Больше жизни

— Я вообще не понимаю, зачем ты должна ехать к нему домой. Ир, ну это странно. И глупо. И странно. — Ты странно два раза сказал. — И ещё раз скажу. Это ненормально! Кривицкий размашистым шагом мерил периметр кабинета заведующей, нервно расхаживая из угла в угол, пока Павлова сидела за своим столом и не спеша поправляла безупречный макияж. Его хаотичные движения изрядно напрягали Ирину, но она разумно решила, что сейчас мужа лучше не одергивать, не злить и вообще постараться незаметно слиться с интерьером. После её новости о предстоящем ужине с Полонским, Гена был не в самом лучшем расположении духа. Несмотря на то, что супруг славился весьма спокойным и уравновешенным характером, если его довести до точки кипения... В общем с этим Павлова эксперементировать не хотела, беспокоясь за его сердце и свои нервные клетки. — Ген, ну что ты суетишься? Ну позвал он меня в гости, так это ж хорошо. Может будет возможность сблизиться, наладить отношения так сказать... По тому, как Кривицкий замер в изумлении, и как изменилось выражение его лица, Ира поняла, что склонность к дипломатии - явно не самая сильная её черта, и мысленно прикусила язык. — Какой сблизиться? Какие такие отношения ты с ним собралась налаживать? — Рабочие, Гена. Рабочие. — Рабочие отношения, Ира, налаживают на работе, а не вечерами в чужих квартирах. При живом муже, между прочим. Помахав в воздухе безымянным пальцем с обручальным кольцом, Кривицкий возмущённо отвернулся и продолжил метаться по кабинету. В другой ситуации, возможно, Павловой даже была бы приятна его внезапная, хотя и совсем не обоснованная ревность, но в последнее время на неё навалилось столько всего, что хотелось просто избавить себя от лишнего повода для головной боли. Она уже миллион раз пожалела, что сказала мужу об этом злосчастном ужине, могла бы просто соврать, что задерживается на работе, что в последнее время итак случалось почти ежедневно. Но во-первых — ей абсолютно не хотелось обманывать Гену, даже ради его спокойствия, а во-вторых — он, чего доброго, ещё решит остаться с ней, дожидаясь пока она разгребет свои дела, и тогда придётся юлить и выкручиваться... Нет, лучше признаться сразу и переждать эту бурю возмущений, которая, кстати говоря, несколько затянулась. — Смешно, Кривицкий. Нам лет уже сколько, о душе пора думать, а ты всё туда же. Не соблазнять же я его иду. И не соблазняться. Успокойся. Ира убрала зеркало в ящик, поднялась с кресла и стала перебирать хаотично валяющиеся на столе документы. Объяснительные. Благодарности. Письма пациентов. Она совершенно не знала, к чему ей готовиться на сегодняшней встрече, и хотела быть максимально во всеоружии. В конце концов, она знает цену себе, своим врачам, своему отделению, и не станет молча слушать нападки начальника, а сможет постоять за себя, за всех. Именно это подразумевает под собой её должность, и она собирается ей соответствовать. Кривицкий снова остановился и оценивающим взглядом пробежался по стройной фигуре задумавшейся супруги. — Я бы на его месте точно соблазнился. Ира с изумлением подняла глаза, будто не расслышав его. — Чего? Геннадий медленно обогнул комнату, подошёл к жене и, не отводя от неё взгляда, присел на край стола. — Если бы ты пришла ко мне домой, такая вся красивая, я бы точно соблазнился. — Ой, вот только не говори ерунды, — Ира отмахнулась от его комплиментов, хотя мгновенно, как и всегда, в глубине души воспарила от его таких приятных слов. — И ничего не ерунда. Ты не понимаешь просто. Знаешь, какая ты у меня... Геннадий потянулся вперед и, пропустив руку под распахнутый рабочий халат Павловой, обнял её за талию, а потом, проведя ладонью по шёлковой ткани блузки, притянул её к себе. — Кривицкий, ты чего? С ума сошёл? — А что? Зарывается носом в её волосы, вдыхает любимый аромат. — Мы же на работе! Люди могут зайти. — А я ничего такого не делаю. Гладит ладонью её спину, целует мочку уха. — Ген, ну