Рассуждения без слов...

*Подключение востоновленно* - ... т.-ты тут сейчас такое говоришь. Не удивлен, если честно. "- Послушай, мне если честно надоело играть роль дохера умного." - Послушаю, твое поведения меня начинает выводить из себя. "- И что ты сделаешь? Обратно в дурдом захотелось?." - Может и так. Там в сто раз спокойней чем рядом с тобой. "- В отличии от тебя я одекватен" - Ну да, ну да. Человек с психологической травмой не проходивший лечение одыкватен. Само сабой разумеещиеся. Желтоватая кожа давно повзрослевшего парня сморщилась в недовольную гремассу, желая показать аппоненту все недовольство от этого диалога. Ты всегда чем то недоволен, что я тебе не скажу все то тебе не нравиться. Эти 18 роз для вас мои давние друзья. Надеюсь вы примити их на том свете. Мне искрене жаль за собственные решения и действия. Я и не замечал какая у меня бледная кожа, а еще такие костлявые руки. Да я невероятно худой, скорее скелет нежели человек. Как сложно быть человеком. Даже спустя столько лет, я все еще не вернулся к банальным человеческим желаниям. "- Слушай пошли а? Мне надоело тут с тобой торчатт." - Уолли, в отличии от тебя меня пробивает скорьбь по этим людям. "- Мне тоже жаль. Но я смирился и ты..." - Ты не смирился, ты сломался. Сходи к психиатору. Парень вновь зло цокнул. Сильный, адский дождь проедал бледное тело. Мемориал создали в сгоревшем доме, в память о погибших тут людях. Мне так жаль... Мою душу проедали безпозвоночные твари, чье развитие не сильно отличалось от кольчатых червей. Они грызли его измученыю и давно изтлевшую душу скорьбью, болью по старым дням. Тяжело вздохнув. Сильный порыв ветра затушил около двух свечей на мемореале. Мои глаза давно сменили цвет. Светло серые, бледные и хололные, давно забывшие что такое тепло. Не удивительно. Как все же тут холодно. Моя черная одежда промокла на сквозь. Мой педжак, моя водолазка, мои брюки, все ьбыло мокрым. От этого еще холоднее. Бледные, костлявые пальци с опухшими суставами аккуратно вытянули зажигалку из кармана. Наклонившись к потухшим свечам, кратко чиркнув, огни вновь зажглись. Молю. Простите меня. Я не ведал что творил... Как же неудобно на каляске. Но сгоревшие ноги не позволяли ему передвигаться. Я инвалид и не скрываю этого. Моя спина приклеилась к спинки инвалидного кресла. Уолли, мальчик мой. Ты вырос. Давно уже вырос. Тридцать восемь лет, солидный возраст. С моими пятдесять тремя не сравниться. Чувствую себя как дряхлый дед, и зачем ты со мной возишся? Молод ведь еще, красив и хорош. Чтож ты сомной, инвалидом, все сидиш? Зонт закрыл мою голову, сырые синии пряди упали с моих плечь, на грудную клетку. Я даже не поднял головы на парня, опуская взгляд к стопам. Я знаю что ты стоиш за моей спиной, послышалось тихо шуршание сумки. На мои плечи лег теплый алый плед. Алый. Насколь ко же этот цвет стал мне родным. Мои стены, всегда были кровавы. Всегда были смертного алого цвета. Что кровь на моих руках после. Все мои руки истерты, костяшки опухли, вся кожа шелушиться. Как мне смыть эту кровь? Она все еще на моих руках, все еще на моем лице, все еще на мне. Как же это мерзко. Не могу я так. Я знаю что это ментальное растройство, душевное потресение и так далее. Знаю что мои руки чисты. Как же больно. "- Пошли. Ты весь промок. Тебе нельзя сильно мерзнуть." - Зачем я тебе? Не проше списать обратно в дом для душевно больных? "- Ты им там нахер не нужен" - Тебе тоже. Уолли тяжело вздохнул. Ладони аккуратно встроили рукоять зонта в крепление на спинке. Желтые пальци обхвотили ручки коляски, разворачивая меня, плавно покатив инволидное кресло в сторону машины. Хорошо что ты здал на права. Правда ты о мотоцикле мечтал, но вспомнив про меня взял этот внедорожник. Еще одна причина оставить меня. Ты оставляеш многие свои мечты из меня. - Мой возрост и инвалидное положение позволяет мне оказаться в доме присторелых. "- Не понимаю почему ты так настойчиво пытаешься смотаться от меня. Я что то не так делаю?" - Друг мой. Не могу смотреть на тебя. Ты прожигаешь свои лучшие годы на некчемного инвалида. "- Ты не мешаешь мне" - Я не об этом. Хотя от части это так же затрагивает наш диалог. Каляска остановилась возле дверей автомобиля, твои ладони осторожно открыли дверь, подхвотив меня под руки, поднимая. Усаживая на высокое белое сиденье, аккуратно поставил мои давно уже не ощутимые ноги, накинув на них алый плед. Тяжело вздохнув ты посмотрел на меня. Твои уставшие темные, чуть ли не черные глаза уставились на меня. Не моргая. Как всегда. Ты глубоко вздохнул, пытаешься надавить на меня. Вот только давить на сломаного таким крайне неприличным способом, я не когда не потдерживал столь низкие методы Дарлинг. Я давно привык к этому. Не имею нечего против. Я могу выдержать твой адски тяжелый взгляд, вот только ты мой не мог. Тебе всегда становиться некомфортно под моим взглядом. Ты отвернулся, собрал коляку