(〃ﾟ3ﾟ〃)
17 мая 2023 г. в 09:40
Они познакомились в баре, где один планомерно напивался, а второй пытался не выдать себя панически бегающими глазами, предъявляя фальшивое удостоверение личности, чтобы выпить то, о чём с придыханием рассказывали почти все «уважаемые» старшеклассники. Шуджи успел выцепить парня до того, как бармен наконец соизволил обратить внимание на низкого посетителя. Не то чтобы мужчина хотел помочь школьнику, ему всего навсего нужен был кто-нибудь на роль костыля, чтобы доковылять до туалета и опорожнить переполненный мочевой пузырь. Так и завязался разговор: под шум мочеиспускания и спуск воды в соседней кабинке. Такемичи, как представился парнишка, очень хотел попробовать что-нибудь, от чего мозги слетают напрочь. Это что-нибудь должно было быть сладким, кислым и обязательно послойно цветным. В общем, как в красивых фильмах для взрослых.
Когда они вернулись в зал, Шуджи заказал парню Хиросиму, а себе простецкий ром с колой, носящий слишком элегантное для подобной посредственности название «Куба Либре». Но в итоге многослойный коктейль пил мужчина, пока невпечатлённый данным напитком парень глушил его ром. По идее, спаивать школьников — занятие не отличающееся благородством, но Шуджи было плевать на это с высокой колокольни. Эффект, что он произвёл своим широким жестом, того стоил.
Всю ночь новый знакомый покорно сидел с ним за столиком, куда они перебрались от барной стойки, и слушал бесконечный рассказ Шуджи о его нелёгкой работе, долбанутых коллегах, невыносимых пациентах и зажравшемся начальстве. Такемичи был благодарным слушателем: не перебивал, не задавал тупых вопросов и не стремился перетянуть одеяло на себя. Только бросил несколько слов в ответ на вопросы о личной жизни, и дальше разговор перетёк обратно на хреновую работу Шуджи.
Мужчина рассказывал про то, как его бесит задержка зарплаты, внеплановая переработка, слабонервные пациенты, вечно теряющие сознание от одного малю-у-усенького порезика, нахальные бригады скорой, которые считают своим долгом нудеть над ухом Шуджи о том, как им важно, чтобы он, хирург-выскочка с непомерно высоким самомнением, ничего не упустил, потому что они, такие все из себя распрекрасные герои нации, старались, из кожи вон лезли, чтобы довести пациента до больницы. Не работа, а сплошное разочарование!
И Такемичи, спасибо ему за это большое, ни разу не сказал, что раз Шуджи так сильно не нравится там работать, то пусть увольняется; вместо этого он заплетающимся языком предлагал варианты острот, которые можно бросить в лицо донимающим мужчину людишкам. Потому что парень явно понимал, как сложно найти новую работу в этой перенаселённой стране, как неприятно проходить через бумажную волокиту и собеседования, как выматывает обживаться на новом месте, запоминая где что и кто находится. И такой подход к беседе Шуджи понравился настолько, что он обменялся с парнем номерами, пообещав уже у такси на выходе, что в следующий раз, когда решит напиться, звякнет Такемичи и пригласит бухнуть вместе с ним.
Вот так и зародилась очередная связь в этом полном встреч и расставаний городе. Одна встреча переросла в другую, количество созвонов с раза в неделю, когда у Шуджи выдавался выходной, увеличилось до ежедневного, а то переросло в перекидывание сообщениями по нескольку раз за пару часов. Такемичи виделся с Шуджи после ночной смены, когда тот довозил парня от дома до школы на собственном байке, потому что было по пути (удивительно, но факт. Даже не пришлось исхищряться и что-то придумывать). Шуджи выходил в обеденный перерыв с сигаретами на воздух, обнаруживая сбежавшего с уроков парня на скамейке рядом с отведённым под курение местом. В единственный выходной мужчины, выпадающий то на вторник, то на четверг, если он брал дополнительные часы во вторник, они проводили время за фильмами, за прогулками, за банками хорошего пива, или мужчина учил парня водить, чтобы тот мог в случае нужды забрать его из бара без вызова такси. Последняя затея плавно перетекла в стремление парня научиться водить не только мотоцикл, но и машину. Зачем? Шуджи понял это только когда через год выпускник прыгнул ему на шею, оповещая о своём решении пойти работать водителем скорой. Выбор профессии… скажем прямо, неожиданный. Шуджи думал, что Такемичи из тех людей, которые сначала стремятся стать космонавтами, пожарными или полицейскими, а потом через пару лет ты видишь их за кассой в сети ресторанов быстрого питания. Но вот заиметь небольшую цель и переть к ней, не боясь трудностей, закопав огромные планы на роскошную жизнь и безбедную старость? Нет, Шуджи его в любом случае поддерживает и даже готов помочь с составлением резюме в будущем, но почему именно водитель скорой? Почему не таксист? Не доставщик пиццы? Не машинист? Не водитель автобусов? Именно скорой. Это же большая ответственность: когда от твоих навыков вождения зависит чужая жизнь; когда от скорости поездки зависит, успеют спасти человека или нет; когда счёт может идти на секунды. Разве Такемичи не страшно брать на себя такой груз обязательств?
В тот день их жизни впервые произошло три вещи: Шуджи был сбит с толку, Такемичи не затыкался больше часа, и они поцеловались. С инициативы парня, что шокировало ещё больше. Обычно это по части Шуджи — пойти и засосать кого-нибудь на улице, после чего удалиться в отель для влюблённых, проведя с избранником-на-одну-ночь несколько горячих и потных часов. И вот… такой выкидон судьбы. Шутка или нет, но мужчина так растерялся, что завёл поучительную речь про то, как странно иметь отношения с тем, с кем у вас большая разница в возрасте. Тем более, если вы одного пола. Тем более, если вы, вроде как, только друзья. Вроде как. Были. Буквально секунду назад. Вот до этого поцелуя. Друзьями. Да!
