Проект - 003

Комната Тонери, несмотря на весь её напускной уют, была холодной и чужой. Хината, скользнув в покои, ощутила себя так, словно за ней наблюдают тысячи блестящих голубых глаз мужчины. Однако сейчас темноволосая не концентрировалась на этом, предпочитая провести время наедине со своими чувствами, которые, стоило Хьюга понять, что она осталась одна, рвались наружу с утроенной силой.       Закрывшись в ванной, в первую очередь, Хината склонилась над унитазом, выворачивая всё содержимое своего желудка наружу. Безразличие ко всему сменила сильная ненависть к себе, такая сильная, что вот-вот темноволосая была готова выцарапать себе глаза. Едва держась на ногах, Хьюга стянула с себя окровавленный костюм и забралась в ванную. Горячая вода обыкновенно успокаивала её, но сейчас, вместо того желанного удовлетворения Хината ощутила лишь тревогу. Глухие рыдания заглушал звук бьющей воды, а трясущиеся пальцы из-за всех сил впились в оголённые бёдра, девушка чувствовала, как под её острые ноготки попадает кожа, но даже эта боль не могла унять душевных терзаний, поэтому Хьюга очень быстро оставила неблагодарное самоистязание. Повалившись в розовую из-за крови воду, девушка с головой опустилась на дно ванны, смывая с себя прошедший бой. Снова проиграла. Этот проигрыш может стоить её матери пальца или, чего хуже, жизни. А что, если Пейн решит, что Хината уже не настолько эффективна, и они возьмутся за обучение Ханаби?       С силой стукнув кулаком об воду, темноволосая шмыгнула носом, подавляя рыдания. Она знала, что у неё не так много времени, а посему, сразу после того, как её тело перестало трястись, девушка поднялась на ноги и вылезла из воды. Как и ожидалось, Тонери был исключительно подготовлен, потому как на сушилке висел совершенно новый комплект нежного кружевного белья голубого цвета и прозрачный халат. Вытерев остатки слёз с лица, Хината надела предложенный вариант, предпочитая игнорировать несчастный пеньюар. Оглянув себя в зеркало, девушка несколько раз шлёпнула себя по щекам. Из-за ударов кожа порозовела, а сама Хината в сотый раз старалась себе напомнить о том, что она — Хьюга, а Хьюга всегда должны оставаться сильными.       Выскочив из ванной, девушка убедилась в том, что Тонери всё ещё нет на месте. Проследовав к шкафу, Хината распахнула его и выбрала одну из плотных светлых рубашек. От неё пахло порошком и одеколоном Ооцуцуки. Аромат был приятным, но ни в какое сравнение ни шёл с запахом цитруса и можжевельника… Что теперь Тонери решит сделать с Наруто? Мысль о том, что блондин может пострадать, едва ли не заставила девушку снова потеряться в собственных мыслях. Наспех надев рубашку, Хината застегнулась и оглянула себя в зеркало, чтобы убедиться, что ничего нигде не просвечивает. Слегка кивнув самой себе, Хьюга, вместо того, чтобы занять место на кровати, быстро скользнула за плотные шторы. Усевшись на подоконник, девушка вытянула ноги и оглядела острые колени. Что она делает? Зачем? Почему именно она? Перебирая в руках мокрые волосы, Хината осторожно подняла взгляд на светящую луну и снова шмыгнула носом, чувствуя, как слёзы предательски стекают по её щекам.       Наконец, закончив со всеми делами, Тонери тяжело вздохнул, потягиваясь в кресле. Мышцы на спине ныли от усталости, за последние пару-тройку дней Ооцуцуки просидел в кабинете около двух полных суток. Сасори оставил ему целую кипу бумаг и нерешенных дел, и, кажется, даже не собирался возвращаться в город. Кто же такой этот Наруто Узумаки? Далеко не самый обыкновенный школьник, раз его отцом является сам Минато Намикадзе. Оставалось только надеяться, что эта трусливая тупоголовая Сакура установит за ним слежку и сможет установить прослушку. А впрочем, был ли у нее выбор? Ведь в вопросах запугивания Тонери был отличником, и ему очень даже удалось припугнуть розоволосую мышку, играя на её детских нервишках. И все же, странный она персонаж, эта Харуно. Пожалуй, необходимо будет нарушить их с ней договоренность и все-таки проследить за куколкой Сасори. Отчего-то Тонери казалось, что с ней еще могут возникнуть проблемы.       Покидая кабинет, Тонери убрал все важные материалы в сейф под замок, пряча ключ во внутреннем кармане своего пиджака. Расстегивая пуговицы на рубашке, он на ходу избавился от галстука, ориентируясь в этих коридорах, словно крот в своей темной норе. Ему, как и любому другому человеку, необходим был нормальный отдых и свободное время, чтобы иметь возможность уладить хотя бы какие-то личные дела. Благо, теперь его будущая жена была рядом, отныне и навсегда под присмотром и чутким контролем. Оставалось лишь добиться от нее какого-никакого расположения, чем Тонери, впрочем, и собирался заняться сегодняшним вечером. — Дорогая? — Отворив дверь в комнату, Ооцуцуки избавился от ботинок, оставляя их на коврике, а после и от сковывающего движения пиджака. Рубашка, и без того расстёгнутая, была выправлена из брюк, а волосы взъерошены и чуть приподняты вверх. — Ты здесь? — Он прошел внутрь комнаты, словно двигаясь за шлейфом ее духов, и, останавливаясь в середине помещения, хитрой улыбкой во взгляде оглядел ее, сидящую на подоконнике. — Ты плачешь? — Все так же, не меняя тембра, Тонери чуть удивился, делая пару шагов на встречу девушке. Вообще, слезы, пусть даже и женские, могли разозлить его не на шутку, но сейчас, ощущая какое-то новое чувство в груди, Тонери лишь тихо выдохнул, подбираясь к Хинате все ближе.       Хината просидела в одиночестве достаточно недолго, а посему не успела успокоиться до прихода Тонери. Услышав знакомый голос, девушка постаралась вытереть слёзы, понимая, что, разумеется, будущий муж заметит её раскрасневшееся лицо. Ооцуцуки всегда улавливал незначительные изменения в окружающих людях, а плачущую Хьюга застать и вовсе огромный нонсенс. На вопрос девушка не ответила, лишь стыдливо опустила взгляд на собственные пальчики, которые торчали из длинных рукавов рубашки. Тонери? Что она к нему испытывает и испытывает ли что-то вообще? Человек, который должен стать её супругом, которому она всю жизнь будет опорой и поддержкой вызывал в Хинате лишь чувство отторжения, смешанное с глубоким уважением к Ооцуцуки, как к бойцу. Темноволосая подняла заплаканные глаза на молодого человека и слегка кивнула ему.       Хината не была обыкновенной девушкой, и Тонери уже давно это понял. Она — Хьюга, а люди в этой семье никогда не отличались особым проявлением эмоций. Они всегда все копили в себе, рано или поздно угасая или же взрываясь. — На твоем прекрасном лице не должно быть слез, они тебя не красят. — Прошептал он в пустоту, в мгновение ока оказываясь рядом. Отодвинув шторы мягким движением ладоней, Тонери присел на край подоконника, укладывая ступни девушки себе на колени, измеряя их нежным и чувственным взглядом. — Тебе больше идет улыбка, и я тебе уже это говорил, — словно констатируя факт, Ооцуцуки принялся аккуратно массировать ноги будущей супруге, с каждым сантиметром поднимаясь все выше, к икрам и коленям. — Если ты пойдешь мне навстречу, Хината, то я не откажу тебе ни в чем. — Не отрывая глаз от прекрасного девичьего лица, он старался заметить хотя бы малейшие изменения в ее взгляде, но даже проницательности Ооцуцуки не хватило для того, чтобы ворваться в голову к принцессе бьякугана и понять, о чем она все-таки думала. — Прости, я не хотела расстраивать тебя, — отстранённым тоном произнесла Хината, вновь отворачиваясь к окну и стараясь отвлечься от присутствия Тонери. Однако вместо того, чтобы методично погрузиться в собственные мысли, Хьюга вновь отвлеклась на жениха, который с особой заботой и нежностью обхватил её ступни руками и уверенно начал мять по уставшим от беготни ножкам. Удивлённо попятившись, Хината, однако, встретила препятствие в виде стены, в которое упёрлись её лопатки. Чувствуя, как её щёки покрывает румянец смущения, Хьюга слегка облизнула пересохшие губы, внимательно вслушиваясь в мелодичный голос Тонери. Могла ли Хината доверять ему? Могла ли рассказать то, о чём думает или хотя бы поинтересоваться? Может быть, Тонери тот, кто даст ей ответы на некоторые вопросы и, тем самым, окончательно убьёт в Хинате желание противиться воле Пейна. — Ты очень напряжена, дорогая. Расслабься и получи удовольствие. Я тебе не враг, и ты не должна меня бояться, — кивая, он подался чуть вперед, усаживаясь так, чтобы Хьюга оказалась ближе. Коснувшись ее правой щеки, Тонери