прекрати! Она улыбается, пока он не видит, хотя отчаянно пытается держать оборону. — Гена-а, нельзя, ну ты что! Тянется к её губам и медленно накрывает их своими, вкладывая всю любовь, нежность, ласку в свой поцелуй. Чувствует, как она даже не начинает спорить с его напором, послушно приоткрывая рот и машинально проводя языком по его губе, чувствует её прохладные пальцы на своей шее, чувствует горячую волну, зарождающуюся где-то в области сердца и стремящуюся ниже... — Ирина Алексеевна, я... Ой! Извините! Стоявшая в дверях кабинета старшая медсестра сейчас представляла собой поистине жалкое зрелище. Фаина Игоревна, конечно, давно отбросила от себя мысль о возможном соблазнении своего любимого доктора, но всё равно каждый раз, когда видела Кривицкого рядом с женой, когда становилась невольной свидетельницей их нежных прикосновений или многозначительных взглядов, каждый раз она расстраивалась, если это слово могло максимально ёмко выразить полную гамму её таких противоречивых чувств. Так и сейчас, созерцая представшую перед ее взором картину, она подняла глаза к потолку и плотно сжала губы, всем своим возмущенным видом давая понять, как она относится к фривольным занятиям на рабочем месте. Павлова пыталась было отстраниться от мужа, но он только крепче прижал её к себе, совершенно не собираясь убирать руку с её талии, и доброжелательно обратился к Фаине. — Вы что-то хотели, Фаина Игоревна? Невозмутимость Геннадия и плохо скрываемая нелепая ярость медсестры вызвали у Павловой усмешку, которую она без особого старания попыталась спрятать. — Хотела, Геннадий Ильич, — Фаина ещё больше сузила глаза. — Я вообще-то вас искала. Привезли пациента с рваными ранами щеки, нужна ваша консультация. А вас нигде нет. Ну я и решила вас поискать здесь. Вот, оказалась права. — Если бы взглядом можно было убивать, то в эту же секунду на совести Фаины оказались бы два трупа. — Спасибо, Фаина Игоревна, уже иду. Кривицкий отвернулся к жене, ни коем образом не поддаваясь на язвительные провокации бывшей воздыхательницы. Ей ничего не оставалось, как молча выйти за дверь, обиженно поджав губы. — Это было жестоко, Кривицкий. — Ира весело рассмеялась. — Ничего подобного, — Геннадий встал со стола и заключил её в объятия. — Так не хочется тебя никуда отпускать, ты бы знала. На мгновение прильнув к мужу, Павлова прикрыла от удовольствия глаза и тут же выскользнула из его объятий. — Иди к пациенту и не переживай. Всё будет хорошо. Кривицкий со вздохом направился к выходу и остановившись у двери, ещё раз посмотрел на жену. — Люблю тебя. *** Павлова стояла у входной двери квартиры Полонского, переминаясь с ноги на ногу и теребя в руках ленточку от торта, который захватила с собой. Она изрядно нервничала, не столько из-за предстоящего диалога с новым начальством, сколько из-за странных обстоятельств, в которых этот диалог будет происходить. В гости к коллегам она ходила один раз, и, помятуя чем закончился её визит примирения к Брагиным, поймала себя на мысли, что сегодняшний тоже может получить не самый однозначный финал. За дверью послышались приглушенные шаги и в следующую секунду она распахнулась. Полонский встречал свою гостью в темном пуловере и домашних брюках и выглядел в целом намного более спокойным и расслабленным, чем на работе. Павлова ещё раз подумала, что встретиться в неформальной обстановке, возможно, действительно было неплохой идеей - здесь на них не будут давить стены Склифа и официоз их должностей. — Здравствуйте, Ирина Алексеевна. — Здравствуй, Игорь Яковлевич... — Здравствуйте, — из дальней комнаты вышла молодая рыжеволосая женщина с приятной улыбкой и светло голубыми глазами. — Я — Инна. Дочь. — Девушка, весело щурясь, кивнула в сторону Полонского и он тепло улыбнулся ей в ответ. — Ирина. Очень приятно. — Взаимно. Перекинувшись ещё парой слов, Инна распрощалась со всеми и вышла из квартиры, направившись по своим делам. — Ну