В погоне за счастьем

      - Вот, держите, пожалуйста, вашу покупку и чек! Приятного аппетита! – протянула небольшой крафт-пакет красивая девушка с короткой прической женщине, улыбаясь во все тридцать два зуба.       - Спасибо, дорогая! Уже слюньки текут, как вкусно пахнет!       - Наслаждайтесь! И обязательно возвращайтесь за добавкой!       Я тайно наблюдал за этими милыми сценами за кассой, расставляя десерты на полочки пекарни, вздыхая по этой прекрасной девушке, впитывая каждое ее слово и улыбку. Я влюбился в это прелестное создание, как только оно переступило порог данного заведения и спросило про вакансии. Мое сердце пропустило удар, и я по уши втрескался в эти милые зеленые глаза, белоснежную улыбку и родинку под нижней губой. А еще от нее крышесносно пахло моими любимыми миндальными печеньями.       На тот момент я работал в этой пекарне уже год и перевидал кучу народа, которая устраивалась, обучалась и валила отсюда куда подальше. Этим заведением управляли двое близнецов-альф, которые совместно открыли и заведовали собственной мечтой. Оба отучились на поваров и были счастливы от того, что у них получалось собственное производство вкуснейших блюд. Я тогда едва отучился на кондитера, решив попробовать что-то иное, чем бухгалтерию. Циферки и сметы до тошноты осточертели, и хотелось претворить в жизнь хоть одно из увлечений. Родители не одобрили мой порыв, но, по крайней мере, из дома не выгоняли. Так я устроился к этим ребятам, которые отчаянно нуждались в помощи.       Поначалу я был таким же Юлием Цезарем, как и они: помогал сводить дебет с кредитом, украшал кондитерские изделия, выставлял все на прилавки, общался с посетителями, работал за кассой, убирался после длительного рабочего дня. И так каждый день, кроме воскресенья. Но я впервые горел этой работой, схватывая все на лету и работая днями напролет. Зарплату братья платили столько, сколько могли. Родители говорили, что все это несерьезно, не принесет никакого толком дохода, карьерного роста. Что так и останусь парнишкой на побегушках. Все родители пророчат своим детям светлое будущее на серьезной работе, что все будут боссами и важными шишками. Только не понятно, кто будет работать простым исполнительным персоналом.       Работа осложнялась не только количеством посетителей или поставками некачественных продуктов. Проблема была в брате Пола. Джастин постоянно носил с собой противогаз, горстями закидывался подавителями, и никогда не выходил в зал к посетителям. Едва заходила особь омежьего полета, он тут же скрывался от всех на кухне и наотрез отказывался выходить. Но бывали дни, когда альфе приходилось бывать в зале, чтобы выставить продукцию на полки. Он делал это быстро, злился, если пирожные были очень хрупкими, и необходимо было задерживаться, чтобы выставить все, не повредив. И однажды он пропал. Просто перестал приходить на работу, а Пол отмалчивался, ходя смурной каждый день. Пока не сдался под моим напором, ведь рабочих рук и так мало, чтобы игнорировать отсутствие сотрудника. Тогда-то мужчина сознался, что у его близнеца есть большая фобия – он до усрачки боялся омег и их феромонов. Едва ему покажется, что кто-то за ним охотится – и это очень грубо сказано, скорее, проявляет интерес – шатен тут же собирает манатки и валит из города, пока не пройдет какой-то период времени. Он всегда возвращается, как Карлсон. Но это утяжеляет и так непростую работу альфы. После первого случая я понял, что сбегает брат систематически.       