бережно смахнул слезинку с бледного лица, заставляя Хинату обратить на себя внимание. — Я хочу знать, что именно тебя так расстроило, любовь моя. — Не враг, — тихо повторила девушка, словно смакуя это выражение. Она осторожно посмотрела на Тонери, вероятно, впервые не вздрогнув от напряжения из-за его прикосновения. Парень действительно был очень красив, но Хината позволила себе рассмотреть его лишь сейчас. В свете бледной луны и без того светлая кожа Ооцуцуки казалась прозрачной, а глаза светились, как два ярких сапфира, совсем как те, что украшали подаренный Хинате браслет. Неожиданно даже для себя, Хината осторожно убрала ножки и пересела на колени жениха, сравниваясь по росту с Ооцуцуки. Словно любопытный щенок, Хината осторожно положила ладони к себе на колени и глубоко вздохнула, решая, наконец, поговорить с Тонери если не обо всём, то хотя бы о той части своих мыслей, которая касалась их двоих. — Зачем тебе женитьба на мне? Из-за того, что родители так решили? — осторожно начала девушка. — Я… я не понимаю, зачем мы делаем всё это. Ты же, — Хината глубоко вздохнула, пересаживаясь на разодранное бедро и обдёргивая рубашку Тонери так, чтобы тот не увидел её нижнего белья, — не любишь меня… Я права? Хината была человеком. Более того, при всём своём холоде, она оставалась молодой школьницей, до появления Наруто в её жизни — совершенно заурядной, но теперь горячо влюблённой в смешного одноклассника. Но при этом и Тонери не казался девушке таким мерзким. Хината не любила его, но отчасти понимала или, по крайней мере, очень хотела понять. В любом случае, у неё нет выбора, замужество состоится, а начать понимать Ооцуцуки — прямая обязанность его будущей жены. Встревоженная девушка прижала к груди кулачки и опустила взгляд на ключицы Тонери, торчащие из расстёгнутой рубашки. Её плечи слегка подрагивали, а губки надулись, как у ребёнка. «Что с тобой не так, Хьюга?» — гроздно спросил внутренний голос, но Хината не нашлась, что ответить. — Тебе так интересно? — Не скрывая усмешки, переспросил молодой мужчина, обнимая свою будущую жену за плечо. Раньше ему казалось, что все женщины мира хотят поскорее выйти замуж за принца и купаться в роскоши, но сейчас… на деле практика совсем не сходилась с теорией. — Не только из-за сделки, ты очень плохого обо мне мнения, Хината. — Сладко улыбнувшись, а после, прикрыв глаза, словно довольный кот, Тонери откинулся назад, облокачиваясь на холодную поверхность оконного стекла. — Я не верю в любовь, — заявил он, говоря об этом так, словно был уверен в своих словах на все сто процентов и не принимал никакого иного мнения, кроме как своего, — точнее, я не верю в то, что обычно называют любовью, и считаю, что она просто так не появляется. — Обернувшись к ней, Тонери осторожно протянул Хьюга руку, и как только та подала ему свою ладошку, он помог ей спуститься с подоконника, провожая в сторону постели. — Я была бы благодарна, если бы ты объяснил мне всё немного точнее, — вежливо и даже слишком официально попросила Хината для человека, который стоял в спальне в промокшей из-за сырых волос рубашке будущего мужа. — Если хочешь, если тебе так легче, то я могу пояснить, но, — разводя руками, Тонери машинально оголился сверху, снимая рубашку, и присел на атласный плед темно-синего цвета. — Все строится на доверии и взаимоуважении. Уважение — это сложный процесс, а любовь — это обычная химическая реакция и ничего более. — Цокнув, и по-лисьи оглядевшись по сторонам, он двусмысленно взглянул на Хинату, приглашая ее присесть рядом. — Я не трону тебя, ты можешь за это не беспокоиться, — более грубо ответил мужчина, но после поправил себя, стараясь мягко улыбнуться. Ему не нравилось, что Хината вела себя словно раненное испуганное животное, но еще больше ему не нравилось то, что она никак не хотела исправляться.       Осторожно приостановившись возле кровати, девушка поджала губы и хотела что-то ответить, как вдруг Тонери оголился, открывая взору темноволосой прекрасное атлетическое тело. Щёки Хинаты мигом вспыхнули, словно у фарфоровой куклы и, сама того не осознавая, девушка сделала небольшой шаг назад, кладя пальцы на шею, как раз в то место, куда относительно недавно её укусил Дейдара. Подобные ситуации пугали девушку не на шутку, а сама мысль о возможном слиянии с мужчиной была слишком противна Хьюга. Все вокруг неё были насильниками и принуждали к подобным действиям, отчего внутри Хинаты всё попросту сворачивалось даже при виде мужского тела. Но, к удивлению Хьюга, Тонери был не таким. Он не принуждал её, не кричал и даже не бил, хоть и выражал своё недовольство, но в крайне деликатной форме. Гордо выпрямившись, темноволосая отбросила растрепавшиеся прядки назад и осторожно присела рядом с Ооцуцуки, стараясь не касаться его тела. Хината отвела взгляд в сторону, обдумывая слова жениха и вновь пылая ненавистью к себе. Быть может, он прав? Хьюга ведь действительно предпочла не давать шанса Тонери и даже не попыталась унять собственную неприязнь к молодому человеку. Да, он действительно был напыщенным и пафосным, но из всех окружающих мужчин, не считая Неджи, Ооцуцуки был единственным, кто хоть как-то волновался о состоянии Хьюга. Причиной была не любовь, но уважение и собственная выгода, хотя в данной ситуации это было не так важно. — Я уверен, что смогу тебя «полюбить», — делая акцент на последнем слове, Тонери отодвинулся назад, головой укладываясь на атласную подушку. Раскинув руки по швам и глядя в потолок, он буквально был готов озарить комнату своими светлыми, кристально чистыми глазами. — Я буду тебе хорошим мужем, а ты — будешь мне хорошей женой, — сказал он, как факт, — и я не хочу, чтобы ты вновь поднимала эту тему, когда беседуешь со мной, дорогая. Ты даже не попыталась сблизиться со мной, но… — не поднимая головы, он изменил тембр голоса так, чтобы Хината уж точно обратила на него внимание, — но все впереди. А теперь, иди ко мне, я тебе кое-что покажу. — Просто я, — Хината опустила взгляд на свои длинные пальцы, чувствуя, как всё внутри неё вновь начинает пылать, — не хочу огорчать тебя, Тонери. Я хочу говорить с тобой обо всём, как… как с другом и будущим мужем. И я, — Хинате было трудно говорить, а пальцы вновь легли на место, где совсем недавно Дей запечатлел свой укус, — не боюсь тебя. Будто в доказательство своих слов, Хината осторожно обернулась к Тонери, вглядываясь в его лицо. Всё внутри сжималось от одной мысли разделить постель с мужчиной, но Ооцуцуки, видимо, действительно не собирался делать ничего запретного. Хьюга осторожно встала на коленки и подползла к блондину, дожидаясь, пока тот позволит ей лечь рядом. Стискивая края рубашки, девушка осторожно легла на ключицу мужчины, стараясь сдержать дрожь в теле. Хината пыталась обмануть сама себя и сейчас делать это было особенно тяжело. Его тело было приятно тёплым, а голос успокаивал. Странно, очень странно. — Я всегда слушаю всё, что ты говоришь, — внезапно серьёзно произнесла темноволосая и вздохнула, поднимая голову, чтобы посмотреть на Тонери. — Что ты хочешь показать мне? Как можно полюбить человека, если ты заранее не веришь в любовь? И есть ли вообще это чувство, воспеваемое в веках? И без того покрасневшая Хината глубоко вздохнула, непроизвольно воспроизводя в памяти приятный бархатный голос с лёгкой хрипотцой. Может быть, и есть…       Глядя на настолько робкое поведение будущей супруги, Тонери прекрасно понимал, что в скором времени ему предстоит очень большая работа. Хината может его не любить, но уважать его и прислушиваться к мнению мужа она будет просто обязана. Из такой, как Хьюга, будет не так-то просто вырастить прилежную жену. Конечно, она мила собой и покладиста, лишний раз не скажет и слова, лишь улыбаясь, прячась за темной челкой. Но Тонери не нужно было мнимое уважение, что было спрятано за страхом, пренебрежением или равнодушием. Ооцуцуки в действительности хотел, чтобы Хината тянулась к нему. Тянулась, как к авторитету, как к покровителю и как к человеку, который после обмена кольцами навсегда станет ее опорой и поддержкой. — Самое главное, чтобы ты не только слушала меня, но еще и слышала. Я не хочу становиться тем, кто будет держать жену, словно птичку взаперти, и никогда не хотел. — Серьезно проговорил Тонери, запуская свою ладонь в темные волосы Хинаты, начиная массировать кожу головы мягкими круговыми движениями. — Отношения должны строиться на доверии, а ты