The speed of pain

      — Ты чего так закутался? — спросила Селли, с подозрением оглядывая его свитер с высоким горлом и длинными рукавами. — Еще же, считай, лето.       — А мне холодно, — парировал Гарри.       — Не вздумай заболеть, отборочный уже в субботу! — заволновалась подруга. — И где ты пропадал все выходные?       — Отсыпался.       — А по тебе не видно, — недоверчиво фыркнула Селли.       Она была права — едва ли Гарри удалось и пару часов проспать без кошмаров, в которых он оставался один, связанный, в темноте и тишине этой жуткой камеры в подземельях. Срывая голос звал Реддла, молил его о спасении. Снилась зеленая вспышка и чей—то ледяной смех, так похожий на смех Тома. Он просыпался от боли в шраме, в мокрой от пота пижаме. Поесть вышел только в воскресенье утром — совсем рано, пока большая часть студентов еще пятый сон видела.       Улыбался в ответ на шутки, что, верно, ночным дежурным выдают бутылку огневиски, чтобы не скучали, иначе почему еще Поттер всю субботу провалялся в кровати.       Перед самым уходом Реддл всунул ему в руку волшебную палочку, еще чуть нагретую теплом его тела, и Гарри отшвырнул ее, как змею, стоило ему только войти в гостиную. А потом сделал то, чего никогда в жизни не делал — помыл ее с мылом. В душе в такое время никого еще не было, и он долго стоял перед зеркалом, рассматривая себя — припухшие соски и губы, засосы и следы зубов, натертые веревкой запястья, заплаканное лицо.       Он попытался вспомнить хотя бы одно заклинание для лечения синяков, но на ум ничего не приходило. Ожоги, порезы — да. Синяки… Попробовал заклинание для маскировки прыщей, которое слышал от Селли, но засос из темно-багрового стал зеленовато-синим, что вообще не облегчило ситуацию. В Больничном Крыле наверняка есть что-то, что ему поможет, но не мог же он просто прийти туда… Вдруг попросят показать повреждения? Он умрет со стыда.       Поэтому в понедельник Гарри спустился к завтраку натянув самое закрытое из одежды, что у него было.       На выходе из Большого зала он столкнулся с Валери:       — Как все прошло? — спросила она.       Он сделал глубокий вдох и тщательно изобразил на лице улыбку:       — Нормально, вроде справился. Как ты себя чувствуешь?       — Ох, проспала половину субботы, — виновато ответила староста. — Прости, что вот так тебя бросила. Как поладили с Реддлом?       — Прекрасно, — еще лучезарнее улыбнулся Гарри, стараясь игнорировать до сих пор стоящее в ушах «Беги» и сырость подземелья на коже.       — Он милашка, правда? — мечтательно сказала Валери. — Так чудесно было с его стороны нам помочь, а он ведь даже не из Гриффиндора… Вот бы все слизеринцы были такие, как он!       — Точно. Прости, мне нужно идти, — несмотря на свитер, по телу пробежала дрожь. Он почувствовал, что сейчас сорвется, накричит на нее за то, что бросила его с Реддлом. — Увидимся позже.       — Ну ладно, — удивленно протянула девушка. — Хорошего дня!       Ее пожелание не сбылось — день выдался на редкость ужасным. Свитер привлекал удивленные взгляды, а еще был кошмарно жарким, рубашка под ним чувствовалась липкой и мокрой. Вместо того, чтобы слушать преподавателей, он то и дело проваливался в нежеланные воспоминания и мрачные мысли о будущем.       Реддл был прав — ему и правда некому было об этом всем рассказать. Не было родителей, опекунов, близких друзей — кроме Селли, но вешать проблемы подобного рода на юную девушку? Ни за что. Декану? Дамблдор нравился Гарри — он производил впечатление человека честного и справедливого, пусть и излишне себе на уме, но декан будет обязан сообщить Диппету, а тот в восторге от Тома… Как и добрая половина Попечительского совета, который почти полностью состоял из чистокровок, чьи дети на каникулах слагали оды в адрес Реддла.       Возможно, единственным разумным вариантом было смириться и поскорее ему надоесть. Реддл не похож на девственника — значит, трахал кого-то до этого, добровольно или нет. Следовательно, все может закончиться еще до Рождества, а то и раньше. Ну отсосет еще с десяток раз — не переломится, уже два раза же как-то пережил член во рту. Но в следующий раз тот может захотеть зайти дальше… Перед глазами потемнело — то ли от духоты, то ли от отвратительной картины, нарисованной воображением.       После занятий он уже настолько умирал от жары, что решил поискать в Библиотеке как избавиться от синяков.       Конечно, он мог просто у кого-нибудь спросить… После Чар он подошел к Флитвику, их новому профессору, совсем молодому и низкорослому — чем невольно вызвал у Гарри иррациональное доверие — чтобы спросить, не подскажет ли он подходящее заклинание. Но в последний момент испугался, сам даже не понял, чего.       Удивительно, но за ним продолжали следить — менее демонстративно, но все еще не особенно скрываясь. То тут, то там Гарри замечал на себе внимательные взгляды слизеринцев — он выделил Лестрейнджа, Мальсибера, Блэка, Нотта и Эйвери. Все — старшекурсники, из родовитых семей. Гарри в очередной раз задался вопросом, им-то на кой сдалась игра в шпионов?       