teenagers

Мёртвый сезон окончился, С мёртвым сезоном покончено. Florence + The Machine — Dog Days Are Over

1

      Джейн сидит на полу в окружении подушек и пледов. Это гарант безопасности, тепла, которое иногда покидает её тело. В кудрявых волосах спрятаны отчаяние и страх; непонимание и ужас навеки задержались на секущихся концах. Обернувшись в три слоя пледов, Эл обнимает коленки и в сотый раз думает о том, с чего всё началось. Где-то внутри скребётся чувство, что она сама виновата, но не может понять, в чём именно и как её наказали. Джим Хоппер никогда не говорит о «тёмных» временах, притворяясь, что не слышит произнесённые вопросы, а Джейн не знает, откуда может узнать хоть что-нибудь.       Хоть окно в комнате и закрыто, но Эл чувствует порыв ветра, отозвавшийся в кончиках пальцев. Ветер начинает играть мелодию, и Джейн, сама того не понимая, начинает петь:

Ты где-то там, на кончиках пальцев. Мечтаешь страстно меня найти. А я не уверена, что ты существуешь, Что ждёшь меня на середине пути.

      Девушка вылезает из объятий покрывал и бежит к своему обклеенному наклейками блокнотом.

2

      Пока Робин Смит поёт про любовь, Нэнси не может вспомнить, когда в последний раз думала о ком-то хотя бы раз в неделю. Нет, конечно, она думала о некоторых парнях, и даже чаще, но она не чувствовала того трепета, о котором поёт вокалист. Днями и ночами она думала лишь об одном парне: Шерлоке Холмсе, — но ей было около одиннадцати лет, и она даже не знала, что такое морфий или кокаин. Пока первые влюблённости ровесников оканчивались отношениями, Уилер думала о книгах или об учёбе, о Барбаре или о пубертатных изменениях в организме. С Барбарой Холланд, в конце концов, можно было поговорить обо всех этих вещах сразу. И так она и делала: часто проводила ночёвки с подругой и придумывала новые темы для разговора заранее, записывая в свой почти что законченный блокнот с ирисами на обложке. Но через год или два, парни настигли и Нэнси. Она смотрела на сверстников, замечала интерес, и, в конце концов, попробовала сама. В возрасте четырнадцати лет она впервые поцеловалась, и на том её интересы не закончились. Теперь они с Барбарой также обсуждали парней с обложек журналов, а Холланд, никогда не вступавшая в отношения, спрашивала о том, каково это. И Нэнси отвечала, неловко улыбаясь и заправляя прядь непослушных волос за ухо. Она впервые занялась сексом в возрасте шестнадцати лет со своим на тот момент парнем, который добивался этого «слишком» (по мнению Нэнси) долго, и, в конце концов, она не смогла отказать. Она рассказала об этом Барбаре лишь два месяца спустя на одной из ночёвок. В груди всё ещё стояло ощущение того, что это было не совсем правильно, но и мысли травмирующими не были. Скорее странными, похожими на растения, что растут где-то в желудке и вторят каждому движению Нэнси. Уилер рассталась с тем парнем лишь через несколько месяцев. От болезней можно защититься презервативом, но вот от странных чувств — ничем. Дальнейшие знакомства с парнями были приятными и милыми, но Нэнси всё делала будто по алгоритму. Так делают все — значит, и она тоже; тем более, это не причиняет боли. Лишь заставляет просыпаться растения каждый раз, когда девушка об этом думает. Но так делают все, а, значит, и она. Нэнси пыталась думать о том, что будет, если она сойдёт с протоптанной дорожки, но в самом деле сделать этого не хватало смелости.       