Life after death.

      Знал ли я, что после того как воздействую своим потрясающим даром убеждения, чтобы стать воином, через некоторое время я умру? Безусловно, нет. А знал ли, что покинув армию конфедератов, из-за смерти, вступлю в другую — вампирскую? Нет, меня просто об этом не предупредили.       Яркое солнце нещадно жарило. Соленый пот выступал на лбу, из-за чего я стирал его каждые две минуты. Я возвращался в Галвестон, после того как проконтролировал эвакуацию женщин и детей. Вокруг была лишь засуха: песок и высохшие кустарники. К вечеру стало легче, хотя бы из-за того, что настала приятная прохлада, после той удушающей жары. Оглядывая берег, по которому я двигался, увидел вдруг трех женщин — все они были разными, но было что-то объединяющее их — удивительная, как для жительниц Техаса, бледная кожа, алые глаза и… хищность. Я чувствовал опасность, но ни за что не подумал бы, что это исходит от них. Остановив лошадь, я спешился и спросил:       — Вы заблудились? Отстали от группы? — они переговаривались о чем-то между собой, казалось, даже не обращая на меня внимания — Я могу чем-то помочь?       Было две брюнетки и блондинка. У одной волосы были собраны, у других же волнистыми локонами струились по плечам. Через пару мгновений прозвучал голос одной из них, той что стояла по середине:       — Как твое имя, солдат? — он был наполнен величием и надменностью, из-за чего невозможно было не ответить.       — Майор Джаспер Уитлок, мэм, — ответил, ожидая дальнейшего.       — Надеюсь, ты выживешь, — ее губы дрогнули в насмешливой ухмылке, — Ты можешь оказаться нам очень полезным, — она медленно подходила ко мне, и я в который раз подметил, что наступала она на меня, как хищник на свою добычу.       Она больше ничего не сказала, положила руки на шею, и вцепилась в неё зубами. Из уст против воли вырвался вскрик от жгучей боли. А после… Меня поглотила агония, которую никак невозможно описать словами.       Долгое время я жил во лжи: Мария, обратившая меня, врала мне о своих чувствах, отлично манипулируя. Она была настолько искусна в этих манипуляциях, что даже я со своим даром понял об этом лишь тогда, когда встретил Питера, который почти не отставал от меня в мастерстве и был просто превосходным учеником, а тот свою истинную пару — Шарлотту. Я чувствовал их эмоции, и понимал — это то, что должна была чувствовать Мария, но этого не было. Я с трудом спас друга от смерти, когда он перестал быть таким сильным, поскольку прошел год, и с Шарлоттой я не мог повторить такого, поэтому помог им сбежать. Я слишком дорожил дружбой — Питер был близким по духу и причинять ему такую боль я не смог бы. Уже тогда, не встретивший свою пару, я знал, что отомстил всеми возможными способами, если бы кто-то убил мою возлюбленную.       Несколько лет, которые я провел совершенно так же: убивая уже не полезных вампиров, у которых прошел год с обращения, обучая новорожденных и завоёвывая земли для Марии, от которой я не мог уйти, ибо где мне будет лучше? Здесь я на своем месте, занимал высокую должность, кем я буду в другом месте? Меня убьет другая кучка вампиров, как только я ступлю на их землю. Уверен, они запомнили мой запах и решат отомстить, когда я буду один. Длилось это до тех пор, пока не появился Питер, поведавший о том, что на севере жизнь лучше — там нет войн за территории, там вампиры сосуществуют вместе. Я сбежал вместе с ним, и не пожалел. Но, вскоре случилось ещё кое-что, что перевернуло мою жизнь пуще прежнего.       Тогда я с Питером и Шарлоттой путешествовали. Я наконец, смог почувствовать ту долгожданную свободу. В тот день мы находились в Филадельфии. Услышав в дали гром, решил скрыться в кафе, не хотелось ходить потом в мокрой одежде. Там мой взгляд приковала к себе миниатюрная девушка, которая тут же направилась ко мне, и протянув руку, вещала о каком-то клане вампиров, и том, что только присоединившись к ним, смогу найти свою пару — то, ради чего я живу. Это была моя цель и она знала на что надавить.       