После очередного исчезновения Джастина я предложил Полу нанимать в подмогу студентов-поваров. Им нужен опыт, и деньги лишними не бывают, а нам помощь в работе. Со скрипом одобрив мое предложение, мы стали брать молодежь на подработки. Я вызвался всему обучать новобранцев, и это сильно утяжелило и так нелегкую на тот момент работу. Я едва успевал на последние автобусы до родительского дома и всерьез задумывался, чтобы снять где-нибудь комнату поближе к пекарне. Предки жили за городом, в поселке; от остановки до их дома нужно было еще идти минут двадцать. Я каждый день чувствовал себя лягушкой-путешественницей, времени на что-либо еще не оставалось совсем. Студентам не нравилось, что работы очень много и приходилось помогать не по профильным задачам, таким как уборка, стояние за кассой, запоминание продукции, которая продается на точке. Каждый раз приходилось, как попугай, объяснять одно и тоже новым людям, так как старые практически не задерживались.  И когда я уже собирался психануть и бросить все нафиг, появилась ОНА.       Стефани была быстрой и бойкой девчонкой, которая искала подработку в виде продавца. Она едва отучилась на преподавателя, но к последнему курсу поняла, что это совсем не ее отрасль. Да, она любила детей, но терпеть не могла всю эту бумажную волокиту и постоянно меняющиеся программы в общеобразовательной системе. Терпением Стеф не отличалась от слова совсем. Попытав счастья в детском саду, девушка поняла, что маленькие дети еще более несносны, чем школьники  и решила, что сфера образования -  совсем не её степь. И пока перебивалась различными подработками в пекарнях, магазинах, работая разнорабочим, в поисках себя.       С ней было легко общаться, хотя Стеф очень быстро вспыхивала и начинала раздражаться. Мне немало усилий пришлось приложить, чтобы научить её контролировать свои агрессивные выпады. Каждый такой случай заканчивался одинаково: ее извинениями и моими долгими объяснениями. Но с ней я забывал о времени совсем, настолько, что как-то раз опоздал на последний автобус и спал у нее на диване в гостиной. Меня как магнитом тянуло к Стефани, я постоянно хотел зарыться в ее волосы, перебирать пряди, заправлять выпавшие за ухо. Я впервые встретил девушку, запах кожи которой меня сводил с ума. Она будто вся была облита чем-то, имеющий такой притягательный аромат. Я не понимал, пахнет ли так шампунь, или крем, или духи. Стеф пахла миндальным печеньем, любимым мною с самого детства. Мне его пекла мама, когда я был еще школьником; я с отцом каждый раз боролся за каждый кусочек этого лакомства, а мама смеялась над нашими поединками. Но как-то она перестала их печь, и постепенно эти счастливые моменты ушли из нашей жизни.       Я даже решил осмелиться пригласить Стефани на свидание, с ней моя жизнь приобрела новые краски. Я хотел вставать каждый день, и даже долгая изнуряющая дорога не убивала мое настроение, ведь я вновь увижу её. Но буквально за день до моей решимости я узнал, что она альфа. Внутри все оборвалось и упало вниз, в самое сердце моего ада. С детства я жил с родительскими установками «Бета бете, омега альфе». Что нам, бетам, нет смысла что-либо искать в этой превалирующей массе населения, которое жило в своем мире запахов и гормонов.       Беты мало чем пахли, у них не было гонов или течек, каких-то зашкаливающих гормональных состояний. Первичный пол совпадал с вторичным, никакой путаницы. Рождаемость бет падала с каждым годом и, возможно, скоро мы станем просто исторической сводкой в учебниках. А пока этого не случилось, мои родители с малых лет вбивали простую как табуретка истину «Для бет нет истинных, мы здесь мало кому нужны, кроме таких же, как мы». И я подсознательно обходил таких детей, даже на площадке выбирая бет для игр. И в школе я почти никого не помню, кроме своего друга-бету со двора, с которым шли рука об руку, пока страшная авария не забрала его у меня. Отец не справился с управлением автомобиля и врезался в фуру на встречке. Машина всмятку, никто не выжил. Я рыдал целую неделю, пока, кажется, не выплакал всю слезную жидкость из глаз. И не проронил и капли до этого дня. До того, пока не узнал, что девушка, в которую я влюбился всем сердцем и душой, оказалась альфой. И нет бы омегой, я бы мог поспорить с родителями, злым роком, хоть с самой судьбой! Но мне просто фантастически не повезло.       