Мужчина хлопнул себя по лицу, пытаясь прийти в чувства. Он, кто в первую же их встречу заказал несовершеннолетнему высокоградусный коктейль, пытается сейчас учить этого парня нормам морали? Он? Серьёзно?! Хочет как-то остановить почти что взрослого человека от связи в стране, где сексуальные практики разрешены с тринадцати лет? Если это столь незаметно подкрадывается старческое слабоумие, то тем более нет времени размусоливать бесполезные факты и читать пустые правила пустой морали. К тому же эти голубые глаза так горят пока ещё наивным и невинным блеском.
…И он не успел распробовать, какие у парня губы на вкус. По своей же, между прочим, вине не успел! Но ничего, он умеет исправлять и более сложные казусы…
Парень после того дня смотрел на него по-большей части со смесью восторга, обожания и искренней привязанности. И если Шуджи быстро научился не терять голову после каждой встречи с этим взглядом своей невинной фиалки, то его коллеги ещё долго впадали в ступор, когда становились случайными свидетелями сцен, где «какой-то левый парень с улицы» чуть ли не таял рядом с их «мрачным и неприступным, как Эверест, хирургом»: по их мнению это было либо игрой воображения от недосыпа, либо последствием длительного вдыхания паров химических препаратов.
— На тебя опять странно смотрят, — заметил парень, когда мимо них прошли двое в медицинских халатах, и один из них, засмотревшись на парадоксальную парочку, вошёл в фонарный столб, извинился (перед столбом!), и скрылся за поворотом подземной парковки (хотя, судя по всему, изначально не планировал идти именно туда).
— На нас, — поправил мужчина, продолжая методично поглаживать прижавшегося к его боку парня.
— Но мы же ничего пока не делаем, — не понимал очевидного Такемичи.
— Пока? — Шуджи приподнял бровь, с лёгкой усмешкой косясь на начавшего заливаться краской парня.
Удивительно, но дальше поцелуев и обжиманий они так и не продвинулись, хотя к тому шло. И не раз. Такемичи, пусть и смущался с поводом и без, был довольно пылким юношей, так что более чем в половине случаев их страстный танец начинался по его инициативе. Увы, прекращался тоже. Шуджи не настаивал: если у парня есть какие-то свои комплексы и загоны, то он не будет давить и требовать. Пока что, с его нагрузкой на работе, можно было ограничивать себя и обычным рукоблудием. Мужчина понимал, что подростки в большинстве своём редко принимают себя целиком со всеми вытекающими, особенно на физическо-эстетическом уровне, так что должно пройти какое-то время, прежде чем Такемичи полностью примирится с тем, что он может быть красивым. С одеждой. Без одежды. В любой ситуации. Господи, да если дело станет лишь да словесным или телесным подтверждением его привлекательности, то Шуджи буквально утопит его в комплиментах и ласке — надо лишь намекнуть! Ну а пока на этом этапе их отношений штиль, мужчина будет снисходительно качать головой и…
Вздох.
…и дрочить.
Сказал бы ему кто пару лет назад, что он будет страдать подобной фигнёй, пока вокруг ходят толпы возможных партнёров для секса, он бы счёл это лучшим анекдотом своей жизни. А оно вон как вышло…
— Пока, — пунцовея ушами, подтвердил парень и перевёл взгляд на сигарету в чужих губах. — Дашь мне попробовать?
— Нет. Курить вредно.
— Но ты же сам куришь!
— Ну, так то я, — мужчина выдохнул серый дым и стряхнул в урну часть истлевшей бумаги, — а тебе рано ещё.
— Но я же всё равно всем этим дышу, так какая разница? — настаивал Такемичи.
— Разница в том, мой дорогой, что я могу просто перестать делать это при тебе, а сам ты уже не сможешь остановиться, — Шуджи в последний раз затянулся и решительно потушил сигарету о край урны, выбросив. — Избавиться от вредных привычек, которые заводят в период взросления, очень трудно. Так что лучше даже не начинать.
— Значит ты куришь с моего возраста? — тут же подловил мужчину Такемичи.
— Почти, — тот не стал увиливать, — с четырнадцати.
— Нихрена себе! И после такого мне всё ещё нельзя даже попробовать?
— Нельзя, — твёрдо оборвал его Шуджи, после чего всё же смягчился и чмокнул в макушку. — Лучше ты будешь тратить свои первые деньги на комиксы и сладости, чем на тупую зависимость, медленно убивающую изнутри.
— Это ты мне как врач говоришь?
— Угу. Как хирург, который уже пару раз менял людям печень и лёгкие, когда те отказывали.
— Фу!
— Ага.
— А что вы делаете с вырезанными органами?
— Заспиртовываем и отдаём в мед учреждения. Что, хочешь посмотреть?
Такемичи сначала быстро отрицательно замотал головой, но потом, подумав, спросил:
— А если захочу, ты пригласишь меня в свой кабинет?
— В свой — нет. Но на том же этаже у нас есть комната отдыха.
— Она запирается изнутри?
— Да, но у большинства врачей есть дубликат ключа от этого помещения, — он осёкся, когда встретился с чужими глазами, в которых плясали черти. — Хотя, если вставить ключ с внутренней стороны, то другим войти станет… проблематично.
— Тогда пошли! — Такемичи быстро поднялся и потянул его за руку. — Покажешь мне эти свои органы.
«Свои?» — так и не смог переспросить Шуджи, потому как парень его опередил, оглянувшись и облизав губы с таким видом, что любая двусмысленность ситуации уходила в небытие, оставляя вместо себя довольно очевидные намерения на дальнейший исход событий.
Свои органы, дорогой, свои.
«Всевышний, прошу: пусть в этот раз птица обломинго собьётся с нашего курса и пролетит мимо!» — взмолился мужчина, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом, а кончики пальцев от предвкушения начинает покалывать.