должна мне доверять. Не из-за страха, а просто потому, что сама этого захочешь. Страх лишь все испортит, и я не хочу делать так, чтобы ты боялась меня, ведь это понятно? — Вопросительно взглянув на Хьюга, Тонери не дождался ответа, заглядывая в прикроватную тумбочку, выуживая оттуда старый потертый медальон в форме сердца. Несмотря на то, что кулон был сделан из настоящего золота, по нему было видно, что в подобной тумбочке он лежал несколько десятков лет. — Это моя мать и мой отец. — Аккуратно, словно самую дорогую вещь на этой планете, но в тоже время, с ненавистью во взгляде, Тонери открыл кулон, представляя вниманию Хинаты две потертые фотографии, что были увековечены на обеих половинках медальона. — Мои родители, и сейчас они мертвы. Знаешь, как они умерли? — Разговаривая, словно с самим собой, Тонери подтянул Хинату к себе, укладывая ладонь на девичью талию, начиная нежно поглаживать. — Отец слишком сильно любил мать, по крайней мере, ему так казалось. Он любил ее до безумия, но я больше предпочитаю говорить «болел». Он болел ей, Хината, ты понимаешь? — Вопросительно взглянув на Хьюга, удостоверившись в том, что она слушает, Тонери продолжил, на несколько минут погружаясь в свое темное прошлое. — Но мама никогда его не любила. Она изменяла ему с самого начала отношений, а он — слабак, терпел все это, наслаждаясь лишь ее редким присутствием. Он дарил ей свое сердце, а она взамен, лишь каждый раз разрубала его на несколько кусочков. Она никогда его не уважала, но ему было плевать. — Фыркнув, Тонери резко отбросил медальон в сторону, что тот даже шлепнулся с кровати, с характерным стуком закатываясь под комод. — В конечном итоге он убил ее, обезумел и убил. А после покончил жизнь самоубийством, оставляя меня сиротой. Она родила меня, я это знаю, но из-за ее поступков я остался без семьи. — Тонери взглянул на Хинату исподлобья, и взгляд его был абсолютно пустым. Внутри ничего. Ни печали, ни горести — пустота. — Он прощал ей все, он не заставил ее уважать себя, и, в конце концов, его слепая любовь погубила и меня тоже. В моей семье все будет по-другому, Хината, я тебе обещаю, — резко ухватив ее за руку, Ооцуцуки чуть сжал ладонь Хинаты, прислоняя ее к своим холодным губам. — Я не хочу, чтобы наш будущий ребенок тоже остался сиротой, — сказал он, словно в предупреждение, однако черствее от этого не стал. — Я надеюсь, что ты услышала меня, моя дорогая.       Теперь многое в поведении Тонери становилось понятным. Его отношение к любви, к семье и нестабильность поведения — он был глубоко ранен, потерян и разбит, как и сама Хината. Ненависть к себе, что на секунду затихла в душе Хьюга, вспыхнула с новой силой, стоило темноволосой вспомнить сегодняшний день и то, что она делала на четвёртом этаже школы… Изменщица, грязная лгунья, которая не имеет права на прощение — так чувствовала себя девушка, укоряя себя за те эмоции, что испытала рядом с Наруто. При всём желании, Хината никогда не сможет быть с Узумаки, да и ему это, скорее всего, не нужно, но Тонери будет сопровождать её всю жизнь. Хината обязана стать идеальной женой для него. Слегка сжав пальцы Ооцуцуки, Хьюга позволила парню поцеловать их, после чего мягко улыбнулась, стараясь сдержать слёзы, которые вновь заблестели в её глазах. Даже потенциальная угроза, которая скрывалась в словах Тонери, ничуть не пугала Хинату, а лишь вызывала жалость. Осторожно протянув ладошку, девушка положила её на бледное лицо Тонери, аккуратно поглаживая подушечками пальцев кожу мужчины. — Услышала, можешь не сомневаться, — кивнула темноволосая и вновь вернула голову в прежнее положение — на ключицу Тонери. — Спасибо, что рассказал мне… это важно. Чувствуя, как, наконец, её тело расслабляется, Хината ощущала себя подобно ребёнку, который разговаривает со взрослым. Перед глазами замелькали картинки с представлением будущего рядом с Тонери — девушка, следуемая за мужем, всегда будет защищена. Возможно, ей удастся отойти от убийств и она родит ему двух сыновей и дочь. Мальчишки, как один, будут похожи на Тонери, а девочка заберёт лучшее от матери. Дети никогда не будут ни в чём нуждаться. Может быть, всё это не так плохо? Так почему же от одной мысли о подобном будущем всё внутри темноволосой неприятно сжимается? — Если хочешь, ты моешь спросить меня о чём-то, — спустя недолгую паузу произнесла Хината, прикрывая глаза. — Это будет… честно.       Решая быть с Хинатой откровенным, Тонери знал, что это хороший способ чуть приблизить ее к себе, с каждым новым шагом добиваясь все большего её расположения. Даже если она не хотела, у Хьюга просто не было выбора. Придется свыкнуться, и чем раньше, тем проще будет жить. Впрочем, кое-что все-таки пошло не по плану. Изначально Тонери и вовсе не собирался рассказывать о своей семье, тревожа старые раны. Детские обиды уже прошли, и сейчас он, практически лишенный чувств, мог вспоминать все это с дикой улыбкой. Нормальные дети редко перерастают в убийц, у счастливых нет таких проблем. С другой же стороны, Ооцуцуки должен был завлечь ее, завлечь хоть чем-то. История о родителях не была выдумкой, и да, она все еще оставляла небольшой отголосок в его памяти. И глядя на то, как Хинату тронула эта история, Тонери лишь чуть улыбнулся, зарываясь головой в подушку. Ему бы очень не хотелось убивать такую прелестную девушку, как Хината. Оставалось надеяться, что госпожа Хьюга все выслушала и поняла, принимая историю ни как обычную сказку с плохим концом, а как один из вариантов развития жизненных ситуаций. Мы всегда сами делаем выбор, в этом нам никто не помогает. — Мы должны делиться друг с другом тайнами, это нормально, — нежно коснувшись ее лба, Тонери перевернулся на левый бок, так, чтобы теперь можно было лежать лицом к лицу с будущей супругой. — Рано или поздно ты поймешь, о чем я говорил, ведь после свадьбы я стану тебе самым близким, — делая короткий вдох, Тонери не позволил девушке вставить и слова, продолжая: — скорее всего, мы уедем, возможно, даже обратно, в Токио. Я знаю, что у тебя очень теплые отношения с братом, Хината, но его там не будет, он останется здесь. Ему совсем не нравился Неджи Хьюга, но факт того, что он очень нравился его супруге, все портил. Наверное, только лишь это все еще держало Тонери в спокойствии, мешая его убрать из ее жизни. — Ты должна научиться доверять мне так же сильно, как веришь ему. — На полном серьезе проговорил Ооцуцуки, пододвигаясь ближе. Теперь, когда они лежали чуть ли не вплотную, он отчётливо мог слышать ее участившееся сердцебиение и даже дрожь, что спешила покрыть ее спину и плечи. — Я не трону тебя, не бойся. По крайней мере, пока ты не привыкнешь ко мне, либо пока сама не попросишь. — Устало прикрывая глаза, Тонери потянулся, обнимая девушку за плечи, притягивая к себе. Ему вовсе не хотелось больше смотреть в ее мокрые глаза, наблюдать за ее эмоциями и страхами, что так явно прыгали по прекрасному лицу.       Заглянув в глаза Тонери, темноволосая слегка вздохнула и сжала между пальцами пушистое одеяло, что сейчас лежало под ней. Его неприязнь к Неджи буквально ощущалась в воздухе, темноволосая словно могла коснуться её, но не могла сделать ничего, чтобы прекратить это. Обхватив собственные бёдра руками, девушка прикусила нижнюю губу и механически кивнула. Мысль о том, что ей предстояла длительная разлука со старшим братом вгоняла темноволосую чуть ли не в депрессию. Она никогда и никак не могла представить, что рядом не будет Неджи, такого родного и любимого. Никто и никогда не сможет заменить брата в сердце Хьюга, и девушка прекрасно это понимала, поэтому не хотела лгать Тонери. Вряд ли он приблизиться даже на толику к положению, которое занимает брат в сердце младшей сестры. — Я не могу обещать тебе этого, Тонери, — задумчиво ответила Хината, считая, что данный ответ — лучший, потому как врать будущему мужу сейчас девушка просто не видела смысла. Он был так близок к ней, его дыхание обжигало бледную кожу, провоцируя поток мурашек и новую волну дрожи. Слишком близко, он находился в миллиметре от её лица, практически обнажённый, и Хината не могла ничего с этим поделать. — Ты когда-нибудь врала мне? — Поинтересовался Тонери, чувствуя, как горячее дыхание Хьюга щекочет его шею. Если честно, блондину было достаточно трудно сдерживаться, оставаясь с ней наедине долгое время, но Тонери был вовсе не так прост, как мог бы показаться. За его легкой улыбкой всегда скрывалось нечто другое, и он всегда все планировал на несколько шагов вперед. Противиться ему вечно у Хьюга все равно не получится, но быть насильником собственной жены он не хотел. Хоть и не по закону, но по сути, Хината уже принадлежала ему. — Я не требую говорить в чем, просто скажи мне, да или нет? Если врала, то я приму это и больше ты никогда не станешь меня обманывать. Будем считать, что сегодняшний вечер — это новое начало наших будущих доверительных отношений.       