В погоне за счастьем

      Говорят, что наша жизнь похожа на зебру. Ее полосы сменяются с черной на белую, давая понять, что все скоротечно, и рано или поздно закончится. Что все плохое и хорошее – это просто фруктовый салат твоей жизни, и только ты руководишь, что взять в очередной раз – добавить себе перчика или все же заглушить пряность мороженым. Кажется, моя судьба поменяла блюдо, и теперь это вьетнамский суп высшей остроты и менять свой калибр с полнейшего хаоса не собирается.       Все меньше мы разговаривали со Стеф, и тем больше просто трахались. Я не понимал такого настроения, но решил сильно не вдаваться в подробности. Возможно, омега, приближающаяся к родам, давит все сильнее на психику, и после этого хочется снять напряжение, а не нагружать мозг очередными мыслями. В таком ключе я понимал состояние альфы, но тогда был глуп и не осознавал, что на самом деле творится в этой прекрасной голове.       Тут и случилась первая ссора – просто на ровном месте, из-за банального расхождения понятий. Она кричала, сливая на меня всю свою ярость, что я лишь тяну одеяло на себя, не думаю ни о ком, кроме себя. Заставляю носиться вокруг и исполнять мои прихоти. Я искренне не понимал, причем тут я, потому что все это время подстраивался под темп альфы и практически ни о чем не просил, шел по течению реки обстоятельств. Гораздо позже, когда случится очередная точка невозврата, я пойму, что это был крик о помощи, что девушка говорила о себе, видя, как омега полностью копировала ее поведение и изводила последние нервные клетки. Но в тот момент я все больше распалялся и повышал градус своей злости, не осознавая, что делаю только хуже.       Я не стал оставаться и ушел в ночь из квартиры. Впервые решил обратиться к одному из парней общей компашки, чтобы приютил до утра, а дальше сам разберусь. Ответил так поздно только Райан, который достаточно быстро среагировал и впустил меня к себе домой. Его хата была, что ни на есть, самой холостяцкой – небольшая студия, где маленькая кухня теснилась вместе с диваном и столом, похожим на школьный, стоящим на нем ноутбуком. В разных углах лежала определенная куча одежды, и по запаху можно было понять, что одна чистая, а другая на стирку. Около дивана стояла ватага пустых алюминиевых банок из-под пива, а в холодильнике такое же количество полных. Райан предложил остатки пиццы и хмельного, я не стал отказываться. Конечно, я понимал, что придется рассказать что-то о своем позднем визите, но альфа был сама деликатность. Пока я мучился совестью, что вот так ворвался в его поздний вечер и стесняю в пространстве, мужчина спокойно собирал мусор  и подальше отпихивал одежду, вытаскивал надувной матрас, слегка посвистывая какую-то знакомую мелодию. Делал он это так буднично, что стал подозревать о таких постоянных гостях в его берлоге, как я сейчас. И все же решил прервать тишину первым:       - Спасибо, что приютил. Уже думал хостелы искать.       - Да все норм, брат, - примирительно отозвался альфа, продолжая надувать с помощью компрессора матрас, периодически проверяя рукой его на наполненность воздухом. – Своих в беде не бросаем.       - Даже не спросишь, как я оказался в такой ситуации? – после долгой паузы спросил я, смотря, как Райан проверяет в последний раз матрас, убирает все оставшиеся принадлежности в шкаф, одновременно ища хоть один целый постельный комплект.       - А надо? – добродушно хмыкнул альфа, и явно плюнув на это тщетное дело, достал простыню и пододеяльник из разных комплектов, зато чистые. – Явно какие-то опять коленца выкинула Стеф, не впервой принимать таких поздней гостей. То от Стейси, то от Стеф. Но от первой больше.       - У нее есть кто-то еще? – в своем упадническом настроении я бы готов поверить во все, что угодно. И хоть альфа контактировала с омегой в последние месяцы, но только ухаживая и получая психологические оплеухи. Кто знает, что в той головке творилось? Только ей самой и известно.       - Судя по запаху, нет, - пожал плечами Райан, и, подхватив еще одну банку пива, вскрыв одним движением, сел рядом и сделал большой глоток хмельного напитка. – Но она намного реже, чем ты, стала тусить с нами, так что не ручаюсь за достоверность информации. А что, подозреваешь? – и хитрый прищур веселых глаз.       - Вряд ли, - горько ухмыльнулся я, но уже стал жалеть, что втянулся в эту игру. – Я думаю лишь о том, зачем все это дерьмо разводить. Почему нельзя просто мирно сосуществовать и решать проблемы по мере их поступления?       - Что у нее происходит, Мейсон? – альфа внимательно наблюдал за мной, хотя старался откровенно не пялиться. Я прекрасно понимал, что всем интересно, что все-таки происходит в нашей жизни, но меньше всего мне хотелось все это вывалить на них. Ведь знает один – в курсе все.       - Не могу рассказать тебе, Рай, - лишь помотал головой я. – Стеф тогда вообще на порог не пустит, назовет предателем.       - Это она запросто, - кивнул мужчина, прекрасно зная о вспыльчивом характере девушки.       - Скажи мне, как альфа, - начал я, наблюдая, как немного напрягся мужчина. – Разве так важно все решать самому? Неужели нельзя попросить помощи, когда понимаешь, что ситуация, мягко скажем, аховая? Хоть у кого-нибудь? Почему так ниибически важно все делать в одиночку, а потом кидаться на всех, что всем надо, а о нем никто не думает?       - Мда, - протянул мужчина, долго жуя губы и почесывая подбородок. – Все зависит от характера, конечно. Но альфам действительно по своей природе сложнее решиться на просьбу о помощи, чем омегам. Нам важно ощущать, что мы способны контролировать ситуацию и можем решать проблемы, ведь в паре берем на себя роль главного. Того, кто все сделает в лучшем виде. Но Стеф выросла с мамой, которая постоянно пропадала на работе, и видимо привыкла решать свои проблемы самостоятельно.       - И все это накладывается на ее альфачий характер, упрямство, вспыльчивость и выдает такую адскую смесь, - продолжил за него я, горько вздыхая, опуская свою голову в раскрытые ладони. «Дело дрянь», подсказывал мне мозг, но я и без него осознавал патовость ситуации. – Так получается, она жила с матерью-одиночкой? Она так и не захотела поговорить о ее семье.       - Да, не любит она эту историю. Говорит, что не надо ее жалеть, - хмыкнул Райан, открывая очередную банку холодного пива и протягивая другую мне. – Их отец сказал, что все это неправильно, альфы должны быть мальчиками, а омеги девочками. Где она такого старообрядца отыскала, неизвестно. Но он ушел из семьи, оставив Маргарет, ее маму, со Стеф, работать почти в три смены, чтобы у дочери было все. Вот только детям чаще всего нужны не самые красивые шмотки или крутая школа, а человек, который бы принял, выслушал и пригрел на груди.       - Так говоришь, будто дети есть, - улыбнулся впервые за вечер я, смотря на смутившегося мужчину. С ним всегда было легко разговаривать, он не лез на рожон, был деликатен и аккуратен в разговорах. Прям доблестный рыцарь в доспехах. Но его силу можно было почуять за километр, друзья говорили, что когда он подавляет конфликты своим феромоном, то ноги подкашиваются у всех, даже у амбалов больше него.       - Я… у меня четверо братьев, - выдавил Рай, видимо не желая развивать эту болезненную тему для него. – И я видел, как они растут и чего просят. И понял для себя главную вещь. Важны не подарки, а внимание. Честно выделенное время, когда ты полностью поглощен одним человеком. Тогда это ценится гораздо выше. Как ты понимаешь, с пятью детьми мои родители несильно-то могли уделить кому-либо качественное внимание.       - Это тяжело, но они молодцы, - подбодрил я немного осунувшегося мужчину. – Они вырастили таких классных сыновей, и ты тому офигенное подтверждение.       - Спасибо, - грустная улыбка тронула губы альфы, и он мотнул головой, допивая залпом остатки пива. – Допивай банку, надо спать. А то завтра будем косплеить натуральных зомби.       