Вот и сейчас, в библиотеке, где он делал домашнее задание по Истории магии, за столом напротив сидели Лестрейндж и Нотт, о чем-то тихо переговариваясь и периодически поглядывая в его сторону.       Он замер от осознания, что именно мог пообещать Реддл взамен на помощь, и почему во взглядах слизеринцев читалось нездоровое любопытство.       И как это будет — по очереди, каждый день новый? Или веселая вечеринка с ним в качестве главного блюда? Что после этого останется от самого Гарри?       Его затошнило. Кинувшись в ближайшую туалетную комнату, он долго умывался ледяной водой, прежде чем почувствовал, что способен вернуться в библиотеку, по крайней мере недавний обед перестал рваться наружу, а перед глазами перестали плясать мушки.       За спиной скрипнула дверь. Он стремительно напялил очки, обернулся и, к своему ужасу, увидел Реддла.       — Ч-что ты здесь делаешь? — предательски дрогнувшим голосов спросил Гарри. — Откуда ты, Мордред побери, узнал, что я здесь?       — Ты не один в Хогвартсе, Поттер, — удивленно поднял бровь Том. — Я тоже хожу по естественной нужде, знаешь ли.       Гарри недоверчиво фыркнул и пошел к выходу, по самой далекой траектории от Реддла, но тот резким движением поймал его за руку и с любопытством поднял двумя пальцами влажную прядку волос.       — Что с тобой случилось? — чуть склонив голову набок и исследуя его внимательным взглядом с головы до пят, спросил Том.       — Мне стало жарко — и я пошел умыться.       Реддл только хмыкнул в ответ и потянул за ворот свитера:       — Конечно тебе жарко. Зачем ты это напялил? Ты заболел? — он в абсолютно магловской манере потрогал его лоб, проверяя температуру.       — А ты не понимаешь? — поразился Гарри. — У меня на шее живого места нет!       — Серьезно? — Том бесцеремонно начал стаскивать с него свитер, несмотря на сопротивление. — Да успокойся ты, — прошипел он, толкая его к кафельной стенке и уменьшая пространство для маневра. — Просто посмотрю.       — Нас могут увидеть! — с нотками паники в голосе возразил Гарри.       — Не увидят. Наши тайны — моя забота, помнишь? — мягко сказал Реддл. — Расслабься.       Сняв с Гарри свитер, он не остановился — стянул галстук и расстегнул верхние пуговицы на рубашке, обнажая ключицы и грудь, и завороженно застыл, словно любуясь россыпью фиолетовых следов, которые так грубо и бесцеремонно оставлял своими губами в прошлую встречу.       — У тебя такая нежная кожа, — почти благоговейно протянул он, касаясь одного из синяков. — Мне льстит, что ты не стал залечивать мои метки, но это было не обязательно.       Гарри не стал признаваться, что просто не сумел это сделать, но пообещал себе непременно научиться.       — Впрочем, — продолжил Том. — не мучиться же от жары, верно? Диссипатио— он провел палочкой вдоль его шеи, и удовлетворенно оглядел результат. — Все в порядке, теперь никто не заподозрит, чем ты занимаешься на досуге. — издевательски ухмыльнулся Том. Гарри мысленно взвыл. Весь день промучился в свитере, забыв заклинание, которое проходят еще на третьем курсе. Когда успел так отупеть?       — Спасибо, — неловко поблагодарил он Реддла и, ненавидя себя за просительные нотки, уточнил. — Я могу идти?       Том снисходительно улыбнулся, явно довольный его реакцией но, тем не менее, покачал головой:       — Нет, искорка. Боюсь, простым «спасибо» ты не отделаешься.       — Я, по большему счету, и не просил тебя мне помогать, — вспылил Гарри. — Сам бы справился.       — Но ты не справился, — резонно заметил Том. — А я не склонен к благотворительности, Поттер. Привыкай к тому, что за все надо платить.       Гарри чувствовал себя слишком уставшим и больным, чтобы спорить.       — Что ты хочешь? — уныло спросил он, с ужасом предвкушая перспективу отсоса в туалете.       — Поцелуя, — самоуверенно заявил Реддл. — Только чтобы в этот раз ты на него отвечал.       — Если меня на тебя стошнит — я не виноват.       — Если тебя стошнит — я снова разукрашу твою шею и отправлю в коридор без рубашки, — парировал Том.       Гарри тяжело вздохнул. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до лица Реддла, а тот вовсе не собирался облегчать ему задачу, но стоило коснуться его губ своими, как ситуация переменилась — Том чуть наклонился и перехватил инициативу, заключив его лицо в приятно прохладные ладони.       Как и тогда, у портрета Полной Дамы, это был нежный и мягкий поцелуй, но все же — настойчивый и жадный. Доверчиво пропуская в рот чужой язык, неловко касаясь его своим, он почувствовал знакомую слабость в коленях — казалось, вокруг вовсе не школьный туалет, а его держит в руках не шантажист и насильник, а кто-то близкий и приятный.       Когда Реддл отстранился, возвращение в реальность показалось Гарри почти невыносимым.       — Ты очень красивый, — прошептал он, не отрывая взгляда от лица Гарри. — Никого не видел красивее тебя.       А затем ушел, не сказав ни слова.       И только тогда Гарри осознал, что чертов Реддл умыкнул его свитер.

