось его обездвижить, пока я хирургическим швом пришивал голову к туловищу. Тем более у меня есть в этом большой опыт. Как только я сделал последний стежок, он сорвал ожерелье, вырвался от меня и бегом побежал к храму. Я последовал за ним. К нему привязались хулиганы, он чуть не раскрошил их на мелкие кусочки. Я пытался сдержать его, но он схватил меня и начал моей головой выбивать ворота. Остальное вы знаете. Лань Сичэнь сказал: — Молодой господин Вэй мог вас вычислить по шву. Наверняка он ему очень знаком. Вы же зашивали его после пересадки ядра? — Да, это я его зашивал. Мужчины посмотрели друг на друга. Все так просто и так гениально. Да, история была просто достойна пера писателя. Лань Сичэнь уже в который раз подумал о том, что напишет об этом книгу. Обязательно. Когда уйдет на покой. Они вместе с Вэнь Нином проводили Хуайсана. Когда возвращались назад, Лань Сичэнь спросил у Вэнь Нина: — Молодой господин Вэнь, говорите вы следовали за моим братом и молодым господином Вэем? — Да, я периодически все время был рядом. Потому когда он вспомнил про купчую на землю в Юньпине, я сразу погреб туда на лодке. Лань Сичэнь посмотрел на Вэнь Нина: — Молодой господин Вэнь, неужели вы не заметили отношения моего брата к молодому господину Вэю? — Я то? Я давно заметил. Еще на соревнованиях лучников. Как оказалось, не один я это заметил. Кто-то еще это увидел и доложил Вэнь Жоханю. Один молодой господин Вэй ничего не замечал. Даже когда уже невозможно было отрицать очевидное, он все равно отмахивался. Во второй раз я снова заметил это отношение еще на горе Луанцзан. Когда только пришел в сознание. Когда я увидел молодого господина Вэя в объятиях вашего обеспокоенного брата, я сразу все понял. И моя сестра тогда догадалась об истинном отношении вашего брата к молодому господину Вэю. Даже А-Юань это почувствовал. Но молодой господин Вэй настолько был далек от всей этой романтики… — Молодой господин Вэй узнал об этом в храме Гуаньинь от меня. Когда на шею ему Цзинь Гуаньяо накинул удавку. Сам же Цзинь Гуаньяо вел себя в высшей степени странно. Лань Сичэнь замолчал. Воспитание и тактичность просто не позволяли ему описать те дикие пляски его первого ученика вокруг его будущего зятя. Вэнь Нин сказал: — Я долго не мог понять этого человека. Понял уже потом. Это страшный человек. И любовь у него уродливая. Да и любовью это назвать можно только с большой натяжкой. Лань Сичэнь вздохнул и покачал головой: — Молодой господин Вэнь, я еще раз скажу. Большое спасибо вам за то, что сберегли для нас молодого господина Вэя. — Я ему обязан очень многим. Без него не было бы меня. Лань Сичэнь долго потом вспоминал этот разговор. Когда Лань Сичэнь прибыл в Облачные глубины, Сычжуй пришел к нему и предложил: — Дядя? Помните вы не знали куда девать лишние расходы? Давайте пройдёмся по всем публичным домам и заберём оттуда всех, кто не хочет там работать. Поможем им выучиться и найти жилье и хорошую работу, чтобы они не нуждались. Лань Сичэнь улыбнулся: — Это хорошая идея, Сычжуй. Мы это обязательно сделаем. По крайней мере на территории прилегающей к нашему ордену мы в состоянии сделать подобное. Лань Сичэнь подумал, потом сказал: — Только не будем обучать их нашему ремеслу. Пусть лучше живут как нормальные люди. Как достойные люди. Не нужно больше проблем. В душу то не заглянешь. Во избежание повторения ситуации с Цзинь Гуаньяо. Сычжуй кивнул: — Дядя, я тоже это хотел сказать. Лань Сичэнь посмотрел на племянника. Молодец! Сразу зрит в корень возможной проблемы. — Сычжуй. Таким и должен быть глава ордена. Наконец я смогу уйти на покой. Сычжуй внимательно посмотрел на дядю: — Нет, Цзэу Цзюнь, вам придётся повременить. Пока не обнаружатся рукописи учителя Вэя. — Сычжуй, неужели ты боишься, что не справишься? — Я то не боюсь. Но вы, дядя, рискуете тем, что в ваших мемуарах