Всякая любовь страшна. Всякая любовь – трагедия.
Оскар Уайльд
POV Джаспер Хейл Форкс, США, май 2005 года. У меня есть Элис — моя невидимая нить судьбы. У Эммета есть Розали — его сокровище в давно застывшем сердце. Карлайл любит Эсми — нашу мать, его собственный магнитный полюс. Каждого из нас настигли чувства и связь, направляющие нас по бессмертному пути. У Эдварда же не было никого. Бесспорно, он загадочная фигура в нашей семье. Он всегда кажется недосягаемым, как будто у него есть свой мир, в котором он живет, отделенный от остальных. С момента, когда мы с Элис вступили в клан между нами никогда не было момента абсолютной близости. Однако, то доверие, что есть — для меня важнее всего. Казалось бы, он всегда знает, что происходит, и ничто не способно взбудоражить его внутренний покой. Ничто, кроме него самого. По этой причине я десятилетиями стараюсь избегать его в "пасмурные" дни, как сам для себя их назвал. Хоть он и слышит мои мысли, он никогда не обижался на мои внутренние суждения о нём. Без необходимости он старался не отсвечивать своим талантом, давая каждому в семье максимально возможную приватность. Таковы были условия для того, чтобы союз из семи вампиров, среди которых есть предсказательница, телепат и эмпат, мог существовать. Тем не менее, битвы с ним были увлекательны, пусть по началу мне было очень непривычно и противоестественно драться в шутку. Жизнь в клане изменила меня. Его техника боя уступала моей, но он компенсировал это, используя свою способность читать мысли и максимально используя имеющиеся преимущества. Возможно, Карлайл смог бы обратить его позже, когда он бы набрал хоть какой-то жизненный опыт. Из него вышел бы отличный тактик, ведь Эдвард мечтал стать воином ещё в своей смертной жизни. Но мы уже никогда этого не узнаем. Мы ходили на охоту, играли в бейсбол, путешествовали время от времени и притворялись смертными. Наши взаимоотношения не были слишком близкими, но и далёкими их назвать нельзя. Безусловно, иногда он меня раздражал — сказать, что он всегда был замечательным соседом невозможно, чего стоят его грустные пьесы, которые он любит играть на рояле поздними вечерами. Всё же, наши мысли всегда двигались в одном направлении. Пока не появилась Изабелла Свон. Девчонка изменила наш клан, а ведь нужно взять во внимание то, что бессмертных мало что может изменить. Внезапно наш мир наполнился странным напряжением, которое я не мог понять. Белла Свон вроде бы обычная смертная, но ее присутствие вызывало внутреннее беспокойство. Её трагическое прошлое всколыхнуло в первую очередь чувства Розали, хотя в этой истории был ещё кое-кто, в чью одаренную голову пришли первые видения будущего с этой смертной. Я вёл автомобиль по трассе от Сиэтла, багажник был набит покупками, а моя Элис щебетала без умолку, пока будущее не настигло её. Она не знала, кого видит и как эта девушка будет связана с нами. Лишь поняла, что внезапно почувствовала нечто нежное и опекающее в адрес неизвестной девушки. Подобное уже случалось раньше: она увидела меня за много лет до нашего знакомства. Увидела Калленов и уже спустя короткое время мы вместе вторглись в их немаленький семейный круг. Элис была одновременно здесь и во множестве мультивселенных будущего, давая ему управлять своим настоящим, а не наоборот. Тем не менее, кроме лица Изабеллы, Элис не видела больше ничего, или не хотела распространяться. С первого дня Беллы Свон в нашем городе я чувствовал в Розали боль от старых ран, тоску, материнский инстинкт и даже злость. Только вот не на девчонку, а на тех, кто удерживал её столько лет в заточении. Найдя в Элис однодумца и при поддержке матери, они хотели навестить "новенькую". Позже они начали с ней дополнительно заниматься, обсуждая дома подходящие травмированной девочке разговоры и планируя темы, которые нужно было пройти для школы в первую очередь. Элис непроизвольно поглядывала на моду в исламском мире незаметно щурясь от недовольства. А Белла Свон продолжала вести себя скрытно и несколько