Вопрос, который задал Тонери, заставил темноволосую распахнуть ресницы. Дабы не выдать собственное волнение, Хината, как хорошо обученный убийца, быстро вернулся своё дыхание в норму благодаря максимальной концентрации. Её сердце никак не могло выдать волнения, а тело, наконец, расслабилось в нежных объятиях Ооцуцуки. Да и обманывала ли Хината его? Только единожды, когда дело касалось Наруто Узумаки. Боже, почему одноклассник раз за разом возникает в голове девчонки и так нагло, с жаром и напором, сеет смуту в её мыслях? «Ты даже за себя ничего решить не можёшь, чёрт!» — пронёсся в голове возмущённый голос парня. Хината, едва ли контролируя себя, теснее прижалась к Тонери, чувствуя, как её живот касается его талии, а её грудь прильнула к его груди. — Думаю, что нет, — спокойно ответила Хината, поднимая голову и всматриваясь в умиротворённое лицо Тонери. — Я не помню, чтобы я врала тебе. И я не хочу этого делать. Хьюга осторожно присела, аккуратными движениями пальчиков проводя по расслабленному животу Тонери, словно играла на каком-то нежном музыкальном инструменте. То, что Ооцуцуки не знал о поцелуе с Наруто не было ложью, а являлось сокрытием истины. Но, спроси жених напрямую, что чувствует Хината к Наруто, смогла бы девушка смело и честно ответить ему, как ответила Неджи-куну? — Наша свадьба состоится сразу после окончания учёбы? — Спросила Хината, не прекращая своих ласковых движений, надеясь, что Тонери решит отойти от темы лжи. Если бы у Хьюга была возможность в данный момент обрубить себе пальцы и не заниматься этим, она, наверное, сделала бы так, но пока лишь продолжала гладить Тонери, возвращая себе прежний равнодушный взгляд. Проще относиться к этому, как к заданию, длинною в жизнь.       Вздрогнув от неожиданного прикосновения, Тонери лишь мягко улыбнулся, стараясь расслабиться. В нем всегда уживались две сущности: одна слишком романтичная и добрая, а вторая — жестокая и безжалостная. Он был готов бросить весь мир к ногам Хинаты и всегда защищать ее, во что бы то ни стало, но если бы она предала его или хотя бы допустила мысль о предательстве, Ооцуцуки так же легко, без зазрений совести и с мягкой улыбкой, свернул бы ей шею, целуя холодные губы бездыханного тела. Сейчас ему понравились ее слова. Сегодняшний разговор точно должен был стать, если не судьбоносным, то хотя бы отправной точкой в сторону новых и доверительных отношений. Ооцуцуки ведь тоже мечтал о крепкой семье, вот только приоритеты в этом у него были несколько иные, не такие, как у Хинаты Хьюга. — Я уверен, что с тобой познаю любовь. — Произнес он тихо, вдыхая аромат ее волос, чуть приподнимаясь на подушке. — Я хочу поцеловать тебя. — Прошептал он и, не дожидаясь ответа, припал к губам темноволосой, нежно проводя ладонью по ее оголенному плечу. Без грамма пошлости, хотя очень хотелось, Тонери приблизил ее к себе, стискивая в объятиях. Поцелуй длился недолго, он был мягким и нежным, по крайней мере, настолько, насколько это было возможно. Опуская руку чуть ниже, Ооцуцуки сжал ладонь Хинаты, что аккуратно гуляла по его животу, и напоследок заключил горячий поцелуй на кончиках ее пальцев. Отстраняться ему не хотелось, но блондин только что сам сказал — он не хотел был насильником собственной женщины. — Я думаю, да, — ответил он на вопрос о свадьбе, вытаскивая из-под подушки пульт с множеством кнопок. Всего два нажатия, и штора, что красовалась на стене, отъехала вниз, представляя глазам огромную, почти необъятную плазму домашнего кинотеатра. — Ты окончишь школу, сдашь экзамены, и мы поженимся. Я надеюсь, что с этим проблем не будет, и мы сразу же переедем в Токио, — проговорив на одном выдохе, Тонери пожал плечами, погружаясь в свои мысли. — Но сначала нужно будет закончить с делами. Посмотрев на Хинату исподлобья, Ооцуцуки включил телевизор, отбрасывая пульт в сторону. Ему не хотелось, чтобы его жена была убийцей, но Пейн вряд ли бы разрешил уйти Хинате в отставку. Она слишком много знает о делах организации, и Акацуки никогда еще не отпускали своих людей насовсем. — Может, если мы поженимся, ты станешь шпионом или хакером. В любом случае, говорить пока рано. Надеюсь, что до свадьбы ничего не случится. — Резко приблизившись, блондин взглянул в ее светлые глаза, обеими руками проводя по щекам Хьюга, спускаясь вниз до плеч, ближе к ладошкам. Взгляд его был строгим, и, как всегда, проницательным. Словно в чем-то подозревая, Ооцуцуки пытался разглядеть истину в глазах Хинаты. Читать людей ему всегда удавалось с особой легкостью, однако, полностью прочесть Хинату он не смог до сих пор. — Напиши брату, что ты осталась со мной, — в приказном порядке заявил Ооцуцуки, накрываясь легким пледом. — Сегодня мы отдохнем вместе.

***

      Весь день просидев дома, к вечеру Сакура начала сомневаться в правильности своих намерений. У нее не было абсолютно никакого повода идти на ужин с родственниками Саске, тем более, что чем больше людей из его окружения она узнавала, тем большим потом могла грозить опасность им же. Пора уже было прекращать расплачиваться чужими чувствами ради своих нелепых желаний. Тонери уже вернул Сакуру с небес на землю, спокойно напоминая ей о том, кто именно является ее покровителем. Конечно, Сасори приказал Ооцуцуки следить за свой куклой, и если он пока еще этого не сделал, то считай, Сакуре просто повезло. Рано или поздно правда все равно откроется. Ну, или Акасуна просто приедет, и короткой школьной сказке конец.       Примерно после обеда Сакура получила смс-сообщение, в тексте которого Саске интересовался, сможет ли она прийти на ужин. Нервно крутя телефон в ладошках и думая, как отказать, Сакура, естественно, не нашла в себе силы сделать этого, и покорно согласилась, снова уверяя саму себя, что этот раз — последний. Им не следовало общаться, не следовало идти вместе на бал и уж тем более нельзя было обедать с родственниками Учиха. Но Сакура, вот же больная, стараясь обмануть саму себя и заодно весь мир, бегала по лезвию ножа, что с каждым днем становилось все тоньше и тоньше. Пожалуй, жить с подобными мыслями в голове было еще сложнее, нежели убивать. Проводя остаток дня в размышлениях и занимаясь самобичеванием, Сакура была готова к назначенному сроку и вызвала такси к дому Саске, напоследок оглядывая себя в зеркале. У Харуно было много красивых вещей, что Сасори подарил ей, но наряжалась она нечасто, дабы не привлекать особого внимания. Сейчас же, стоя в черных облегающих брюках и красной полупрозрачной блузке с кружевом, Сакура подвела глаза черной подводкой, закалывая вечно мешающуюся челку блестящей заколочкой. Выглядела она и правда не плохо, но оделась так лишь для того, чтобы за ярким нарядом никто не заметил её растерявшегося лица.       Добравшись быстро и практически без пробок, Харуно тяжко вздохнула около двери одноклассника, стараясь выровнять сердцебиение. Вечно глядя себе под ноги, она вдруг невольно усмехнулась, засмотревшись на черные замшевые туфли на платформе. Что же, у этих хотя бы не было шнурков, а значит, Сакура точно не запнется и не упадет, когда будет переступать порог. Наконец, нажав на дверной звонок, Харуно взяла себя в руки, делая шаг назад. Она более не стеснялась Саске и не боялась говорить с ним наедине, но его брат Итачи и его супруга — совсем другое дело. И даже несмотря на то, что розоволосая никогда не страдала проблемами с социализацией, как только за дверью послышались тихие шаги, сердце ее упало и более не подавало признаков жизни.       