будет значительный пробел. Вы бы хотели оказаться очевидцем этих волнующих событий? Лань Сичэнь посмотрел на племянника. Вот же хитрый парень! — Сычжуй, ты же знаешь, что тебе придётся жениться в интересах ордена? — Знаю. Но я то по рождению не Лань. Для меня это не будет трагедией. Тем более у меня есть цель. — Какая же? — Сделать каждого адепта в этом ордене счастливым. Полностью искоренить монашеские стереотипы. Хотя это не исключает жёсткой дисциплины и усиленных тренировок. — А диета? — Диета тоже будет. Только не такая изнуряющая. В качестве поощрения будут присутствовать и острые блюда и сладости. Но не часто. Иначе растолстеем и станем ленивыми. Лань Сичэнь только дивился племяннику. Вот этот добьётся того, что задумал. И старейшины уж точно не смогут здесь командовать. Сычжуй вскоре внес новое предложение: — Нужно собрать совет кланов и вынести на рассмотрение закон, запрещающий продавать в бордель несовершеннолетних юношей и девушек. А совершеннолетних не отдавать без их на то согласия. И в каждом ордене назначить комиссию, чтобы они контролировали этот процесс и каждый такой случай рассматривали отдельно. Лань Сичэнь спросил: — А если они продаются туда не от хорошей жизни? — Тогда организовать для них в каждом ордене школы, чтобы они получали образование и могли потом найти достойную работу. И не торговать своим телом. Лань Сичэнь одобрил: — Дело говоришь. Благо денег на это дело хватит. На том и порешили. Через некоторое время вернулись дорогие мальчики. Дети радовались, как всегда шумно бегая и смеясь вокруг любимых учителей. Их даже не огорчило то, что начался учебный год. Братишка со своим дорогим вернулись, как всегда, радостные и посвежевшие и еще более шумные. За четыре дня умудрились вдребезги разломать четыре бочки. Лань Сичэнь все-таки поймал братца в классе наедине и сердито выговаривал ему: — Ванцзи, прекрати портить имущество. Я снова купил новые. Братишка хмыкнул: — Брат покупает слишком маленькие бочки. В них тесно, даже ноги не вытянешь. Лань Сичэнь не нашёлся что ответить на довольно нахальный ответ младшенького и вышел на свежий воздух. Спорить с братишкой бесполезно. Все равно будет делать по-своему. Он постоял минуты две на веранде, потом пошел в свой кабинет. Он шел мимо двора, примыкающего к тренировочному полю, где как раз в это время стоял ровным строем отряд учеников во главе с Сычжуем. Они внимательно слушали учителя Вэя, который давал короткий инструктаж перед охотой. Лань Сичэнь остановился и залюбовался на прекрасную картину. Стройный ряд подтянутых молодых розовощеких учеников в белых одеждах. И, не менее юный, прекрасный преподаватель в черном платье. Его стройный силуэт ярко выделялся на белом фоне отряда учеников. Черные блестящие волосы туго затянуты в высокий хвост (явно видно чьей рукой) ярко красной лентой. Эта лента развевалась на ветру, словно знамя свободы, в противоположность белым лобным лентам адептов Гусу Лань. Проводив отряд, Лань Сичэнь подумал о том, что когда-нибудь значение этих лент уйдёт в прошлое. Останется только как неотъемлемый атрибут брачной церемонии. А что? Будет очень красиво. Вручать ленту избраннику, как символ любви и верности. Как только отряд учеников с любимым учителем отбыл на ночную охоту, вернулся дядя. Лань Сичэнь тут же завалил его частью дел, которые сам не успевал. — Сичэнь, ты мне не дашь проверять работы в этот раз? — Нет. Тут много другого накопилось. Работы проверит Ванцзи. — А учитель Вэй? — Ушел на ночную охоту со старшими учениками. Лань Сичэнь заварил чаю. Налил себе и дяде. Минут пять они сидели молча, потом дядя нарушил молчание: — Сичэнь, ты так и не оставил своих планов уйти на покой? — Нет, дядя, не оставил. Просто пока немного повременю. — Да, кстати Сычжуй это неплохая кандидатура на пост главы. Он умный, собранный, энергичный, уже имеет