Sometimes I Think the Way We Met Happened Too Fast

Нилу понадобилось 2 дня, чтобы он, наконец, ответил на сообщение Эндрю. Он рассматривал вариант показать его Ники и спросить что он думает, но знал, что тот скажет и не хотел этого слышать. Я оставил у тебя кое-какие свои вещи. Дай мне знать, если я могу заехать и забрать их. Ники, несмотря на то, что безоговорочно любил своего кузена, вероятнее всего, выдал бы нецензурную тираду, чтобы пристыдить Эндрю, в попытке поднять моральный дух Нила. Он сказал бы ему даже не рассматривать вариант, когда ему придется собирать вещи Эндрю, и что Эндрю не должен и шагу ступить в его квартиру, если Нил не хочет его там видеть. Но Нил хотел. Конечно, сегодня вечером я дома, — отвечает Нил, кусая свои губы, когда нажимает кнопку отправки. У Эндрю все еще есть ключ от его квартиры. Он мог прийти и забрать вещи в любое время, когда бы захотел. Нил надеется где-то глубоко внутри, что Эндрю решил сделать это именно сейчас не без причины. Несмотря на кучу дел, которые нужно переделать в реальной жизни, Нил проводит большую часть дня в суматохе. Он перемывает и переставляет в квартире все, что только можно, пока вновь не возвращает обратно по местам. Он принимает душ почти час, в основном просто стоя под горячей водой, пока его голова не начинает тяжелеть от жара. Он почти упаковывает вещи Эндрю прежде чем решить, что не хочет давать ему повод просто появиться и сразу уйти. Он хочет, чтобы он остался, но не знает, как сказать это. В том случае, если бы Эндрю вообще захотел это слушать. Солнце село и день подходит к концу, когда в квартире звенит дверной звонок. Это, как удар ниже пояса, потому что у Эндрю все еще должен быть собственный ключ, но Нил задвигает боль в дальний ящик и позволяет Эндрю войти. Эндрю коротко кивает Нилу в приветствии и заходит внутрь квартиры, которую когда-то называл домом. Выражение его лица нечитаемо, когда он исследует пространство, пока Нил не знает, что сказать. — Ээ, я собирался упаковать твои вещи, но я не был уверен, что… — Хочешь, чтобы я ушел? — прямо спрашивает Эндрю, уже наклоняясь к двери. — Я могу отправить за ними кого-то другого. Нил игнорирует прилив паники, вызванный уходом Эндрю и мотает головой. — Не будь смешным, ты живешь… жил здесь. Все в порядке. — Мгм, — бормочет Эндрю перед тем, как пройти мимо Нила в их спальню. Вместо того, чтобы оставить его одного, Нил идет следом и останавливается в дверях. Было бы странно заниматься чем-то еще в этот момент, не так ли? Есть смысл в том, чтобы наблюдать и ждать, верно? Нил не знает почему он мучает себя, сдерживая неукротимое желание сказать эти слова, чтобы попросить Эндрю остаться. Но он молчит, глядя как Эндрю вытаскивает чемодан из шкафа и бросает его прямо поверх голого матраса. — Где ты спишь? — спрашивает Эндрю, переводя взгляд с матраса на лицо Нила. — Эмм, на диване, — отвечает Нил, слегка пожимая плечами. — Я просто… просто не могу. Эндрю кивает, но никак не комментирует сказанное, продолжая паковать свои вещи. Нил чувствует вспышку отчаяния, подступающую к горлу, теряя самообладание и судорожно ища предлог, чтобы продлить это мгновенье хотя бы на секунду дольше. Но он стоит, как вкопанный и позволяет Эндрю пройти мимо него к двери из спальни, после того, как он закончил там сборы. Эндрю шарит по кухне перед тем, как открыть шкаф в прихожей, отодвигая вешалку за вешалкой, пока, наконец, не находит свою старую толстовку из Пальметто. Нил спал в ней первую неделю после того, как они расстались и до сих пор не постирал. Это стыдно признать, но не настолько стыдно, чтобы не потянуться за ней. — Подожди, могу я… — он съеживается от взгляда, который Эндрю бросает на него, но отчаяние не позволяет остановиться. — Можно мне оставить ее себе? Эндрю делает паузу. — На ней написано мое имя. Внутри как будто щелкает переключатель и отчаяние Нила сменяется отрешенностью. — Я знаю, — говорит он с хмурым видом, убирая руку. — Неважно. Забирай. — Это просто кофта, Нил, — прямо говорит Эндрю, вешая ее обратно, — оставь себе, мне плевать. — Я же сказал — забирай! — Нил стаскивает толстовку с вешалки, и машет ей перед лицом Эндрю, прежде чем бросить в него. Эндрю делает глубокий вдох, выглядя раздраженным, пока вновь не надевает пустую маску. — Человек имеет нездоровую привязанность к предмету гардероба, — говорит он будто бы сам себе, хватая кофту и повязывая ее на плечи. — Дорогая Бетси, что это может означать? Нил замирает. — Ты обсуждаешь меня с Бетси? — Это врачебная тайна, Нил. — Брехня. Не говори обо мне со своим психотерапевтом. — Потому что, держу