Sometimes I Think the Way We Met Happened Too Fast

Они расстались в 3 часа ночи. Это не было сказано вслух. Никто не заявлял «все кончено» или «нам нужно расстаться», но тогда никто и не сказал «мы пара» или «теперь мы вместе». Не нужно было этого произносить, для того, чтобы оно превратилось в реальность, но когда Нил проснулся на следующее утро и Эндрю не было рядом, он хотел бы, чтобы это было не так. Он имел в виду именно то, что сказал, когда говорил Эндрю, что хочет большего. Не то чтобы Эндрю для него не было достаточно, он просто не может, да и никогда не был способен влиять на то, как Эндрю интерпретирует его слова. Может, Нил просто устал чувствовать то, о чем думал. Может, в секундном порыве он хотел сказать то, что чувствовал, не анализируя это и не копаясь в поисках иного или более глубокого смысла. Может, иногда он хотел услышать тоже самое в ответ. Может, время от времени, он задавался вопросом, чувствовал ли Эндрю хоть что-то подобное. Это не преступление хотеть чего-то и Нил не преступник — вот что Элисон сказала ему. Ты можешь очень много отдавать в отношениях ровно до того момента, пока не начинаешь осознавать — ты всегда остаешься с пустыми руками — вот что Ники сказал ему, вернувшись из Германии лишь для того, чтобы поддержать Нила. Их слова немного утешали, но ничто из этого не могло заполнить ту брешь в груди Нила, что образовалась, когда Эндрю ушел. Нил и представить не мог, что способен испытывать такие чувства. В моменты пробуждения он задавался вопросом — что бы случилось, если бы он просто изменил одну деталь, сказал бы на одно слово больше или меньше. Где бы они оказались, если бы не расстались? Что бы случилось, если бы Нил достучался и постарался все объяснить? Он прокручивает столько сценариев в голове, что создает свой собственный мир, существуя в нем во сне и наяву. Он почти отвечает «нет» на приглашение Ники пойти в клуб в пятницу вечером, вспоминая каждую поездку в «Райские сумерки» с Эндрю, каждую позднюю ночь в его спальне в Колумбии и пробуждение в их доме. Вместо этого он отвечает «да». — Если верить статьям в интернете, мне следует заменить старые воспоминания новыми, — говорит Нил в трубку, сомневаясь в достоверности сказанного, но готовый сделать хоть что-нибудь, чтобы вытеснить боль, терзающую его ежедневно. — Ты уверен, что его там не будет? — Аарон сказал, что он не появлялся там несколько недель, — отвечает Ники, на этот раз тараторя, так как Нил, наконец, согласился. — Что планируешь надеть? Если ты собираешься отыметь несколько задниц, чтобы отвлечься, значит и выглядеть должен соответственно. Нил даже и не думал об этом, делясь мыслями с Ники. Вздох Ники в ответ был предсказуем ровно так же, как его помощь и предложения. Ники забирает Нила несколькими часами позже, присвистывая, когда тот садится в машину. Нил не может понять в чем привлекательность его наряда, ведь он не слишком функционален, брюки чересчур узкие, чтобы вместить что-то кроме телефона и пары сложенных купюр, а черный лонгслив, который на нем, даже не застегивается на ключицах. Но функциональность не является целью сегодняшней ночи, догадывается он, поэтому позволяет Ники смотреть, при этом ощущая себя немного увереннее в новой одежде. Это не «Райские сумерки», но этот клуб может быть также хорош в том, чтобы унести Нила на годы назад, в прошлое, как будто он снова подросток. Синие и белые огни мерцают в такт любому треку, разрывающему толпу. Им удается найти столик с видом на танцпол — лучшее место с возможностью наблюдать за людьми. Нил не намерен уходить с кем-либо домой, да и Ники это знает, но он позволяет ему играть в сваху. Ники отмечает каждого, кто выглядит хоть немного привлекательно, однако Нил может только улыбаться и кивать. В то время как Ники опрокидывает шот за шотом, Нил медленно потягивает свой напиток. Это дает ему время и возможность осмотреть клуб и представить «Райские Сумерки» — воспоминания, переломные фразы, которые до сих пор заставляют Нила ощущать порхание бабочек в животе. Он не знает, как ему удалось выжить в бегах, отделавшись всего лишь шрамами, но оказаться полностью сломленным, после того, как ему разбили сердце. Его мать могла бы быть чертовски разочарована, если бы уже не была. Ему нужно справляться