Мужчина заснул довольно быстро, а я все никак не мог перестать думать о Стеф. Она ни разу не позвонила и не прислала сообщение, как обычно, когда случались перепалки. Будто закрыла дверь и более не хотела ее открывать. Это разрывало сердце, и одновременно я чувствовал, что в той ситуации, в которой мы были, мало что можно было исправить. Только ждать истечения контракта. А пока мы связаны по рукам и ногам.       Впервые я встретил утро с такой адской головной болью. Я корчился от болезненной пульсации и не мог заставить себя подняться. Рай подошел, как только вышел из ванны, и протянул мне стакан с шипучей таблеткой. Вскоре стало легче, но в зеркале все равно напоминал восставшего из мертвых. Я не помню, как добирался до работы, как начинал рабочий день, о чем говорил. Чувствовал, будто душа улетела в астрал, а тело продолжает двигаться, как запрограммированный биоробот.       Когда я начал курить? Я не помню. Ничего не соображаю, все как в тумане. Я стоял около задней двери и просто дымил очередную сигарету, отрешенно смотря на парк, который располагался сразу за деревьями от нашей пекарни. Услышав скрип двери, я даже не повернул головы. Если нет запаха – значит, не Стеф. На всех остальных мне было плевать. Краем глаза увидел недалеко стоявшего Пола, который слегка мялся и явно хотел поговорить. Я тяжело вздохнул, потушил сигарету о край урны, повернулся к нему корпусом.       - Где-то накосячил на работе?       - Нет, тут пока все в порядке, - тут же откликнулся альфа, делая шаг ко мне ближе. – Но судя по твоему состоянию, это может случиться, если ничего не исправится.       - Забей, я в норме, - ухмыльнулся я, собираясь достать еще одну сигарету, но меня оставила крепкое нажатие на плечо.       - Может не надо? – мои брови взлетели вверх, намекая, что я не понимаю проблемы. – Это уже будет пятая.       - Да? – удивился я, который не замечал самого процесса курения, особенно сегодня. – Ты следил за мной, что ли?       - Я присматриваю за каждым сотрудником, Мейсон, - по-отечески улыбнулся Пол, но руку с плеча убрал. – Особенно пристально присматриваю за вашей парочкой. Что-то случилось? – я долго молчал, облизывая губы, но никак не решался о чем-либо рассказать. Скажу начальнику – тот пойдет промывать мозги Стеф – и пуф, снова предатель. Одно сплошное минное поле. – Не бойся, все останется между нами.       - Не могу, - покачал головой, но пачку с сигаретами убрал в карман ветровки. Сегодня был достаточно пасмурный и ветреный день, прям как мое настроение. – Но скажу так. Представь себе, что твой любимый человек подписал себе смертный приговор, и остался только один путь, чтобы выйти из этого живым. И эта дорога, конечно же, самая трудная, дающая кучу отягощающих обстоятельств. И ты разрываешься между послать все на хер или остаться и терпеть. И остаешься, ждешь, как верный пес, собирая все, что тебе подкидывают. Но этого мало, твой любимый человек сам не понимает, чего он хочет, в одно мгновение ласкаясь, а в другое отталкивая. И ты живешь, как на пороховой бочке, не зная, когда твой вздох будет последним. Нет, ты не можешь оставить его одного и находиться с ним сродни пытке. И да, ждешь, плывешь по течению, пока это пороховая бочка, стоящая на заводе динамита, окруженная рвом с нитроглицерином подорвется к чертям собачьим, решив все твои проблемы радикальным способом. Потому что душевных сил не осталось, не поменять, не разрешить эту ситуацию. Как-то так, Пол.       Мужчина стоял тихо, вслушиваясь в каждое мое слово, грустнея все больше. То, что упрямая Стеф могла затеять что-то и вляпаться по самое горлышко – он не сомневался. Самое страшное, что эта женщина не хотела помощи, отказывалась от нее, защищаясь, будто ей собираются навредить. С этим он сталкивался не раз за все время, что альфа у него работала. И он понимал, в каком отчаянии нахожусь я, почему курю сигарету за сигаретой, откуда это воспаленный взгляд, ищущий конца мучений. И понимал, что еще чуть-чуть и действительно будет взрыв, если Стефани наконец-то не обратит внимания на что-то еще, кроме своих проблем, неважно, мифических или реальных.       