Крысы на тонущем корабле

Март, 1999 Несмотря на первые дни весны, обычно сопровождающиеся холодным завывающим ветром, слякотью и мокрым снегом, сегодня вышло солнце. Возможно, сад Нотт-мэнора был зачарован так, что даже во время безжалостных холодов, он сохранял всю свою растительность в зеленом цвете, будто находился в бесконечном лете. Прохладный ветер вновь освежил лицо Гермионы, когда она подставила его под лучи весеннего солнца. Она впервые, после смерти Дамблдора, была на похоронах. Иронично, что, потеряв стольких друзей, удостоить с честью смогли только Молли Уизли, благо на территории мэнора находился семейный склеп Ноттов, в котором нашлось для неё место. Гермионе стало интересно, как Тео относился к подобному кощунству со стороны Ордена, ведь, изначально, склеп создавался только для его рода. Оторвав взгляд от своих рук, она вновь осмотрела присутствующих: здесь были все, кроме Теодора. Вот Подмор зачитывает речь о благородстве и внутренней силе миссис Уизли, недалеко от него, на первом ряду, глотает слезы абсолютно потерянная Джинни, которую обнимает и ласково гладит по волосам Блейз, Малфой, поджав губы, бросает тревожные взгляды то на парочку возле него, то на Гермиону, которая с момента кончины Молли Уизли, не сказала ни слова, лишь молча присматривала за подругой. Когда похоронная церемония, наконец, подошла к концу, Гермиона, дождавшись, когда толпа рассосется, медленно направилась на кухню. Ей хотелось что-нибудь съесть, так как несколько дней она, как и Джинни, голодала, не будучи в силах и настроении для еды. Сейчас же, когда гроб с телом миссис Уизли погрузили в землю, её желудок, сжатый, будто в тисках, наконец, расслабился и протяжно заурчал. Войдя на кухню, она сразу же наткнулась на Нотта, который пытался приготовить себе сэндвич. Гермиона нахмурилась, просканировав его внешний вид взглядом. В отличие от многих волшебников, находящихся в поместье, Тео был чуть ли не единственным, помимо неё, кто предпочитал маггловскую одежду. Вот только серая толстовка была в каких-то пятнах и местами порвана, а грязь настолько впиталась в его кеды, что стоило их просто выкинуть. Подняв глаза чуть выше, Гермиона смогла чуть лучше рассмотреть его лицо: бледное, напряженное, с глубокими тенями под глазами, с подбитой губой и царапиной на носу. — Ты опять с кем-то подрался? — удивилась она, наблюдая за тем, как Тео вздрогнул, явно не заметивший её присутствие. — Не твое дело, — быстро ответил он, откусывая большой кусок от сэндвича. Гермиона хмыкнула и, ничего не сказав, принялась искать что-то из еды, не напоминающей ей привычную стряпню Нотта, но поняв, что ей все-таки не хочется готовить, соорудила менее красивый сэндвич, который сразу же со злостью принялась поглощать. — Почему тебя не было на похоронах? — все же сдалась Гермиона, задавая ему новый вопрос, так как стоять вот так, друг против друга, и молчать, будто они являлись малознакомыми людьми, было невыносимо. Однако Теодор с ответом не торопился, медленно пережевывая остатки еды, затем также не торопясь запил все водой, и только после всех возможных процедур, включая тяжелые вздохи и выдохи, он сказал: — А что мне там делать? — он равнодушно пожал плечами. — Я её никогда не знал, чьей бы мамой она не была, для меня это просто рыжеволосая женщина, ради спасения жизни которой, что, кстати, как оказалось, было напрасно, ты чуть не отдала свою. Гермиона, не выдержав, закатила глаза и фыркнула. — Ну конечно, как обычно: «я, меня, бросили», — передразнила она, раздражаясь. — Теодор Нотт – главный эгоист в Ордене, познакомьтесь, пожалуйста, — Гермиона взмахнула руками, представляя его невидимой публике. — Спасибо, — Тео насмешливо поклонился, принимая немые аплодисменты. — Эгоист, но не лицемер. — И что это значит? — складывая руки на груди, поинтересовалась она. — Сотня человек, большая часть из которых толком не знали мамашу Уизли, вытирает невидимые слезки своими платочками, включая Малфоя, который, как мы помним, ничего позитивного в сторону покойной не говорил, ну и Блейза, который, зная, что ближайшему родственнику её ненаглядной рыжей вот-вот наступит