Но тем не менее, тогда я не почувствовал от нее опасности и каких-то других эмоций, из-за которых я бы отказался, поэтому согласился. И мне было интересно, что за семейство-клан, который поможет мне найти пару. Через пару лет мы нашли их, Карлайл — так зовут лидера клана, радушно принял нас, оповестив о их, так называемой, диете. Не сказать, что я был доволен этим, но согласился. В любом случае, я могу сдерживать себя, мне не будет сложно, потому что чертова Мария приложила к этому руку, выдрессировав так, что теперь даже если я буду купаться в ванной полной крови, я не поддамся жажде и не сделаю ни одного глотка манящей жидкости.       Время шло, я все еще не нашел свою пару в постоянных переездах из-за нашего образа жизни, но зато сумел подружиться с Калленами — Эмметом и Розали в особенности. Они успели стать мне семьей, поэтому я их до сих пор не покинул. С Элис мы часто делали вид, что пара — так многие даже не пытались завоевать наше внимание, были конечно, особенно упертые, но их я с лёгкостью отгонял своим даром, вызывая у тех страх, такой сильный, что им хотелось забиться в ближайший угол, скрутившись в клубочек.       Два года назад мы перебрались из Аляски в штат Вашингтон, в Форкс — маленький городок с населением трех тысяч людей. Здесь узнали о нас через пару часов все, кому не лень — местные сплетницы разболтали каждому встречному. Сейчас, я сидел в гостиной, играя в шахматы с Эмметом. В один миг, Элис наблюдающая за нами, замерла — пришло новое видение, а затем улыбнулась глядя на меня и излучая исключительно счастливые эмоция.       — Что ты увидела? — спрашиваю, не отвлекаясь от игры с Эмметом.       — Скоро узнаешь, — загадочно ответила та. Значит, это касается меня.       Элис никогда не рассказывала видения тем, кого они касались, потому что таким образом ход событий может поменяться. А вот станут они хуже или лучше — можно будет узнать лишь тогда, когда будет поздно. Конечно, от Эдварда не уберечь невозможно, он просматривает видения с нею же. Удается сделать это лишь тогда, когда его нет поблизости, потому что свои планы и мысли мы уже научились скрывать от него, что было довольно полезным навыком в спаррингах, потому что Эдвард и там умудрялся хитрить.       Один ход, второй, а после Эммет разочарованно поджав губы, произносит настойчиво:       — Я требую реванша!       — Эммет, если ты каждый свой проигрыш будешь требовать реванша — мы не закончим это в ближайшее столетие, — усмехаюсь я. Это был уже тридцать седьмой его проигрыш, и каждый раз он просил реванш.

***

      Понял я, что именно Элис увидела, в понедельник. Когда слухи о новеньких — сестер Свон, звучали на каждом шагу, а на территорию школы въехал пикап шевроле, издающий ужасающие звуки для нашего вампирского слуха. Я уловил эмоции новоприбывших, догадавшись о том, что это те самые обсуждаемые дочери Шерифа: растерянность, раздраженность, какая-то надежда и желание спрятаться. А потом, дверь машины открылась и из нее вышла она. Если бы мне нужно было дышать, то на миг дыхание перехватило бы.       За всю жизнь, что я прожил, не видел девушки прекраснее её. Рыжие волнистые волосы струились по плечам и дальше — к лопаткам, в её ивово-коричневых глазах можно было разглядеть раздражение, но внимание, которое обращали на них множество учеников не волновало её, в отличии от её сестры — та сжалась вся, поглядывая исподлобья на дорогу, чтобы не столкнуться с кем-то.       А потом она сказала, возможно отвечая что-то сестре:       — Белла, у меня чуть не случился инфаркт, когда ты завела эту тарантайку, — её хотелось слушать и слушать, её голос не был похож ни на одну самую прекрасную мелодию, потому что был намного лучше.       — Успокойся, все не так плохо, — прозвучал ответ Изабеллы. Тогда, ту что рыжая, зовут Аделаида.       — О, нет, Беллз, все ужасно, — настаивает она, чуть скривившись, — Мне достаточно дунуть, и эта рухлядь развалиться, — я не мог не согласиться. Взглянув на эту машину, первое о чем думаешь, это то, что она должна занимать место в музее, ибо выглядит совсем уж старо.       — Ты не исправима, — утомленно вздыхает Изабелла.       — Боже, как же я жалею, что не могу забрать сюда свою Импалу. Моя малышечка покорила бы многих здесь, — драматично произносит в ответ Аделаида. О, поверь, дорогая, ты покоришь намного больше. Ты покорила меня, что уж говорить об остальных?       