Вечером, убедившись, что все ушли из пекарни, я достал припрятанное пиво в холодильнике, сел за один из столиков в пекарне. Выпив, я разрыдался прям там, сложив руки на пластиковую поверхность и спрятав лицо. Мне казалось, что время тянулось бесконечно. Я не замечал ничего вокруг, пока не почувствовал на своей голове руку, что ласково перебирала пряди. Я лишь всхлипывал и молился всем богам, чтобы я нашел возможности быть с той, кого люблю. Любыми путями, любыми средствами, ну пожалуйста! Почему жизнь настолько несправедлива ко мне?       Когда я почувствовал, что нужно пополнить жидкость в организме, чтобы продолжить свою рыдательную эстафету, подняв глаза, увидел сидящую передо мной Стефани. Она внимательно смотрела на меня своими задумчивыми глазами, и я чувствовал ее жалость ко мне каждой фиброй своей души. Так быстро слезы на моих глазах никогда не высыхали! Не знаю почему, но тогда я дико разозлился на неё, ярость колыхалась и клокотала в моей груди. Я едва сдержался, чтобы там же не выпалить ей то, что было на моей душе. А там было очень гаденько и паршиво.       Я собрался уходить и выгнать из себя всю чертову тучу негатива прогулкой в ночь, но альфа быстро встала и обняла меня со спины. От такого близкого контакта с ней я опешил, не зная, радоваться мне или плакать. Она лишь сбивчиво говорила, что знает эти слезы и эти взгляды, что ей тоже страшно, когда ее слабость видят другие. Что будут еще девушки, что не нужно так убиваться из-за какой-то особы. Было что-то еще, но я уже лишь нервно смеялся и думал все, поехала кукуха. Привет, дурдом. Особа, из-за которой у меня слезы и тьма в душе, говорит мне, что пофиг на эту девушку, будет другая… Финиш.       Я повернулся в ее объятиях к ней лицом и лишь стиснулсильнее, вдыхая носом такой любимый мною до боли запах миндального печенья. И вновь потерял счет времени, растаяв от близости возлюбленной, пока она не зашевелилась, пытаясь выйти из кольца моих рук. Этим вечером я все и рассказал, избегая любой информации, что касалось ее и нашей пекарни. Она внимательно слушала мою придуманную историю и сочувственно кивала в ответ, изрядно поливая грязью эту особу, что не удостоила меня вниманием. Я смотрел на этот цирк и думал, что Арлекин бы оценил этот фарс. И видимо сама не заметив, как опьянела, начала рассказывать о своих неудавшихся отношениях, и как она ныряла в новые, которые также быстро заканчивались, как и первые.       Выйдя на улицу, она закурила и предложила мне. Это был единственный раз, когда я взял у нее сигарету, лишь бы прижаться губами к тому месту, где только что были ее губы. Я толком и не затягивался, сказав, что не прет. Она лишь пожала плечами, заявив, что это дело привычки. «Так ты доминант? Или как-то зовется – альфа? Никогда не видел девушек-альф!» - нервно смеялся я, внутри содрогаясь от боли этого факта. Стефани лишь вновь пожала плечами и сказала, что не раз это слышала, но статистика неумолимо считает, что количество родившихся, как она, растет с каждым годом. Я лишь тихо вздохнул и наслаждался прохладой вечернего воздуха. Хотелось замереть и продлить это мгновение. Альфа даже не представляла, что подаренные ею минуты разговора были дороги моему сердцу.       