конец, тактично отмалчивался. Наверное, вот, что это значит, — холодно усмехнулся Тео, вновь припадая к стакану с водой, будто пытался охладить свой пыл. Гермиона же судорожно перебирала в своей голове всевозможные ответы, которыми можно было ударить Нотта побольнее, ставя заносчивого парня на место, но в его словах было столько жестокой правды, которой ей не хватало все эти дни, что она смогла лишь тяжело вздохнуть. — Вот видишь, — его лицо украсила более теплая, понимающая улыбка, а затем, посмотрев ей за спину, он добавил: — Мне нет и не было дела до мамаши рыжего семейства, более того, оплакивать сошедшую с ума старуху, которой явно не хватало мозгов остановиться плодить неудачников-нищебродов, просто смешно. Хотя, возможно, таким образом, она решила перестраховаться, чтобы из дюжины отпрысков, хотя бы один не сдох. Её будто окатили ледяной водой. Гермиона, поразившись услышанному, смотрела на парня изумленным взглядом, открывая и закрывая рот, будто рыба, выброшенная на берег. И, прежде чем, наконец, высказать все, что она о нем думает, мимо неё пролетела огненная копна волос, которая сразу же набросилась на Тео. — Ублюдок, — Джинни, появившаяся из ниоткуда, кинулась на него, сбивая с ног. —Мерзкий урод, как ты смеешь? Как ты можешь? — заорала она, колотя Нотта руками по всему, чему попадала. — Я убью тебя, убью! — её голос перешел на визг, но удары стали лишь жестче. Она столько раз ударила его по лицу, что и так раненая губа стала кровоточить с новой силой, а затем послышался хруст и Гермиона с ужасом поняла, что Джинни разбила ему нос, но никак не хотела останавливаться. Сама же Грейнджер стояла как вкопанная, не имея малейшего понятия, как поступить, лишь прикрывала рот руками, продолжая смотреть на устроенное представление. — Почему ты молчишь? — всхлипнула Джинни. — Говори со мной! Говори то, что сказал о моей матери! — следующий ее удар он спокойно перехватил рукой и холодно рассмеялся, обнажая окровавленные зубы, после чего дал ей свободной рукой такую пощечину, что она упала назад. — Джинни! — визгнула Гермиона, подбегая к держащейся за ударенную щеку подруге. А затем все как в тумане. Не вовремя вошедший Блейз, который, увидев сидящую на полу Джинни и смеющегося Нотта, сразу же накинулся на бывшего друга, готовый выбить из него всю дурь. Завязалась драка, в которой Тео особо не сопротивлялся, позволяя Забини избивать себя. И, если бы не Драко, который, как только оценил обстановку, молча достал палочку и откинул бывших приятелей друг от друга, то Нотту пришлось бы растить новые зубы. — Салазар, что тут происходит? — воскликнул Драко, подбегая первым делом к Тео, так как тот был самым покалеченным среди всех, но тот сразу же откинул его руку с раздражением. — Отвали, Малфой, — Тео с трудом поднялся и сплюнул кровь изо рта прямо на пол. — Какого дракла, Тео? — возмутился Малфой, пытаясь помочь тому остановить кровотечение из носа, но Нотт лишь фыркнул, а затем, развернувшись на пятках, покинул кухню. Гермиона посмотрела ему в след, так и найдя слов, которые могла бы ему сказать, и повернулась обратно к дрожащей Джинни. — Ты в порядке? — хмурясь, спросила она, сжимая плечо подруги. — Более чем, — с удивлением ответила Джинни, смотря в ту точку, в которой недавно находилась фигура Нотта. — Какого хера? Что он сделал? Почему вы набросились на него? — не унимался Драко, для которого, в последнее время, любая попытка причинения вреда человеческому здоровью казалась тяжким преступлением. — Он ударил её, — гневно выплюнул Забини, все еще сжимая и разжимая стертые после ударов кулаки. — Что? — поразился Драко, вновь переводя взгляд на Джинни, которая была словно загипнотизирована. Гермиона с тревогой смотрела на подругу, боясь представить в каком настроении сейчас та пребывала, но вдруг Джинни усмехнулась, прикрыв глаза: — Он знал, что я услышу, — тихо пробормотала она. — Знал, поэтому сказал то, что сказал. — Но зачем? — Гермиона непонимающе посмотрела на неё. — Чтобы привести меня в чувство, — уже более спокойно ответила Джинни, переводя осознанный взгляд на подругу. *** Тео пришлось сплевывать кровь, как