пари, ты не собираешься звонить Ники в слезах, после того, как я уйду сегодня. — Иди нахуй. — Не с таким отношением. — Эндрю… — гнев борется с отчаянием, одна эмоция быстро подавляет другую. — Просто уйди. — С радостью, — равнодушно говорит Эндрю. Он хватает чемодан за ручку, поднимая его с легкостью и разворачиваясь к входной двери. Но Нил преграждает ему путь, не собираясь отходить, даже когда Эндрю толкает его плечо своим в попытке заставить уйти Нила с дороги. — О, — тихо говорит Эндрю, но совсем не удивленно и прижимается еще ближе. — Мы делаем это снова? Нил вынужден закрыть глаза, потому что если он спросит и Эндрю ответит «нет», будет слишком больно видеть, как он уходит. — Скажи это. — Я не могу. Эндрю бурчит себе под нос и наконец обходит Нила, направляясь к двери. Если бы Нил не был в отчаянии прямо сейчас, он бы несомненно впал в ярость. — Боже, какой же ты придурок, — говорит он открывая глаза и поворачиваясь к Эндрю, а затем оттаскивает его от двери, утягивая в свои объятия. Чемодан падает на пол, теперь забытый, когда Эндрю наклоняется; недостаточно близко, чтобы поцеловать Нила, но достаточно близко, чтобы заставить Нила встретить его на полпути. А Нил так устал ждать; он не упускает возможности поцеловать Эндрю снова и сокращает расстояние между ними, обвивая руками его шею, заставляя Эндрю принять весь свой вес, что тот делает с легкостью. Он несет Нила в спальню и роняет его на кровать, только для того, чтобы Нил потянул Эндрю за собой. Он не чувствовал себя в кровати комфортно, когда в ней не было Эндрю. Спать в одиночестве — еще хуже, чем спать с незнакомцем, поэтому Нил не мог здесь находиться. Так кого ему винить, что он цепляется за Эндрю, как за спасательный круг, прижимаясь все ближе. Его бедра обхватывают бедра Эндрю и он скрещивает лодыжки у него за спиной, пока одна рука скользит в волосы, крепко хватая и удерживая на расстоянии поцелуя. Быть так близко — абсолютный хаос, но в то же время — идеально, пока Эндрю не прикусывает мочку его уха слишком сильно, достаточно, чтобы заставить Нила вздрогнуть и отстраниться. Он шепчет, не глядя на него: — Мне тебя трахнуть или как? По какой-то непонятной причине, возможно, потому, что он настолько глуп, как все говорят, Нил теряется, не зная что ответить. Он надеялся и отчасти знал, что этот вечер закончится именно так — вот почему он усердно тер себя мочалкой в душе, так он мог быть чистым листом для Эндрю — но это последняя секунда перед совершением ошибки, о которой он может сожалеть в конечном итоге. А сделать Эндрю предметом своего сожаления — гораздо хуже, чем сделать из него постороннего. — Нил, — в голосе Эндрю нет больше жара. — Мне нужен ответ. А Нилу нужен только Эндрю. — Да, — говорит он, как ему всегда хочется сказать, потому что несмотря ни на что, он всегда будет уверен в этом. — Да, я… Его прерывают грубым поцелуем, в котором больше зубов, чем губ. Удовлетворенный ответом, Эндрю спускается ниже и начинает развязывать шнурок на спортивных штанах Нила. Нил тянется к своей футболке, чтобы ускорить процесс, но Эндрю хватает его за запястье и останавливает. — Нет, — говорит он низким голосом, — одежда остается. Сбитый с толку Нил кивает и игнорирует чувство поражения в своем сердце. Эндрю стягивает штаны Нила на бедра и оставляет их там, прежде чем перевернуть его на живот. Нил позволяет управлять собой, вдавливаясь в матрас, когда Эндрю укладывает его так, как ему нравится. Должен быть какой-то уровень стыда соразмерный происходящему, когда он склоняется над своей собственной кроватью, в которой не может спать, в то время как его бывший парень, так сильно трахает его пальцами, что Нил едва не умоляет его остановиться, но не потому что это больно и не потому, что он не чувствует себя желанным. Если он и есть, то об этом он подумает в другой раз, без Эндрю. Нил не будет тратить их совместную ночь на подобные размышления. Эндрю надевает презерватив, чтобы заняться сексом, несмотря на тот факт, что они не использовали их уже несколько лет. Нил отказывается думать о том, что это значит, в любом случае, прямо сейчас у него нет лишнего времени, чтобы размышлять о подобном, явно не в тот момент, когда Эндрю грубо толкается в него. Одна из рук Эндрю обвивается вокруг горла Нила и два пальца упираются в нижнюю губу перед тем как скользнуть в рот, подавляя его стоны. Здесь нет ничего, за что Нил мог бы ухватиться для устойчивости, кровать без простыней, подушек и одеял. Он вцепляется в ткань матраса, но это ничего не дает, нечего схватить, некуда деваться, остаётся только еще глубже погружаться в матрас, когда