***
— Шрифт нужно будет сделать покрупнее, а при наведении курсора на пункты меню мне хотелось бы видеть анимацию, — грузный мужчина, одетый, несмотря на погоду, в теплый твидовый костюм тычет пальцем в экран компьютера, оставляя жирные следы. Пак Чинен морщится, но все равно вежливо улыбается, ведь этот клиент — крупная рыба в их рутине из заказов дизайнов визиток, уличных вывесок, листовок и прочей мелочевки. Господин Ли открывает новое кафе в самом центре города и ему требуется абсолютно все: и вывески, и листовки, и дизайн меню, и дизайн сайта. Работы море, сроки сжатые, а клиент капризный. Чтобы выслушать все его пожелания вживую в небольшом кабинете директора собрались все три ведущих дизайнера и целый директор. — Про анимацию в задании не было отмечено, но я сделаю образец и пришлю вам в понедельник, — Джина быстро пишет заметки в блокноте, так как именно она отвечает за внешний вид сайта, — есть ли какие-то пожелания? — Что-нибудь милое и хорошенькое, как вы, — сально улыбается господин Ли, — танцующую картошку фри и всякое такое. — Хорошо, — натянуто улыбается в ответ Джина. Ей часто достается такая роль, потому что она единственная женщина в этой комнате. Однако до конца привыкнуть к раздевающим взглядам от мужиков, что ей в отцы годятся —противно. Ко всему прочему, несмотря на свои двадцать семь лет, выглядит она гораздо младше в силу небольшого роста, веса и легкомысленных нарядов. Почему-то это всегда провоцирует мужчин постарше не видеть в ней хорошего работника, человека, но видеть сексуальный объект. Господин Ли, к сожалению, оказался из такой же породы старперов, которым бес в ребро начисто стер из головного мозга понятие субординации. Джина только печально вздыхает, когда Пак Чинен кивает на все запросы клиента и обещает, что каждый из его сотрудников будет на связи постоянно. На этой ноте совещание подходит к концу, все торопливо собираются, чтобы поскорее покинуть душный офис. Джине приходится сделать вид, что она не почувствовала, как господин Ли будто бы случайно задел своей рукой ее пятую точку, когда проходил мимо. Все все замечают, но не хотят потерять клиента, а потому игнорируют вольное поведение в сторону Джины. От этого противно не меньше, чем от домогательств, но так везде, а потому приходится терпеть. Она наспех со всеми прощается, ссылается на клаустрофобию, чтобы не ехать вместе с этими людьми в одном лифте и уходит на лестницу. Лучше пробежать несколько десятков лестничных пролетов, но зато избавить себя от компании господина Ли. В противном случае, Джина не уверена, что сможет проявить еще хотя бы капельку стойкости: плюнет в лицо и останется безработной.***
— Не понимаю, для чего была эта встреча, — Джина жалуется Хенджину, а тот даже и не пытается делать вид, что сочувствует. Признаки сострадания он проявлял два пива назад, а теперь сидит и нервно дрыгает ногой, очевидно, что ждет-не дождется своей очереди поныть. — Мы могли все тоже самое обсудить в чате, а теперь Чинен выдал ему мой личный номер и хрен знает, чего ждать. Поскорее бы этот проект закончился. — Мы все тебе давно говорили, что пора уходить на фриланс, — Хенджин что-то быстро печатает в телефоне, что совсем не мешает ему параллельно вести диалог, — у тебя есть портфолио, опыт, запросто найдешь клиентов. — Страшно как-то, — она допивает третий бокал пива, отставляет его в сторону и знаком просит бармена повторить, — столько лет я работаю на этом месте, появились определенные привязанности. — Мы всегда рядом, чтобы тебя поддержать, — Хенджин говорит теплые слова, хотя сам при этом выглядит максимально незаинтересованным в происходящем. — Ага, рядом, — насмешливо фыркает Джина, — поэтому мы видимся раз в столетие. Это не совсем правда, конечно, видятся они минимум раз в две недели, но это как капля в море для совершенно одинокой Джины. Еще в университете искусств, она, Феликс и Хенджин подружились, впервые встретившись в танцевальном классе, и стали неразлучны. Они вместе ели, вместе тусовались, даже жили в соседних общагах. Им не удалось провести совместно все студенчество, потому что к третьему курсу Джина осознала, что в танцах она посредственная посредственность и перевелась на дизайн, но это оказалось не помехой для общения: так они и болтались по жизни, поддерживая друг друга. С возрастом, конечно, начали понемногу отдаляться, но все равно Джина чувствовала, что за ее спиной есть опора. Кроме Феликса и Хенджина друзей у нее нет от слова