лучше. Он переживал вещи и похуже. Нил почти допивает свой первый напиток, оставаясь все еще трезвым, когда Ники внезапно хватает его за бедро и сильно сжимает. — Нил, нам нуж… Эндрю! — Ники перекрикивает музыку в приветствии, его улыбка слишком широкая и восторженная, чтобы быть настоящей. — Привет! Эндрю тут, прямо перед ним, одет во все черное, на лице нет и тени улыбки, пока он пристально разглядывает их столик. — Ники, — говорит он, затем смотрит на Нила, — Нил. Ники выглядит искренне потрясенным и Нил понимает, что это не было спланировано. — Вообще-то мы как раз уходили! Нил в замешательстве. Он может слышать музыку, звоном отдающуюся в ушах, может слышать крики и смех толпы. Но что бы Эндрю и Ники не говорили, это ускользает от него. — ... найди стол где-нибудь в другом месте. Нил встряхивается и улыбается: — Почему бы тебе не сесть с нами? Места на всех хватит, — говорит он и голос каким-то образом не дрожит. — Ну же, садись! Ники напряжен рядом с ним, он так пристально смотрит на Нила, что все его ложное притворство исчезает. — Нил… Нил двигается к месту с другой стороны от Ники и снова улыбается. — Все нормально. Это должно быть нормально. Он должен быть способен посмотреть на Эндрю и при этом не сломаться. Эндрю смотрит на лицо каждого из них, прежде чем кивнуть. — Я сначала схожу за выпивкой. — Я пойду с тобой, — говорит Нил по какой-то непонятной причине, поднимая пустой стакан в доказательство, что ему нужен другой. — Нил, я могу сходить, — отвечает Ники, звуча гораздо более тревожно и напугано, чем Нил. — Ты сиди. Нил благодарен за это, безусловно, но пока Эндрю лично не скажет ему «нет» — ничто не остановит его от совершения этой ошибки. Он похлопывает Ники по плечу, прежде чем проследовать за Эндрю через толпу к бару. Там так многолюдно, что они сталкиваются друг с другом, спина Нила прижимается к груди Эндрю. Эндрю держит Нила перед собой. Нил ненадолго закрывает глаза, представляя миллион разных моментов и тем самым терзает свое собственное сердце. — Ты же не пьешь, — произносит Эндрю ему на ухо, как обычно ровным тоном. Нил пожимает плечами, внутренне вздрагивая от ощущения близости непоколебимой силы Эндрю. — Я могу выпить. — С каких пор? Ладно, Нил не намерен говорить, что с того самого момента, когда он проснулся один и решил поступить, как Кевин Дэй, притупляя свои чувства водкой. — Иногда это весело, — отвечает Нил вместо этого. Губы Эндрю дергаются почти в улыбке. — Двадцатилетний Нил был бы, ох, как разочарован. Нил едва не смеется. — Двадцатилетний я не смог бы даже вообразить подобное. В конце концов бармен принимает их заказ, но Нил не против подождать, если это означает оставаться так же близко к Эндрю, как сейчас. Элисон была бы в ярости, в то время как Ники, должно быть, уже сгрыз от волнения все ногти, пока ждет за столиком. Но это первый раз за несколько недель, когда Нил наконец способен дышать и он в отчаянии. Когда бармен заканчивает наливать их напитки и озвучивает счет, Нил ныряет в передний карман за купюрой и тянется, чтобы передать ее мужчине, как вдруг оказывается пойманным за запястье. — Я заплачу, — говорит Эндрю, удерживая Нила левой рукой, пока правой прикладывает карту к платежному терминалу. Нил пристально смотрит на профиль Эндрю и что-то надламывается внутри него. Когда он чувствует, как пальцы Эндрю начинают отпускать запястье, он окончательно ломается и трещина рассекает его грудь прямо по центру. — Не надо. Эндрю вопросительно вскидывает бровь. Нил искренне говорит это всей своей разбитой грудью. — Не отпускай меня. Их напитки остаются брошеными на барной стойке. Эндрю не отпускает, он тянет Нила за запястье, пока они не оказываются в гораздо более уединенной уборной. Дверь кабинки с грохотом открывается, а затем закрывается и Нил снова становится целым, когда его прижимают к ней. Эндрю с легкостью поднимает Нила, подхватывая его снизу под бедра и жадно набрасываясь. Руки Нила тянутся в разные стороны, находя опору в стенах крошечной кабинки, где они теснятся. Его целуют так жестко, что голова ударяется о дверь с болезненным глухим стуком. Но Нила это не волнует, а Эндрю и вовсе не замечает. Он царапает деревянные стены и так отчаянно хочет прикоснуться к Эндрю, что страдает от этого. — Могу