Больше жизни

Павлова нервно переводила взгляд с наручных часов на дверь конференц-зала и мысленно перебирала в голове все виды самых изощрённых наказаний, которым она подвергнет любимого супруга, если он задержится ещё хотя бы на минуту. Практически все, кроме Геннадия Ильича, были в сборе — в просторном помещении яблоку было негде упасть, везде слышался гул голосов, заинтересованный шёпот и редкие смешки. Ирина Алексеевна сидела на первом ряду, закинув ногу на ногу и нервно подергивая ступней, она ненавидела это томительное чувство ожидания и мечтала как можно скорее от него избавиться. На полуденный час у всех хирургов института Склифосовского было назначено совещание с новым главврачом. Игорь Яковлевич Полонский не особенно часто баловал своих сотрудников личными встречами, поэтому все отнеслись к ней с большой настороженностью и интересом — собрались раньше назначенного времени и с нетерпением ждали прихода главного. Павлова чувствовала себя классным руководителем, который переживает по поводу того, чтобы его ученики произвели хорошее впечатление на директора школы. В какой-то степени так оно и было — как заведующая отделением она чувствовала свою ответственность за каждого своего подчинённого и меньше всего ей бы хотелось за них краснеть. Особое опасение, конечно, внушал Брагин. Гроза экстренной хирурги и самый непредсказуемый человек из всех, кого Ира знала, она действительно переживала за то, что он может выкинуть нечто в своём духе, а отвечать перед руководством придётся, естественно, ей. Как было всегда. Дело осложнялось тем, что никто так до сих пор и не понял, что же за человек этот Игорь Яковлевич. Он никак не проявлял себя — ни с кем не сближался, не конфликтовал, просто наблюдал и, как полагала Ира, делал свои, одному ему известные выводы. Это напрягало больше всего. Покажи он свой характер, Павлова сразу бы поняла, какую тактику поведения выбрать для общения с ним, но поскольку он был тёмной лошадкой в их коллективе, Ира категорически не знала, как себя с ним вести и, что самое главное, чего от него можно ожидать. Поэтому сейчас, покосясь на Брагина, вальяжно раскинувшегося на стуле прямо за её спиной, она беспокойно заерзала. Пока никаких поводов для тревоги нет — он сидит рядом с супругой, одной из лучших нейрохирургов Склифа — Мариной Нарочинской, и выглядит весьма смиренным. А вот то, что нервничать придётся из-за самого точного, педантичного и пунктуального человека в мире — её любимого челюстно-лицевого — эту вероятность до сегодняшнего дня Павлова никак не рассматривала. Однако, до начала совещания оставались считанные минуты, а стул рядом с ней по-прежнему пустовал. Ещё раз взглянув на часы, Павлова скорее почувствовала, чем услышала в этом гулком шуме, как дверь распахнулась и в зал суматошным вихрем влетел запыхавшийся Геннадий Ильич. Расслабленно выдохнув, Ирина мгновенно натянула самое строгое выражение лица на которое была способна, и уничтожающим взглядом смотрела на то, как супруг уверенным шагом направляется в её сторону. Плюхнувшись рядом, Кривицкий виновато улыбнулся. — Ну не смотри на меня так, не смотри. Задержался. Общение с родителями пациента затянулось, потерял счёт времени. Ира бросила на него свой фирменный взгляд-стрелу и ничего ответила, лишь сурово поджала губы. — Ирина Алексевна-а, не злись! Геннадий стремительно чмокнул жену в щеку, одновременно с этим хозяйским жестом пристраивая свою руку на спинку её стула. Павлова вспыхнула и не смотря на приятно дрогнувшее сердце, тут же подавила готовую вырваться улыбку, быстро оглянулась по сторонам, а затем возмущенно уставилась на мужа. — Ты что, Кривицкий, с ума сошёл? — А что? Невозмутимости Геннадия можно было позавидовать, он непонимающе взирал на супругу с самым невинным выражением лица. — Люди кругом, все смотрят. Где твоя субординация? — Ой да брось ты, кому мы нужны? — Кривицкий заливисто рассмеялся. — Да-да, Ирина Алексеевна, вы не волнуйтесь, мы ничего не видели! — сзади раздался веселый голос Брагина. Павлова обернулась и увидела улыбающегося Олега, в глазах которого плясали черти. Марина Владимировна опустила глаза в пол и прикрыла рукой рот, тактично пытаясь скрыть усмешку. — Вот видишь, — на полном серьёзе подхватил Кривицкий, сам еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — И не надо так нервничать. — Издеваетесь, да? — Павлова сузила глаза, глядя на откровенно веселящегося Брагина. — Никакого уважения к начальству. — Ну что вы, Ирина Алексеевна, у нас к начальству, а точнее к редким его представителям, и уважение, и восхищение, и большая искренняя любовь. — Очень большая любовь! А у некоторых — особенно сильная, — заговорщически вторил ему Кривицкий, нежно поглаживая спину жены. — Дураки какие, — коротко резюмировала