совсем и раньше это не напрягало, однако теперь у каждого друга появилось по девушке. Конечно, было понятно изначально, что, когда все обзаведутся личной жизнью, их посиделки канут в лету. По факту, любовь у троицы долго ни с кем нормально не складывалась. Джина от отчаяния как-то пыталась встречаться с Хенджином, но у них ничего не получилось, потому что это было слишком похоже на инцест. Расстались они по обоюдному согласию спустя три недели после решения поиграть в отношения, и Феликс долго смеялся над этой нелепой попыткой. Шли года, любовные интересы менялись у каждого с завидной регулярностью, но никогда не задерживались дольше чем на пару-тройку месяцев. Казалось, что так будет всегда. Но вот уже у Феликса появились отношения, причем настолько серьезные, чтобы вместе ездить к родственникам на поминки, а следом и Хенджин обзавелся пассией и, судя по всему, у них все гладко. Джина неизменно чувствует себя пятым колесом, когда они собираются одной большой компанией. — Мы все равно будем рядом, если потребуется, — Хенджин кладет телефон на барную стойку, чтобы не дай бог не пропустить сообщение от своей ненаглядной, — но, кажется, тебе бы пора завести себе кого-нибудь. У тебя слишком много свободного времени, несмотря на работу. — Да где взять парня, — Джина досадливо морщится от одной только мысли. — Я из дома не выхожу, а на сайтах знакомств сидеть устала. Это как перерывать тонну навоза, чтобы найти одну полудохлую розочку. Наплывами Джина действительно сидит на сайтах знакомств, но ей везет редко. По большей части она нарывается на тех, кто ищет одноразового секса, либо просто на каких-то придурков. Бывает, что ее симпатия не получает подкрепления от второй стороны. Случалось, что все-таки звезды складывались и у нее появлялся парень. Как правило на несколько месяцев, иногда на полгода. — Ты слишком ценишь личное пространство, большинству мужчин это не нравится. Это должен быть особенный человек, уникум, который выдержит твое ОКР, — глаза Хенджина странно блестят, а может все дело в освещении, несколько десятых промилле алкоголя в крови мешают восприятию. — У меня нет ОКР, — отмахивается Джина, — я просто педантичная. Она действительно любит структурировать и порядок во всем, но назвать это заболеванием нельзя: чтобы быть уверенной в этом, Джина прошла полное медицинское обследование, в том числе и у психиатра. Абсолютно здорова, что и требовалось доказать. Если нужно, может даже справку предъявить. — В любом случае, ты бы хотела сейчас с кем-нибудь познакомиться? Хенджин уже без шуток выглядит чересчур взволнованным, что как-то не слишком вяжется с темой их разговора. Раньше он никогда не проявлял повышенного интереса к ее личной жизни, да и к личной жизни Феликса тоже. — Ну, с умным, красивым, богатым парнем, конечно, да, — смеется Джина, на горьком опыте понимая, что сочетание трех вышеназванных факторов — неслыханная удача. В ее же случае Фортуна такими подарками никогда не разбрасывается. — И чтоб не надоедал. — Есть такой человек! — победно бьет руками по барной стойке Хенджин. — Умный, красивый, с хорошей зарплатой. У него даже квартира своя имеется! Трехкомнатная в наследство от бабушки досталась в центре города. — И кто же это? — почему-то чувствуется подвох, слишком уж яркая презентация, но пока еще не ясно в чем он. — Ли Минхо, наш новый главный танцор!***
Последнее, в чем можно упрекнуть Джину — излишняя доверчивость. Полупьяные бредни Хенджина про прекрасного душой и телом, но одинокого оппу, конечно, запали ей в душу, однако после двенадцатичасового сна уже не казались похожими на правду. В жизни так бывает, что хорошие люди долго одни, только это скорее исключение из правил. А само правило гласит, что у красивой обложки либо скучное содержание, либо наоборот, внутренний мир с ебанцой. Вариантов отклонений может быть много: странные предпочтения в сексе, противные родственники, психические заболевания, физические проблемы, хроническая нищета. Ли Минхо совершенно одинок, и никто никогда не слышал, чтобы он состоял в отношениях. Джина знает многих из той танцевальной студии, где работают Феликс и Хенджин, и не может поверить, что даже эти сплетники не имеют понятия о личной жизни нового участника группы. В небольшом коллективе, где все со всеми и не по одному кругу вдруг свободная касса в лице ведущего танцора. Даже если он новичок конкретно в этом месте, то в предыдущем отпахал целых полтора года и все равно никакой информации