минимум, еще три раза. Девчонка Уизли явно могла похвастаться поставленным ударом с правой руки. Но как бы он порой не ненавидел её за то, что отнимала всё внимание Гермионы, которой только повод дай кого-нибудь окружить своей заботой, ему все равно было сложно относиться к Уизли плохо. Тео не мог похвастаться особыми талантами в коммуникативных способностях, но наблюдать за людьми ему всегда удавалось прекрасно. Не сложно было заметить, что Уизли вот-вот и сбросится с последнего этажа мэнора, а её дружки только делали хуже, ведя себя с ней, словно с больной. Кому как не Тео знать, что лучшее лекарство – это качественная моральная встряска, а лучше драка. — С тобой все хорошо? — мечтательный медленный голос остановил его на полпути к своей комнате. Теодор обернулся и заметил наблюдающую за ним Лавгуд. Вот, кто не изменился за все эти годы, так это Полоумная Лавгуд. Все такая же странная, витающая в облаках, с грязными белыми запутанными волосами и выпуклыми глазами. Неужели для того, чтобы остаться в здравом разуме, нужно его просто не иметь? — Все замечательно, — улыбнулся во весь рот Тео, зная, что его гримаса со стороны выглядит крайне ужасно, особенно со сломанным носом и разбитым лицом. — Я могу вправить тебе нос, если хочешь, — тонко пролепетала Лавгуд, доставая свою палочку из заднего кармана домашних штанов. Тео вздохнул, но отказываться не стал. Какого-то черта, Малфоя назначили колдомедиком, поэтому идти в больничное крыло и просить у него починить свое лицо казалось невыносимо унизительным занятием. — Давай, — пожал плечами он, позволяя Полумне взмахнуть палочкой перед его лицом. — Эпискеи! Он поморщился от резкого жара в носу, а затем приятного холода. Прикрыл удовлетворенно глаза и прошептал: — Спасибо, так намного лучше. — Обращайся, я неплохо владею этим заклинанием, — улыбнулась Луна, пряча свою палочку. — Но ты бы лучше сходил в больничное крыло, — Нотт хотел ответить, что не сунется туда, пока там находится Малфой, но Лавгуд безмятежно продолжила: — Я думаю, Драко никогда не откажет тебе в помощи. Он любит тебя. Тео прыснул в кулак. — Обязательно, — поджав губы, придавая своему лицу более серьезное выражение, кивнул он. — Я пойду, еще раз спасибо. Не дожидаясь ответной реплики от девчонки, он тут же скрылся в одном из коридоров. *** С момента похорон Молли Уизли прошло почти две недели. Гермиона сходила с ума от бездействия. Орден, отошедший от потери довольно быстро, принялся активно таскать её на всевозможные встречи и переговоры, касающиеся дальнейших действий, вот только по прошествию некоторого времени, до неё дошло, что она является просто лицом Сопротивления. Никаких заданий ей не поручали, держа её в безопасности точно также, как делали это Драко и Тео. Однако последние, хотя бы, полагались на её ум и способствовали тому, чтобы Гермиона занималась исследованиями и стратегиями. Орден же сделал из неё ходячую рекламу, пустышку с громким именем. Во время очередного собрания, на котором присутствовали глава Ордена, Виктор, Чарли Уизли, вернувшийся с задания и пропустивший похороны матери, Блейз, представляющий свою мать, Драко, как, подумать только, главный колдомедик в штаб-квартире – его учитель отсутствовал по причине секретного задания – и она с Тео, Джон Подмор озвучивал очередной план вылазки в Годрикову Впадину. Пропуская его треп, Гермиона периодически бросала взгляды на Тео, который непринужденно сидел в одном из кресел, положив ногу на колено, и что-то увлеченно рисовал в альбоме. Какого черта здесь вообще забыл Нотт? Его не взяли на миссию по освобождению заключенных из Азкабана, но делятся планом нападения на магическую деревню? — У меня вопрос, не выдержала она, перебивая монотонную речь Джона. — Я могу пойти с вами? — Нет, — коротко ответил Подмор. — Драко, тебе нужно будет… — Но почему? — не унималась Гермиона. — Я хороший боец и смогу помочь. — У нас хватает бойцов. — Но вы берете с собой Нотта? — она не сдержала язык за зубами и бросила осуждающий взгляд на безмятежного Теодора, который и виду не подал, что Гермиона что-то сказала о нем. Какого черта вообще? Теперь Тео решил