Минута откровения

Щелчок аудиокассеты и шуршание ткани о микрофон. Пара громких стуков пластмассовой поверхности о деревянную. Скрип половицы. -Вот так. Что ж, начнем! Я думаю, ты не против аудиозаписи. Я порой бываю сентиментальна. Хм, может буду пересушивать... И не пытайся развязать веревки, о благодарный мой зритель. Знаешь у меня не так много поклонников. Да и друзей, понимаешь, никогда особо не было. Скрип деревянных ножек стула, который передвинули на несколько метров, шелест ткани и глубокий вздох. На заднем фоне кто-то возится и шуршит. -Я родилась и жила в обычной среднестатистическо­й семье. Статистика. Черт! Ты представляешь, какое это на самом деле пошлое слово? Статистика была такова, что мать-одиночка тащила на себе мое жизнеобеспечение, работая на двух работах. Ничего такого, но иногда приходилось ограничиваться скромным меню из хлеба и молока. Ты кстати не хочешь перекусить? Пыхтение и шуршание, возрастающие на заднем фоне, сменяются недовольным мычанием. -Хм... Так вот, я была изгоем. Безотцовщина, странная, замкнутая девочка. Лузер. Ха! Мне не было место среди популярной популяции школьного сброда. И это, может быть, к лучшему. Полная определенность своего положения. Дно, с которого удобно наблюдать, и трудно быть замеченным. А когда я хотела - я была невидимкой, могла не учить предмет злобного препода и сидеть перед самым его носом. Просто надо внимательно изучить типологию человека, у каждого свой принцип отбора, но правило только одно: ты замираешь и становишься серой мышкой. Удобно, но я-то по большей части хотела... Хотела обратного, понимаешь? Мама всегда говорила, что я могу достичь большего. Ну, я достигла бессмертия! Истерические сдавленные смешки. Мычание и приглушенная ругань где-то далеко от записывающего устройства становятся громче, в них звучит нескрываемая ярость. -Ох! ну так вот, мы продолжим... Я проб... Пробовала... После минутной задержки раздаются быстрые удаляющиеся тяжелые шаги, звон разбитой бутылки. Приглушенные кляпом крики боли и стоны. -Заткнись! Заткнись! И не перебивай меня...! Стоны стихают, слышна отдышка. -Итак. Я пробовала себя в театральном кружке в вузе, в ролевых клубах и исторических инсценировках. Я искала себя, меня не искал никто. Я продолжала жить одиночкой и нашла отдушину в изучении поведения людей. Я отдавала этому большую часть времени и пришла к выводу, что человечество настолько противоречиво, что недостойно сострадания. Я встала в оппозицию системе: я, как видишь, вытравила свои каштановые волосы в красный; пару дополнительных дырок на лице. Я смотрела в зеркало накануне того случая. Так долго искала в себе человека, что отражение перестало быть мной. А затем просто пришла Тень. О, у нас в гостиной висело старое большое зеркало в полный рост. Я... любила... всматриваться в него. Если бы я тогда знала, что я там увижу. Однажды, я вернулась домой, спешила на всех порах... Голос срывается, слышны высокие ноты плохо сдерживаемых эмоций. -Она смотрела на меня. Когда я зашла, она смотрела. Из ее глаз... Всхлипы и тихий смех. -...Я хотела порадовать ее... я получила стипендию и мы... ее день рождения. Она затеяла уборку, как раз перед этим. Тень мстила. За очередные тайны, что показывала мне. Тень в ста тридцати двух осколках, что смотрели на меня. Из ее горла. Из живота. Из глаз. Из лужи крови рядом с обломившейся табуреткой. Потом все как в тумане, я помню какую-то лечебницу. Отчаянье и полные дурмана шприцы. В тот период я выла на луну, которую сама рисовала на стенах. Зубы трескались от напряжения, звенели лампочки накаливания. Как долго я была там? Это продолжалось, ну, пару недель. Или месяцев. Может 48 часов, да откуда мне знать! Мы опять отвлеклись! Как ты ухитряешься перебивать меня с кляпом во рту?! Так вот, перемотаем пленку вперед - меня отчислили, я устроилась на самую идиотскую работу, на которую только могли взять какого-нибудь "дауна". Все поменялось с его присутствием. Меня, может, и исключили, но я продолжала изучать этот мир, я поехала на окраину, к старому зданию, что должно было идти под снос. очень красивая архитектура, путаная история прежних владельцев. Там всегда царила такая опьяняющая атмосфера отчаянья и декаданса. Так, видимо, он тоже думал. Мой Сир. Я не знаю до конца, что именно привлекло его, но факт в том, что я наконец была отмечена для высшей цели! Он забрал мою жизнь и кровь, а дал бесконечное время, потребовав безукоснительного подчинения. Это малая цена, надо признать. Эти видения, то, что я видела, когда сердце остановилось... Ему понадобилась новая пара лишних рук для тривиальных задач. Но это пока. Думаю, со временем он перестанет видеть во мне потенциальную угрозу и начнет доверять что-то очень важное. Не мудрено: прошлый его отпрыск попытался его убить. Идиот, мир его праху. Я не спец в политике, она меня менее всего интересует, но раз Генрих сказал что Камарилья - хорошо, значит так и будет для меня, ровно столько пока он не изменит своего мнения. Так прошли первые пару лет: посылки, информация, личные послания, принеси то, отними это, намотай того-то на люстру. Меня не напрягает быть шестеркой, наоборот, это прекрасный старт. Он как отец, которого у меня никогда не было. Его любовь обусловлена, ее надо заслужить. И я сделаю это! Уже 6 лет... Тяжелый вздох, ботинки скрипящие подошвой по битому стеклу приближаются. -Вот мы и подошли к концу рассказика. Вообще-то такие откровения не допустимы. Поэтому сегодня для тебя отведена роль не только слушателя и ужина, но и куклы для битья. Это будет, пожалуй лишнее. Скрип пластмассового корпуса магнитофона и щелчок. Пленка остановилась.