о нем друзья не нарыли. Так или иначе, но Джина в авантюру вступает, сдавшись под давлением Хенджина. Не мытьем, так катаньем, а точнее, не уговорами, так нытьем, он убедил ее попробовать познакомиться, пусть и не на свидании, а на вечеринке. А вдруг и действительно Ли Минхо — ее судьба? На кровати лежат горой отвергнутые наряды, шкаф вывернут наизнанку, а коробки с туфлями, которые пылились долгие годы, наконец открыты. Джина не может выбрать образ для первой встречи и уже порядком устала копаться в тряпках, но это приятные ей хлопоты. Какой она хочет быть в глазах мужчины своей мечты: роковой красоткой на ботфортах, невинной лоли, рок-звездой или, может, карьеристкой? Отражением ее истинной сущности была бы растянутая пижама, пучок на голове и пушистые тапки с зайчиками, но такое лучше приберечь до лучших времен, если они настанут. Хотелось бы, если честно, немножечко почитерить, узнать о вкусах Минхо еще до того, как они познакомятся лично, однако не прокатило: все его соцсети оказались наглухо закрыты. Добавиться ему в друзья Джина не решилась, но, оценивая нетривиальную аватарку, искаженную до неузнаваемости фильтрами, ей подумалось, что Минхо, как минимум не лишен самоиронии, а это уже плюс. К вечеру, после нескольких часов сборов, наряд готов: полупрозрачная белая рубашка могла бы показаться совсем пошлой, если бы не желтый топ под ней; короткая расклешенная юбка из джинсовой ткани открывает вид на стройные ноги, но едва прикрывает задницу; гольфы до самых колен усеяны рисунками мультяшных котиков; тяжелые черные ботинки лишь подчеркивают хрупкость фигуры. Джина заплетает высокий хвост, доклеивает последнюю стразу на скулу, и довольно оглядывает себя в зеркало: она выглядит провокационно, вызывающе и сексуально, как и хотела. Уже подъехав на такси к нужному дому, Джина ощущает липкие щупальца тревоги, что расползаются от солнечного сплетения к груди, душат горло, не давая сделать вдох. Спазм крутит живот, резко хочется в туалет: она всегда страдала диарей при сильном стрессе. Текущий уровень нервного напряжения нельзя назвать критическим, да и ситуация избитая, совершенно не новая для нее, но телу нет дела до доводов разума и потому хочется вернуться домой. Такси вдруг ощущается уютным, почти родным местом и даже вонючка в виде елки вызывает теперь не отторжение, а наоборот, желание остаться на подольше и пусть счетчик тикает, неважно. Джина закрывает рот, делает вдох носом, считает до четырех, задерживает дыхание, считая до семи и выдыхает со свистом на восемь. Четыре-семь-восемь. Четыре-семь-восемь. Вроде полегче. Она сердечно благодарит водителя за поездку (на самом деле больше за то, что не лез, пока она пыталась успокоиться), покидает машину и на подгибающихся ногах плетется внутрь монструозной новостройки. Она сама никогда бы не захотела жить в подобном месте: свежеотстроенный квартал на обочине города, здания до небес, панорамные окна. Слишком футуристично, слишком бездушно, слишком правильно. Сама Джина живет неподалеку от центра и это дает свои преимущества, в то же время она с тоской думает о тех временах, когда ее обшарпанный старый дом попадет под реновацию и придется переехать в какой-нибудь небоскреб. Многие из ее соседей мечтают о том, чтобы их район облагородили, и это вполне логично, но Джина бы жила в своей квартире вечность, никуда не выходя: за непривлекательным фасадом здания скрывается ее личный оазис, обустроенный с учетом пожеланий лишь одного человека, Джины. Аскетичная обстановка и огромный гардероб. Большая ванна. Унитаз с подогревом. Все это есть и тут, конечно, напоминает она себе, уговаривая войти в ненавистную револьверную дверь, всегда вызывающую у нее панику и ощущение, будто пришла в отель, а не в гости к другу. Тусовка у Феликса дома обещает теплую атмосферу и алкогольную кому к утру, но есть крохотный шанс, что ее новый знакомый будет интереснее бутылки. Маловероятно, но все же. Джина до сих пор не верит в Хенджина как в годную сваху, его желание свести с кем-то дурно попахивает, но все-таки... Шумно вывалившись из карусели дверей, Джина морщится от неразумно яркого освещения в холле и чуть не падает на скользкой глянцевой плитке, но все-таки умудряется сохранить равновесие. У дверей лифта стоит какой-то парень с огромным пакетом, в котором недвусмысленно брякают стеклом бутылки. Он переминается с ноги на ногу в нетерпении и сверлит кнопку вызова таким испепеляющим взглядом, будто перед ним