По пути Такемичи трещал без умолку. Кажется, больше от нервов, чем из желания рассказать всё, что было на уме. Но всё равно не тормозил и лишь краснел с каждой минутой больше и больше, чувствуя себя попеременно то самым последним идиотом, то чуть ли не единственным счастливчиком на земле, которому сейчас перепадёт тако-о-ое, от чего все мокрые сны покажутся невинными фантазиями маленького ребёнка.
Шуджи слушал его вполуха, давая время от времени короткие комментарии, чтобы парень не чувствовал себя так, будто на него резко перестали обращать внимание из-за его же неожиданной смелости намекнуть на своё желание близости. С молодыми надо обращаться осторожно и бережно, улавливая любые колебания настроения, чтобы ненароком не обидеть или не ввести в заблуждение, потому как подростки слишком открыто и ярко на всё реагируют. Даже на мелочи. Хотя чего уж там? — ОСОБЕННО на мелочи.
— …вот я и решил, что если не хочу ждать положенный десяток лет для накатки опыта вождения, чтобы меня взяли на работу, надо как следует намозолить местным врачам глаза, так что работа в сети доставки — шикарный вариант! Знаешь, откуда чаще всего к вам привозят еду?
Порывшись в памяти, Шуджи скороговоркой выдал парню четыре фирмы, курьеров из которых он видел чаще других, проходя мимо главного зала со стойкой регистрации.
— Значит буду искать вакантные места там. Я же здорово придумал?
— Здорово, здорово, — мужчина мягко отвёл его за плечи в сторону, прежде чем на парня бы сумел налететь молодой ассистент, прижимающий папки с историей пациентов к груди. — Сможешь доставлять еду быстрее других, то, по меньшей мере, ты станешь местным фаворитом. А если и общий язык с замглавой найдёшь, то мне будет легче с ним на пару уговорить остальных рассмотреть тебя, как будущего коллегу на место в неотложке.
— Неотложке?
— Конечно. Быстрых возниц там как раз в дефиците.
— Это даже ещё ответственней, чем выезды с обычной бригадой! Кру-у-уть! — у Такемичи засветились глаза. — Ты же не против ещё погонять меня по дорожным картам города?
— Не переживай. Под моим присмотром у тебя каждый поворот и проулок отпечатается в памяти намертво.
Мужчина почувствовал, как от последних слов тело в его руках вздрогнуло.
— Иногда ты умеешь пугать, — прокомментировал Такемичи, пытаясь унять своё выпрыгивающее из груди сердце.
— Без строгости и умения стоять на своём до конца в моём деле долго не живут, — Шуджи быстро отпер непримечательную дверь, мимо которой чуть не проскочил замечтавшийся Такемичи, уволакивая парня следом за собой в тёмное помещение. — Но я умею быть и ласковым, когда надо.
Такемичи почувствовал, как его ноги подкашиваются.
— Мои друзья в это не верят. Для них ты всегда устрашающий.
— Тебе не должно быть дело до их мнения, если сам знаешь, что к чему.
Мужчина не глядя закрыл дверь на ключ с внутренней стороны, скинул халат на спинку какого-то стула, силуэт которого успел разглядеть, пока заходил, и потянул парня за собой вглубь тёмного пространства.
— А я знаю? — выдохнул Такемичи, когда его прижали к себе.
— Я постараюсь, чтобы узнал, — пообещал Шуджи и, подхватив чужое тело, упал с ним на диван, который нередко раскладывали и использовали как двуспальную кровать, если не хватало сил доползти до дома.
Отчасти Такемичи был благодарен отсутствию света, так как не мог контролировать краску, от которой горели не только лицо и уши, но уже и шея с верхней частью груди и плеч. Не менее горячие, чем он сам, руки мужчины проходились по всему телу, залезая под одежду и обжигая мягкой лаской пока ещё совсем зелёного во взрослых играх юнца. И это было невероятно приятно! Такемичи словно наполнялся чем-то новым и живым, вдыхая смесь запахов от сигарет и лёгкой туалетной воды, что изначально должна была заглушать первое, но в итоге дополняла и создавала в симбиозе уже такой привычный и родной аромат, исходящий от немного жёстких волос мужчины и его одежды… которая за пару секунд куда-то испарилась.
— О боже-боже-божечки!.. — пропищал Такемичи, когда его руки положили на горячую грудь, под которой не менее быстро, чем у него самого, билось сердце мужчины.
— Ты же хотел посмотреть на мои органы? — шёпот змея-искусителя горячей волной скользнул в ухо. Ладони парня, повинуясь ненавязчивому давлению чужих, заскользили вниз по торсу, обводя по пути все выпуклости костей и мышц.
«Желудок», — слушал Такемичи, когда его руки останавливали в каком-то определённом месте на чужом теле. «Печень». «Здесь и ниже уже проходит кишечник».
— А почки?
— Тут, — мужчина вдавил его пальцы поглубже под рёбра с боков. — Но их сложно нащупать спереди, так как внутри они расположены за другими органами, ближе к спине.
Такемичи смущённо хихикнул, когда его руки отпустили, позволяя дальше свободно бродить по чужому телу, чтобы всё трогать и ощупывать, пока сам Шуджи вновь полез ему под кофту, то и дело задирая её почти до ключиц.
— Кажется, только ты можешь сочетать секс и урок анатомии.
— Тебе не нравится?
Горячий язык скользнул в ухо вслед за вопросом, отчего ответ задержался в попытках не задохнуться от ощущений.
— Нравится, — всё же выдал порядком нервничающий Такемичи, опуская руки на край чужих штанов и обводя их по кругу на границе кожи и ткани, так и не решаясь расстегнуть ремень, чтобы заглянуть дальше.
— Боишься?
— Стесняюсь.
— Мы можем остановиться на этом.