большой авторитет у адептов ордена. А так же немалый вес в обществе. К нему прислушиваются главы других кланов. Да и нашим старейшинам он не позволяет слишком командовать. Лань Сичэнь улыбнулся. Он знал, как дядя относится к старейшинам после того, как они вынесли приговор и обрекли того на безбрачие, не имея на то веских оснований, руководствуясь устаревшим правилом. Да и сами правила уже давно требовали корректировки. Он знал, что скоро Сычжуй доберётся и до них. — Да, дядя, лучшей кандидатуры не найти. Дядя помолчал, потом осторожно спросил: — Значит мой старший племянник все-таки не собирается жениться? — Нет, дядя. Это мое окончательное решение. — Неужели тебе так никто и не нравится? — Нравится, дядя. Но этот человек принадлежит другому. Дядя задумался. Через время сказал: — Ну если это так, то это очень сложно. — Дядя, но вы ведь сами так и не женились. Не можете забыть её? Дядя поднял на племянника полный боли взгляд: — Да, это так. Ты же сам знаешь, что это наша проклятая наследственность. Лань Сичэнь печально улыбнулся дяде: — Ну вот, дядя, вы меня понимаете. — Если не секрет, могу я хотя бы знать, кто разбил сердце моего старшего племянника? Лань Сичэнь вздохнул: — Дядя, вы хотите знать? Мне всегда казалось, что вы хорошо нас знаете и уже догадались. Лань Цижэнь потер виски: — Как же. Догадался. Просто хотел услышать от тебя. Знаешь, когда я учился у Саньжэнь Баошань, она меня предупредила, что с нашей наследственностью нельзя влюбляться в одну девушку. Потому что мы никогда не сможем быть вместе из-за ее вольнолюбивого характера. Эта девушка обязательно выйдет замуж за другого и родит самого прекрасного ребенка на свете. И этот ребёнок станет причиной того, что на этом закончится наш род. Как только я не бился. Как не старался оградить нас от них, ничего не выходило. Как только не боролся с собой, так и не смог ничего сделать. И вот ее слова сбылись. Я не поверил тогда и изо всех сил старался доказать, что мы будем вместе и этот ребёнок будет от меня. Но ничего не вышло. Мне запретили жениться. Что я мог тогда сделать? Мне было всего восемнадцать. Я не мог заставить ждать любимого человека столько много времени. Пришлось отпустить. И вот теперь думаю, а может стоило тогда пойти против всех? — Дядя, не вините себя. Уже прошло много лет. — А может и лучше, что наш род прервался, по крайней мере наша наследственная особенность уйдет в прошлое и уже не будет мучить никого. — А если Сычжуй женится на девушке из нашего клана? — Ничего страшного не произойдёт. Ведь она идёт только по нашей прямой линии от Лань Аня. При чем исключительно по мужской линии. Другие ей не подвержены. Лань Сичэнь возвращался от дяди, когда увидел братишку, который тащил к себе целую кипу работ. — Успеешь проверить к утру? — А куда деваться? — Если что подключи учителя Вэя. — Посмотрим. Лань Сичэнь посмотрел вслед братишке. Жалеет своего прекрасного супруга. Счастливец. Позже вечером, когда Лань Сичэнь вышел поиграть на флейте, увидел как братишка стоит на веранде в одиночестве. «Ждет свое солнце. Какой счастливый!» Он прошел к домику с синими цветами и начал играть на Лебин. Пробил отбой. Отряд учеников вернулся с ночной охоты. Закончив играть, Лань Сичэнь возвращался к себе, как увидел крадущегося между колоннами учителя Вэя. — Молодой господин Вэй? Там Ванцзи вас уже заждался. Что вы тут делаете? Вэй Усянь поднес палец к губам: — Тише, Цзэу Цзюнь. Тише. Хочу сделать сюрприз. Вы меня не видели. Лань Сичэнь повернулся и пошел к себе. Что опять за игры устроили эти двое? Ну не важно. Главное им это нравится. Выйдя попозже на ночное патрулирование, он снова услышал громкий смех. Смех доносился из цзиньши. — Ай, Хангуан Цзюнь, что ты делаешь? — Ты сам напросился. — Ага, а ты и рад стараться! — Я соскучился. Лань Сичэнь подошел к веранде и поднялся по