я прикоснуться к тебе? — шепчет Нил прямо в губы Эндрю, боясь спросить, потому что боится ответа. — Да, — говорит Эндрю грубо, вынужденный толкнуть Нила, чтобы удобнее перехватить его. Нил незамедлительно пропускает свои пальцы через волосы Эндрю, слегка оттягивая. Эндрю кусает губу Нила в ответ и Нил не может не застонать. Подобные касания заставляют Нила хотеть сказать все эти глупые слова, что могли бы закончить это, потому что им не следовало даже начинать. Он хочет сказать… Он скучает по Эндрю так сильно, что продолжает просыпаться посреди ночи, но сегодня, пожалуй, он будет способен проспать всю ночь. Он все еще использует мыло Эндрю, которое тот оставил, потому что запах пробуждает воспоминания и Нил чувствует аромат этого мыла на Эндрю даже сейчас, когда они целуются и не только. Однако, Нил не говорит ничего из этого и вкладывает больше силы в свои губы, беря так же много, как он отдает Эндрю. Эндрю опускает Нила на пол, но Нил протестует и качает головой в порыве отчаяния, не желая, чтобы его отпускали надолго. — Тише, — шипит Эндрю, грубо оттягивая шлевки ремня Нила, чтобы продемонстрировать свои намерения, затем фыркает. — Такие узкие. — Ники заставил меня… — Тсс. — Эндрю заглушает Нила быстрым поцелуем. Он расстегивает молнию на джинсах Нила, спускает их вниз и как раз собирается опуститься на колени, когда Нил внезапно впадает в истерику. Он хватает Эндрю за плечи, чтобы вернуть его назад, на уровень глаз, а затем целует так отчаянно, что у него перехватывает дыхание. Это как способ сказать все те слова, что Нил не может произнести, этого должно быть достаточно, чтобы Эндрю понял. Эндрю отвечает на поцелуй, но внезапно останавливается и отстраняется. Они смотрят друг на друга целую вечность, даже когда глаза Нила начинают гореть, а давление подступающих слез нарастает, но Нил не отводит взгляд и Эндрю не заставляет его. Без дальнейшего предупреждения Эндрю опускается на пол и стягивает боксеры с Нила, оставляя на уровне коленей. Голова Нила вновь сильно ударяется о дверь, когда Эндрю смыкает губы вокруг его члена, но звездочки, усеивающие воздух, появляются вовсе не из-за сотрясения мозга. Эндрю сосет Нилу так, будто хочет поглотить его, берет его полностью ни на мгновение не останавливаясь. Он ни разу не задыхается и не кашляет, как обычно бывает с Нилом. Лишь его глаза немного слезятся, но он не делает ничего, чтобы замедлиться или остановиться. Нил коснулся бы его в ответ, если бы не думал, что это заставит кончить его слишком быстро. Но все тщетно, Эндрю точно знает, где нужно лизнуть, а где легко коснуться зубами и, когда он впивается пальцами в бедра Нила и сжимает его, Нил чувствует себя так, словно он под кайфом, непобедимый, окутанный заботой и любимый... А потом он сокрушительно кончает. Колени Нила трясутся даже после того, как Эндрю сглатывает и встает на ноги. Он быстро захватывает Эндрю в свои объятия, втягивая его в поцелуй и чувствуя собственный вкус на языке. Эндрю всегда так делал. — Что насчет тебя? — спрашивает Нил запыхавшись, поднимая колено, чтобы потереть эрекцию Эндрю. Эндрю ожидаемо рычит и толкает Нила к двери в качестве возмездия прежде чем снова поцеловать. Его рука работает быстро между ними и он кончает, когда их губы соединены, всегда такой тихий для остального мира, когда он делает это. Но Нил улавливает малейшие звуки и сохраняет эти моменты для грядущих одиноких ночей. Уборная уже не такая тихая, когда они закончили. Их вздохи и попытки отдышаться слишком громкие в маленьком пространстве, но еще громче радостные возгласы и одобрительный свист, доносящиеся снаружи. Вот только нечего праздновать. Эндрю хватает несколько салфеток, чтобы вытереть руки, затем кидает их на пол. Он смотрит на Нила один единственный раз перед тем как обойти его, не касаясь, открыть дверь кабинки и уйти. Нил бы закричал, если бы у него остались силы, но ему нужно сохранить их на случай, если придется иметь дело с рассерженным Ники. Он втягивает воздух для еще нескольких вдохов, дважды проверяет застегнуты ли его штаны, а затем покидает кабинку также быстро, как они пришли сюда. Он гадает, когда же его накроет сожаление, раз уж он должен был его испытать. Возможно завтра. После того, как он, наконец, крепко проспит всю ночь.