— Нет! — тут же подскочил Такемичи, оплетая мужчину ногами за пояс и дополнительно прижимая к себе за петли от ремня для надёжности. — Я хочу всё!
— Всё-о-о? — переспросил Шуджи, добавляя в голос как можно больше искреннего удивления. — Прям всё-всё?
— Всё-всё-всё, — вновь начиная пылать от стыда за свою порочную смелость, закивал Такемичи, надеясь на то, что если он в последний момент струсит и попытается сбежать, то его поймают и никуда не отпустят.
— Давай-ка мы с тобой определим границы этого твоего «всё», а то если мы начнём делать прямо-таки ВСЁ, то нам с тобой и суток не хватит, — предложил Шуджи, прекрасно понимая, в какое положение сейчас ставит парня.
— А разве существует так много?.. — Такемичи прикрыл лицо руками, чувствуя, что не может произнести больше ни слова от смущения. Кажется, он наконец достиг своего пика в этом искусстве и сейчас даст заднюю.
— Способов доставить удовольствие о-о-очень много, — Шуджи медленно стал опускаться, пока наконец Такемичи не почувствовал его дыхание на коже живота. — Думаю, когда-нибудь я покажу тебе все. Но сейчас стоит ограничиться чем-то одним. Как тебе кажется?
Такемичи не смог ничего ему ответить, задохнувшись от горячего поцелуя. Сухие, слегка потрескавшиеся губы мягко касались подрагиваюшей кожи, пока не добрались до пупка, где к делу подключился уже язык.
— Не будем спешить.
Такемичи шумно выдохнул, ощущая, как чужие слова расходятся волнами возбуждения по всему телу, заставляя поджимать пальцы ног в сладкой неге. Парень почувствовал, как затвердели его соски. Хотелось прикоснуться к ним. Сжать. Надавить. Хотелось, чтобы Шуджи облизал не только живот, но и их.
— Мамочки!.. — пикнул Такемичи, когда мужчина в самом деле поднял руки и стал массировать его грудь.
— Больно?
Парень быстро завертел головой.
Через мгновение горячее дыхание опалило его шею.
— Лучше говори вслух. Вдруг я не так пойму? Или попросту не увижу?
В этот раз парень простонал на выдохе, сжимая ногами тело над собой ещё сильнее. Мужчина удовлетворённо выдохнул ему на ухо, ещё раз проходясь языком по всей шее, прежде чем припасть к ней губами и начать щекотать распалённую кожу лёгкими укусами.
— Чего хочет мой маленький мальчик? — спросил Шуджи, отрываясь от манящей шеи и проходясь короткими поцелуями с подбородка до мочки уха, которую тут же втянул губами, выбивая из парня новый стон.
— Ещё, — попросил Такемичи.
— Чего «ещё»? — Шуджи навис над ним, убирая пушистые волосы со лба Такемичи. — Добавь немного конкретики.
Такемичи поднял руки, опуская их на щёки мужчины и притягивая к себе.
— Тебя, — успел он произнести прежде чем их дыхание слилось, а вслед за ним и их губы.
Шуджи не стал переспрашивать дважды. Не стал уточнять некоторые моменты и мелочи. Просто решил плыть по течению и перестраивать ход действия в зависимости от поступающих реакций своего партнёра. Если Такемичи испугается одного, то они перейдут к чему-то другому. В конце концов у него в памяти действительно находится чуть ли не бесконечное множество вариантов с тем, как им можно доставить удовольствие друг другу!
Стоило ему опустить руки к чужой застёжке, как он почувствовал подрагивающие пальцы на своём ремне, неспешно, чтобы не сбиться или не соскочить, сначала вынимающих конец из дополнительных петель вдоль пояса, а потом раскручивающих кожаную змею так, чтобы вынуть язычок пряжки из дырки ремня, и снять первую преграду на пути к цели.
У самого парня надо было лишь снять с петли пуговицу и вжикнуть молнией. Видимо, для его поколения ремни были чем-то вроде пережитка прошлого. Всё на резинках, липучках и молнии.
«Нацепил на себя какой-то пояс целомудрия, хрен снимешь!» — мысленно ворчал Такемичи, подтверждая то, что его поколению сладить с ремнями было на порядок сложнее, чем людям постарше.
Сам-то Шуджи мог с ним справиться за пару секунд (и сделать это настолько сексуально, что у наблюдающих сиё действо потекут слюни), но не мог сейчас упустить возможность посмотреть на чужие старания. Всё же приятно, когда инициатива исходит не от тебя одного.
Ремень повис с двух сторон от молнии, позволяя Такемичи уже куда быстрее разобраться с остальным и, на волне эйфории от маленькой гордости за себя «(почти) умелого мастера на все руки», нырнуть этими самыми руками под нижнее бельё мужчины и!..
— Только не оторви, он мне ещё нужен, — со смешком попросил Шуджи, после того как парень неожиданно даже для себя самого сжал в тисках чужое достоинство, заставив мужчину вздрогнуть всем телом от секундного страха за потерю своей целостности.
— Прости, — прошептал Такемичи, меняя спектр своих касаний и делая их куда более осторожными и ласковыми. Теперь его пальцы почти невесомо порхали по члену, словно перья, что с одной стороны было очень приятно, а с другой эта щекотка распаляла желание только сильнее.
Шуджи поцеловал Такемичи в край губ, справляясь с его застёжкой за пару касаний.
Стоило руке скользнуть вниз, как новая волна более сильных впечатлений захватила молодое тело, вынуждая то выгибаться, то сжиматься, не понимая, как можно одновременно убрать и продлить это сводящее с ума удовольствие?
Опыт и уверенность отличали поглаживания плоти со стороны мужчины от неловких касаний парня, но это не мешало первому продолжать терять рассудок от действий второго. Так что пока Такемичи ходил под ним ходуном, то сжимая бока коленями, то, наоборот, раскрываясь почти в поперечном шпагате, мужчина опустился к его уху, мурча от удовольствия на осторожные, но напористые действия самого парня.