С тех пор она часто оставалась со мной после смены, чтобы «я не тух и не лил снова крокодильи слезы». Мне было радостно от ее внимания, и одновременно сердечные раны не могли затянуться, вновь начиная рядом с ней ныть и кровоточить. Я хотел взять отпуск и свалить хотя бы на неделю от моего дурдома в голове, как Джастин снова выкинул свой фокус – взял и исчез. В моей голове была лишь одна мысль – найти и прибить этого дебила, насколько он не вовремя со своими выходками. Работа распределилась на наши плечи, и мы вновь заработали в том же хардкор-режиме. Это не умоляло того, что происходило в моей душе. Сколько бы я не проветривал помещение, не уходил в другие места зала пекарни, мне постоянно мерещился ее запах. Я даже как-то раз спросил Стеф напрямую, чем она пользуется, есть ли какие-то отдушки. Альфа лишь с удивлением ответила, что мало чем пользуется и не любит, когда-то гель для душа или шампунь чем-то отдавали, всегда берет средства без запаха. Это меня повергло лишь в ступор, но задавать еще больше появившихся вопросов я не стал.       Джастин появился как всегда, как черт из табакерки. Его история побега была еще более бредовой, чем предыдущие. Он жаловался на то, что к нему приставала пассия Пола и практически залезла в трусы. Но мужчина не хочет, чтобы эти детали узнал его близнец, потому что ему он не поверит, а быть тем, кто разрушает отношения, альфа не хочет. Впрочем, как мы выяснили позже, омега младшего брата исчезла почти одновременно с Джастином, и Пол практически всерьез поверил, что они сбежали вместе. Пришлось обсуждать всем коллективом, чтобы померить боссов и наладить мир в пекарне.       Едва Джастин вновь освоился с работой, я тут же ушел в отпуск. Как же хорошо проснуться не в пять утра! Я уже и забыл прелести выходного дня, когда он не один, а целых семь. Но самое главное было не это, а то, что я не видел Стефани. Не ощущал рядом, ее прикосновений, но в рамках вежливости и приличий, этих дружеских подколов и поддержки, хотя судорожно хотелось сгрести девушку в объятия и утопить в бесконечных поцелуях. Каждый день я хотел сорваться и поехать к ней, лишь бы вновь утонуть в этом зеленом омуте глаз и ощутить на языке сладкий вкус миндаля.       Я храбро держался три дня и уже решил, что смогу выстоять оставшиеся, если бы не одно но. Я лежал на гамаке на заднем дворе родительского дома и грелся на летнем солнышке. Полный чиллинг и расслабон, как же я соскучился по ничегонеделанию.  И тут меня окликает мама и говорит, что ко мне пришли. Мое сердце облилось восторгом и дикой болью – на пороге стояла Стеф. На вопрос «Какого хера она здесь?», она лишь моргнула и сказала, что приехала поддержать друга. И затолкнув меня в машину, увезла на дружескую тусу с шашлыками, выпивкой и задорными ребятами. Тогда и понял, что уже не смогу убежать от этих невероятных изумрудных глаз, что хитро смотрели на меня.       Так я влился в этот коллектив, единственная бета среди альф и омег, став лучшим шеф-поваром шашлыков. Это были веселые дни, полные кутежа, вкусной жрачки и выпивки. Что только мы не вытворяли на пьяную голову, мешая алкоголь, пошло шутя и играя на раздевание. Какой был восторг, имея возможность дотронуться до альфы в какой-нибудь очередной игре. Я сдался и позволил себе любить на расстоянии, облизывая фигурку девушки с головы до ног. Однажды я чуть не попался на этом горячем занятии, когда одна из омег заметила мой взгляд, что смотрел на Стефани в бикини. Я лишь ответил, что мне все равно ничего не светит, но за смотр денег не берут. Та лишь грустно покивала, видимо столкнувшись уже с отказом альфы. Мне было ревностно, но я пытался найти наслаждение во всех моих чувствах, какими глубоко ранящими они не были. Вот такой я чертов мазохист.       