пугливо. И Эммет, и Эдвард были солидарны со мной и не решили вступать в эти "кукольные игры". В общем и целом мы не поняли ажиотажа вокруг прибытия девчонки в город, не обратили должного внимания на видения Элис. Позже Эдвард и девчонка оказались в одном помещении на обеде и он не смог услышать от неё ни единой мысли, когда Эммет попросил "подслушать" её. На удивление, её появление так сбило с толку глупых одноклассников, что никто не поспешил делиться с ней сплетнями о нас: да и зачем, если она сама была главной темой обсуждения? Впервые той же Стенли хотелось не рассказывать, а спрашивать, хотя лишь для того, чтобы распространять всё большие потоки личной информации всей школе. Что знает и не знает Джессика Стенли всегда становится всеобщим достоянием. Она же обратила внимание смертных на мой напряженный внешний вид, связав это с болезненностью, хотя я всего лишь задерживал дыхание, чтобы не убить таких как она. Её же языку принадлежали всевозможные сплетни о нашей семье и особенное внимание к нашим романтическим отношениям. Розали была очень недовольна просьбой Эммета. Я знал, что мысленно она попросила очень вежливо этого не делать, но прежде чем её посыл настиг Эдварда он заинтересовался тем, что не слышит ничего от Беллы Свон. – Совсем ничего? – удивился Эммет, – может ты барахлишь? – Нет, с даром всё нормально, вроде... – Может в её головушке пусто или хиджаб мешает? – неразумно высказался Эммет за что получил по голове от Розали, – прости, моя королева, я не хотел. Однако, обстоятельства быстро изменились и тогда до наших чутких ушей дошел самый отвратительный диалог, который когда-либо состоялся в стенах этой школы: – Белла, как тебе первый учебный день? – спросил подошедший к столику на другом конце зала Кроули, – ты впервые в школе? Я почувствовал, как сжались кулаки Розали под столом. – Тайлер, нет, конечно, она ходила в школу до того, как её... – испуганно пропищала другая девочка, кажется её звали Анжела. – Похитили. Это слово разрезало пространство и даже без своего дара я смог прочувствовать болезненную тяжесть ударившую в грудь. Тайлеру Кроули очень повезло в тот день, что он доехал домой. Розали, вооружившись поддержкой вовсе не сопротивляющегося Эммета, подошла к "светилам ума" этой школы, когда огорченная Белла скрылась из столовой. Отчаяние. Агония. Мрак. Подавленность. След эмоций, оставленный мисс Свон. То, что она так старательно прятала под своим хиджабом. Спустя несколько дней произошло непредсказуемое. Из-за солнечной погоды мы пропустили два школьных дня, в которые, видимо, ничего особенного не произошло. Во всяком случае, такого, что обратило бы на себя внимание скучающего Эдварда. После обеда у него была биология, на которую он шел таким же, как всегда. Однако, уже после неё он сорвался и целую неделю его в школе больше никто не видел. Он лишь успел предупредить Эсми и умчаться на пару дней охотиться, а вернувшись, сидел еще несколько дней дома. Кровь этой мусульманки пела для него. В моей голове проскользнула мысль избавиться от неё, за что меня едва не сожгли Элис и Розали своим гневом, и даже Эдвард. Я сам потом очень долго жалел, что позволил своим мыслям уйти в эту сторону – ведь девчонка и в самом деле ни в чем не виновата. Мы старались взаимодействовать с ней так, как мы делали с другими людьми, но у Беллы было нечто особенное. Ее запах, ее эмоции – все это подстерегало нас, заставляло чувствовать себя уязвимыми, словно мы снова были людими, а не вампирами. Мне это не нравилось. Более того, она стала поводом для Эдварда проявлять свою слабость. Поддаваться ей и незаметно заботиться. Вот уже три члена моей семьи, а также частично Эсми, были вовлечены в жизнь Изабеллы Свон. Когда же мой братец спас её от верной смерти на парковке школы – дело совсем вышло из-под контроля. Карлайл тоже стал вовлечен в её жизнь, а у неё появились все поводы нас подозревать. В тот момент инстинкт защитить свою семью и нашу тайну снова взял надо мной вверх: от неё нужно было