— Хорошо… Вот так… Мне нравится, как ты сжимаешь его у головки. Сделай так ещё раз… Моя умница… Не бойся, не раздавишь… Хороший мальчик.
Такемичи плавился от чужой похвалы, то и дело подрагивая в импульсах собственного наслаждения, когда большая ладонь накрывала его член на конце, теребя уретру ногтем указательного пальца, а затем кулак скатывался вниз, к основанию, пережимая до искр из глаз; волна преддверия оргазма одновременно подходила очень близко и тут же отступала, стоило мужчине сделать так. Это было нечестно. Но до жути приятно, что его вот так удерживали на самой грани, подводя, но не давая кончить.
— Приподними таз, — услышал чужую просьбу сквозь уплывающее сознание Такемичи.
Он почувствовал, как длинные пальцы подцепили его штаны с бельём с двух сторон и спустили сначала до бёдер, потом всё дальше и дальше, пока ткань не скользнула по пальцам ног, обдавая лодыжки последней крохой тепла на прощание. Ощутить холод отсутствия ему так и не дали, быстро припадая к телу и поглаживая обнажённые ноги по всей длине.
— Знал бы ты, как я хочу сейчас закинуть их себе на плечи, — вновь зашептал сокровенное на ухо парню змей-искуситель. — Я бы поцеловал каждый пальчик, давая тебе время привыкнуть к моему размеру. Тебе бы точно понравилось чувствовать мой язык между ними… Я так хочу схватить тебя под коленями и погнать в бешеном ритме, чтобы тебе не хватало времени даже на простое дыхание, и ты мог лишь стонать от удовольствия, задыхаясь до самого оргазма и ещё немного после него, пока не сойдёт на нет последний спазм… В моих фантазиях ты ни разу не сводишь ноги за весь процесс. И между ними алеют мои засосы… Прямо там, где ты сейчас дрожишь, мой маленький.
Он провёл руками по внутренней стороне бёдер, ощущая подушечками пальцев чужую дрожь предоргазменной эйфории, которая никак не сходила у парня на нет, благодаря его стараниям.
— Позже я обязательно раскрою тебя полностью, — пообещал он, прижимаясь к горячему телу вплотную и опуская руку вниз, чтобы сжать два их естества, истекающих предсеменной жидкостью.
— Почему не сейчас? — Такемичи то и дело переходил на поскуливание, не в силах выдерживать эту задержку.
— Потому что если я в тебя войду, то уже не смогу остановиться, — честно ответил мужчина, прислоняясь губами к виску. — Потому что не хочу, чтобы нас отрывали в такой момент друг от друга. Потому что я сойду с ума, если это всё-таки произойдёт.
Его рука легко нашла нужный темп, постепенно ускоряя движения, подводя к грани сразу обоих.
— Возбуждение легко переходит в ярость. Но я не хочу никого убивать у тебя на глазах.
— А ты можешь?
— Могу, — не стал юлить мужчина, сглатывая тягучую слюну и дёргаясь когда поверх его руки легла чужая.
— Я не позволю этому произойти, — пообещал Такемичи, закидывая другую руку за шею мужчины и ероша пальцами его волосы.
— Спасибо, — слегка улыбнулся на такое, казалось бы, детское, но при этом твёрдое обещание Шуджи, целуя парня в висок. В глаз. В нос. В губы.
Сжав чужие волосы, Такемичи надавил на затылок партнёра, углубляя этот поцелуй.
Их языки столкнулись и переплелись, попеременно уступая друг другу главенство в танце, пока губы то и дело смыкались и расходились в стороны, мимолётно отстраняясь друг от друга в попытках глотнуть больше драгоценного воздуха, чтобы не задохнуться.
Парень удивлённо зашипел, когда мужчина пустил в ход зубы, цапнув его сначала за верхнюю, а потом и за нижнюю губу, и рассеянно замычал, когда его стали сминать всё с большей и большей силой, показывая, кто тут главный, кто должен доминировать, кому следует беспрекословно подчиняться. Такемичи был не против. Мягко оглаживая вспотевшую шею и плечи, он подставлялся под чужую грубость, пока его пытались чуть ли не съесть.
Громкий стон прокатился по комнате на пару с рыком, когда острые зубы едва ли не до крови прокусили тонкую кожу шеи парня на волне впечатлений от общего оргазма, растекающегося по телам лавиной или цунами до искр перед глазами.
Ноги парня сжимали таз мужчины, подрагивая на каждом замедленном движении кулака, пока своя и чужая сперма продолжала толчками выплёскиваться жгучей патокой на обнажённый живот.
Такемичи пытался привести дыхание в норму, смотря в тёмное пространство, где сейчас плясали цветные круги. Через секунду он зашипел, морщась от лёгкой вспышки боли, когда почувствовал, как мужчина отстраняется от его шеи и зацеловывает след укуса.
— Саднит? — спросил он, выводя краем носа линию от места укуса, вверх по шее, до виска и обратно.
— Пока нет, — вяло откликнулся парень, запуская руку в чужие волосы и слегка почёсывая. — Там до крови?
— Вроде нет.
— Тогда ладно.
Он довольно наморщился, получая ещё один поцелуй в краешек правого глаза. И уныло замычал, когда мужчина отстранился, снимая с себя его ноги и уходя во тьму.
— Я тебя не бросаю. Просто ищу салфетки.
— Ммм, — не сменил своего настроения Такемичи, кладя ноги на диван и растекаясь по нему, словно масло.
— Прости, здесь неподходящее место для того, чтобы долго валяться. Обещаю, когда будем у меня дома, я никуда от тебя не уйду.
— Ла-а-адно, — вздохнул Такемичи, закидывая руки назад и находя подлокотник, к которому стал подтягиваться, чтобы сесть.
— Не дуйся.