что, Ирина Алексеевна, прошу. На удивление Павловой, Полонский проводил её не в рабочий кабинет, а в гостиную, где был накрыт скромный, но эффектный стол. Увидев бутылку вина и подготовленные два пустых бокала, она почему-то смутилась. Попытавшись отнекиваться от приглашения и уверяя хозяина, что она совершенно не голодна, Ира потерпела фиаско — он был категорически нацелен на то, чтобы поужинать вместе. А она была не в том положении, чтобы упираться и диктовать условия. В целом ужин прошёл хорошо и непринуждённо, атмосфера располагала к общению, между его участниками было много общего: как максимум — профессия, как минимум — большое количество общих знакомых. Полонский был старше Ирины на несколько лет, но учился в том же институте, что и она, соответственно половину вечера они обсуждали профессоров, студентов, интересные медицинские случаи и институтские байки, передающиеся в меде из поколения в поколение. Не заметив, как город за окном погрузился в сумерки, они болтали, смеялись, шутили и, кажется, совсем забыли про повод, по которому решили встретиться. В какой-то момент их беседы Павлова почувствовала, что пора переходить к главной цели её визита, пока подливаемое ей вино не стало помехой её способности рассуждать трезво. — Игорь Яковлевич, на счёт нашего сегодняшнего разговора на работе... — Ирина Алексеевна, — Полонский подвинул стул ближе и положил свою мясистую ладонь на её руку, от чего по телу Павловой прошла неприятная дрожь. — Я надеюсь то, что я вас сегодня немного пожурил, не очень вас расстроило? — Нет, но... — Вот и замечательно. Я совсем не собирался вас стращать или как-то запугивать, я прекрасно понимаю специфику работы вашего отделения и не собираюсь вам мешать. Но надеюсь и вы пойдете мне навстречу и будете лучше следить за вашими сотрудниками. — Конечно, я... — Вот и замечательно. Полонский провёл большим пальцем по тыльной стороне ладони Иры и больше всего на свете ей хотелось вырвать свою руку из его пухлых лап. Она видела, что начальник уже был достаточно подшофе и к чувствам неловкости присоединилась неприязнь — с некоторых пор пьяные мужчины были ей омерзительны, а те, кто распускал руки — тем более. Воздух в квартире внезапно показался душным, от алкоголя несколько плыло перед глазами и больше всего Ире сейчас хотелось оказаться где угодно, только не здесь и не рядом с этим человеком. Будто почувствовав её напряжение, Игорь Яковлевич выпустил ладонь Иры, откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Павлову. — Я очень надеюсь, что мы поняли друг друга. И впредь наше сотрудничество будет ещё более тесным и плодотворным. Многозначительно усмехнувшись, он сделал ещё один глоток вина. Павлова не могла прочесть то, что было скрыто в его взгляде, да и желания разбираться в этом, особенно, не имела. Почему-то ей стало противно его общество, его квартира, вся эта ситуация в целом. — Я... Я тоже на это надеюсь, — бросив взгляд на часы, Ира сделала вид, что очень спешит. — Поздно уже, Игорь Яковлевич. Спасибо большое за приглашение, за ужин, но мне уже пора. Распрощавшись с мужчиной, Ира почти бегом выбежала на улицу и, судорожно ловя сдавленными лёгкими свежий морозный воздух, пошла ловить такси. *** Едва переступив порог квартиры и уловив доносившийся с кухни аромат готовящегося ужина, Павлова почувствовала себя расслабленной и умиротворенной. Она дома. Гена, уже вернувшись с дежурства, что-то напевал себе под нос, колдуя у плиты, но как только услышал щелчок замка, тут же поспешил к входной двери встречать изрядно задержавшуюся (за сегодняшний вечер он отметил это как минимум раз двадцать, каждый из которых смотрел на часы в её ожидании) жену. — Привет, гулена, — помог ей снять пальто, усадил на пуфик в прихожей и начал поочерёдно снимать с неё ботинки. Привычка, которая осталась с ним с тех тёмных времен. — Давай мой руки, ужин почти готов, заодно мне всё и расскажешь. — А я уже... — Чего