Целый день Саске провёл у плиты, благодаря господа за то, что Итачи предпочёл оставить младшего брата без своих тупых шуточек и поехал встречать Изуми в аэропорт, а затем — показать ей небольшой городок. Одиночество, наконец данное Учиха, было проведено с максимальной пользой. Давно Саске так не старался, изгаляясь над продуктами и превращая, казалось бы, очень простые вещи в настоящее произведение искусства. Для кого Саске так старался? Во-первых, ему и самому действительно нравился процесс приготовления, во-вторых, он очень любил жену брата, которая всегда хвалила еду Учиха, а в-третьих, надо признать, Саске старался ради того, чтобы впечатлить Сакуру. Разумеется, в голове он объяснял это тем, что от сегодняшнего вечера зависит информация, которая будет полезна в расследовании, но, в глубине души, мужчина осознавал, что приятные слова после ужина от Сакуры будут словно бальзам на душу. — Саске! — Сзади послышался, как всегда, весёлый и звонкий голос Изуми, которая тут же бросила свои вещи и побежала обнимать младшего брата супруга. Саске растянулся в непривычной для него улыбке и осторожно обнял девушку, которая повисла у него на шее. — Изуми-сан, уже почти всё готово. Мойте руки и рассаживайтесь за стол, — мягко оповестил её младший брат Итачи, после чего подняла глаза, сталкиваясь с насмешливым взглядом брата. — Что? — Когда девушка скрылась за дверью в ванную, Саске слегка выгнул бровь и взялся за полотенце, чтобы вытереть руки от воды. — Да вот думаю, кто тебе всё же больше нравится — девушки постарше, как Изуми, или школьницы, как Сакура? — Не сдерживая доброй, но вместе с тем насмешливой улыбки спросил Итачи, прикрывая глаза. Саске лишь закатил глаза и вернулся к ужину, который нужно было красиво сервировать по тарелкам. — Кретин, — буркнул младший Учиха, склоняя лицо над рыбой, в то время, как Итачи лишь рассмеялся, слегка потрепав младшего брата по голове.       Звонок в дверь раздался ровно в семь. К тому времени Саске уже успел переодеться в тёмные брюки и чёрную рубашку, а стол был сервирован и накрыт различными традиционными праздничными блюдами в Японии. Слегка кивнув Итачи и Изуми, парень быстро направился к двери, чтобы впустить гостью. — Сакура, — поприветствовал он девушку, слегка склоняя голову, когда та вошла в квартиру. — Выглядишь потрясающе. И Саске не врал. Когда речь заходила о внешности розоволосой, Учиха попросту не мог солгать, ведь Харуно действительно была симпатична ему. А когда она снимала свою форму и переодевалась в сексуальные, но не пошлые наряды, темноволосый и вовсе не мог отвести от неё взгляда. Объяснялось конечно все это тем, что Саске — тот еще эстет, а красоту Сакуры ну разве что только слепой не заметит. — Привет, — Сакура улыбнулась, слегка касаясь волос. Теперь всегда, пересекаясь взглядами с Саске Учиха, Сакура ловила себя на мысли о том, что настроение её повышается мгновенно, как по щелчку. — Спасибо, ты тоже очень красивый. — Робко ответила она, замявшись у входа. Ему просто до безумия шел черный цвет, делая Саске еще более элегантным и эстетичным во всех его действиях, словах, и даже манере передвигаться. Иногда Сакуре даже казалось, что она слишком долго задерживает дыхание, когда смотрит на него снизу-вверх — Волнуешься? Не стоит, моя семья тебе понравится, — не спрашивая разрешения, Саске осторожно взял Сакуру за руку и потянул в столовую, где ожидали брат и его супруга. Саске сразу же оценил, как загорелись глаза Изуми при виде маленькой школьницы с ярко-розовыми волосами и «боевым» раскрасом на лице. Жена Итачи тут же подскочила на ноги, приветливо помахивая ладонью гостье, а за ней поднялся и Итачи, как всегда непринуждённо улыбаясь. Но Саске точно знал, что брат уже начал свой анализ в отношении школьницы, и отставать от него — означало снова оказаться вторым. — Сакура, это Итачи, мой старший брат и его супруга — Изуми, — представил всех присутствующих Саске, после чего галантно отодвинул стул для Сакуры, чтобы та могла присесть. — Сакура! Очень рад познакомиться, — Итачи слегка взъерошил заплетённые в длинный хвост волосы и присел рядом с Изуми. — Да, Саске много о тебе рассказывал, — жена брата хитро прищурилась, после чего заговорчески подмигнула розоволосой. Но Саске, кажется, даже не смутило это, а в мыслях он лишь в очередной раз позавидовал Изуми и её великолепному актёрскому таланту. Итачи с ней и рядом не стоял, почти такой же сухарь, как младший брат. — Я тоже очень рада познакомиться с вами. Итачи. Изуми. — Поклонившись им обоим по очереди, Харуно мило улыбнулась, присаживаясь рядом с Саске, отпуская его руку. Из-за такой цепкой хватки даже пальцы онемели, после чего зеленоглазая еще долго не могла нормально размять ладонь.       Исподлобья поглядывая на жену Итачи, Сакура невольно улыбнулась. Она была красива и жизнерадостна, словно в жизни у нее не было никаких проблем. А еще болтлива, просто потому, что рядом с такими молчунами по-другому не выжить. В любом случае, они прекрасно дополняли друг друга, а Сакура уже давно не видела таких гармоничных семей, по крайней мере после того, как мамы не стало. — Саске тоже рассказывал про вас, и только хорошее. — Кивнув, девушка дождалась, пока все приступят к еде, и только после этого принялась за палочки, обращая внимание на свою тарелку. Стол был великолепно сервирован, а еда источала превосходный аромат. Сегодня с утра зеленоглазая специально ничего не ела, моря себя голодом, чтобы на ужине не умереть от нервозности и иметь возможность съесть хотя бы половину. Саске очень хорошо готовил, и еще, да, он не любил выбрасывать еду. Сакура это запомнила. — В каком городе вы теперь живете? Часто сюда приезжаете? — Сакура задала самый обыкновенный вопрос, чтобы не выглядеть уж слишком амебной. Итачи Учиха смотрел на нее, словно оценивая, отчего в грязь лицом ударить было нельзя. Зато Изуми крутилась из стороны в сторону, весело щебеча о чем-то с Саске, а Итачи, в свою очередь, лишь кивал ей, или аккуратно посмеивался, поддакивая. Наверное, со стороны Сакура выглядела точно так же, как эта девушка, но, если честно, никакого негатива это не вызывало. Каждому человеку нужно было общение, просто некоторые не умели его ценить. — И что же он рассказывал? Наверное, жаловался, он это любит, — Изуми хихикнула и быстро схватилась за палочки, оглядывая содержимое стола. — С-а-а-а-с-к-е, сегодня ты постарался, как никогда! Давайте уже поужинаем!       Младший Учиха почтительно улыбнулся темноволосой девушке и кивнул, беря в руки свои палочки. Он осторожно взглянул на Сакуру, убедившись, что девчонка вообще собирается притронуться к еде, после чего приступил к еде, отдавая Изуми возможность заболтать розоволосую, пока Итачи будет осматривать поведение Харуно и, возможно, даже пользуется своим тейгу-мангёко. — Мы живём недалеко от Токио, — ответила Изуми, откусывая кусочек фаршированной грибами курицы, — знаешь, вроде как и в городе, но нет вечной суеты. А к Саске прилетели, потому что он наконец-то заканчивает школу. Хотели поддержать. И он сказал, что у вас очень красивый фестиваль цветов. — Кстати об этом, — Итачи резко вклинился в разговор, переводя насмешливый взгляд на младшего брата, — как дела в школе, Саске? Всё в порядке? Сакура, он не бедокурит? Помниться, как в младших классах он взорвал туалет для мальчиков с Наруто. Вот визгу-то было… — Достаточно, — Саске слегка закашлялся, тут же протягивая руку к салфеткам и вытирая губы. Чёртов Итачи, его милая улыбка и дьявольские смешки в глазах! Только он мог так легко и непринуждённо рассказывать о подобных провалах младшего брата, да ещё и принимая его за исключительного идиота. — И правда, не смущай Сакуру такими рассказами, мы же за столом, — Изуми слегка толкнула локтем в бок Итачи, но по всему её виду было понятно, что девушка вовсе не против подобных разговоров, да и история эта — одна из её любимых, особенно на больших семейных посиделках.       Сколько Саске себя помнил, Изуми всегда была рядом с Итачи. Верная подруга поначалу, прекрасная девушка и великолепная жена потом. Старший брат был сухарём в её отношении, и, порой, Саске казалось, что он не мог похитить сердце такой веселушки. Однако вместе с тем, младший Учиха всегда гордился семьёй Итачи, понимая, насколько прекрасно они с Изуми смотрятся вместе. Быть может, и у Саске когда-нибудь будет подобная семья, если только он сможет побороть свой врождённый снобизм. — Сакура, — Изуми слегка склонилась над тарелкой и с интересом взглянула на девушку с розовыми волосами, — не стесняйся ты так. Будь как дома, мы же не кусаемся. Слушай, Саске рассказал, что ты мечтаешь стать медиком. Я, кстати, сама хирург по образованию. Расскажи, когда у тебя проснулся… интерес ко всему этому. Саске едва заметно ухмыльнулся. Это было правдой, ведь одно время Изуми была прекрасным хирургом. Её хрупкие женские руки спасли далеко не одну жизнь, пока темноволосая не нашла своё призвание в совершенно ином виде деятельности — шпионаже, занимая место рядом со своим супругом. Никто не умел так искусно и непринуждённо выведывать информацию, как госпожа Учиха.       