Помню наш первый поцелуй – это воспоминание греет мою душу очень давно. Это была очередная вылазка нашей компашки, и вечер заканчивался большим количеством алкоголя и пьяной игры в бутылочку. Боже, ну кто играет в эти подростковые игры? Кажется мы, последние великовозрастные дебилы. Мое сердце пропустило удар, когда Стеф, облизываясь после очередного чмока в губы пьяненькой омеги, крутанула бутылку и та остановилась, указывая на меня. В мозгу случился великий фейерверк, и я был готов подставить любую часть тела, чтобы туда коснулись губы альфы. Тот вечер был явно красным днем календаря! Потянувшись к девушке, я увидел странный блеск в ее глазах, но шумевшая голова от выпитого алкоголя не придала этому никакого значения. Коснувшись рта, я собирался тут же отойти и унести с собой еще одну маленькую победу, но, не удержавшись, провел языком по мягким губам. Немного шалости никому еще не повредило, ведь так? Кто ж знал, что девушка сорвется и унесет мое существо в такие прекрасные фантазии и ощущения. Язык альфы так страстно, так властно ворвался в рот, что я даже на секунду завис. Сзади свистели и кидали пошлые шуточки, но мне было не до того.  Мой язык яростно и отчаянно сплетался с ней, слушая подрыкивания Стеф, когда всасывал в себя ее язык, или прикусывал губу. Не знаю, сколько прошло времени, но еще чуть-чуть и я бы завалил альфу прям там, на полу. Мы тяжело дышали, в глазах туман, и хотелось лишь одного – уединиться и продолжить. Но я собрал всю волю в кулак, и, схватившись за бутылку, крутанул ее, молясь, чтобы не выпало опять в сторону Стефани. На следующий рабочий день мы не обсуждали наш порыв, и я схоронил это воспоминание в своем сердце. Ведь получить продолжение у меня нет никаких шансов.       Но вот однажды в наше мирное и размеренное русло жизнивнеслись два вихря – омеги-альбиносы. Для меня было интересным занятием наблюдать, как меняется в лице Пол, когда видит белоснежного  омегу, что так сладко флиртует и стреляет глазками. А этот большой шкаф-альфа весь млеет и буквально растекается счастливой лужицей, съедая жадно глазами его уходящую спину и упругую попу. А Джастин наоборот, не выходит и прячется глубоко в подсобных помещениях пекарни и даже носу не высовывает, чтобы посмотреть на красавцев-альбиносов. О его поведении нам становится известно гораздо позже, а тогда я просто удивлялся, насколько разными по характеру могут быть близнецы.       Очередное утро и рабочий день… Так мне казалось однажды, когда я пришел и уткнулся в закрытые двери пекарни. Обычно братья приходили рано, замешивали тесто, начинку, растапливали печи. Ароматный дым выпечки коромыслом стоял в небе, рассказывая о начале готовки и ожидании гостей. А тут заведение встречало молчанием в окнах, отсутствием какого-либо движения и холодной темнотой. Если дела еще не начались, то я вряд ли смог бы это осилить до открытия. Значит, что-то случилось. Пока пытался тщетно дозвониться до кого-нибудь из начальства, пришла ко времени Стеф и, узнав о происходящем, неожиданно вышла из себя. Говорила про то, что надо предупреждать заранее о таких выкрутасах, она могла бы нормально выспаться. Что вышла последняя серия сезона ее любимого сериала, и она взахлеб смотрела его до глубокой ночи. В гневе Стефани могла разгромить многие вещи и надрать задницу альфам крупнее ее минимум в два раза. Но пока я набирал вновь и вновь близнецам, девушка пинала двери, металлическую мусорку на входе и озвучивала в самых красочных эпитетах, что она сделает с братьями, если те не объявятся.       Все же один из звонков увенчался успехом и мне ответил сонный Пол. Уже по голосу я понял, что в гробу все всё видели и никто не собирался, теряя тапочки, извещать преданных работников о неожиданных выходных. Три, мать его, дня. Я начал догадываться, что дела не в неожиданном отпуске близнецов, а в чем-то более интимном и соблазнительном. Например, в омегах. Я не стал озвучивать свои подозрения и просто надеялся, что Пол перезвонит и напомнит, когда закончится его отдых и любование задницами прекрасных течных омежек, и нужно будет выходить в смену.       