Туфли на небольшом каблуке стучали по полу, пока Уилер шла в нужный ей кабинет. По дороге она видит много цветов и кактусов, мягкие игрушки и разноцветные кружки, почти все огромных размеров. За офисными столами сидят молодые люди и здороваются с девушкой. Нэнси чувствует, как щёки горят просто от того, что здесь она будто важна для всех, пусть никто и не знает, сможет ли она получить эту работу. Нужная дверь зелёного цвета, на табличке написано: «Кабинет К. Дж. Колман».       — Здравствуйте, мисс Колман, можно войти? — сказала Нэнси, фалангами пальцев постукивая в дверь.       — Заходите, — раздалось из кабинета.       Судя по низкому голосу, это была женщина в возрасте; из-за кашля, который услышала Нэнси, девушка подумала, что это старушка с раком лёгких. Но приоткрыв дверь, Уилер увидела женщину лет сорока с накрученными кудрями и бордовой помадой на губах. Она немного съехала со своего кресла, что, впрочем, не поменяло ничего в её грозном образе. По телефонному разговору с ней так и не скажешь, что у неё настолько строгая аура, подумала Нэнси. Кристен Джуди Колман всё время представлялась ей милой старушкой, которая много чего повидала, а не женщиной, которая и лающую собаку заткнёт своим строгим взглядом.       — Проходите, — сказала Кристен. — Не волнуйтесь, я кусаюсь только в постели, — женщина улыбнулась, и Уилер увидела её желтоватые зубы, отлично сочетающиеся с золотыми серьгами.       Нэнси осторожно прошла в кабинет, закрыла дверь и направилась к креслу напротив мисс Колман, которое отделяло Уилер от кресла (возможно) будущей начальницы письменным столом.       — Вас зовут, кажется, Нэнси Уилер? — Уточнила Кристен, всё-таки решив сесть ровно. Роста она была среднего, но ощущалась чуть ли не баскетболисткой.       — Да, — ответила Нэнси, присаживаясь в кресло. Оно было непривычно мягким; казалось, совсем не подходящим для офиса, хотя смотрелось совершенно обычным, деловым.       — Ну, думаю, вы помните, что у нас назначено собеседование, раз пришли вовремя, — Колман улыбнулась, и теперь её улыбка показалась Уилер вполне себе доброй.       Нэнси пыталась не подавать виду, что она нервничает сильнее, чем когда-либо. Девушка старалась произносить ответы на вопросы так, будто они не были заучены за сотни минут зубрёжки. И у неё, кажется, получалось. Взгляд Кристен становился всё мягче, он вообще будто резко переключился на «добрую» волну, когда началось само собеседование. Вопросы, впрочем, не всегда были привычными для такого рода разговоров (Нэнси вообще называла собеседования «допросами», но только про себя и в трубку телефона, на конце которой её слушала Барбара), и вот на таких Уилер отвечала немного запинаясь, однако замечала, что Колман её слова всё равно нравились. Это были вопросы про отношение к вещам, про мотивацию. Кристен Джуди будто больше хотела узнать Нэнси, как человека, а «привычные» вопросы задавала лишь для галочки.       — Ну, что ж, — в конце концов, после короткой паузы произнесла женщина. — Поздравляю, Вы приняты в Hawk News, дорогая леди, — сказала Колман, и вдруг прозвучала намного старше своих лет, будто и правда была милой старушкой.       — Так сразу? — не могла поверить Нэнси. — Мне не нужно дожидаться звонка или чего-то такого?       Колман рассмеялась.       — Вы мне очень понравились, не могла не принять вас. — Она пожала плечами. — Будете работать в паре с фотографом, но сейчас его нет на месте. Приедет где-то через полчаса, у него дела в такое время дня.       — Хорошо, а когда я могу начать?       — Уже завтра можете приходить, однако если Вам, как и мне, не терпится начать работу, то Вы можете подождать своего фотографа, и я вас познакомлю. Сегодня в любом случае будет расслабленный для Вас день, — улыбка озаряла лицо Кристен.       — Что ж, думаю, я подожду этого фотографа, — улыбнулась Нэнси. — Могу ли я подождать на одном из диванов?