— Я не дуюсь.
Такемичи увидел подходящий к нему силуэт и почувствовал, как к животу прикладывают салфетки, стирая следы их небольшого совместного грехопадения.
— Понравилось?
— Ты ещё спрашиваешь! — Такемичи подтянулся и схватил мужчину за шею, утягивая их обоих обратно на диван.
— Спрашиваю, — мужчина подался вперёд и легко поцеловал парня в губы. — Вдруг с сделал что-то не так, а ты решишь промолчать? Если я сделаю это снова, тебе опять не понравится и ты начнёшь меня избегать.
— Да ну, брось. Что за ерунда?
— Не ерунда. Это частое явление. Что-то случилось, один решил об этом умолчать, а потом пара постепенно начала отдаляться друг от друга, потому что второй чувствовал, что что-то не так, но не мог понять, что именно, а первый ему ничего не говорил. Так в отношениях появляется разлад и постепенно парочки расстаются.
— Страшилки какие-то рассказываешь, — проворчал Такемичи и ещё раз наклонил к себе мужчину для поцелуя. — Но раз для тебя это так важно… — чувствуя, как уши вновь начинают пылать, он переборол стеснение и выложил всё своё мнение по поводу произошедшего. — Сначала было страшно. Потом приятно. Потом о-о-очень приятно. У тебя руки классные. И то, как ты, ну… делал ими всё это… было офигительно! И грудь… тоже… просто вау!.. И на шее… ог-го!.. — он снял руки с чужой шеи, закрывая себе горящее факелом лицо. — И живот… И-и по… потом тоже прям до срыва башни!.. И я теперь хочу, чтобы ты сделал всё то, что говорил мне про ноги… П-потому что это звучало капец как горячо!.. И в-вот сейчас я весь горю из-за тебя, б-божечки! Садист-извращенец!
«Какой же ты невероятно милый, когда смущаешься! Так и хочется продолжать тебя мучать, пока ты окончательно не сгоришь со стыда», — мысленно таял мужчина, слушая сбивчивую речь своего парня и то ли продолжая стирать сперму с его живота, то ли уже просто на автопилоте водя пальцами по нежной коже с короткими мягкими волосками.
— Только так сильно больше не кусай. Нет, это было не больно — скорее просто неожиданно. Но мне теперь страшно смотреть в зеркало. Вдруг там гематома?
— Я тебя обработаю.
— Да, было бы неплохо. Спасибо.
Спустившись вниз, Такемичи нашёл чужую ладонь и переплел с ней пальцы, поднося замок из их руки ближе к своему лицу, чтобы поластиться, как котёнок, выпрашивая для себя ещё капельку ласки.
— Ты же посидишь со мной ещё немного? — он прислонился щекой к чужой коже, пытаясь свободной рукой вывести по памяти в темноте татуировку поверх невидимых сейчас чернил.
— Пока не вызовут, — согласился мужчина и почувствовал, как парень проходится лёгкими поцелуями по его грубым костяшкам.
Когда-то он сбивал их в кровь. Если бы Такемичи целовал их тогда, если бы его губы окрашивались красным и солёным… Шуджи бы целовал их, слизывая свою же кровь, пока губы парня не станут красными уже сами по себе и не опухнут.
Мозг выдал ещё вариант того, от чего губы Такемичи могут прийти к такому состоянию. От трения. От — Господи, мать его за ногу, пусть это не окажется очередной несбыточной мечтой! — минета. Который он точно рано или поздно выпросит, потому что очень хочет увидеть это чудо, стоящее на коленях между его ног. С мутным от похоти взглядом. С блуждающей улыбкой. С членом у самого носа, от головки которого к его лицу будет тянуться тонкая ниточка прозрачного предэякулята…
«А пошло оно всё к чёрту», — решил мужчина, чувствующий, как начинает заново возбуждаться от не в меру разыгравшейся фантазии.
— Еще один раз? — догадался Такемичи, чувствуя, как напряглась чужая рука, к которой он продолжал прижиматься.
— Хочу тебя у себя на коленях, — прошептал ему на ухо (да как он вообще так быстро находит всё нужное в этой кромешной темноте? У него в глаза тепловизор встроен?) Шуджи.
— Взять?
— Если бы только взять… — растянул ответ тот, выпутывая свою руку из чужих объятий и охватывая таз парня.
— А сейчас? — Такемичи послушно поднялся и, когда мужчина сел на диван, перекинул через него ногу, седлая лицом к лицу.
— Растяну тебя пальцами, — мужчина с лёгкой дрожью от предвкушения огладил мягкую кожу бёдер, почти доходя за округлых ягодиц парня, но пока ещё останавливаясь на грани допустимо. — Разрешишь?
Такемичи громко сглотнул, судя по всему, впадая в ступор от вопроса.
— Т-то есть?
— Я не сделаю с тобой ничего, что ты мне не позволишь.
Ох-х…
Парень уронил голову ему на плечо, опаляя жаром своего тела. Если бы Шуджи не знал, что его партнёр сейчас полностью здоров, то решил бы, что это у больного температура скакнула минимум под тридцать восемь.
— Ты же просто хочешь, чтобы я говорил все эти пошлости вслух? — спросил Такемичи, вырисовывая пальцами на спине мужчины понятные лишь ему одному узоры.
— Хочу.
— Садю-у-уга!
— А ещё это будет подтверждением твоего согласия на мои действия. Знаешь, как превратно некоторые могут истолковать твои едва заметные качания головой?
— Но ты же не сделаешь ничего, что мне не понравится? — парень мягко боднул его в челюсть, оглаживая руками бока крупного и куда более сильного, чем у него самого, тела. — Мм?