Успокоив Стеф и направив ее мысли в более интересный для меня вариант – выходные с ней и, например, куча шампуров, полных сочного мяса с дымком – и мы направились осуществлять этот план. Смотреть на ее чертики в глазах, слегка плотоядную улыбку, ее задор и слышать прекрасный смех – лучшей награды не было во всем мире.  Для моих ушей стало музыкой, когда я услышал приглашение девушки на концерт – она пригласила одну омежку, но та в последний момент отказалась и оставила альфу ни с чем. Не пропадать же билетам, верно? Да, в душе грызся червячок, что пригласили меня постольку-поскольку, просто потому что я рядом и удобен, но это не уменьшало радости. Помню, как прыгали с ней под оглушительную рок-музыку, с каким напором и азартом она врывалась в слем, как кричала мне в ухо и, будучи уже хорошенько пьяной, пила со мной на брудершафт. Перед тем как совершить рисковый поступок, она подмигнула мне и горячо шепнула в ухо: «Смотри, как я могу». И через несколько минут я увидел ее танцующей на сцене с любимой группой, а за ней гнались охранники. Позже девушка добилась автографа от ее кумира и не забыла сфотографироваться, радуясь пополнению ее бережно хранимой коллекции. Она также отважилась на еще один рисковый поступок и попросила солиста расписаться на ее груди. Альфа смело расстегнула кожаную жилетку, я понял, что под ней ничего не было, и увидел этот ровный ареол сосков, их приятный темно-розовый цвет, небольшие выпуклости груди. Я замер от восхищения, пожирая глазами, как ухмыльнувшийся вокалист снимает колпачок маркера, и слегка облизывая губы, размашисто расписывается, непременно больше чем необходимо касаясь предплечьем груди Стеф. В тот момент я готов был сорваться и ударить по лицу мужчины, но сдержался, кипя гневом. После девушка пьяным и заплетающимся языком восторженно рассказывала, как она давно мечтала о таком автографе, попеременно спрашивая, почему я такой злой и не понимала моих реакций и отмашек.       Я и сам их не понимал. Я знаю, мне не на что надеяться, ни о каком «долго и счастливо» не стоит и говорить. Она альфа, я бета. Мы будто двое мужчин, просто теперь природа имеет многие причуды, и люди с мужской функцией могут выглядеть как женщины. Я как мог себя отвлекал от такой простой мысли, что мне уже плевать, как выглядит Стеф, есть у нее член или нет. Я просто дико хотел её. Чтобы эта девушка была моей, и никто не смел более прикасаться к ней, кроме меня. Как и ее смех, задор, улыбка, эти зеленые миндалевидные глаза и запах… этот чертов запах миндального печенья, который сводит с ума и не перестает отдавать истомой в паху каждый гребанный раз, когда я его вдыхаю! Я уже всерьез задумывался, чтобы сменить работу. Каждую смену со стояком в течение 12 часов – это тяжелое испытание. И если бы оно как-то вознаграждалось вечером… Но нет, все оставалось на растерзание и ублажение моей правой руки. Однажды дошло до того, что укладывая очередной раз спать пьяную в драбадан альфу, она горячим шепотом опалила ухо заверениями, что я самый лучший мужчина в ее жизни. Пришлось буквально бежать и едва успеть снять штаны, чтобы кончить, жалобно скуля. Таким жалким я себя никогда не чувствовал, даже если член падал в самый ответственный момент.       