её игнорировать? Да она, мать его, героиня, которая спасла сотню волшебников, а он уперся как баран и делает вид, будто оскорблен так глубоко, что имеет право не обращать на неё внимание, еще и срывать злость на Джинни. Иронично, что Гермиона злилась на него куда больше, чем оскорбленная им подруга. Джинни заявила, что Тео сделал это нарочно, чтобы заставить её ощутить хоть что-то, помимо жалости и тоски. «Тоже мне, понимающие друг друга без слов. Может, Джинни стоит обратить внимание вовсе не на Блейза, тем более она не раз говорила о его схожести с Гарри». — Стоп, — вдруг прошептала она, проигнорировав ответ Подмора на её претензию, и покачала головой. Неужели она только что приревновала Тео к своей подруге. — Мисс Грейнджер, с вами все в порядке? — поинтересовался Джон, замечая её резкое напряжение. — Я хочу уйти, — она быстро поднялась и пошла со всей возможной для неё скоростью, игнорируя возгласы Подмора. Ей срочно нужен был свежий воздух. Она просто сошла с ума. Явно. Приревновала к Джинни, точнее к Тео, нет, или к Джинни. — А-а! — Гермиона ударилась головой об дверь, которую открыла позже, чем сделала шаг вперед, поспешив, и чуть не свалилась обратно на пол. — Грейнджер! — воскликнул Малфой, увидев её конфуз. Гермиона обернулась и увидела взгляды всех присутствующих в комнате, включая, надо же, Тео, на себе. Покраснев от стыда, она попыталась что-то сказать, но вышла нечленораздельная чепуха, которая вызвала смешок у Забини. Тяжело вздохнув, она вышла из комнаты и сразу же направилась в сад мэнора, потирая ушибленный лоб. Ей было не по себе. Сказать, что все началось со смерти Молли было бы ложью. Гермиона почувствовала прежнюю пустоту и тревогу с момента её ссоры с Тео. Она понятия не имела почему и как, но не замечала раньше, еще в Хогвартсе, что когда появился Нотт, у неё будто возникли новые силы, а дурное настроение отступило, словно он принес с собой какую-то детскую беззаботность и особую энергию, не то, чтобы успокаивающую, скорее просто оживляющую. Благодаря ему, Гермиона отвлекалась от мрачных мыслей, полностью отдавая свое внимание Тео, а сейчас, лишившись его компании, вновь очутилась в том же состоянии, в котором была до его «зачисления» в Хогвартс. — Ненавижу! — прошипела Гермиона, хватая ветку с земли, и ударила по дереву. — Идиотка! — еще несколько ударов, пока ветка окончательно не сломалась. Посмотрев на свою грязную ладонь, она фыркнула и вытерла её об джинсы. Было тоскливо. И невероятно скучно. Вот! Ей было просто скучно, потому что Орден не дает ей никаких заданий и, вообще, отнял её палочку «во избежание необдуманных поступков», поэтому Гермиона и сходила с ума. Еще и миссис Уизли умерла, оставив и без того потерянную Джинни одну. Хотя у неё был брат и Забини. Так что на одиночество подруга точно не жаловалась. Надув губы, Гермиона по-детски всхлипнула и прислонилась лбом к дереву. Наверное, потом останется грязный след от влажной коры, но ей было плевать. Слишком тоскливо. Невыносимо тоскливо. Хотелось украсть свою палочку и сбежать отсюда как можно дальше, оставив всех тут сражаться без неё. Все равно пользы она не приносила, лишь светила лицом и, иногда, толкала подготовленные речи, чтобы вдохновить Сопротивление. Гермиона прислушалась к звукам природы, про себя надеясь, что услышит чье-то присутствие, например Тео, и обязательно потом выскажет ему в лицо все, что о нем думает. Да! Выскажет! Оторвавшись от дерева, она обернулась и никого перед собой не увидела. Захотелось плакать. По девчачьи, от детской обиды на парня, который все это время был рядом и прощал ей всё, что она говорила или делала, а затем просто ушел. Хотелось топнуть ножкой, показывая свое недовольство, вот только топать было не перед кем. Постояв и помучив себя мыслями еще несколько минут, Грейнджер сдалась и направилась обратно в дом. Она просто ляжет спать от «нечего делать» и никто ничего ей за это не сделает. Укроется с головой, обнимет подушку и представит своё счастливое прошлое, потому как будущего она не может увидеть, как бы не старалась. *** Гермиона проснулась от шума внизу. Кто-то бегал по полу слишком