3

      Кабинет с инструментами, в котором занималась группа, пах старостью и пылью. Уиллу периодически хотелось чихнуть, но организм более-менее приспособился к окружению, и Байерс лишь разочарованно шмыгал носом каждый раз, когда чих уходил в последний момент.       — Давайте сыграем ещё одну песню, — сказал Майк, проводя медиатором по струнам гитары. — У кого-нибудь есть идеи, что мы могли бы исполнить?       Удивительно, как за рекордно короткий промежуток времени Уилер встал на место фронтмена. Хотя, с другой стороны, в этом не было ничего странного: никто не хотел брать такую большую ответственность. Даже Джейн выдохнула с облегчением и позволила занять свою «должность» Майку, от которого энтузиазмом несло за милю. Эл просто уточнила в начале репетиции, хочет ли Уилер стать «главным» и улыбнулась, когда услышала ответ. Все ощущали правильность ситуации.       — Вы раньше играли (I Can’t Get No) Satisfaction? — спросила Макс из-за барабанной установки. — Я её сто лет уже не играла.       — Мы играли пару раз, — ответила Джейн, поправляя стойку. — Дастину не очень нравится: клавиши в неё не добавишь.       — Хендерсон, бери тамбурин! — выкрикнула Мэйфилд.       Дастин поднял голову и начал озираться по сторонам, очнувшись после полусонного состояния, которое настигало его после каждой сыгранной песни.       — Хорошо, — было слышно, как Дастин закатил глаза, но всё же взял тамбурин из тех, что висели на стене на подставке.       Все вновь приготовились играть новую песню. Звуки вокруг стихли, каждый слышал лишь своё немного учащённое дыхание. Зазвучал голос Джейн:       — Раз-два-тр…       — Стойте, — прервал её Майк. — У меня есть идея.       Вся группа повернула головы к парню, что, махнув головой, попытался убрать волосы с глаз.       — Я могу быть на бэк-вокале в припевах, — он слегка улыбнулся, чем напомнил Лукасу старую куклу его младшей сестры, лицо которой выглядело живее и милее, чем на остальных игрушках.       — Почему бы и нет, — согласилась Эл.       — Надеюсь, ты умеешь петь, — ответил Синклер.       — Тихо, Лукас, — шикнул Дастин.       Ещё один, на этот раз успешный, отсчёт, и Лукас начал играть запомнившуюся всему миру партию баса; Макс ударяла по педали бочки слишком сильно, иногда почти заглушая партию Синклера, но ближе к середине песни её хватка ослабла; Уилл проклинал кого-то свыше за то, что его пальцы начали болеть и двигаться чуть медленнее, из-за чего пару раз поставить нужный аккорд не получалось, голова начала немного болеть, хотя парень не снимал беруши; Дастин хмуро оглядывался по сторонам ударяя тамбурином по руке на счёт раз-два-три, в какой-то момент он поднял его над головой и сделал вид, что роль в группе сейчас самая важная; Майк позволил своей гитаре болтаться на ремешке, давая пальцам отдых, а сам угрюмо думал о том, что эта песня не сможет передать все возможности его голоса, однако максимально вкладывался в каждую строчку, всё же надеясь, что его талант заметят; Джейн болтала головой взад-вперёд и растворялась в песнее, она являлась звуком, полным бунтарства и улыбки. Каждый удар по барабанам отдавался током, проходящим через всё тело и наполняя его чем-то живым, бодрящим, чем-то, что хотелось бы назвать «своим». Ближе к концу песни Дастин всё же опустил руки и теперь слегка качал бёдрами в слабом танце, на который посматривала Макс и тихонько хихикала. Джейн спела последнюю строчку, прозвучали последние ноты баса и барабанов, комнату несколько секунд наполняло только слабое эхо. Все переводили дыхание.       — Это было хорошо, — в конце концов сказал Майк, снимая с себя ремень от гитары. — Но мне кажется, что Уилл пару раз залажал.       Байерс поджал губы и отвёл взгляд в сторону.       — Это не страшно, но в следующий раз следи за своими пальцами.       — Хорошо, — ответил Уилл, поглощённый виной, которую сам же на себя наслал. «Ты не должен подводить группу», — думает он и закусывает губу. Боль приносит слабое облегчение.       Все начали собираться, укладывая на места инструменты и надевая на спины рюкзаки. Дастин уже потянулся к ручке двери, но Майк прервал общее пост-репетиционное настроение:       — Вообще я должен был сказать это где-то в середине репетиции, но не нашёл нужного момента.       Все уставились на кудрявого парня, засунувшего руки в карманы чёрных джинсов. По всем, даже по Майку, прошёл заряд тревожного тока.       — Я увидел объявление на одной из досок. Ну, вы знаете эти пробковые доски, где листовки прикрепляют кнопками, и, в общем, я нашёл кое-что действительно классное. — Правый уголок губ Уилера чуть приподнялся в нервной ухмылке. — В Теннесси проходит шоу талантов для музыкантов в следующем июне. Мы… могли бы попробовать.       На несколько секунд комнату наполняет неловкая тишина. Дастин впивается пальцами (ногти он обрезает чуть ли не в мясо) в ткань своих брюк; Макс чувствует, как по обкусанным губам течёт капля крови, но быстро её слизывает; Уилл только захлопнул специальный чехол, в который положил свои беруши; Лукас задумчиво пялится в пол.       — Что ж, да, могли бы, — наконец-то отвечает Эл и оглядывает остальных участников группы.       Все кивают почти синхронно. На лице Уилла Джейн буквально считывает фразу «Я не думаю, что смогу», и похожие прослеживается на всех участниках.       — В любом случае, подумайте об этом на досуге, — сказал Майк. — И нам нужно написать песню, если хотим участвовать, — Уилер надел на себя рюкзак, втиснулся в дверной проход сразу за Хендерсоном и быстро зашагал к главному входу.       Уилл, смотря на Майка, нахмурил брови.