избавляться. Однако, она не позволила себе ни словом выразить недоверие к нашей семье, ни намеком не привлекая к нам ненужное внимание ни шерифа, ни детей. Постепенно Эдвард начал меняться, словно становясь слепо влюбленным подростком. Я не мог этого понять. Почему он так легко поддавался этой девушке? Белла не казалась мне чем-то особенной, кроме своего прошлого, и я не понимал, почему она вызывала такие сильные чувства в сердцах соклановцев. Может быть, это было просто игрой судьбы, созданной для того, чтобы нас разлучить, чтобы показать нам, что мы не вечны, не всемогущи, не так уж однозначны в своих взглядах. Не такие отдаленные от хрупкого мира смертных, как нам казалось. И в этом ее роковое влияние мне не нравилось – я чувствовал, что теряю свою силу в виде поддержки и единомыслия с семьей, свою уверенность, и что-то во мне начинает дрогнуть под ее влиянием. В один момент я задумался, а не могло ли это быть её талантом, который усилился бы при обращении – вызывать к себе жалость и желание защищать? В конце концов, это объяснило бы, как за 9 лет её не убили. Она не особо боялась мужчин, дёргаясь от моего взгляда и компании одноклассников мужского пола лишь первое время, хотя, правильнее было бы сказать, что в первое время после возвращения она трусилась от всего, что двигалось, дышало, существовало. Из этого я сделал хладнокровный вывод, что она не была жертвой сексуального рабства или чего-то подобного. Информации в интернете о ней не было от слова совсем. Ни в газетах, ни на телевидении даже её лица не показывали, а всю информацию о похищении и спасении представили в очень сжатом варианте. Конфиденциальность данных несовершеннолетних в двадцать первом столетии – полезная для этих подростков вещь. Возможно, это помогло бы ей отпустить свое прошлое и жить дальше. Я начал перебирать в голове другие причины для того, чтобы столько лет она оставалась в живых. Её мимолетное и кровожадное "Лорен, если ты забыла, я и пояс со взрывчаткой шила, и ту самую взрывчатку спокойно намешаю. Не лезь ко мне, по хорошему прошу" вспомнилось мне в моих размышлениях. Торговля оружием, терроризм, это всё лучше вязалось в её историю и объясняло ношение хиджаба, и вероисповедание. Религией, которой она лишь прикрывалась находясь в Форксе. Вряд ли любой другой захотел бы хранить память о болезненном прошлом, однако, мне было заметно, как, поправляя свой хиджаб, чтобы он лучше прикрывал её лицо, в её глазах и чувствах лились боль, стыд и глубокое, облитое кровавыми слезами горе. Скорее всего, я был последним из всей семьи, кто обратил внимание на этот коктейль её биографии. Ведь мне она никогда не была интересна. Множество людей в мире страдают, голодают, умирают в муках. Белла делала отчаянные попытки жить. Я старательно игнорировал все свои инстинкты, которые были против сближения семьи с ней, позволяя лишь Эдварду слышать всё своё негодование и некоторую злость на ситуацию. В то же время, я мог проникнуться к нему некой долей сочувствия, ведь тяжело любить того, с кем ты быть не можешь. Но невыносимо притворяться что не любишь, если чувства распирают изнутри и ты впервые за почти сто лет почувствовал что-то настолько сильное в своём каменном теле. Впрочем, смертной удалось меня удивить и заставить по-настоящему впасть в ярость, когда я узнал, что они с Эдвардом открылись друг-другу. Я представить себе не мог, что брат позволит узнать нашу тайну кому-то. Розали и Элис, проводящие с ней столько времени не дали ей возможности сомневаться в нашей смертности, а Эдвард нарушил закон и подставил всех нас. Тоска, боль, надежда, жажда жить. Вот что носила в себе Изабелла Свон. И сколько бы я не старался, я не чувствовал в Белле той любви, которую излучал Эдвард. Доверие, потребность в защите, крепкую симпатию – может быть. Теоретически, мой дар не улавливал этого из-за обилия других сильнейших эмоций, которые настигали её израненное сердце, однако это было лишь самообманом. Тогда я задался вопросом: чего добивается мисс Свон?