Остаток дня я надеялся провести в тишине и покое. Девушка после обеда уже ушла, сославшись на договор с начальством. От нее не было вестей – это тревожило и одновременно успокаивало. Никаких гребанных ссор, выяснений отношений и неправильных понятий. Бла-го-дать. Но недолго продлилось спокойствие моего разума. Сначала Пол, подняв трубку, нахмурился и явно заволновался от того, что ему говорили, а потом набирал еще несколько номеров, также в спешке. Подойдя ко мне, весь возбудившийся и волнующийся, сказал, что у омег течка, нужно ехать к ним. Дал задание, что все готовые изделия вечером отдать ответственному ближайшей торговой точки, который приедет под закрытие. А потом повесить табличку с ремонтом на ближайшую неделю. У всех незапланированный оплачиваемый отпуск, хоть что-то хорошее за день.       Сначала я растерялся и начал волноваться, но позже понял, что меня это не сильно нагружает и уже представлял, как приеду домой, послушаю, как мама пеняет, что мало захожу. Папа будет подшучивать, что я за такое время должен был оприходовать всех красивых девушек в городе, а на столе будет офигенно пахнуть горячие пироги и окрошка. Все еще лето, самая классная пора. Медленно  и размеренно день подходил к концу, пока почти пустое помещение не заполнила трель моего телефона. Чуть ли не подпрыгнув на месте от неожиданности, я извинился перед посетителями, и поднял глаза на экран. Мой разочарованный вздох и принятие звонка. Не буди лихо…       - Мейс! Помоги мне…       - Что случилось на этот раз, что великая богиня снизошла до просьбы?       - Мейс, мне не до ссор. Омега рожает… уже который час… меня всю выворачивает наизнанку. Врачи носятся… Мейс, я боюсь…       - Адрес, - записал я на бумажку под диктовку девушки. – Буду, как закончу все с делами.       Теперь внутреннее хрупкое равновесие было нарушено, и я едва дождался окончания дня, комплектации и загрузки в фургон всех непроданных кондитерских изделий, заполнения всей отчетности, чуть не забыл повесить табличку о ремонте. Я мчался на такси, наплевав на его бешеную стоимость, и молился, чтобы у альфы все было хорошо. Похер, что с омегой, тем ребенком, главное, чтобы у любимого человека ничего не болело!       На ресепшене меня жестко тормознули, потому что проход в родильное отделение разрешено было только родственникам. Я пытался объяснить патовость моей ситуации, но медсестры были непреклонны. Пришлось просить альфу спускаться и ручаться за меня. В лифте стояла гробовая тишина, лишь слегка шуршали пакеты с едой и бутылками воды – я не мог приехать с пустыми руками. На этаже мы сели на места, которые были заняты вещами девушки, и предложил ей поесть. Она лишь отнекивалась, пока я не заставил ее силком. «Твоей омеге после родов нужна адекватная альфа, а не ее теневое подобие. Ешь!», сказал я и сунул под нос аппетитно пахнущий сэндвич с курятиной и помидорами. Та скривилась, слабо попыталась отказаться, но вскоре сдалась и медленно жевала первый кусок. Как я и предполагал, девушка отпросилась именно тогда, когда ей позвонили из больницы и сказали про состояние омеги. Она сорвалась с места и так просидела здесь без еды и воды. И теперь жадно поглощала ее, пытаясь впихнуть в рот как можно больше. Я лишь усмехался и поправлял выпавшие волосы за ухо, как ребенку подавая воду и салфетки.       После ужина альфа стала явно расслабленнее, хотя все также бросала нервные взгляды на двери родовой. Оттуда тихо раздавались стоны рожениц, бегали туда-сюда акушерки, реже вывозились омеги из залы обратно в палаты. Но знакомого лица я среди них не видел. Время было за полночь, когда к нам подошел уставший врач и сказал, что родился мальчик. По их тестам, по полу должен быть альфа. Можно ли повидаться с омегой и посмотреть на ребенка, доктор сказал, что оба в слабом состоянии, но посмотреть можно, под наблюдением медсестер.       