4

      — Я почти бежала за тобой, Уилер!       Майк оборачивается и видит Макс. Её мокрые волосы прилипли к голове, как и волосы Уилера. Послышалось завывание ветра.       — Ты нормальная?! — крикнул Майк. — Тебе надо сворачивать в другую сторону.       — Ничего, — отозвалась Мэйфилд и подошла к Уилеру практически вплотную. — От твоего дома всё равно недалеко будет.       Майк закатил глаза. На ресницы попали капли дождя.       — Ладно, ты ведь не отстанешь? — уже для галочки спросил Уилер, но Мэйфилд всё равно кивнула. — Одежду мою потом вернёшь.       На асфальте собирались лужи, и потоки воды текли в самых разных направлениях. Деревья покачивались и шуршали листьями, но этот шум почти полностью перекрывал ветер. Макс заправила вылезшую из пучка прядь волос за ухо и скривилась, когда почувствовала, как капля воды стекает за шиворот. Девушка думала о том, что при первой же возможности нужно будет обзавестись машиной; прав у Мэйфилд не было, но отчим учил её кататься в полупустых районах, где никто никогда не смотрит в окна. Или пусть у Майка снова появится авто, думает она и понимает, что скучает по его Форду, в котором постоянно играли песни Джими Хендрикса. Как только родители Уилера задумаются о покупке машины сыну (и старшей дочери), Макс все мозги проест Майку, лишь бы он взял Форд Таурус, на которых ездит почти вся страна, однако внутри машина всё равно кажется другой, особенной.       — Так зачем ты почти бежала за мной? — спрашивает Майк запуская руку в волосы.       — Хотела поиздеваться, — не стала лукавить Макс. — Долго думал над тем, как заставить всех послушать твой голос?       Уилер закатил глаза, но всё же признался:       — Да, и, как ты видишь, придумать ничего путного не смог.       Мэйфилд хихикнула.       — На самом деле, у тебя хорошо получилось, – сказала она. — Но я на месте Джейн обиделась бы за то, что ты заглушал её в припевах.       — Я просто хотел показать себя! — попытался защититься Майк. — Я не знаю, что должен сделать, чтобы все поняли, что я умею петь. Пока они дойдут до сложного вокала, я умру от старости.       Макс снова рассмеялась и оглядела новый дом семьи Уилеров, к которому они подходили.