      ***

      Том не планировал встречаться с Поттером до конца недели, но когда его захлестнуло острое чувство, что что-то не так — не удержался от соблазна достать карту и посмотреть, где его искорка шляется в данный момент.       Карта, изначально созданная им после глупой промашки с Миртл (не догадался проверить, пусто ли в туалете для девочек, прежде чем открывать проход), оказалась весьма полезна в делах с Поттером и сослужила отличную службу во время пряток в подземельях.       Кроме того, рядом с Поттером почти всегда находился кто-нибудь из доверенных людей Ближнего круга, чтобы уж точно не допустить глупостей с его стороны. Гарри умнее, чем кажется на первый взгляд, но все же — гриффиндорец со всеми вытекающими. Будет очень некстати, если все-таки захочет рассказать декану или директору, и уж совсем плохо — если решит что-нибудь с собой сделать. Будет обидно, Том его еще и не распробовал толком.       Гарри обнаружился в туалете неподалеку от библиотеки, в которой как раз сидел Лестрейндж. Достав кусок пергамента, Протеевыми чарами связанный с аналогичными у Ближнего круга, он осведомился о состоянии Поттера.       «Выбежал из библиотеки как в задницу ужаленный, милорд. Мне пойти за ним?» — проступило на пергаменте.       «Разберусь сам» — кратко ответил он, благо как раз был неподалеку, только что закончив помогать профессору Флитвику с проверкой домашних работ.       Поттер обладал редким талантом быть очаровательным в любой ситуации — и неизменно вызывать у Тома желание смять, разорвать, поглотить, сделать его своим любым способом. Низкие, звериные порывы, диктующие запереть дверь и нагнуть Гарри прямо над раковиной. В этот раз ему удалось вести себя сдержанно, но он мысленно пообещал, что отыграется за все потом. Может быть, даже возьмет его сзади — раньше он брезговал этим видом секса, но во время порки в поезде достаточно было взглянуть на розовую дырочку между упругих ягодиц, чтобы с тех пор только и думать о том, каково будет оказаться внутри.       И целоваться с ним оказалось просто потрясающе.       Стоило коснуться губ Поттера, как он снова почувствовал отголоски того чудесного ощущения, которое принесло прикосновение к шраму тогда, в подземельях. Том не был уверен, что это можно было списать на эйфорию от победы или возбуждение. Ему определенно нужно было узнать побольше об этой молнии на лбу своей искорки.       Конечно, это мог бы быть обычный шрам, полученный в драке или при неловком падении, но интуиция подсказывала Тому, что тут все не так просто, как кажется. Метка с самого первого взгляда привлекла его внимание — тонкая, изящная, пульсирующая магией.       Нужно расспросить самого Гарри. Кроме того, на каникулах Том купил в Лютном экземпляр редкой книги о магических метках и их трактовках и спрятал ее в Выручай-комнате, которую он использовал как место для изучения тех вещей, что не преподавались в предвзятом к темным искусствам Хогвартсе. Сомнительно, правда, что выпадет время погрузиться в чтение до конца недели — дел накопилось многовато, а он хотел освободить выходные для обстоятельного изучения самого Поттера. Того самого Поттера, что в прошлый раз нагло проигнорировал его приглашение в Выручай-комнату.       Том ухмыльнулся. Настало время совместить приятное с полезным.              В гостиную Слизерина он зашел в приподнятом настроении.       — У грифов же в эту субботу отборочные? — спросил он Мальсибера, задумчиво чертящего очередные схемы тренировок для своей команды.       — Да, — тот удивленно посмотрел на него. — Не знал, что квиддич входит в сферу наших, — он выразительно подчеркнул это слово. — Интересов.       — Возможно, войдет, — пожал плечами Том. — Зависит от результатов отбора. Какие у Поттера шансы стать их новым ловцом?       Мальсибер задумался:       — Летает он прекрасно. Но Лонгботтом с пятого, впрочем, не хуже — а у него еще и старший брат в загонщиках. Есть еще Хауди с седьмого — тоже хорош, но есть ли смысл брать семикурсника? Только прииграются с ним, как выпустится. Остальные — для массовки.       — Возьмут Лонгботтома, а не Поттера, — возразил оторвавшийся от «Ежедневного Пророка» Булстроуд. — Клянусь бородой Мерлина.       Том вопросительно посмотрел на его, и Булстроуд ухмыльнулся:       — В команде Гриффиндора уже есть девчонка, зачем им еще одна? Хотя, может Поттер поможет подружке полировать метлы после тренировок, если вы понимаете о чем я…        — Лучше заткнись, а то сам займешься полировкой на досуге, — холодно прервал его Том и слизеринец замолчал, здраво решив не нарываться на его гнев. Мальсибер хмыкнул.       Он отлично выдрессировал своих сокурсников, хотя большинство из них и понятия не имели о том, кем он был на самом деле. Парадоксально, но наследники древних родов были куда более склонны к подчинению и соблюдению субординации, чем полукровки — они с молоком матери впитали тонкое понимание иерархии и своего места в мире — выше всех, кроме тех, кто стоит еще выше. Всегда найдется рыба побольше, и если такие как Лестрейнджи, Нотты, Мальсиберы и Блэки сплотились вокруг неизвестного полукровки Реддла — значит, он самая большая рыба в этом озере.       Том подавил вспышку ярости. Нападать на своих из-за Поттера — глупо, но определенные выводы из этого сделать стоит — если искорка попадет в команду, то вокруг него будет вертеться слишком большое количество парней в разгаре пубертата, не всем из которых важен пол партнера, а больше всего на свете Том ненавидел одно — когда без спроса трогают его вещи.       Когда Поттер ему надоест — вопрос времени, но пока этого не случилось — никто не посмеет притронуться к мальчишке или хотя бы подумать об этом. Самым очевидным вариантом было бы не допустить, чтобы Гарри попал в команду, но с другой стороны… Были и более изящные варианты повернуть ситуацию в свою пользу. Том задумчиво сжал в руках мягкую шерсть свитера.       Черт. Свитер Поттера, который он так ему и не отдал, а Гарри был, видимо, слишком напуган, чтобы напомнить. Стоит его выкинуть, ну или отдать в другой раз, потребовав в обмен что-нибудь интересное. В раздумьях о том, что бы такого приказать Поттеру, он спустился в пустую спальню и, не удержавшись, поднес свитер к лицу, полной грудью вдыхая чудесный запах земляничного мыла, солнца и можжевельника. Запах Гарри.       В штанах моментально стало тесно. Он не удержался и достал карту — Поттер уже вернулся в гриффиндорскую гостиную. Можно было подловить его перед ужином, затащить в угол потемнее и вдоволь потискать, но Том не животное, чтобы не мочь сдерживать свои порывы. Свое он получит в любом случае, но в специально выделенное под это в расписании время.       Том убрал свитер под подушку, не собираясь отдавать его обратно Поттеру. Сам виноват, что такой раззява.       