громко, причем их было даже больше, чем двое. Зевнув, она села и попыталась прислушаться: громкие голоса, какое-то мельтешение, недовольные возгласы. Было чувство, что Пожиратели обнаружили их укрытие и решили атаковать. Только подумав об этом, Гермиона сразу же подскочила и, схватив джинсы, начала их натягивать. Быстро обувшись, она направилась на выход из комнаты. Сердце уколола тревога, медленно перерастая в огромный валун, утонувший в её желудке. Чем больше она вслушивалась, тем тревожнее становилось. Покинув свою комнату и спустившись на первый этаж, она застыла от увиденного: участники Сопротивления бегали туда-сюда, пытаясь отвести раненных в медицинское крыло. Она не могла узнать лиц, они расплывались перед глазами. Гермиона смогла лишь сконцентрироваться на кровавом следе, растянувшимся от входной двери до дверей мед. крыла. — Грейнджер, — строгий голос Подмора вывел её из оцепенения. — Ты ведь умная девушка, знаешь лечебные заклинания? — Что? — её лицо нахмурилось, когда она непонимающе посмотрела на мужчину, стоявшего перед ней. — Помоги Малфою, Грейнджер. Гермиона не сразу заметила, что привычное «мисс» исчезло из его лексики по обращению к ней – настолько всполошился Джон. Неуверенно кивнув, Гермиона направилась в сторону медицинского пункта. Зайдя внутрь, её чуть не стошнило от запаха, витавшего в воздухе: запах крови, пота и грязи. Прикрыв нос и рот рукой, чтобы удержать первый рвотный позыв, она с ужасом посмотрела на Малфоя, который уверенно переносился от одного пациента к другому. Он выглядел так, будто происходившее не вызывало у него никаких эмоций. — Чем… чем я могу помочь? — проглотив вязкую слюну, прохрипела Гермиона, привлекая холодный взгляд Драко к себе. — Никого получше он не мог привести? — вздохнул он, вправляя одному из волшебников плечо. Тот заскулил от боли и Драко сразу же влил ему в рот какие-то зелья. — Чем мне помочь? — более твердо повторила свой вопрос она, пытаясь параллельно оценить обстановку. — Возьми экстракт бадьяна и костерост, у Симуса расщепление, — он кивнул на кушетку за её спиной и Гермиона, повернувшись, сразу заметила дрожавшего Финнигана. Схватив необходимые пузырьки, она приблизилась к другу. Дрожащая от нервов рука, не сразу смогла открыть бутылочку с экстрактом бадьяна, но, спустя несколько попыток, Гермиона все же открутила крышку и надавила на пипетку, набирая жидкость во внутрь, а затем осторожными движениями выдавила жидкость на открытую рану. Услышав громкий болезненный стон Симуса, она вздрогнула и пролила несколько капель мимо. — Грейнджер, если ты будешь расходовать материал… — Прости, прости, я не хотела, — стыдливо извинилась Гермиона, услышав порицание со стороны Драко, который успевал следить за её движениями. Наконец, закончив с ногой Симуса, она едва слышно всхлипнула, глядя на остальных раненых. Гермиона никогда не видела войну с этой стороны. Всегда были только битвы, в которой она надеялась либо на победу, либо на быструю смерть, но никак на лечение страшных ран, забирающих жизни волшебников более изощренным, мучительным путем. Невольно она восхитилась хладнокровием Драко. Никогда бы не подумала, что противный слизеринский хорёк будет тем, кто не забирает чужие жизни, а спасает. Насколько же сильно она остановилась в собственном развитии, что даже Малфой успел вырасти, как морально, так и профессионально? Обида и ревность вдруг сдавили её горло, превращаясь в очередной всхлип. Ей хотелось разреветься. Она думала о Джинни, которая ринулась под огонь, спасая не только свою мать, но и остальных пленников, не желая даже думать о том, чтобы стушеваться перед, казалось бы, безвыходной ситуацией; о Невилле, который больше не был забывчивым мальчиком с жабой; о Симусе, который каждый раз бросался в новые схватки, не страшась смерти или ранений; Блейзе, который вел себя как настоящий мужчина и защитник, способный постоять и за себя, и свою команду; Драко – взрослом, уравновешенном парне, не трясущимся перед изувеченными волшебниками, как это делала Гермиона. — Не тормози, Грейнджер, возьми следующего, — Драко повысил голос и указал на женщину с