Эндрю толкается в него. Каркас кровати бьется о стену, как случалось и прежде, что вызывало раздражение у соседей сверху, но они переживут, ведь это всего на одну ночь. Прошли недели с того момента, когда они были в этой постели вместе, с того момента, как Нил, наконец, сказал Эндрю о том, что его беспокоило, а Эндрю услышал то, что хотел услышать, оставив Нила просыпаться в одиночестве. Крик Нила, после очередного толчка Эндрю, пропитывается болью из-за воспоминаний о том, насколько он был опустошен. Он кусает пальцы Эндрю так сильно, что тот матерится. Рука с горла Нила перемешается на затылок, вдавливая его лицо в кровать, когда Эндрю начинает ускоряться. Это срабатывает, отвлекая Нила от разрушительных мыслей. Он может фокусироваться только на задержке дыхания, его лицо теперь прижато к матрасу и он думает лишь о том, как их тела соединяются в единое целое, о напряжении бедер Эндрю, когда он приближается к финишу, о собственном члене, твердом и оставленным без внимания. Эндрю умнее, чем Нил когда-либо будет. Он держится достаточно долго, чтобы заставить Нила кончить первым, толкаясь бедрами так, чтобы усилить трение между Нилом и матрасом. Он кончает нетронутым, а Эндрю финиширует секундой позже, они соприкасаются только в тех местах, где это необходимо и ни дюймом больше. Когда они все еще прижаты друг к другу и тяжело дышат, Эндрю использует свою хватку на шее Нила, чтобы повернуть его лицо в сторону и уже наклоняется, намереваясь поцеловать его в висок, как он делал много раз в подобные моменты, перед тем, как внезапно останавливается, будто только сейчас осознал, что не может этого сделать. С толчком он отпускает Нила, отстраняясь от него. Нил переворачивается на спину и натягивает штаны, заставляя его легкие работать тщательно, потому что он терпеть не может выглядеть перед Эндрю уязвимым. Он просто… он забыл, каково это дышать вот так, как будто все в порядке. Нилу так долго не приходилось притворяться в его жизни, когда дело касалось Эндрю. Оказывается, он по-прежнему в этом не слишком хорош. Нил садится на край кровати, руки лежат на коленях, когда он пялится в пространство на полу, между своих ног. Пытаясь дышать. Нуждаясь в воздухе. Почему, блять, он не может просто… — Так много проблем для такого маленького человека, — говорит Эндрю, хватая пачку сигарет и зажигалку с туалетного столика перед тем, как сесть сверху. — Что на этот раз? В этом нет смысла, во всей этой панике. Это должно быть достаточно просто, чтобы быть в порядке. Никто не должен так зависеть от другого человека и ничей уход не должен таить в себе такую опасность. — Нил. — Я в поряд… — Заткнись нахуй, — говорит Эндрю с сигаретой в зубах, покидая насиженное место, чтобы одной рукой оттолкнуть Нила назад, пока он не окажется лежащим на спине. Он забирается к Нилу на колени, пресекая его попытки снова сесть. Тогда Нил закрывает глаза и фокусируется на тяжести руки Эндрю, лежащей на его груди, на том, как пальцы отбивают медленный, но стабильный ритм. Вскоре его дыхание выравнивается, подстраиваясь, и медленно, но верно все внезапные и навязчивые мысли следуют этому примеру. После того, как он успокаивается и не воспроизводит в памяти утро, когда он просыпался без Эндрю снова и снова, Нил открывает глаза и смотрит как Эндрю докуривает сигарету. — Мы не можем продолжать это делать, — произносит Нил, пока он не растерял все свое мужество. Эндрю медленно выдыхает облако дыма, обдумывая это. — Тогда перестань просить меня об этом. — Перестань говорить «да». — Ты хочешь, чтобы я говорил «нет»? Будто он никогда и не успокаивался, Нил чувствует как паника нарастает от этой мысли. Он отчаянно мотает головой и задыхается при следующем вдохе, как только Эндрю снова толкает его назад, отводя сигарету в сторону. — Нет, — говорит Эндрю так, что это звучит, как обещание, пристально наблюдая за Нилом. — Если это нужно остановить, тогда это остановится, хорошо? Нет смысла паниковать, не тогда, когда у Эндрю такой вид, поэтому Нил кивает и отвечает: — Хорошо. — Хорошо, — повторят Эндрю снова и слезает с Нила, чтобы лечь рядом с ним. Нил так и засыпает — на спине, под взглядом Эндрю сфокусированным на его лице. Он просыпается от своего нового чудовищного страха. На этот раз Эндрю оставил свои следы — свитер, наброшенный на торс Нила в немом вопросе, тот самый, из-за которого разразилась эта битва между ними, и связка ключей Эндрю, лежащая на прикроватной тумбочке. Нил надеется, может быть, он просто забыл их, может быть, он не имел в виду, что… Но когда Нил оглядывает квартиру, он понимает, что Эндрю уже ушел.