Павлова, сама еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. В очередной раз подумала, как ей хорошо и комфортно работать в этом коллективе и с этими людьми. За столько лет они все стали уже одной большой семьёй — влюблялись, расставались, теряли близких, рожали детей и бесконечно поддерживали друг друга. Хотелось верить, что с приходом нового руководства ничего в их слаженной работе не изменится. В этот момент дверь распахнулась и в зал быстрым размашистым шагом вошёл тот, кто эти изменения вполне мог внести. — Здравствуйте, коллеги! *** — Ну что, если вопросов больше нет, то не смею вас задерживать. Можете отправляться работать. Неспеша вставая со своих мест, народ начинал понемногу расходиться, перешептываясь и обсуждая совещание, которое оказалось короче, чем его ожидание. Никакой ясности в отношении главного оно не внесло — Полонский сухо и равнодушно обсудил организационные моменты, донёс какие-то не самые важные и не слишком свежие новости из Министерства здравоохранения, бросил несколько дежурных фраз о надежде на плодотворное сотрудничество и на этом, собственно, свернул своё обращение. Хирурги не совсем понимали, для чего оно вообще затевалось, и разбредались в ещё большем недоумении, чем до его начала. — Мог бы и не торопиться так на это бесполезное мероприятие, — ворчал Кривицкий, помогая Ирине встать со стула. Действие, без которого она давно могла бы обойтись, и с которым также давно перестала спорить. После её аварии и взрыва в Министерстве Геннадий был маниакально озабочен её здоровьем, комфортом и безопасностью в целом, казалось будь его воля — он бы приставил к ней круглосуточную охрану, настолько боялся очередной беды. Ира смирилась с этим, ведь она как никто другой понимала, насколько силён страх потери близкого человека и как от него тяжело избавиться даже после того, когда всё, казалось, наладилось. — Ирина Алексеевна, попрошу вас задержаться. Павлова удивлённо приподняла бровь и бросила быстрый взгляд на мужа. — Иди, я позже подойду. Когда все, наконец, разошлись, Павлова подошла к столу, за которым в ожидающей позе стоял Полонский. — Я вас слушаю, Игорь Яковлевич. — Нет, это я вас слушаю, Ирина Алексеевна. Павлова внутренне сжалась. Холодный и несколько надменный тон не сулил ничего хорошего. — Не совсем понимаю о чем вы. — Я о работе вашего отделения, — сердце Ирины ухнуло куда-то вниз. — Я тут на досуге изучил множество документов, историй пациентов и просто пообщался с разными людьми. Скажите пожалуйста, как так получается, что на одно ваше отделение приходится больше жалоб, доносов и даже, черт возьми, уголовщины, чем на весь Склиф вместе взятый? И не нужно сейчас говорить про экстренную хирургию, я спрашиваю не о летальных случаях, а о работе и компетентности ваших сотрудников. Вот оно! Павлова столько ждала, чтобы новое начальство проявило себя и на тебе — получите, распишитесь. — Игорь Яковлевич, я понимаю, что вы... — А я вот не понимаю, Ирина Алексеевна! — Полонский сузил свои и без того мелкие глазки и с напором продолжил. — Не понимаю, как вы можете брать на работу врачей, за плечами которых уголовное дело. Как можете допускать до операций тех, кто даже не числится в штате. Как... Дверь спасительно для Павловой отворилась и в конференц-зал заглянула Ирина Фёдоровна, держа в одной руке телефон, а в другой папку, очень похожую на карту пациента. — Извините пожалуйста, я... — Вас стучать не учили? — Полонский грубо оборвал медсестру на полуслове. Женщина опешила. — Извините. Учили... Извините. — Что у вас? — Там авария, много пострадавших, всех везут к нам. Врачей не хватает, нужна Ирина Алексеевна. Брагин вызывает сосудистого. — Спасибо, можете быть свободны. Полонский резко отвернулся, явно давая понять, что разговор окончен. Окончательно смутившаяся Ирина Фёдоровна ещё раз извинилась и закрыла за собой дверь. — Я могу идти? Идиотская ситуация. Павлова чувствовала себя нашкодившей девочкой, что было для неё совершенно не свойственно. — Сейчас да, но наш разговор еще не закончился. У вас же сегодня больше нет плановых до вечера? — Нет. — Ира не понимала, к чему он клонит. — Тогда вечером жду вас у себя. — У себя в кабинете? — У себя дома. Если бы Павлова могла, то она бы присвистнула от удивления. Ситуация становилась просто абсурдной и она не знала, как на это всё реагировать. — Дома? — переспросила в недоумении, решив, что однозначно что-то неправильно поняла. — Дома. Я не имею привычки задерживаться на работе до ночи. Вас что-то смущает? Полонский глядел на неё непроницаемым взглядом и Ире стало несколько не по себе. — Нет, ничего, просто... — Отлично, тогда мой секретарь даст вам адрес. Не смею вас задерживать. Мужчина развернулся и направился к выходу, оставив Павлову растерянно смотреть ему вслед.