С каждым новым словом, чувствуя себя то лучше, то хуже, Сакура старалась выбросить из головы все лишние мысли и сосредоточиться на семейном ужине. Просто одно из испытаний, которое ей требовалось пережить, вот и все. Слегка усмехнувшись над комментариями Итачи, Сакура тут же исподлобья взглянула на Саске, сжимая ткань своей красной блузки. Удивительно, но даже в кругу близких родственников он вел себя достаточно холодно и отстраненно, словно сам был приглашен сюда, но никак не был хозяином данного вечера. Подобные мысли заставили Сакуру смягчиться, ведь если Саске всегда такой, значит — дело не в ее чрезмерной болтливости. — В этом году мне посчастливилось стать организатором фестиваля цветов. — Не без гордости заметила Сакура, выпрямляясь на стуле, погружая в рот небольшой кусочек еды, плавно пережевывая, чтобы не подавиться, и не выглядеть нелепо, если снова соберется сказать что-то, набив при этом рот. — Саске помогает мне в этом, вместе со всем классом, конечно, и Наруто тоже. — Кивнув, Харуно сверкнула зелеными изумрудами, прекрасно зная, что семья темноволосого отлично знает его блондинистого друга. — Обычно мне не позволяли заниматься украшениями, отчего я перестала появляться на школьных праздниках, — пожав плечами, Сакура и не думала расстраиваться, тут же добавляя: — но в этом году все, конечно же, будет по-другому. Выпускной год, как-никак. — Дружелюбно улыбнувшись, Харуно сделала глоток из своего стакана, утирая розовые губы салфеткой. К слову, чем больше времени за ужином проходило, тем спокойнее Сакура себя чувствовала. Итачи говорил мало, также, как и Саске, зато Изуми болтала без умолку, с каждым новым словом вызывая у Сакуры все больший и больший восторг. Ей словно и вовсе было все равно на то, что она живет в семье скептиков и ледяных глыб, ей так было комфортно. Может, это странно, но Сакуре тоже было комфортно находиться рядом с Саске, даже если они были лишь вдвоем. Ему не обязательно было говорить, хватало лишь присутствия. — Обычно у меня нет проблем с социализацией. — Робко усмехнувшись, Сакура вытерла масляные руки полотенцем, склоняя голову в сторону, словно дружелюбный щенок. Разговоры о медицине всегда поднимали ей настроение, тем более, когда девчонке удавалось поговорить с кем-то, кто так же хорошо разбирался в этом. — Интерес к этому проснулся с самого детства, так как моя мама тоже была врачом, достаточно хорошим, — ностальгируя по старым временам, Сакура и вовсе забыла о своем стеснении и нервозе, подпирая лицо рукой, глядя на Изуми исподлобья. — Но окончательно я решила связать себя с медициной в тот момент, когда врачи не смогли спасти мою маму. — Сказав это, Сакура тут же поджала губы, спокойно выдыхая. Теперь воспоминания о матери не приносили ей столько боли, сколько раньше. Горечь прошла, а в мыслях остались лишь хорошие воспоминания. Такой своеобразный подарок от мамы, оставленный на всю последующую жизнь. — Я хочу спасать людей, не хочу, что бы чьи-то матери умирали от болезней, которые вполне себе излечимы, — наотрез молвила она, сразу переводя тему. Изуми с интересом слушала рассказ Сакуры, погружаясь в воспоминания о собственной практике в роли врача, но при этом не на секунду не отрывая своего внимания от розоволосой. Если бы Саске не рассказал ей о том, что эта девушка — носительница тейгу, то госпожа Учиха ни за что в жизни не решила бы, что эта крошка может как-то относиться к тайной организации. Но, судя по тому, с каким увлечением и какой любовью Сакура говорила о своей будущей профессии, Изуми была совершенно не удивлена, что лечащие перчатки стали верными соратниками школьницы. — Ты умница, — Изуми гордо кивнула и хлопнула в ладошки, словно заведённый ребёнок. — Так держать, не слушай никого. Я уверена, что твоя мама бы гордилась тобой, поэтому не отступай от намеченной цели. Саске усмехнулся и лишь кивнул словам темноволосой. Он осторожно отодвинул пустую тарелку в сторону и посмотрел на Итачи. Судя по выражению лица брата, он увидел достаточно, чтобы, наконец, воспользоваться своим тейгу. Старший брат коротко кивнул жене и Сакуре, после чего махнул головой. — Простите, я отойду на несколько минут, — осведомил присутствующих старший брат, после чего поднялся на ноги и покинул столовую. Саске посмотрел вслед Итачи и лишь коротко кивнул ему, мысленно желая удачи. Мангёко брата был куда сильнее, чем шаринган Саске. Если красный глаз младшего Учихи мог лишь считывать движения при нападении и немного касаться мыслей противника, то Итачи, что называется, «зрил в корень» благодаря своему тейгу. Если бы была возможность, то Саске и сам бы проследовал за братом, однако оставлять Сакуру наедине с почти незнакомой, хоть и болтливой Изуми, было опасно — от страха розоволосая могла заблокировать свои мысли. — Мой отец тоже так говорит, спасибо, — Сакура кивнула, — сейчас он в больнице, и я бы очень сильно хотела помочь ему, но, — сделав небольшую паузу, девчонка коротко взглянула на поднявшегося со своего места Итачи, лишь добавляя: — есть случаи, в которых медицина бессильна. А на чудо я как-то не привыкла надеяться.       Разумеется, девушка не раз пробовала излечить своего отца от недуга, делая это, когда он спал или просто был без сознания. Но, к сожалению, были и те болезни, с которыми перчатки справиться не могли. Они никогда бы не смогли вырастить человеку новый орган или заставить ходить, однако светящиеся ладони вполне себе были способны поддерживать больного в нормальном состоянии, лишь чуть-чуть притупляя боль. Именно этим Сакура и занималась время от времени. Сакура очень хотела оставить эти перчатки себе. Еще до отъезда Сасори, розоволосая и ее покровитель договорилиь о том, что если Харуно хочет быть врачом, то получать кирамикутэ она сможет только перед заданиями. Практически всесильный врач был никому не нужен, зато если требовалось излечить раны кого-то из Акацуки, какими бы сильными они не были, Сасори всегда просил Сакуру этим заняться. Пожалуй, это была единственная вещь, о которой он именно просил, а не приказывал. — Но не будем о грустном, все в порядке, правда, — Сакура улыбнулась, делая глоток из своего стакана, — мы же говорили о фестивале. — Кстати о фестивале. Саске, ты ведь будешь сопровождать Сакуру? — Изуми, будто бы и ничего не произошло, продолжала непринуждённо болтать. — Надо подобрать тебе цветок в цвет её платья. Ты уже думала, что наденешь?       Последний вопрос был адресован Харуно, поэтому Саске лишь коротко кивнул и перевёл взгляд на Сакуру, чтобы удостовериться, что розоволосая чувствует себя комфортно. Судя по расслабленной позе, улыбке и увлечённому блеску в глазах, розоволосой было действительно комфортно в компании семьи Саске, поэтому опасаться было нечего — Итачи обязательно должен узнать что-то. Если в голове девушки нет ничего из того, что может пригодиться в расследовании, и всё это время Саске попросту терял своё время и время Наруто, он вряд ли сможет простить себе такую оплошность. — Я думала о парочке вариантов, — ответила Сакура, тут же вспоминая будущий бал. Мысли о платье, прическе и цветке сразу же смешались с более ужасными, отчего лицо Харуно чуть изменилось. — У меня еще есть время решить, но я обязательно сделаю Саске цветок в тон моего наряда. — Радостно улыбнувшись, Харуно вновь мысленно вернулась к своему шкафу с платьями. Большую часть из них ей подарил Сасори, и даже на балу, на одном из самых лучших будущих воспоминаний, красноволосый учитель найдет время, чтобы напомнить о себе, очерняя все вокруг. Если бы Саске ее не пригласил, Сакура бы не стала появляться на балу. Все это звучало, словно мысли суицидника, потому что в действительности все должно было быть наоборот. Именно после приглашения Учихи Харуно должна была отказаться, но она этого не сделала. Хорошо, если Тонери не нарушит обещание и не станет за ней следить, но что, если нет? — Бал уже на следующей неделе, время очень быстро пролетело, — молвила Сакура словно для самой себя, постукивая бамбуковыми палочками по столу, словно отбивая ритм своего сердца. Мысли, налетевшие на нее новым роем, жалили по самому больному, отчего улыбка тут же пропала с губ Харуно, сменяясь легкой тревожностью. После ужина, а, быть может, завтра, Сакура была обязана рассказать Саске о том, что их общению скоро может настать конец. Он слишком гордый и холодный, он обязательно должен понять. Может, из-за этого он откажется ее сопровождать? Тем лучше. Или нет? Лучше пару суток поплакать в подушку, чем потом ходить с синяками на теле, в местах, где не видно. О себе она уже давно перестала заботиться, но теперь… Сакура должна была позаботиться о Саске.       