Так продолжаться дальше не могло, и я начал потихоньку искать вакансии в других пекарнях. Но не успел известить о своем намерении, как утром увидел разъяренного Пола, что со всей силы долбил стены, мебель, разбивал все, до чего дотягивалась рука альфы. С великим трудом я сумел его успокоить и сбегать за пивом и сигаретами. Впервые в жизни я видел настолько несчастное и одновременно злое лицо мужчины. Он вдыхал глубоко никотиновый дым, кашлял до слез и запивал это холодным пивом, немного смягчая разодранное горло. Тогда то мы и узнали, что Джастин снова сбежал, но теперь обстоятельства были куда хуже. Хозяин пекарни рассказывал обо всем хрипло, тихо, с отчаянием в голосе. Про омег, про течку, про Истинных, что они вчетвером связаны друг с другом. Как все хорошо начиналось, и как трагично закончилось. Стефани сидела рядом с нами, молча слушая и впитывая каждое слово мужчины, и соглашалась с ним. Она была за решение врачей и пыталась выразить поддержку, показывая, что они делают правильный выбор. Одновременно шикая на меня, потому что я был совсем иного мнения. Я не понимал их состояний на фоне гормонов и этих бесконечных запахов, фраза «Истинная Пара» вызывала во мне лишь изогнутую бровь и недоумение. Однако я понимал -  это их мир и мне его не познать в нужной степени, чтобы быть в курсе, что они чувствуют.       После этого случая Стеф постоянно контролировала состояние Пола, вставляя ему пиздюлей всякий раз, когда он срывался. Мы всегда его выслушивали, а он лишь жаловался, что не привык так много делиться событиями из своей жизни с другими людьми. А потом он загорелся идеей открытия новой точки пекарни, тем более давно это планировал. Уже присмотрел место для аренды, все оборудование и есть люди, которые ждут собеседования, чтобы приступить к работе. Я ухватился за эту соломинку, как утопающий, и предложил свою кандидатуру, чтобы помочь освоиться и быстро влиться в рабочий процесс. Стеф меня каждый раз одергивала и шикала, что пусть идут другие. На самом деле, в этот момент я не понимал, что происходит в этой чудесной голове, но одно знал точно – надо валить. Или иначе все закончиться плачевно для наших хрупких отношений – я ее трахну, и Стефани меня возненавидит. Какой доминант хотел бы оказаться в позиции нижнего? Я был полностью уверен, что никакой.  Поэтому оберегал наш покой и свалил на новую точку, подальше от этого манящего запаха миндального печенья.       Поначалу была буквально ломка – я так привык к невероятной концентрации запаха альфы, что на новом месте мне было постоянно неуютно и будто чего-то не хватало. Ощущение легкой паники и недостающего пазла преследовали меня неделю, но позже пошло на спад. Я вникал в новые подробности работы пекарни, меню, обучал сотрудников и чувствовал себя прекрасно. Никакого постоянного стояка на работе, нет тех зеленых омутов глаз, где плескаются черти и соблазняют тебя опустить взгляд ниже, и в своих фантазиях сминать сотый раз соблазнительные тонкие губы девушки. Все тихо, мирно, работы вагон и маленькая тележка, домой приползаешь на бровях и засыпаешь первее, чем голова коснется подушки. Со Стеф мы практически не переписывались и не созванивались, не было возможности. Время шло, и я уже забыл, насколько может быть пленительным запах альфы, и как тяжело находится в постоянном возбуждении рядом с ней. И когда вернулся вновь на старую точку, сполна ощутил все, что успел подзабыть.       Я думал, что нет ничего больнее, чем слушать очередной пьяный бред об еще одной омеге. Нет ничего невыносимее, чем касаться ее тела, когда ее непослушные ноги не хотели заходить в подъезд и идти домой. Нет ничего хуже, чем засыпать на таком уже родном диване в её гостиной, когда хочется прийти к ней в спальню и сгрести в тесные объятия. Что не о чем сильнее сожалеть, чем о каждой упущенной возможности поцеловать ее и насладиться этим умопомрачительным запахом миндального печенья, который усиливался каждый раз, когда она так хитро улыбалась и подмигивала, заставляя краснеть и сбиваться с темпа работы. И нет ничего мучительнее, чем не видеть ее каждую смену и впитывать любой ее жест, улыбку и взгляд.       Оказалось, что есть. И от этого сердце было готово разорваться вместе с мозгом, лишь бы не чувствовать этой невыносимой боли.