заклятый враг. Кроме него тут нет абсолютно никого, только лупоглазые камеры ведут свое безразличное наблюдение, мигая красными диодами. Джина ездить в лифтах с мужиками тет-а-тет не любит от слова совсем, но этот ее уже заметил, и есть только два приличных варианта: либо идти пешком по лестнице, либо ехать вместе. Двадцать пятый этаж Феликса вынуждает принять решение не в пользу спортивной ходьбы в горку и Джина, зажав между пальцев ключи от квартиры, уверенно топает к лифту. В конце концов везде камеры, ее друзья в двух шагах, ну что может случиться? Двери лифта услужливо открываются, стоит ей подойти, парень странно хмыкает и как-то по-стариковски прихрамывая заходит внутрь. Джина нервно сглатывает и заходит следом. Можно было просто подождать на лестнице, когда он уйдет, доходит до нее, стоит дверям лифта закрыться. — Вам какой? — спрашивает незнакомец неожиданно мягким голосом. — Двадцать седьмой, — хрипло отвечает она, мысленно ликуя от того, что так ловко и без запинки соврала. Свою кнопку двадцать четвертого этажа парень уже нажал, жмет еще раз на названный и они едут молча в какой-то неловкой тишине. Джина не может не заметить, что он пялится на ее ноги, даже особо не скрываясь. Очень жаль, что она не распустила сегодня волосы, да не вплела в них канекалон: скрывшись за яркими прядями и вырвиглазным мэйком ей всегда было проще переносить чужое внимание. За маской можно прятаться, абстрагироваться и не принимать на свой счет. Ощупывающий взгляд ее соседа в этой стремной поездке вызывает страх и нервозность. Одинокая капля пота скатывается по ее спине, но все-таки ехать им вместе недолго и надо постараться быть смелой, не наводить суету понапрасну. Моргает свет, кабина дергается и замирает. Внутри абсолютно темно и тихо. Сердце Джины со свистом падает куда-то в ноги. И почему все дерьмо мира запасено только для нее одной? Пока она прикидывает, сможет ли, если не дай бог понадобится, дать отпор извращенцу, тот уже жмет на кнопку колокольчика, подсвечивая фонариком телефона, вызывает диспетчера. — Внезапное отключение электричества, — бодро оповещает их хрипящий женский голос, — сейчас запустим генератор и лифт поедет. Подождите, пожалуйста. — Сколько это займет? — парень подслеповато щурится от яркости фонарика, его голос становится еще тише, но почему-то звучит агрессивнее. — Ожидание составит не более пятнадцати минут, — оператор отключается и в кабине снова наступает тишина. Джина не торопится доставать свой телефон, вместо этого зажимает самый длинный ключ между средним и безымянным пальцем. Слава богу, что в ее древнем доме нет этих модных кодовых замков. Только классика, только хардкор, да еще и средство самообороны в виде увесистой связки. Она следит за каждым шагом своего сокамерника, немного отвлекаясь на его лицо: свет снизу придает его чертам пугающее выражение, напоминающее о психопатах или безумцах. А, может, все это просто глупые фантазии. Четыре-семь-восемь, четыре-семь-восемь. — Да не собираюсь я вас насиловать, — раздраженно цокает языком мужчина, выключая фонарь и погружая их в темноту. — Почему вы вдруг об этом заговорили? — настораживается Джина. — Вы дышите как слон и психоз за километр чувствуется. — Может у меня клаустрофобия, не думали о таком? — ей почему-то становится немного обидно и еще больше тревожно. — Вы зашли в лифт, растопырив между пальцами ключи, как кастет, жметесь к стене и выглядите, ну по крайней мере выглядели до отключения света, очень испуганной. Тяжесть связки ключей Джину больше не успокаивает. Этот незнакомец оказался очень наблюдателен, и это еще более подозрительно. — Повсюду столько извращенцев, что упрекать женщину за страх более чем странно, — парирует она. — Я сам вас боюсь, — парень громко вздыхает, — тырнете еще сдуру в глаз. Если честно, у нее в сумочке припасен еще баллончик перцовки, но распылять его в замкнутом помещении — самоубийство. — Просто оставайтесь на месте, — просит Джина, но ключи не убирает. Парень вновь достает телефон, включает подсветку и смирно стоит, впрочем, мучится долго им не приходится: включают свет и лифт едет на указанные этажи. Джина выходит позднее, а он — раньше, но в итоге они все равно встречаются на двадцать пятом этаже у дверей квартиры Феликса. — Какого хрена? — Джина активно жмет на звонок, чтобы побыстрее открыли и спасли ее невинную душу. — Я пришел на вечеринку к Феликсу, — устало вздыхает парень, отходя от нее на пару шагов. — Меня зовут Ли Минхо.