Саске, как и Изуми, будучи опытными полицейскими, быстро уловили изменения на лице Сакуры. Её улыбка растворилась, словно её никогда и не было, а в глазах мелькнула тревога. Возможно ли, что она поняла, что Итачи проник в её мысли? Очень вряд ли, обыкновенно брат работал так искусно, что противники не замечали этого даже в бою. Именно поэтому старший сын Фугаку очень быстро покинул полицейскую академию и занял своё место у молодого лидера специального отряда, став его правой рукой — Минато Намикадзе. — Да, разве это не прекрасно? — Изуми мягко улыбнулась и закивала, мечтательно закатывая глаза и вздыхая. — Я помню свой бал. Тогда мне самой пришлось пригласить Итачи, потому что он до последнего не знал о том, что нравится мне. Представляешь? Так что тебе ещё повезло, что Саске в этом плане более глазастый. — Вообще-то, — внезапно появившийся Итачи присел рядом с женой и, осторожно взяв её руку в свою ладонь, запечатлел на её пальчиках нежный поцелуй, — я мог и не согласиться идти с тобой. Так что радуйся. Кажется, Изуми подобная шутка не пришлась по вкусу, но в целом это уже мало волновало Саске. Если Итачи вернулся, то он сделал всё, что мог, и теперь располагал определённой информацией. Оглядев стол, Учиха убедился в том, что еда — доедена, а тарелки — пусты. — Кажется, время подавать десерт, — коротко произнёс Саске, поднимаясь на ноги и методичными движениями собирая со стола пустые тарелки, будто не год, не два, а целых десять работал официантом в ресторане. В ожидании сладкого, Изуми радостно закивала, начав рассказывать о том, как сильно она любит тортики и, в особенности те, что готовит Саске. Но еда больше не занимала ни крупицы внимания младшего Учихи, потому как он полностью погрузился в предположения. Что мог узнать Итачи, и есть ли там что-то важное? Пожалуй, если бы не было, брат бы справился куда быстрее и вернулся с самодовольной ухмылкой на лице, но Итачи был чересчур спокоен, и это вызывало у Саске определённые вопросы. К тому же, Наруто всё ещё не вышел на связь, и Учиха переживал за то, как проходит его мини-операция. — Я тоже люблю сладкое, — ответила розоволосая, поддерживая разговор с Изуми. Итачи, что вновь присел на свое место, больше не казался таким уж задумчивым, скорее даже наоборот, повеселел. Сейчас он выглядел, как человек, который только что открыл Америку, либо получил Нобелевскую премию за самое ценное в мире открытие. Его взгляд более не был таким проницательным, он просто смотрел, вроде как на Сакуру, но на самом деле, сквозь нее, думая о чем-то своем. Саске тоже поменялся. Сакура никогда не могла похвастаться особой проницательностью, но наблюдать за Саске она уже привыкла. Пожалуй, большую часть времени, что они провели вместе, Саске всегда молчал, а она — лишь смотрела на него, все больше и больше погружаясь в себя. Теперь она видела любые изменения в его взгляде, но так и не могла понять, что именно они значили и что сулили. — Пожалуйста, угощайтесь, — Саске поставил на середину стола шестислойный бисквитный торт с безе и сливочным кремом, украшенный ягодами малины и съедобными цветами сакуры. Изуми, тут же взвизгнув от удовольствия, перехватила на себя инициативу положить кусочки каждому на тарелочку, а Саске занял своё место рядом с Харуно. Осторожно опустив руку вниз, парень скользнул к ладоням розоволосой, которая всё ещё продолжала в смятении сжимать край собственной блузки, и сжал её ручку в своей, ободряюще усмехаясь. — Пожалуйста, попробуй. Я старался для тебя, — тихо произнёс Саске, чуть склонившись над ухом девушки так, чтобы не привлекать внимание остальных. — Это очень красиво, и я, конечно же, попробую, — обернувшись к нему, глядя прямо в глаза, Сакура кивнула, тут же опуская взгляд в пол. — Мне нужно будет поговорить с тобой и кое что рассказать. — Все так же шепотом, надавливая ноготками на его ладонь, прошептала девушка, отворачиваясь от прекрасного лица юноши, принимаясь за излюбленную сладость Изуми.       Саске невозмутимо кивнул на последние слова Сакуры и выпрямился, умело подавая Изуми тарелки, хотя, надо признаться, что-то внутри него неприятно кольнуло. Интересно, о чём розоволосая хочет поговорить с ним? Видел ли это Итачи? В любом случае, гадать сейчас — означало изводить себя, чем Учиха заниматься не собирался. Так или иначе, в скором времени он всё узнает. Дождавшись, пока жена брата закончит сервировку, парень скептически взглянул на всех, кто его окружал, внимательно наблюдая за реакцией после первого кусочка торта. Итачи, как всегда, лишь ухмыльнулся, а вот девушки расплылись в довольных улыбках. В глазах Изуми и Сакуры словно появились звёздочки. — Боже, Саске! Это так вкусно! — Довольно воскликнула темноволосая и довольно закивала головой. — Скажи, ты поделишься рецептом. — Ты же не умеешь готовить, — Саске, возможно, произнёс эту фразу слишком грубо, однако Изуми вовсе не обиделась, а лишь звонко рассмеялась и закивала, кидая взгляд на Итачи, который лишь обречённо вздохнул. — Что верно, то верно. Готовка никогда не давалась мне. Сакура, а что насчёт тебя? — Спросила женщина, нежно касаясь щеки мужа и быстро теребя его за щёчку, пока взгляд Итачи не округлился и мужчина не начал вырываться. — Я умею, — она кивнула, — после того, как мамы не стало, пришлось научиться. Девушка не соврала. Она и правда умела готовить, правда, может, не настолько хорошо, как Саске. В любом случае, свои собственные таланты оценивать удавалось с трудом, а отец ее всегда хвалил, зачастую, возможно, делая это не объективно.       Оставшийся ужин прошёл за непринуждёнными разговорами. Учиха миллион раз успел удивиться тому, как ловко и непринуждённо Изуми вела диалог с розоволосой школьницей, которая лишь несколько часов гостила в этой квартире. Всё это время Саске не покидали мысли о предстоящем разговоре и о том, что он, наконец, может узнать что-то действительно важное. В любом случае, Сакура сегодня должна взглянуть на «одноклассника» под другим углом и отбросить свои страхи по-поводу чувств. Если ей будет трудно сделать это, то Учиха, непременно, поможет ей и добудет нужную информацию. — Я провожу Сакуру до дома, — спокойно изрёк мужчина, когда тарелки всех были уже пусты. — Вы можете лечь в моей спальне, я уже постелил. Не дожидайтесь меня и не волнуйтесь. Саске медленно поднялся из-за стола и протянул ладонь Сакуре, дожидаясь, когда девушка соизволит подняться и составить ему компанию. Что же ты таишь в себе, Харуно? — Я была очень рада познакомиться с вами. Итачи. Изуми. — Поклонившись теперь уже напоследок, девушка подала руку младшему Учихе, выбираясь из-за стола. Внутри все предательски сжалось, настолько сильно, что на секунду Сакура даже передумала, не желая ничего рассказывать. Может, все как-нибудь само рассосется? Да с какой такой стати!       