      ***

      Записку о новой встрече Гарри получил за завтраком в среду. Когда замотанная пегая сова обронила перед ним небольшой коричневый конвертик, его снова застал приступ нервного озноба, которые в последнее время случались с ним все чаще.       — Ух ты, снова от тайной поклонницы? — Селли округлила глаза. — Ты уже выяснил, кто это?       — Нет, — буркнул Гарри, засовывая записку в карман брюк.       — Врешь, — ухмыльнулась подруга. — Думаешь, я не поняла, что у тебя появилась девушка?       — Ч-что? — он почувствовал, как в груди кончается воздух. — О чем ты?       Селли заговорщически улыбнулась:       — Ну кто-то же разукрасил тебе шею. Думал, я не догадаюсь? Я уже не ребенок, Поттер.       — Нет! — буквально вскрикнул Гарри, отшвыривая от себя недоеденный завтрак и вскакивая на ноги. — Нет у меня никого! — заметив, что очередная вспышка гнева привлекает нежелательное внимание, он решил сгладить ситуацию более сдержанным ответом: — Не знаю, что ты там надумала, но держи свои фантазии при себе.       Он почувствовал укол совести от промелькнувших в глазах Селли непонимания и обиды, но не нашел в себе сил объясниться или извиниться и, провожаемый взглядами, опрометью выбежал из Большого зала.       Гарри, как мог, откладывал момент, когда жгущее карман письмо пришлось вскрыть. Он дотянул до самого вечера и, когда гостиная Гриффиндора опустела, разорвал конверт. “Пятница, 19:00, гобелен Варнавы Вздрюченного. С надеждой на благоразумность, Л.В. P.S: Ожидаю, что ты избавился от волос в оговоренных местах».       Как и прежнее, письмо вспыхнуло и осело хлопьями пепла. Видимо, Реддл предполагал, что Гарри и с первого раза запомнит его указания. Гарри и запомнил — как о таком забудешь?       «Чем ему волосы-то мои не угодили, Мордред побери?» — разозлился он. Почему-то это сейчас казалось самым обидным. Реддл считал, что он вправе не только заставлять Гарри делать мерзкие вещи, но и диктовать, каким должно быть его тело. Будто бы он не живой человек, а какая-то вещь, существующая исключительно чтобы удовлетворять вкусам Тома.       Вкусам… К чему ему стоит быть готовым в этот раз? Сомнений в том, что он пойдет, не было, как и сил на прямое противостояние Тому. Он пойдет, и выдержит все, что сделает с ним Реддл, бесстрашно и стойко. Не даст этому монстру насладиться его слезами и страхом.       В конце концов, ничего по-настоящему ужасного он с ним еще не делал, верно? Ничего невыносимо болезненного или жуткого. Ничего, что нельзя перетерпеть, закрыть глаза и вообразить, что все вокруг нереально, просто дурной сон, который оставит после себя только отвратительный привкус во рту и желание содрать с себя кожу.       Но нет никаких гарантий, что Реддл опять ограничится тем, что спустит ему в рот. Гарри вспомнил свои опасения насчет того, что он захочет поделиться с друзьями. Что если в пятницу Том будет с еще парой слизеринцев покрепче? Что если они захотят использовать его как-то… по-другому?       Гарри смутно представлял себе секс между мужчинами, но знал, что кроме рта может удовлетворить Реддла и другими способами. И он сильно сомневался, что сможет оставаться бесстрашным и стойким в этом случае. Одна мысль о том, насколько это, должно быть, больно, вызывала мороз по коже.       А еще хуже — попытки Тома его возбудить. Эти нежные поцелуи и ласки казались кошмарной пародией на то, как это должно происходить между любящими друг друга людьми. Реддл так мерзко ухмыльнулся тогда, в подземельях, когда член Гарри так предательски отреагировал на его действия… Мордред, он к себе не прикасался уже больше двух недель, потому что стоит попробовать расслабиться, как перед глазами тут же возникает самодовольное лицо Реддла и те тошнотворные фотографии.        В прошлом году Гарри переживал, что многие однокурсники уже помолвлены и после школы собираются пожениться, а он еще даже за ручку никого не держал, кроме Селли. Подруга говорила, что он очень хорошенький и многие девушки с ним, слепым дураком, кокетничают, но Гарри ей не верил, а стоило бы прислушаться. Может, сейчас он бы уже с кем-то встречался и Реддл нашел бы себе другую жертву, и это кто-то другой сейчас бы сидел в оцепенении, неспособный думать ни о чем, кроме предстоящей пытки.       Если бы Гарри мог управлять временем, то он отмотал бы его к тому самому дню, когда все пошло наперекосяк и не дал бы себе войти в то купе. Следил бы за Реддлом, чтобы не дать ему сломать жизнь кому-то еще. Не боялся бы.       Но время играло не в его пользу, и в пятницу вечером Гарри, игнорируя дрожь в коленях и бешенно бьющееся сердце, вышел из Гриффиндорской башни.