— Я-то не сделаю, — Шуджи провёл горячими ладонями вверх по тонким рукам, оставляя за собой мурашки на чужой коже, мазнул пальцем по шее, щекоча, и отвёл за подбородок голову парня так, что, если бы они были при свете, смотрели сейчас друг другу глаза в глаза. — Но если ты сам не поймёшь сразу, что тебе нравится то или иное моё действие, если ты испугаешься или решишь, что тебе больно или неприятно, то тут же закроешься.
— Почему я могу решить что мне больно или неприятно?
Шуджи лениво обвёл большим пальцем его губы и привлёк чужое лицо настолько близко к себе, что Такемичи уловил его дыхание на своих губах.
— Я могу решить тебя выпороть.
— За что?! — тут же взвился тот.
— Вот видишь, — мужчина взял его ладони в свои и положил себе на щёки, чтобы Такемичи мог считывать его эмоции при помощи осязания, — я ещё не договорил, а ты уже недоволен.
— Но это же, — парень неуверенно обвёл пальцами чужую, едва заметную, улыбку и завис, — правда больно.
— Ты так говоришь, потому что тебя раньше пороли или потому что считаешь это общеизвестным фактом, не поддающемся оспариванию?
Парень заметно скис, понимая, что сейчас ему проведут очередную лекцию по человековедению.
— Так что?
— …Второе.
— Значит ты понимаешь, что я сейчас скажу тебе, что это не так?
— Но это выглядит так жутко со стороны!
— И?
Такемичи молчал.
— Хочешь, я тебя выпорю?
— А… а где лекция? — растерялся парень.
— Какая?
— Ну, про то, как это наверняка не больно и вообще очень даже полезно для организма. Укрепляет мышцы, кости, повышает мозговую активность, все дела.
Его щёки загорелись, когда в ответ раздался негромкий смех.
— Пороть надо уметь, — Шуджи поцеловал парня в ладонь, заставляя смутиться лишь сильнее от очередной неожиданной смены на ласку. — Боль тоже может приносить удовольствие, если правильно её подать.
— Ох, нет. Не-не-не. Я все эти ДСБМ…
— БДСМ, — поправил мужчина.
— …штучки на дух не переношу!
— Почему? У тебя аллергия?
— Не шути сейчас. Я серьезно!
— Так, я тоже. У тебя есть аллергия на что-нибудь? Кожу? Латекс? Силикон?
— Да откуда мне знать? У меня до тебя вообще никого и ничего не было!
На секунду меж ними повисло неловкое молчание.
— Что ж… не могу не признать, что мне было приятно это услышать, — поделился своими впечатлениями мужчина.
— С-с-садюга, — пришипел Такемичи, вновь скрывая пылающее лицо на чужом плече. — Почему ты всегда требуешь, чтобы я всё тебе говорил?
— Думаешь, лучше бы я просил тебя молчать? Пренебрегал твоими желаниями в угоду своим? Брал без разрешения? Знаешь, я ведь могу. Мне ничего не стоит потоптаться по чьему-то мнению и вытереть ноги о чужие хотелки, если надо будет. Но мне хочется, чтобы рядом со мной ты ощущал себя тем, с чьим мнением стоит считаться, — сцепив пальцы в замок у парня за спиной, Шуджи прислонился щекой к его макушке. Тон его голоса то ошпаривал холодом, то обжигал злобой. — Видишь ли… у японцев отвратительная манера воспитания! Детей с детства учат уступать другим, из-за чего те потом вырастают в бесхребетных взрослых, не понимающих, а чего они, собственно, хотят от жизни для самих себя? Я вот вижу таких ежедневно. Улыбчивых, слабохарактерных идиотов. И не хочу чтобы ты пополнил их ряды, вот и гоняю. Понимаешь?
— Понимаю…
— И всё равно дуешься.
— Я не дуюсь. Я злюсь.
— На меня?
— А ты видишь здесь кого-то ещё?
— Неа, никого не вижу — такая темень, что хоть глаз выколи, — честно ответил Шуджи и улыбнулся, когда почувствовал кожей чужой беззвучный смех.
— Дурень.
— Вообще-то мой IQ на порядок выше, чем твой.
— Если ты решил сейчас этим понтануться, то точно дурень, — сам себе кивнул Такемичи и, оторвавшись от нагретого места, положил мужчине руки на плечи, вдохнул побольше воздуха и выпалил: — Я знаю, что ты просто тащишься от того, что мне стыдно! А мне правда стыдно! Я каждый раз словно ломаю себя изнутри, когда встречаюсь с тобой и… особенно когда наши темы касаются… этого самого… — он снова начал сдуваться, однако встряхнул головой и быстро пришёл в себя. — Просишь сказать тебе, чего я хочу? Да у меня в голове столько хотелок, что останется пойти и тихо удавиться, если кто-то о них узнает! А ты!.. ты!.. растлитель! Так спокойно можешь говорить про эту комбо-дрочку или про фистинг…
— Фрот и фингеринг, — ещё раз поправил Шуджи, — Фистинг — это если бы я решил засунуть в тебя всю руку целиком.
— Вот! Ты даже знаешь все эти заумные названия, в которых чёрт ногу сломит!
— Увы, профессия обязывает, — мужчина слегка наклонил голову, чтобы потереться щекой о руку парня. — Ты бы ужаснулся, узнав, сколько ко мне за день может поступить пациентов с довольно… скажем так, деликатными проблемами. У одного спица в уретре застряла, у другого надо вынуть бутылку из жопы, потому что умник не догадался обеспечить предмету вакуум и тот, войдя внутрь полым горлышком, присосался к его любвеобильной кишке.
— Фе! — тут же передёрнуло Такемичи. — Спасибо, конечно, за подробности, но они явно были лишними.
— Зато ты теперь знаешь чуть больше и не будешь без меня ставить на себе подобные эксперименты.
— С чего ты вообще взял, что я буду страдать этой фигнёй?
— А то я тебя не знаю?
Слушая следующие десять секунд красноречивую тишину, мужчина лишь покачал головой.