Они скрываются в здании администрации, пока я взглянув на Элис, спрашиваю:       — Это то, о чем я думаю?       — Именно, — лучезарно улыбаясь, отвечает та.       Улыбка медленно сползла с уст, она снова замерла, просматривая будущее. Через мгновение, она усмехается и взяв под локоть, ведет в школу. Сколько раз я уже заканчивал учебу в подобном заведении? Сбился с счета. Каждый раз у нас была одна легенда: Карлайл Каллен — добрый милосердный врач, взявший под опеку пятеро детей, вместе со своей женой — Эсми Каллен. Я из-за внешнего сходства часто выдавал себя за брата-двойняшку Розали, взяв её фамилию — Хейл.       Джаспер Уитлок — кровожадный, коварный, жестокий и нагоняющий ужас на новорожденных. Джаспер Уитлок не знает пощады и жалости. Джаспер Уитлок без сострадания отрубает головы вампирам, когда пришло время, и они перестали быть полезными. Джаспер Уитлок не знает что такое, когда вампирский клан может быть семьей. Джаспер Уитлок лидер, ведущий за собой армию, он просчитывает все до мелочей, чтобы добиться того, чего жаждет. И он выходит, когда дело касается каких-то врагов Олимпийского клана, теперь и моей пары.       Джаспер Хейл знает что такое родство, несмотря на то что вас не связывает кровь. Джаспер Хейл с золотистыми глазами и всегда готов прийти на помощь семье. Джаспер Хейл более открытый и честный, он не принимающий радикальные решения, и терпеливый. Его знают только близкие, и его сумеет познать моя возлюбленная.       В один момент Элис становится впереди меня и командует:       — Замри.       — Я слышу сзади шаги, Элис, — проговариваю, сцепив руки за спиной.       — Я знаю и так надо, — отвечает та, и в этот момент я чувствую соприкосновение с телом какого-то ученика.       В нос бьет запах — нежная и утонченная вишня, насыщенная сладость турецкой розы с ощутимыми медовыми, пряными и сливочными аккордами, а завершающая нота — лёгкий жасмин. Я медленно оборачиваюсь, и вижу перед собой зажмурившую глаза Аделаиду, которая о чем-то размышляет. Я прерываю молчание, ибо просто уйти было бы неправильно:       — Ты в порядке?       Она распахивает глаза, и на ее лице сразу видно разочарование. Даже не будь я эмпатом — понял бы. Опешив от этой эмоции, я слушал гневливую тираду Свон, к эмоциям которой прибавилась злость:       — Нет, — резко отрезает она, а после продолжает: — Конечно же нет, как я могу быть в порядке? Ты вообще видишь куда идешь? О Боже, у меня похоже будет шишка, — Ада потирает лоб, пока я мог лишь с изумлением посматривать на неё. Удивительная. Затем, она вдруг, смягчается и снисходительно проговаривает: — Ладно, на первый раз прощаю так уж и быть, — и хлопнув меня по плечу, удаляется к шкафчику.       — Меня почти обматерили, — хмыкаю я, ощущая как уголки губ дрогнули в едва заметной улыбке, — Не пали перед моей вампирской красотой, а обматерили.       — Это же твоя пара, она должна тебе соответствовать, — подмигивает Элис.       Я лишь хмыкаю в ответ. Конечно, должна. Она моя буквально с рождения — это доставляло моему внутреннему собственнику удовольствие. Каждую перемену, я искал её взглядом и наслаждался. А когда, зайдя в класс, увидел её за моей партой, то испытал удовлетворение, поскольку я снова буду близко к ней, я смогу рассмотреть ее вблизи, чувствовать её запах в воздухе. Меня к Аделаиде так сильно тянуло, и раньше я никогда не думал, что притяжение между истинными парами настолько сильно. Чувствовал от других, но это совсем другое. От неё исходили совершенно разные эмоции: легкая раздраженность, затем решимость — вероятно, она уже приняла какое-то решение, — следом, волнение, и почти сразу оно сменилось спокойствием, к которому прибавилась гордость за кого-то.       