уже? — Поужинала уже, — недоуменный взгляд мужа почему-то заставил Иру почувствовать себя виновато. — Ну чего ты так смотришь? Да, мы поужинали с Полонским, ничего такого в этом нет. Просто дружеская встреча. — Уже дружеская? Быстро же ты... Как ты там говорила, "наладила контакт" с новым начальством. Геннадий поджал губы и, поставив перед женой тапочки, гордо выпрямился и отправился на кухню. Ира откинулась назад и медленно прикрыла глаза. Она так чертовски устала за этот долгий день, за все последние дни, которые были под завязку забиты работой, операциями, отчётами, совещаниями, что у неё просто не было никаких сил на выяснение отношений, пусть даже в шутку. В серьёзность ревности Кривицкого она не верила, потому как не видела для неё никаких адекватных причин. Ну, по крайней мере до сегодняшнего вечера точно. — Ген? — крикнула в глубину квартиры и наткнулась только лишь на тишину. Глубоко вздохнула, встала на ноги и пошла восстанавливать пошатнувшееся равновесие в семье. Забравшись на стул возле барной стойки и подперев голову рукой, смотрела, как муж ловко управляется с приготовлением пищи. Невольно улыбнулась. — Ген, ну чего ты дуешься, а? Ну смешно же. Мы что с тобой, подростки что ли? Я уже не в том возрасте, чтобы отчитываться как школьница... Кривицкий убавил огонь, отложил кухонную лопатку и, обернувшись, посмотрел на жену. В отсвете тусклого вечернего света, она казалась ему ещё прекраснее. Только сейчас он увидел, насколько уставшей она выглядела. "Я когда уставшая, я всегда красивая" — Я не дуюсь. Ну, конечно, нет, — Геннадий нежно улыбнулся своему воспоминанию. — Тогда мир? — Мир, — обойдя стол и встав позади Иры он крепко обнял её, заключая в свои надёжные объятия. — Ты прости меня. Я знаю, что у тебя сейчас тяжёлый период, ты вся в работе, устаёшь, ещё и я, старый дурак, тут... Ласково поцеловал её в макушку и прикрыл глаза от удовольствия. — Да уж точно, дурак. Ира устало засмеялась, полностью покоряясь тёплому чувству умиротворения и покоя, разливавшемуся у неё внутри, когда он обнимал её. — Меня просто, оказывается, очень злит, когда кто-то оказывает тебе излишнее внимание. Сам не думал, что на старости лет буду что-то подобное испытывать, но ничего не могу с собой поделать. И вообще, чтоб ты знала. Я тебя больше ни с кем делить не буду и никому не отдам. Сказал в шутку, усмехнувшись после собственной фразы, но что-то в его голосе заставило Иру вздрогнуть, воскресая внутри не самые приятные воспоминания. — А я ни к кому и не собираюсь. — Ну а вообще рассказывай давай, что от тебя хотел великий и ужасный? — нежно погладив жену по плечу, Геннадий отстранился и сел на стул рядом, полный внимания и готовности слушать. — Ты знаешь, ничего. — В смысле? — Ну в прямом. Мы поужинали, немного пообщались, он сказал, что никаких претензий к нашему отделению не имеет и надеется, что так и будет впредь. — голос Иры звучал легко и непринуждённо, но почему-то она избегала смотреть мужу в глаза, с завидным интересом рассматривая выщербленную вмятину на барной стойке и поглаживая её указательным пальцем. — Вот странный, — Кривицкий удивлённо повёл плечами. — И стоило из-за этого нагонять столько таинственности и страха. — Угу. Ира не сказала ему о маленьком инциденте, который её смутил. Да и что было говорить, по факту ничего такого не случилось, а всё, что её напрягло... Так она сама могла себе напридумывать что-то. Было бы странно — незаслуженно обвинять человека в том, что он и в мыслях не имел, да ещё и мужа настраивать против нового начальства. Судя по эмоциям Кривицкого, он и так уже не самый преданный фанат Полонского, а если она будет неосторожна в своих высказываниях, кто знает, что может прийти в его еврейскую ревнивую голову. Определённо сегодняшний вечер не стоит большого внимания и всё, чего сейчас хотелось Павловой, так это чтобы он как можно скорее закончился, желательно в крепких объятиях любимого супруга. ***