ступенькам. Эти двое катались по кровати, братишка ловил свое счастье и целовал во все места, которые попадались ему. Вэй Усянь удирал от него, пока тот не поймал его за самое дорогое и не принялся ласкать. Лань Сичэнь вдруг увидел в руках братишки приличного размера мужское достоинство своего прекрасного зятя и на мгновение закрыл глаза. В нем было все настолько прекрасно, что невозможно было оторвать взгляд. Лань Сичэнь спохватился уже когда понял, что минут пять беззастенчиво пялится на абсолютно раздетого супруга своего братишки. «Лань Сичэнь, а ты что делаешь? Это по крайней мере некрасиво и нетактично. Кто тебя такого воспитывал только?» Он уже по привычке поставил звукоизоляцию над цзиньши и пошел дальше своей дорогой. Эта картинка так долго стояла у него перед глазами, что он не выдержал. Вернувшись с дежурства, взял лист бумаги и сделал набросок прекрасного обнажённого мужчины. Ложе, на котором он находился было из цветов лотосов. Он выглядел так, словно только что родился из этих нежных бутонов. Сам такой же нежный и прекрасный. Утром его ждала неожиданная новость. Они не сломали бочку! Это было достижение! Он поразился тому, что же все-таки произошло, что эти двое отошли от своей традиции. Все эти дни Лань Сичэнь не находил себе места. Ему было и стыдно за то, что он подглядывал. И образ прекрасного обнажённого мужчины не давал покоя. Тогда он решил перенести рисунок на холст. Уже раскрашивая его тело нежной пастелью, он представлял как касается её, как его руки скользят по атласу этой восхитительной кожи. Голова начинала кружиться. Тогда он решил выйти проветриться. Лань Сичэнь взял Лебин и пошел к маминому домику. Его флейта снова выводила ту самую мелодию, когда он услышал легкие шаги по белым камням дорожки, которая вела к этому домику. Неожиданное тепло коснулось лица, легкий аромат цветов лотоса заставил глубоко вдохнуть. Лань Сичэнь поднял голову. Перед ним стоял стройный силуэт в черном, легкий ночной ветерок играл ярко-красной лентой в шикарных волосах. На красивых устах мужчины играла такая же лёгкая улыбка, как этот вечерний ветерок. — Цзэу Цзюнь? Он достал из-за пояса Чэнцин и подыграл дуэтом. Они уже не первый раз играли вот так вдвоём или втроём, но этот раз был настолько волнующе интимным, что Лань Сичэнь захотел высказать то, что уже давно носил в себе все эти годы. Теперь же эта мелодия, выводимая Чэнцин, невидимыми ниточками, переплетаясь со звуками Лебин, потянула за собой его мысли, которые были спрятаны глубоко внутри сердца. Лань Сичэнь доиграл мелодию и медленно отнял Лебин от губ. Глядя, как его прекрасный зять убирает свою флейту обратно, тихо сказал: — Молодой господин Вэй! Я думал о вас. Ответом была солнечная улыбка, которая на мгновение ослепила. Вэй Усянь спросил: — Цзэу Цзюнь? По какому поводу? Лань Сичэнь опустил голову, немного помолчал, не зная с чего начать. Он очень боялся, что его дорогой зять сейчас оттолкнёт его или начнет презирать. Но этот разговор когда-нибудь должен был состояться. Просто надо правильно подобрать слова. Он снова сделал глубокий вдох и поднял голову: — Молодой господин Вэй, как только я увидел вас, в моем сердце всегда были только вы. Сказав эти слова, он испугался, сердце ухнуло куда-то вниз. Вэй Усянь подошел ближе: — Цзэу Цзюнь, давайте присядем. Лань Сичэнь ощущал, что никак не может сдвинуться с места. Тогда Вэй Усянь легонько подтолкнул его под локоть по направлению к домику. От этого прикосновения Лань Сичэнь немного очнулся. Они сели на крылечке. Прекрасный зять приобнял за плечо своего родственника, показывая что все нормально и словно поощряя говорить дальше. Но это обьятие не успокоило. Наоборот разбередило тонкие струны в сердце. Волнение подступило куда-то к горлу. Но разговор уже начался и его нужно было довести до конца. Прекрасные глаза были так близко. Они