      ***

      С каждым днем, приближающим его к новой встрече с Поттером, Тома все сильнее и сильнее захлестывало приятное предвкушение. К вечеру четверга ему уже сложно было думать о чем-то, кроме порозовевшей от смущения мордашки, нежной кожи и восхитительных зеленых глаз. От желаемого его отделяли всего лишь сутки. Конечно, скоро мальчишка приестся ему и надоест, но пока — ощущение новизны было абсолютно захватывающим.       Восседая во главе стола на еженедельном собрании Ближнего круга, он оглядывал Выручай-комнату, размышляя, стоит ли что-то изменить к завтрашней встрече или оставить все, как есть. Зачарованная комната стала его неофициальной резиденцией, легко подстраиваясь под все желания Тома — здесь он хранил книги, экспериментировал с темными материями, тренировал последователей и, время от времени, развлекался с Лестрейнджем.       — Я принял к сведению, — рассеянно бросил он Эйвери, который доложил выуженные у дяди-аврора данные о перемещениях Гриндевальда. — Любопытно. Думаю, его дни сочтены.       — Как думаете, милорд, — осторожно спросил Нотт. — Кто победит в случае прямого противостояния — Дамблдор или Гриндевальд?       — Гриндевальд, — усмехнулся Том. — Даже если Дамблдор обезоружит или убьет его — все равно победит Темный лорд, потому что вынудит своего светлого дружка испачкать руки, — и снисходительно пояснил, увидев обращенные на него непонимающие взгляды. — Этот гриффиндорец до мозга костей столько лет избегает дуэли не по причине страха, очевидно. Я расспросил кое-кого на каникулах — говорят, их связывала дружба, а может — и большее, — рассмеялся он. — Дамблдор — глупец и позволяет чувствам торжествовать над разумом, поэтому он уже проиграл — при любом исходе.              Слизеринцы один за другим покинули Выручай-комнату, но Том недовольно заметил, что Лестрейндж уходить не стремится.       — Ты что-то хотел? — раздраженно спросил он Эвана, который делал вид, что внимательно изучает корешки книг.       — Возможно, милорд, — Лестрейндж обернулся и лукаво ухмыльнулся.              Том отметил — чудо, как хорош. Высокий, лицо с тонкими чертами обрамляют густые темные кудри, выгодно оттеняющие чуть раскосые янтарные глаза. Если Поттер совершенно не осознавал собственную привлекательность, то в Эване чувствовалась спокойная уверенность в оной. Под сомнение ее не ставил никто — даже юный Темный лорд.       Ничуть не смущаясь, Лестрейндж подошел к нему и опустился на колени, но в этой позе смирения не было ни на йоту, достаточно было взглянуть на горящие жадным огоньком глаза и потянувшиеся к ширинке Тома руки.       Отказываться от прямого предложения было нелепо — разрядки хотелось, а сосал Лестрейндж, в отличие от неопытного Поттера, просто волшебно — технично, страстно, с неподдельным энтузиазмом. Том в очередной раз задумался, что он такого нашел в Гарри, чего ему не хватало в Эване.       Даже сейчас, когда умелые пальцы расстегивают на нем брюки, он думает о Поттере. О том, как чудесно смотрятся в его глазах слезы, о вкусе его губ, о сладких стонах, что он издавал под Империусом. Лестрейнджа не хотелось целовать, не хотелось отыметь до всхлипов, не хотелось оставлять свои метки, им не хотелось владеть. Возможно, все дело в непокорности и новизне, но перебивать аппетит перед главным блюдом не хотелось.       — Нет, — уверенно отстранил он от себя голову Лестрейнджа, надавив тому на лоб. — Не сегодня, Эван.       — Вы уверены, милорд? — растерянно спросил тот. Бедняга, верно, первый раз в жизни столкнулся с отказом. — Если вы хотите, мы можем по-другому…       — Я когда-либо давал повод усомниться в своих словах и решениях? — вскинул бровь Том, застегивая ширинку. — Сегодня я в твоих услугах не нуждаюсь. Можешь идти.       Лестрейндж молча поднялся и ушел, только выступившая на виске жилка и сжатые в тонкую линию губы выдавали, насколько он задет. Том не волновался на этот счет — разочарованному любовнику хватит мозгов оставить свое негодование при себе, а недополученное сегодня им самим удовольствие он внесет в список того, что должен компенсировать ему Гарри.              Пятница пролетела незаметно. Он пару раз встречал Поттера в коридорах — тот бодро руководил первокурсниками-гриффиндорцами, но тут же мило замирал, как кролик перед удавом, стоило ему поймать взгляд Тома, так что он с трудом удерживался, чтобы не улыбнуться или подмигнуть в ответ. Волнение искорки ощущалось на физическом уровне, Том его фактически чувствовал.       К месту встречи он пришел вовремя и испытывал острое ощущение дежавю, когда наручные часы показали пять минут восьмого. Нет, даже Поттер не может быть настолько глуп, чтобы проигнорировать его приказ дважды. Том медленно закипал, укрепляясь в уверенности, что если он не соизволит появиться в ближайшие пару минут, то идти самому ему уже не придется — Мальсибер и Нотт притащат, словно ягненка на заклание. Не удержавшись, достал карту — точка с подписью «Гарри Поттер» как раз приближалась к нужному повороту. Славно.       При виде Гарри — медленно и неуверенно, точно как в фантазиях, приближающегося к нему, в паху сладко заныло.       — Ты опоздал, — строго сказал Том. — Почему?       