ожогами. — Возьми противоожоговую мазь и нанеси на раны. Гермиона, трясясь и глотая панические слезы, внимательно слушала Малфоя, делая все, что он говорил и пыталась собраться, чтобы подавить приступы тошноты. Ей стало невыносимо страшно, что кто-то умрет на её руках. Она не знала сколько прошло времени, когда пациенты закончились и в помещении стало тихо. Её руки пекло от используемых целебных средств, а волосы пропахли кровью с потом. Тяжело выдохнув, Гермиона упала на стул, опуская голову вниз, чтобы успокоить свое прерывистое дыхание. Тошнота, наконец, отступила, а в голове снова стало пусто. Слезы высохли. — Как ты? — Драко присел рядом, подавая ей намоченную чистой водой тряпку. — У тебя лицо и руки в крови. Скривившись, Гермиона принялась оттираться с такой силой, что лицо заболело от жесткого материала тряпки. — Гермиона, — мягко позвал Малфой, прикасаясь к её руке. — Тебе нужно отдохнуть. И я недоволен тем, что Подмор направил тебя сюда. — Я бесполезная, — она всхлипнула, не справляясь с эмоциями. — Прости, что сомневалась в твоих способностях, ты сегодня спас более дюжины людей, — слезы покатились по носу, а руки предательски задрожали. — Эй, — он сжал её трясущуюся ладонь в своей и заставил посмотреть на себя. — Чего ты плачешь? — Драко аккуратно стер указательным пальцем застывшую на кончике носа каплю. — П-потому что я ничего не умею, — она разревелась по-детски, ощутив, что её жалеют. — Боец из меня никакой – растерялась как девчонка, когда в Азкабане появились новые Пожиратели, лечить людей тоже не могу, чуть не стошнило на ту женщину, у которой ожоги, — её губы затряслись, когда она попыталась выровнять свое дыхание. — Гермиона, — Драко тихо рассмеялся. — Ты вылечила, как минимум, пятерых, не имея никакого опыта, а еще ты, вне сомнений, превосходный боец, способный сразиться с любым Пожирателем. Не стоит забывать, кто убил ближайшую сторонницу Темного Лорда без палочки. Гермиона посмотрела на него и вдруг расплакалась пуще прежнего, уже не пытаясь сдержать свои слезы и дрожь. Она не боец, а просто выживающий. Нет в ней смелости, благородности, хладнокровности и выдержки, которой могли похвастаться остальные участники Ордена. Ей не хотелось заходить настолько далеко, ей просто нужны были её лучшие друзья: Рон и Гарри. С ними все казалось более реальным, осязаемым и правильным. К тому же, она чувствовала взрослой и серьезной на фоне мальчишек, поэтому никогда не задумывалась о том, что, кроме хорошей памяти и любви к книжкам, не обладала никакими особыми талантами. От одного только осознания собственной ущербности, ей хотелось просто биться головой об стенку настолько долго, пока не провалится в долгожданное небытие, где все остальное станет бессмысленным. — Выпей это, — Драко протянул флакончик. — «Зелья для сна без сновидений», — объяснил он. — Выпей и ложись спать, тебе нужно отдохнуть. Все хорошо, все спасены, — он попытался ободряюще улыбнуться, вдавливая в сжатую ладонь небольшой пузырёк. ***

Patience and Prudence - Tonight You Belong To Me

Покинув медицинское крыло, Гермиона наткнулась на Подмора и Чарли Уизли, ведущих двух Пожирателей Смерти перед собой. Мужчину она не узнала, а вот вторым пленным оказалась девчонка, при чем, довольно-таки, знакомая. — Грязнокровка, — прошипела Милисента Булстроуд, заметив идущую навстречу Гермиону. — Жива все-таки. Гермиона застыла, увидев бывшую однокурсницу, заметно истощавшую и более злую, чем она помнила раньше. На удивление, на восьмом курсе слизеринка отсутствовала. Теперь стало понятно по какой причине. — Иди вперед! — гаркнул Чарли, подталкивая Булстроуд в спину, на которую сзади наткнулся другой Пожиратель. — Доброй ночи, мисс Грейнджер, вы сегодня хорошо потрудились, — одобряюще кивнул Джон. Когда волшебники скрылись из виду, Гермиона, прежде чем продолжить свой путь в спальню, заметила на полу что-то блестящее. Похоже, что когда мужчина Пожиратель столкнулся с Милисентой, из кармана его мантии выпал загадочный предмет. Нахмурившись, Гермиона присела на корточки и всмотрелась в блестящее нечто, признавая в нем маленький черный камень с зубчатым разломом.