Омега была еще бледнее, чем в последнюю нашу встречу. Она лежала под маской с кислородом, периодически вздрагивая. Из нее торчали многочисленные трубки, в руке была система. Все выглядело так, будто ее достали с того света. Альфа тихо всхлипнула, но ничего не сказала. Лишь молча отправилась на выход. Мальчишка был достаточно крупный, но явно вялый. Он мало двигался, лежал в инкубаторе, и практически не кряхтел. По отчету акушера, роды дались тяжело как матери, так и дитя. Было обвитие шеи пуповиной, позже плод оказался крупнее, чем проход в тазу, пришлось решаться экстренно на кесарево сечение. А потом у матери открылось кровотечение и ее едва успели спасти. Альфа стояла и кусала пальцы, пытаясь не заплакать. Стоящие слезы в уголках глаз говорили мне о том, что она вот-вот разрыдается. В последний раз посмотрев на сына, девушка поблагодарила врача и обещала вернуться завтра. Взяла с него слово, что если омега очнется раньше, чтобы ей обязательно позвонили, неважно, сколько будет времени на часах.       Домой мы ехали снова на такси, в тишине. Я лишь сжал ее ладонь, хоть как-то успокаивая. Дома, едва дверь закрылась за нами, девушка развернулась и разрыдалась. Она буквально задыхалась и захлебывалась своими стенаниями, слезами и слюнями. Я лишь аккуратно снял с неё верхнюю одежду, медленно отвел в спальню, прижимая к себе. Мы легли, и я обнял ее так, чтобы она уткнулась в свое любимое место – ложбинку между плечом и шеей. Прошло больше часа, прежде чем напряжение стало покидать тело девушки, и она расслабилась. Альфа вытиралась салфетками, что я приготовил заранее, и громко шмыгала носом, ее еще била дрожь. Я не знал, на что она так среагировала, ведь все остались живы. Но решил, что лишние вопросы только нарушат только что устоявшее равновесие, и поэтому молча крепко обнимал и дарил ощущение безопасности, как мог.       Потом все закончилось, и Стеф пошла в ванну умываться. Я заварил чай, сделал бутерброды из остатков еды, и мы молча ели, смотря каждый в свою кружку. Тишину прервала девушка надрывным и заплаканным голосом:       - Я думала, она умрет… Это было так страшно.       - Понимаю, - ответил я, зная, что меньше всего девушка захочет знать мое мнение на этот счет.       - Я была с ней, пока у нее были схватки. Она так кричала, так плакала, а потом ее увезли… Боже, неужели так больно рожать?       - Скорее, это ее особенности. Моя мама спокойно рожала, толком не пикнув. Сама рассказывала, что ей очень повезло: плод был маленький и акушеры хорошие, сразу сориентировались, что к чему. Так что все индивидуально.       - Думаешь? – дождавшись моего кивка, Стеф вновь сделала глоток чая. – Как же ей было тяжело.       - Скорее всего, да.       Мы еще немного помолчали, и я решил рассказать ей, как дела в пекарне. Что у нас незапланированный оплачиваемый отпуск, и Пол побежал удовлетворять все желания своей течной омеги.       - Ну да, у него есть такая радость, - хмыкнула альфа, вертя чашку в руках, задумчиво смотря в никуда. – Здоровый омега, нормальная работа, спокойствие в жизни. Эх, мне до этого, как до Луны.       Я едва сдержался, чтобы не высказаться резко и грубо на этот счет. Лишь молча забрал посуду и, помыв ее, сказал, что пойду спать. Расстелив на диване, я улегся и собрался ворочать свои мысли еще часок перед тем, как усну, как почувствовал сзади шевеление, а потом как обнимают, прижимаясь к спине.       - Ты почему спать не идешь?       - Где ты, там и я. Ты не пошел в нашу постель, значит, я буду с тобой на диване.       Тяжело вздохнув, я встал, выпутавшись из ее объятий. Подошел с другой стороны мебели, и, потянув девушку за руку, отправился в кровать. Спорить со Стеф – все равно, что пытаться переписать уголовный кодекс – тупо и бессмысленно. Бессонница мне гарантирована.