Оказавшись на улице, Сакура была окутана легким порывом холодного ветра, что хоть немного смог привести ее в чувства. Крепко цепляясь за руку парня, она почти всю дорогу до дома шла молча, пытаясь собраться с мыслями, чтобы преподнести всю правду в самый подходящий, если такой вообще был, момент. Спасибо хоть, что Саске был не из тех парней, что любили мучать расспросами каждую секунду. Он просто шел рядом, покорно ожидая, пока розоволосая, наконец, заговорит. Расстояние до дома сокращалось с неимоверной силой, словно они и вовсе жили на соседних улицах. Судорожно сжимая лежащие в кармане ключи, Сакура с силой вдавливала их в кожу, чтобы хоть немного заглушить моральную боль, заменяя ее на физическую. Ох, уж лучше бы ей сейчас язык отрезали, тогда бы Харуно смогла не объясняться с Саске. — Мы дошли, — коротко сказала она, останавливаясь у своего дома, оборачиваясь к Саске лицом к лицу. С чего начать? Да и стоило ли начинать? Наверное — да! А что, если нет? — Ты мне нравишься, очень сильно, — начала девчонка, тут же отводя взгляд, чтобы Саске не заметил блестящих от наступающих слез зеленых глаз. — И я не знаю, что между нами происходит, но в скором времени все это закончится, скорее всего. Переступив с ноги на ногу, девушка сунула руки в карманы, втискиваясь ногтями в свою талию. Буквально в одну минуту стало тяжело дышать, говорить, и даже стоять. Саске молча слушал, и взгляд его был настолько проницательным, что лучше бы он уже говорил. — Ты наверняка знаешь, что обо мне говорят в школе. Обо мне, и о господине Сасори? — Она задала вопрос, стараясь самостоятельно ответить на него. — Веришь в это? — В любом случае, это было не так важно. Она уже была готова признаваться. — Далеко не все из этого правда, но эти рассказы… они не полностью ложь. Когда он приедет, мы больше не сможем видится. Не я решаю это, но ты просто должен понять меня, хорошо? — Наконец, подняв глаза вверх, Сакура постаралась улыбнуться, но улыбка ее скривилась, а губы задрожали. Конечно, с чего она вообще решила, что сможет смотреть на него пребывая в полном спокойствии после таких слов? — Я не знаю, имеет ли это какое-то значение для тебя, но для меня имеет, и очень большое. Я просто хочу быть честна с тобой, хоть и не могу рассказать всего, — нервно пожав плечами, Сакура добавила, делая осторожный шаг назад. — Как только он приедет, мы не будем встречаться. Вообще.       Чем больше произносила Сакура, тем больше разгорался пожар внутри Саске — он знал, что эта розоволосая школьница сможет привести его на верный след, а теперь был в этом совершенно уверен. Игнорируя непонятное чувство, возникшее в груди, парень слегка покачал головой, стараясь подобрать наилучшие слова в данной ситуации. Ему ни в коем случае нельзя было отпускать Сакуру сейчас, но при этом парень понимал, что, судя по всему, это лучший шанс узнать обо всём более подробно. Когда Харуно договорила, Учиха осторожно взял её маленькие дрожащие ручки в свои ладони и трепетно сжал их, наблюдая за изменяющимися эмоциями на руке Сакуры. Она не любила Сасори, в этом можно не сомневаться, но что заставляло её быть с ним? — А мне вот плевать, — равнодушно ответил мужчина, будучи не уверенным в том, что это лучшая стратегия в данном вопросе, но всё же продолжил: — тебе же хорошо со мной. И мне с тобой. Так в чём дело? Отпустив ладони девушки, Саске убрал руки в карманы и сделал небольшой шаг вперёд, сокращая расстояние между собой и дрожащей девчонкой.       Он делал шаг вперед, и она тут же отступала назад, нервно кусая розовые губы. У Сакуры не было плана действий, она просто хотела поделиться с Саске возможной опасностью, рассчитывая на его отстраненность после услышанного. Естественно, Харуно противоречила самой себе. Она вовсе не желала прекращать общения с Учиха и знала, что, если он будет тянуться к ней, она ни за что не отвернется от него. Единственным разумным выходом было предупредить его, но так как раскрыть все карты у розоволосой просто не было возможности, ей приходилось говорить загадками, и, хотя бы попытаться настроить Саске против себя. — Тебе плевать? — Переспросила она, чуть вздрагивая. Ну конечно, ему было плевать. Как ему может быть не плевать, если ты, глупая, не рассказала ему абсолютным счетом ничего. Стоя на катастрофически коротком расстоянии друг от друга, Сакура всем телом ощущала потребность провалиться сквозь землю, или еще что-нибудь подобное в этом роде. Саске было достаточно трудно обмануть, да и Сакура не собиралась этого делать. Недосказанность ради его же блага — это же не совсем вранье, ведь так? — Если бы проблемы не было, я бы не стала тревожить тебя. Если бы это был пустяк, я бы не стала… — ее голос дрогнул, но Сакура нашла в себе силы сдержаться, чуть сжимая кулаки на обеих руках. Ей было хорошо рядом с ним. Не было никаких статусов и рамок, она просто знала, что рядом с Саске Учиха будет спокойно даже помолчать, и это все. Конечно, она влюбилась, но это только ее проблема. Сакура сможет себя побороть, сможет не смотреть в его сторону и не говорить с ним, но только если он так же отвернется от нее, включая политику полного игнорирования. Может быть, она и правда убийца и участник приступной группировки, но она все равно далеко не такая сильная, какой хотела бы казаться на первый взгляд. В ней нет этой силы, и сейчас, каждая клеточка ее тела, души и черт знает чего еще, тянется к нему, хотя разум твердит обратное. — Не могу тебе сказать, прости, — тряхнув головой, Сакура поспешила сделать так, чтобы вечно мешающая челка упала ей на глаза. — Это не только мой секрет, правда. Если бы я могла, если бы я только могла, я бы… — даже на улице, находясь на свежем воздухе, Сакура ощутила ярый недостаток кислорода. Тяжко выдохнув, девушка убрала трясущиеся руки в карманы, — я бы тебе все рассказала.       Сасори и правда оказывал слишком огромное влияние на Сакуру. Одно его имя заставляло девчонку дрожать и думать о самом плохом, и дело даже не в том, что он вытворял с ее телом, а в том, что он всегда мог пригрозить жизнью отца. Сейчас даже деньги не имели для Сакуры особого значения. Быть врачом — это ее мечта, но девчонка с легкостью может отказаться от учебы в университете и пойти работать официанткой, барменом, да хоть кем угодно, лишь бы заработать нужную сумму. Сасори больше не мог удержать ее деньгами и подарками, но Сакура знала, что этот мужчина пойдет на все, лишь бы оставить свою куклу при себе. Саске, конечно же, этого знать было не обязательно. Учиха хоть и умный, очень серьезный и не по возрасту образованный, он всего лишь школьник, а данные проблемы совсем не касаются обычных людей. — Он не просто школьный завуч, он очень опасный человек. — Она замотала головой, пугаясь так, будто он стоял прямо за спиной. — Я больше ничего тебе не скажу, но если он увидит, что ты подходишь ко мне, тебе может быть плохо, — не имея возможности сдержаться, Сакура утерла катившуюся по щеке слезинку рукавом блузки и попыталась улыбнуться. Вышло ужасно. — Все нормально, я просто хотела поделиться. — Опасный человек, — Саске повторил эти слова, словно пробуя их на вкус, однако совершенно привычным равнодушным тоном, чтобы не вызвать подозрения. Теперь вопрос казался очевидным — нужно копать под господина Сасори, чтобы добраться до кого-то повыше. Сделать это будет не так просто, но тут на помощь снова может прийти Сакура. Нужно будет попросить Кабуто выслать лучшие шпионские маячки, которые невозможно заглушить, и прицепить его к телу Харуно. Возможно даже… внутрь неё. Думая об этом, Саске ничуть не смутился, лишь хмыкнул. Если ему и придётся переспать со школьницей, то исключительно ради того, чтобы добраться до необходимой информации. Исключительно ради дела. Никак иначе. — Хорошо, — наконец-то ответил Саске, медленно поднимая руку и вытирая с лица девушки слезинки. — Я исчезну из твоей жизни, но лишь после того, как сюда вернётся Сасори. А пока я буду рядом, я постараюсь найти выход. Сакура, ты должна верить мне.       По правде говоря, Саске не было жаль девушку. Если она как-то связана с убийствами, то это определённо её выбор. Но если Сасори удерживал возле себя этот нежный цветок путём шантажа и использовал, как пешку, которая не забирает чужие жизни, то Учиха сделает всё, чтобы раздавить этого ублюдка. Потому что школьницы должны оставаться школьницами, которые наивно смотрят на мир и с ветром в голове поступают в колледжи, считая, что они уже преисполнены познания. — А теперь успокаивайся и отправляйся домой. Ты должна отдохнуть, — с этими словами парень склонился над лицом розоволосой. Оказавшись в нескольких сантиметрах от её дрожащих губ, Учиха томно выдохнул и заглянул в расстроенные изумрудные глаза. И, когда момент достиг всей кульминации в напряжении, Саске медленно поднял руку Сакуры и нежно коснулся её пальцев своими губами. На секунду ему даже захотелось поцеловать ее по настоящему, но вовремя отстранясь от этих мыслей, Учиха коротко хмыкнул, делая шаг назад. — Я не собираюсь давить на тебя Сакура. Но и ты не считай, что я так прост, — отстранённо произнёс Саске, после чего, убрав руки в карманы, слегка пожал плечами и быстрым шагом направился прочь, оставляя розоволосую наедине со своими мыслями. Несмотря на внешнее равнодушие, в глубине души Учиха ликовал — наконец-то его подозрения подтвердились, и шанс получить разрешение на слежку Сасори будет во стократ больше. Саске перевернёт все его счета, всю биографию, отсмотрит каждый шаг и поймает крысу, которая терроризирует несколько городов. Которая терроризирует Сакуру.