смотрели прямо в душу своими бездонными омутами. Вэй Усянь сказал: — Но вы никогда даже не намекали об этом. Что случилось? Лань Сичэнь вздохнул. Цветочный аромат окутывал его всего и кружил голову. — Видно просто пришло время сказать. Мне и сейчас очень трудно говорить об этом. Но эти мои чувства к вам я пронес через не один десяток лет. И никогда не откажусь от них. Вэй Усянь посмотрел с сочувствием на Лань Сичэня, но руку с плеча не убрал. — Цзэу Цзюнь, я не знаю, смог бы я ответить на ваши чувства или нет. Скорее всего нет. Я даже не думал об этом. Дело в том, что меня никогда не привлекали мужчины. Лань Сичэнь почувствовал что задыхается: — И вы не презираете меня? — Нет, что вы? За что? Я не вижу причины. Лань Сичэнь торопился сказать: — Простите меня, за то, что ничего не сделал для вас. Простите за то, что сомневался. — Цзэу Цзюнь, вы ни в чем не виноваты. Я сам выбрал свой путь. И сам должен был его пройти. --Молодой господин Вэй, мы не знали как спасти вас. — Вы же знаете, что мне это было не нужно. Иначе пришлось бы спасать меня от себя самого. А это невозможно, как вам известно. Лань Сичэнь вздохнул: — Помните, я вам рассказывал, что наш отец женился на нашей матери, чтобы спасти от гибели? — Помню. Цзэу Цзюнь, что вы этим тогда хотели сказать? Я ведь вас не дослушал. Простите меня. — Я тогда хотел предложить вам брачный союз, чтобы защитить вас с помощью своего клана. Но не посмел. Вэй Усянь улыбнулся: — Цзэу Цзюнь, спасибо вам большое. Но вы же знаете, как бы я ответил. Я бы никогда не стал спасать свою жизнь подобным образом. Я никогда не стал бы бессовестно пользоваться чужими чувствами. Это не мои методы. Сердце замерло. Мысли путались в голове, соображать было трудно. Но сердце по-прежнему искало хоть какую-то зацепку. Лань Сичэнь умоляюще посмотрел на своего зятя: — Молодой господин Вэй, простите мне мою недогадливость. Но…как бы вы мне тогда ответили? Вэй Усянь накрыл другой своей ладонью руку Лань Сичэня. — Цзэу Цзюнь, только не обижайтесь, пожалуйста. Лань Сичэнь только смог покачать головой. От рук солнечного молодого человека исходило тепло, от которого останавливалось сердце и замирало дыхание. И одновременно было страшно, что вот сейчас он отнимет свои руки и оттолкнет. Но этого не последовало. Вэй Усянь продолжил с солнечной улыбкой: — Цзэу Цзюнь, мой ответ был бы отрицательным. — Отрицательным? — Конечно. Меня не привлекают мужчины. Глаза Лань Сичэня сделались шире: — Молодой господин Вэй! Но мой брат… Одна изящная бровь на прекрасном лице поползла вверх: — А что ваш брат? Лань Сичэнь чувствовал, что ему не хватает слов, чтобы выразить сейчас свое изумление: — Он …как бы…мужчина… Лицо солнечного прекрасного мужчины озарилось светом изнутри. — Ах, да. Знаете, Цзэу Цзюнь. Это совсем другое. Лань Сичэнь замер, боясь пошевелиться: — Что именно? Ответ был необычайно простым и одновременно неожиданным: — Он совершил для меня невозможное. — Невозможное? — Да, до вашего брата я не считал себя достойным такой самоотверженной любви. Именно его любовь вернула меня к жизни. Именно эта любовь удержала меня на краю той пропасти, в которую я собрался вернуться. Именно его любовь придала смысл моей никчемной жизни. Я считал себя изгоем в этом обществе. И именно его любовь заставила меня посмотреть на себя иначе, именно эта любовь дала мне почувствовать себя любимым, нужным и важным. « Ты моя боль, Что не снимут года Ты моя любовь Навечно, навсегда. Ты мое солнце. К тебе не прикоснуться. Светишь мне в оконце. И зовешь проснуться. Меня не привлекают Блики фонарей. Все сомнения тают Ты меня согрей. И уже нет света В пламени свечи. Я не жду ответа. Просто помолчим. Я не жду признания. Нет пути назад. Легкое дыхание. Твой лучистый взгляд. Утонуть во взгляде. Искорки ловлю. Вы простите, дядя. Я его люблю…» (Поэт Лань Сичэнь)