Поттер не ответил, почему-то настороженно озираясь вокруг:       — Ты один? — внезапно спросил он.       — А ты ожидаешь кого-то еще?       — Не то, чтобы… — замялся Гарри. — Нет.       — Я задал вопрос, — напомнил Том. — И ожидаю получить ответ. Почему ты опоздал на семь минут?       Он залюбовался смятением на красивом личике — у Поттера явно не было никакого оправдания кроме «Я не хотел приходить», но стоило сразу и доходчиво объяснить своей игрушке, что лорд Волдеморт не терпит непунктуальности.              — Если ты опоздаешь на встречу со мной еще хотя бы раз, то за каждую минуту ожидания получишь по десять ударов. Уяснил?       Гарри вскинулся, явно собираясь возразить, но, как с удовольствием отметил Том, быстро подавил порыв и молча кивнул. Умница.       — А теперь — отдай мне свою палочку.       — Зачем? Я не собираюсь на тебя нападать.       Том хмыкнул. Как будто бы у него что-то получилось. Он протянул руку, выжидая. Поттер поколебался, но послушно достал из кармана свою неряшливо заляпанную отпечатками пальцев палочку и положил в подставленную ладонь. Еще десять баллов Гриффиндору.       — Заходи, — он гостеприимно распахнул перед Поттером дверь Выручай-комнаты, пропуская его первым, внимательно отслеживая реакцию на свое творение.       Найти таинственную, полумифическую комнату оказалось до смешного легко. Кто-то из студентов рассказывал о невесть откуда взявшейся посреди стены двери в туалет, кто-то с пеной у рта доказывал, что в Хогвартсе есть тайная комната, с пола до потолка обвешанная пикантными портретами семикурсниц, какой-то гриффиндорец — что чудесно отоспался в таинственной спальне, когда обидчивая Полная дама не пустила его в башню. Достаточно было сопоставить слухи, порыться в картах Хогвартса и мемуарах Основателей — и Выручай-комната открыла ему свои двери.       Следующим шагом было ее приручение. Случайно обнаруживших ее идиотов комната пускала в себя только в минуту нужды, отказываясь появляться без веских причин. Том идиотом не был. Конфундус и нанесенные на дверь руны заставили ее безоговорочно подчиняться наследнику Слизерина, позволив Тому обустроить себе самую настоящую резиденцию и изменять ее в соответствии с потребностями. Сегодня он оставил все как есть, привнеся в интерьер только одну маленькую деталь — сюрприз для его искорки, которая как раз удивленно осматривалась.       — Что это за комната? Чей-то кабинет?       — Мой, — с ухмылкой сказал Том, устраиваясь поудобнее на мягком широком диване. — Добро пожаловать.       — Брось, у тебя не может быть собственного кабинета, — не поверил ему Поттер. — И я вообще не помню, чтобы здесь была какая-то комната.       — Может. Я получаю все, что захочу, Гарри. Кстати об этом, почему бы тебе не раздеться?       — Я… я не хочу, — Поттер, кажется, на мгновение забыл, зачем он здесь.       — А это и не предложение, — ласково напомнил Том. — Раздевайся, полностью.       — Если ты хочешь, чтобы я тебе отсосал или что-то вроде этого, то мне вовсе не обязательно…       Том вздохнул и, неохотно встав, подошел к Поттеру, положив руку ему на плечо. Тот дернулся от прикосновения, но устоял на месте.       — Зачем ты тянешь время, Гарри? Ты думаешь, что если будешь усиленно игнорировать мои приказы, то я отпущу тебя, как ни в чем не бывало? Нет, этого не будет. Если ты опять меня разозлишь, то я уже не буду так снисходителен как в прошлый раз, ты понимаешь это? — дождавшись немого кивка, он нежно провел по порозовевшей щеке и отошел на пару шагов. — Раздевайся.       Поттер молча скинул мантию, прямо на пол. Туда же полетела рубашка, которую он расстегивал целую вечность плохо слушающимися пальцами, и брюки. Том поморщился и отлевитировал одежду на ближайший стул. Досада от неаккуратности сразу сошла на нет, стоило ему увидеть, что скрывалось под школьной формой — впервые при дневном свете. Гарри был чудесно сложен — хрупкий, но не истощенный, гармоничный — от аккуратных небольших ступней до выраженной, для мужчины, талии и выступающих под тонкой кожей ключиц. Длинные носки поддерживались гартерами, облегающими изящные лодыжки, и Том невольно вспомнил картинки, которыми парни постарше обменивались в приюте — на них девушки красовались в ажурных чулках, пристегнутых к кружевным пояскам. На искорке такие наряды смотрелись бы гораздо лучше. — «Полностью» — это значит догола, Поттер. Носки можешь оставить, мы же не хотим, чтобы ты замерз?       Гарри посмотрел на него пылающим ненавистью взглядом и, неловко переступая ногами, избавился и от трусов. Рефлекторно прикрылся и опустил голову, пряча смущенное покрасневшее лицо от тяжелого взгляда Тома. Реддл приблизился и бесцеремонно снял его руку с паха.       — Ты не убрал волосы, — раздраженно прокомментировал он.       — Я не понимаю, чем они тебе не угодили! — вспылил Поттер. — Это глупо и странно, и…       — Тебе и не нужно понимать, — прошипел Том ему на ухо, хватая за густую шевелюру на голове и заставляя поднять на себя лицо. — Твое дело — не думать, а выполнять мои приказы.       Он резко отпустил Поттера и вернулся на диван, широко расставив ноги, и похлопал себя по коленке:       — Садись.       