— Не буду, — наконец кое-как выдавил из себя Такемичи и, кажется, хотел сказать что-то ещё, но, увы и ах, судьба распорядилась так, что время их совместного отдыха подошло к концу. В конце концов, время во внешнем мире никогда не стоит на месте, и события продолжают свой ход, не спрашивая у всех подряд о том, что они думают по этому поводу.
Парень поморщился от писка медицинского пейджера, оповещающего врачей о вызове.
— Пациент? — Такемичи сощурился от света маленького экранчика на чужом устройстве, пытаясь разглядеть короткое смс.
— Угу. Из десятой палаты. Пришло время его операции.
Мужчина чмокнул разочарованного таким поворотом событий парня в плотно сжатые губы, ссадил с себя на диван и принялся быстро шарить по полу в поиске их одежды. Пару секунд спустя Такемичи поймал брошенные ему штаны с бельём. Шуджи же, определив на ощупь по швам, с какой стороны изнанка кофты, за мгновение вывернул её, встряхнул от возможной пыли и нацепил, после чего быстро привёл в порядок штаны, привычно справляясь с ремнём за пару секунд не глядя. Подлетая к халату, который сам же сбросил у входа в самом начале, он обернулся и спросил:
— Ты одет? Я собираюсь открыть дверь.
— Секундочку.
Шуджи успел раз двадцать стукнуть носком ботинка по полу, прежде чем возня на диване подошла к концу.
— Всё? — на всякий случай уточнил он.
— Всё, — подтвердил Такемичи, вставая и осторожно подходя к нему, боясь зацепиться за что-то по пути и выдать их местоположение грохотом стола или табуретки.
— Отлично.
Ключ повернулся в замке. Тёмное пространство комнаты отдыха, в которой «никого не было» осветила полоса искусственного света от ламп в коридоре.
— Моя смена кончается в три ночи, так что увидимся только утром. Найти путь обратно сможешь? — Такемичи быстро кивнул. — Моя ты умница! Всё, — парню достался смазанный поцелуй в кончик носа, — до завтра. Я пошёл.
— Погоди! — Такемичи успел сцапать его до того, как этот великан припустил на всей скорости по коридору. С такими длинными ногами… Такемичи и не надеялся на то, что сможет догнать мужчину после того, как тот разгонится. Так что пришлось беднягу почти придушить, наваливаясь всем весом и дёргая назад.
— Что?
Оба услышали, как на пейджер пришло ещё одно уведомление. Такемичи понимал, что Шуджи очень ждут, но ему тоже БЫЛО ОЧЕНЬ НАДО!
— Наклонись, — попросил он.
Оглянувшись по сторонам, Шуджи ещё раз посмотрел на парня, приподняв бровь в вопросе, но покорно склонился, подставляя своё ухо под сбивчивый горячий шёпот.
— Я хочу!.. Хочу, чтобы ты трахнул меня своими пальцами, как собирался недавно. Можешь это сделать сразу как придёшь. Разбуди меня и возьми. Я хочу, чтобы ты проявил фантазию и не решил оставить это дело на потом, потому что когда я проснусь утром, то мне надо будет бежать на первое собеседование и на прочее времени попросту не останется, понял? А собеседование я пропустить ну никак не могу. Потому что в будущем хочу работать здесь. С тобой. Да, ещё потому что мне хочется помогать спасать людей, но из-за тебя в первую очередь, садист ты эдакий! У меня из-за тебя столько непотребных фантазий — это просто пиздец! Я торчал на порнхабе чуть ли не дольше, чем на сайтах с учебной подготовкой во время экзаменов. Так что если ты правда хочешь, чтобы я излил на тебя всё то, что я хочу, чтобы ты со мной сделал, то слушай о-о-очень внимательно! Я фантазировал о сексе на столе. И на полу. И вообще на любой поверхности, чтоб тебя! Мне снилось, как ты драл меня у стены, заноза похабная! Как вдавливал в свой пах моё лицо, заставляя глотать свою сперму. И мне, блять, нравилось думать об этом! Нравилось даже тогда, когда в мыслях происходил лютый треш, и мы оказывались на людях или под водой. Так что радуйся, потому что я от тебя не отстану, пока не претворю в жизнь всё то, что произошло между нами в моей голове! Понял, извращенец?!
Кажется, мужчина сглотнул набежавшую слюну так громко, что было слышно в другом крыле здания.
Отойдя на шаг и шумно дыша, Такемичи опустил голову, прикладывая к горящим щекам ладони, развернулся и что есть сил припустил на выход.
— Удачи! — крикнул он, пылая аки факел, и через миг скрылся за поворотом.
— Вот ведь… — заторможенно проговорил Шуджи, потирая ухо, которому и досталось всё интимное словоизлияние парня. — Охренеть можно.
Зажав рукой рот, он озадаченно взглянул на свою вздыбившуюся ширинку.
«И что мне теперь прикажете с этим делать?»
Зализав кое-как выбившиеся волосы, мужчина пару раз медленно вдохнул и выдохнул, приводя себя в какое-то подобие спокойствия. И пошёл к операционной, совершая практически что насилие над собой и теми сладкими образами, что подарил ему мальчишка.
Чтоб его!
Как же это было… невовремя.
Очень сладко, мило и горячо… но, блять, как же не-во-вре-мя!
И теперь всю эту прелесть придётся задвинуть куда подальше и думать о чём-то максима-а-ально невозбуждающем. Да это почти преступление — избавляться от таких драгоценных фантазий истинно невинного мальчишки, словно от какого-то низкосортного мусора!
Шуджи хотел одновременно удавить Такемичи и расцеловать за все сказанные им слова. Это было прекрасно, смело и эффектно. Но в качестве расплаты за такое редкое удовольствие ему самому теперь придётся мучиться до конца смены от непроходящего возбуждения в виде каменного стояка.
…И что-то ему подсказывало, что в этот раз одной лишь дрочки точно не будет достаточно.