Стало интересно о чем она думает, но эта способность из всей нашей семьи доступна лишь Эдварду. Когда отодвигаю стул, чтобы сесть за парту, появляется настороженность, а после Аделаида окидывает меня взглядом, щеки едва-едва краснеют от неловкости, что девушка испытывала внутри. Она все не может на что-то решится, сожалея о чем-то, поэтому я недолго думая, прибавляю ей решимости, и Свон, испытывающая от чего-то благодарность, повернувшись ко мне, проговаривает:       — Прости за тот инцидент, я была немного… не в настроение, поэтому была немного резкая несмотря на то, что сама виновата в столкновении, потому что смотрела в формуляр, а не перед собой.       Это заставило меня улыбнуться, она так переживала поэтому поводу. Ох, дорогая, знала бы ты кто я, вероятно, не извинилась бы. А скорее, послала бы куда подальше всеми матерными словами какие только знаешь. Аделаида испытывала легкое волнение, поэтому я поспешил ответить:       — Ничего страшного.       Аделаида вмиг испытала облегчение и отвернулась, демонстрируя свой профиль. Такой же идеальный, как и она сама. Конечно, я не мог упустить выпавший мне шанс, и иногда рассматривал ее. Она замечала, и снова испытывала какую-то необъяснимую настороженность, а после совсем легкую радость. Под конец урока прибавилось непонимание и любопытство. Этот эмоциональный коктейль, пожалуй, самый странный который я чувствовал за всю свою жизнь.       Я не видел её до ланча, на котором мы, по обычаю, нагребли еды, чтобы поковыряться вилками в тарелках, размазывая еду. Когда Аделаида подняла глаза на Розали от нее стало исходить явное восхищение, чем-то похожее на то, что я чувствовал глядя на неё, только помноженное, как минимум, в пять раз. Она поспешила высказать весь свой восторг, который вызвал у меня усмешку, когда я почувствовал удивление и удовлетворение со стороны Роуз. Все, находящиеся здесь чувствовали зависть, большинство черную к Роуз из-за её красоты, такого восхищения ещё никто открыто не высказывал. Джессика Стэнли, услышав вопрос Изабеллы, тут же начала вещать о нас. Первое время, это было раздражающе: такое излишнее внимание и постоянно перешептывающиеся школьники в коридорах о нас.       Сейчас же, это скорее забавляло. Они говорили о том как мы красивы, даже не зная что скрывается под нашими обворожительными лицами. Не зная, что самые опасные хищники на планете прямо тут, рядом с ними, сидят за соседним столом. Эдвард сидел напряженно, а затем вдруг оповестил:       — Я не слышу их мыслей, — тряхнув головой, он добавил: — Беллы и Аделаиды.       — Интересно, — расстягивая гласные, произнес Эммет, а после слов Ады о Эдварде, он снова разразился хохотом, — А она забавная.       — Скорее человек с ужасным чувством юмора, как у тебя, Эммет, — процедил недовольный телепат, заставляя меня усмехнуться. Что, неприятно? Привык, что все падают на колени перед твоей красотой. На мои мысли тот лишь фыркает.       Я встретил её ещё на одном уроке. Сел рядом, и теперь ощутил, что она спокойнее, чем в предыдущий раз, и даже расслаблена. Это радует. Спросил, не найдя ни какой вопрос лучше:       — Нравится в Форксе?       — Да, здесь неплохо, — киваю Аделаида, повернувшись ко мне лицом, — Свежо и чище, чем в Мистик-Фоллсе. Я люблю природу, и в принцыпе не привередлива в плане климата, потому что нахожу прекрасное во всём, — надеюсь, что найдешь прекрасное и во мне. Она отворачивается к учителю, как только слышит звонок.       К концу школы, я сажусь в машину, и в тишине еду домой в компании Розали, Эммета и Элис. Эдвард любил разъезжать на своем серебристом Вольво. Хейл, разглядывая бездумно знакомый лес, спросила:       — Это она, да? — Роуз по человечески вздыхает, и поясняет: — Аделаида — твоя пара, верно? — звучало риторически, но я все равно киваю, — Заметно, — она складывает руки на груди, и продолжает: — Я надеюсь, что она примет правильное решение.       Не сомневаюсь, под правильным решением, Розали имела в виду то, что она обратиться, чтобы жить со мной вечно. Хейл, несомненно, хотела чтобы Аделаида познала материнство, как и все другие, желающие детей девушки, но мне она желала счастья, потому что ни для кого не секрет — я её любимый брат. Заехав в гараж, я сразу слышу требовательное от Эммета:       — Джаспер, жду тебя у шахматной доски, — а после, он исчезает.       Усмехнувшись, я выхожу из автомобиля следом, и прихожу в гостиную, где усевшись напротив Эммета, снова играю с ним в шахматы.