***

      Стоило Гарри присоединиться к Реддлу на диване — тот взмахнул палочкой и сбросил тяжелые занавески, за которыми всё это время скрывались патинированные зеркала вдоль стен. Комната наполнилась множеством отражений, где смутный и обнаженный силуэт испуганно замер сидя на коленях у Тома. Гарри не узнавал себя, он и представить не мог, что когда-нибудь окажется в такой смущающей ситуации.       — Зачем это? — прошептал Гарри и резко отвернулся. — Я не хочу смотреть на… Убери.       — Смотри на меня, — пожал плечами Реддл и, призвав с полки потрепанный фолиант, обтянутый черной кожей, заставил книгу повиснуть на уровне своих глаз. Поудобнее устроился, по-хозяйски обхватывая Гарри за талию и пододвигая его чуть ближе к себе. Гарри не сопротивлялся, пока Реддл отрешённо переворачивал страницы.       Шелест бумаги стих и Реддл облокотился на боковинку дивана, подперев подбородок рукой. Гарри, пытаясь отвлечь себя, рассматривал плитку на полу, каменные своды на потолке, уверенно избегая отражений, от которых ему становилось не по себе. Он старался игнорировать холод и приятную теплую ладонь, которая иногда мягко поглаживала его. Взгляд упал на висящую в воздухе книгу — красивый старинный шрифт сопровождался явно сделанными от руки иллюстрациями, на которых были изображены незнакомые ему руны. Прочесть текст тоже не удалось — он был не на английском, но Реддла это, казалось, ничуть не смущало, он с интересом пялился на пожелтевшие от времени страницы.       — Ты собрался читать? — не выдержал Гарри через пару минут, чувствуя себя очень глупо.       — Да, — лаконично ответил Том, бросая на него короткий взгляд.       — Ты за этим меня сюда позвал? — неверяще спросил он. На секунду забылся и опять непроизвольно захотел прикрыться.       Реддл заметил и остановил его, взяв за запястье:       — Не прикрывайся, иначе я тебя свяжу.       — В чем смысл всего этого? — Гарри выдернул руку из хватки.       — А чем бы ты хотел заняться? У тебя есть другие пожелания? — поднял бровь Реддл. — Выскажи их, может они покажутся мне более занимательными.       — Это… унизительно и бессмысленно, Мордред тебя побери! — Гарри почувствовал уже привычный приступ тошноты. — Зачем тебе это?       Реддл отвлекся от чтения. Он с интересом разглядывал Гарри и задумчиво выводил круги на коже, словно обдумывая свой ответ. Том провел пальцами вдоль всего позвоночника снизу вверх, заставляя тело покрыться мурашками.       — У тебя завтра отборочный, искорка. Хочешь быть вялым и потрепанным? Могу устроить.       — Ты мог бы просто отпустить меня, — не скрывая недовольства поморщился Гарри.       — Но я не хочу отпускать, — Том довольно улыбнулся и начал поглаживать его коленку второй рукой. — Я хочу, чтобы ты привыкал находиться рядом со мной.       Гарри посмотрел на него нахмурившись, но не стал ничего предпринимать, позволяя себя трогать. Когда Том слегка сжал его коленку и провел рукой выше по бедру, все же не стерпел и в бессильном порыве схватил того за воротник рубашки. Они застыли в немом диалоге: Реддл не отрывал от Гарри немигающего взгляда и тот не выдержал первым — отвел глаза.       — Хочу, чтобы учился не стесняться своей наготы. Ты очень красивый, ты знаешь это? — рука Тома медленно поднималась выше и выше, усиливая в Гарри почти панический страх отсутствия контроля над собственным телом. Мягкий, обволакивающий бархатом голос Реддла был не более чем мурлыканьем хищника, призванным усыпить его бдительность. — А когда ты без одежды… Кажется, только магия могла сотворить что-то настолько искусное.       — Но ты-то одет! — возразил Гарри и тут же прикусил язык.       — А ты хочешь, чтобы я разделся? — ухмыльнулся Реддл.       — Нет!       Гарри еще ни разу не видел Тома голым и абсолютно не горел желанием это менять. Ему не следовало спорить по пустякам — это не то поле боя, где он сможет выиграть у мастерски переворачивающего его слова Реддла. Нужно просто еще немного потерпеть — и все закончится.       — Вот видишь, каждый из нас получил то, что хочет, — прозвучал безапелляционный ответ и Том вернулся к книге.       Гарри попытался расслабиться. Пару раз он снова хотел прикрыться, но останавливал себя, боясь последующего наказания. Реддл почти не скрывал слишком довольного выражения лица, что безмерно раздражало.       Через некоторое время Гарри неловко заерзал — спина затекла от неудобной позы, а долго сидеть на тощих бедрах не очень-то комфортно. Кроме того, в комнате было довольно прохладно, что особенно ощущалось без одежды. Он обнял себя, поглаживая плечи, казалось, ещё немного — и зубы начнут стучать. Еще одной проблемой была томительная скука, и Гарри боролся с ней, вынужденный смотреть либо на ненавистный профиль Реддла, либо в непонятную книгу, лишь бы не на собственное отражение в зеркалах.       — Ты мне синяки своими костями оставишь, — сказал Том, позабавленный его возней.       — Ты оставляешь следы на мне, а я на тебе — всё честно, — съязвил Гарри.       Реддлу явно не понравился дерзкий ответ, потому что он отвлекся от чтения и притянул его поближе, крепко обняв двумя руками. Спиной Гарри ощутил грубую ткань слизеринской мантии, но тесные объятия дали ему немного тепла и комфорта. Еще одним плюсом была возможность не видеть, наконец, пронизывающий взгляд синих глаз.       — А может, так ты пытаешься привлечь моё внимание, искорка? — интимный шепот щекотал шею.       И без того зыбкое ощущение комфорта как ветром сдуло.       — Если бы ты сразу сказал о своих желаниях, то мы бы провели время куда интереснее, — Том начал поглаживать бедро и живот Гарри, его руки казались удивительно теплыми на контрасте с холодным воздухом.       — Мое единственное желание — одеться и пойти спать, — вяло отбился Гарри, закатывая глаза и стараясь не замечать кружащие вокруг сосков пальцы.       Том провел носом у Гарри за ухом, глубоко вдохнув запах кожи. Ласки становились все настойчивее. Руки Тома, казалось, были везде: то и дело потирали соски, заставляя их стоять торчком, проходились по низу живота, спускаясь туда, где начиналась линия волос, от чего Гарри снова невольно напрягал мыщцы. Это длилось мучительно долго: Реддл гладил нежную кожу, скользя по внутренней стороне бедер, очерчивал линию ребер и плоский живот, снова возвращался к соскам — и так целую вечность.       — Хватит, — взмолился Гарри. — Сколько можно?       — Столько, сколько потребуется, — Том сжал его сосок. — Пока мне не надоест.       Гарри терялся в ощущениях, не зная, чего ожидать от этих рук в следующий момент — унизительных щипков или нежных, невесомых поглаживаний. Он был уже на самом краю, почти не осталось выдержки, чтобы заглушать нежеланные звуки от болезненного удовольствия, которое доставлял ему Том, уничтожая последние капли самоконтроля. Гарри извивался, разрываясь на части, не в силах понять чего хочет больше — сбежать от обжигающих прикосновений или окончательно сдаться им.       Услышав тихий протяжный стон, даже не сразу осознал, что издал его сам. Реддл тихо рассмеялся и, поцеловав чувствительное местечко на шее, слегка прикусил мочку его уха:       — Немного оттаял? Обнадежь меня — у тебя когда-нибудь вообще была эрекция?       — Не от изнасилований, — пробормотал Гарри. — И не рассчитывай.       — Это мы еще посмотрим, — забавляясь, пообещал Реддл.       — Ты отвратительно самонадеян… — он всхлипнул от нового щипка нежной кожи возле уже ставшего слишком чувствительным соска.       Том, казалось, окончательно потерял интерес к книге, внимательно отслеживая реакцию своей игрушки, планомерно изучая, словно попавший в руки таинственный артефакт. Все это время беззастенчиво дразнил Гарри, избегая касаться там, где это было уже почти потребностью измученного тела.       — Ты строишь из себя скромняжку, но на самом деле — удивительно чувственный и отзывчивый. Если научишься расслабляться и слушать свое тело, то несомненно получишь выгоду от нашей небольшой сделки.        — Принимаешь желаемое за действительное, Реддл, — сквозь зубы прошипел Гарри. От мимолетного прикосновения к члену у него поджались пальцы на ногах. — Так хочется найти оправдание для своей извращенности?       — Мне оно не нужно, — ухмыльнулся Том. — Любой, кто сейчас бы тебя увидел, не осудил бы меня. Сам посмотри, — он сжал челюсть Гарри, поворачивая его голову к одному из зеркал. — Твои пухлые губы просто созданы для того, чтобы сосать. А чего стоит это милое лицо? Я видел, как ты кончаешь под Империусом — весь раскрасневшийся, сладко стонущий, с блестящими глазами. А на коже так красиво смотрятся чужие следы… Держу пари, — он смял ягодицу Гарри, — и здесь все прекрасно приспособлено для члена, и не сомневайся — я скоро это проверю. И тогда ты перестанешь себе врать и признаешь, что…       — Я не педик! — взревел Гарри, теряя всякий самоконтроль от этой унизительной несправедливости и, вырвавшись из объятий, соскочил с колен Тома. Все дрожало от долгого пребывания в напряженной позе, а в паху потяжелело, будто чужие руки все еще шарили по его телу. — Ты мне отвратителен, слышишь? Я никогда бы не стал делать с тобой… это, если бы ты меня не заставил!       — Это неважно, главное результат, — Реддл многозначительно посмотрел ему между ног. — Заводят грязные разговорчики?       Гарри опустил взгляд и не поверил своим глазам, увидев, что его член вполне уверенно стоит, несмотря на весь ужас ситуации.       — Это… Это ничего не значит, — растерянно сказал он, без спроса хватая с кресла одежду, чтобы прикрыться.       — Ну да, конечно. Можешь хорошенько попросить меня помочь тебе с этим «ничего», — Том хмыкнул, взглянув на выражение лица Гарри. — Конечно, ты не будешь, предпочтешь гордо уйти отсюда со стояком и подрочить в душе. Одевайся, — он лениво потянулся и зевнул. — Кроме того, завтра рано вставать, отборочные соревнования начинаются в девять.       — Тебе-то что за дело до этого? — настороженно спросил Гарри, спешно застегивая на себе ужасно давящие на пах брюки.        — Как это? — Реддл наигранно удивленно поднял бровь и хищно улыбнулся. — Я приду. Не думаешь же ты, что я пропущу момент твоего триумфа?