и убрал зонт, закинув все в багажник быстро уселся на водительское сиденье. Захлопнув дверь, застигнув ремень ты нажал на газ. Машина резко дернулась, двагаясь по проселочной, давно размытой дороге. "- Прекращай, не неси чущи." - Тебя гвожит чувство боли и скорьби за их смерти Уолли Дарлинд. Я кратко посмотрел на тебя. Машина резко остановилась. Твои черные глаза посмотрели на меня, я видел некую печаль и боль в них. Я понимаю тебя, но как же противно от осознания, что даже после всего этого, ты продолжаешь пользоваться мной в собственный целях. Мне стало противно от собственной беспомощности. Какая же ты сволочь! Ты пользуешьтся мной. Даже после всего произошедшего. "- Я не понимаю о чем ты" - Не строй из себя идеота Дарлинг. Ты знаешь что моя жизнь всегда зависела от тебя. Ты всегда пользовался мной, таким образом потдерживал собственную самооценку и значимость. Если о тебе забывали, ты делал вид что пытаешся быть хорошим. Ты знаешь что я хотел убить тебя. Тебя, Дарлинг, гвожит осознания собственой вины в случившемся. Пытаешься через мою жизнь очистить собственую душу? Это мерзко. Мне казалось что ты вырос из этой детской дрестни. Уолли отвернулся, он не хотел признавать собственное нечтожиство. Всю его жизнь пронизывали алые нити зависничества, боли и привязаности к другим. Он не мог жить без мнения других. Отныне их только двое, только один человек в этом гадком и згнившим до самого нутра мире его понимал. Единственый кто остался это Дом. Уолли прекрасно осозновал что пытаеться искупить вину перед мертвыми за собственные грехи, за ошибки и неверные решения через его исколечиную жизнь. Дом сломан, как и он. Здать этого деда в дом присторелых для Дарлинга равноценно самоубийству. Не мог он это все так оставить. "- Перестань" - Перестать? Перестать тыкать тебя в собственные ошибки и гадкие дияния? Неужели тебе мерзко Дарлинг? Я знаю как зделать тебе больнее. Доломать тебя не так уж и сложно. Дарлинг злобно посмотрел на сидящего рядом Дома. Его черные глаза наполнялись слезами, его слезы это уже давно обыденая деталь. Он часто плакал, не просто плакал а рыдал. Его жизнь прожигала в нем дыру. Опусташая, высасывая жизнь и его моральную цельность. Небыло у него сил. Хотелось бросить все, бросить и повеситься. Встать ногами на табурет, опустить голову на плаху ангелам смерти и кануть в нибытие. Его голова опустилась на темный руль. Соленые реки хлынули с его щек, тяжело всхлипывая, глотая собственую печаль и боль. Как же ты жалок Дарлинг. Что тогда. Что сейчас. Ты всегда был таким, нечтожистом. Мои тонкие пальцы легли на твои собраные в короткую косу волосы. Давно ты уже не делал своего фирменного начеса, не уверен что вновь увижу эту прическу на тебе. Ладони огладели твои растрепаные пряди в попытке успокоить. Как противно успокаивать тебя, мне противно вообще касаться тебя. Ты тихо всхлипнул, пытаясь что то сказать. - Молчи. Попытайся успокоиться, вернемся домой и там уже поговорим. Дарлин глубоко вздохнул, откидываясь на спинку кресла. "- Ладно. Поехали." Машина вновь двинулась. Скользя протекторами по сырой дароге, качаясь из стороны всторону по ухабам. Ты все еще плакал, пускай он и старался держать это в себе. *** Желтые пальци зарывались в темно синии кудри, терзая плоть горячей шеи укусами и скользящими поцелуями. Белоснежное тело пошло выгибалось навстречу горячим подачам, всхлипывая от удовольствия, цепляясь пальцами за плечи Дарлинга, стараясь прижать к себе этого наглово парня что сейчас без стыда и возможной совести брал его. Проскальзывая в его истрезаное временем тело, что отдавалось ему без остатка. Ног он не чувствует, ему это и не нужно, Дарлинг не давал ему спуску, брал грубо и жестоко но по исключительному согласию старшего. Плевать на возрост. Если Дом мог отдаваться ему со страстью и с полной головой. Дарлинг с силой толкался в его бледное нутро, выбивая стоны из худощявой груди. Ни Уолли ни Дом нипроизносили ни слова. Не хотели да и не очень могли что то сказать. Им нечего говорить. Уже все обсудили. Горячие губы прижались к шее, скользнув языком вверх к скулам, цепляя зубами нижную губу старшего, прокусывая тонкую кожу. Вишневая кровь стекала по губам к подборудку, металлические капли поподали в рот. Дарлинг целовал его, раздирая его губы своими клыками, стараясь отдать всю страсть и любовь что копилась в нутри. Старший глотал собственую кровь, вновь эта алая жидкость. Она давно затопила его жизнь как и этот парень. Они одни. Эта ночь только для них и только про них. Дарлинг вновь спустился к его шее, в этот раз оставляя алые поцелуи, алые укусы, алые следы. Эта уже традиция, они в дни траура всегда приежали в давно пустую деревню, к старому олтарю вознося цветы и зажигая свечи в память об усобших, ругались, находи из за чего. А потом... Всю ночь проводили вдвоем. Только они. Только их страть и осознания отвращения к любовнику напротив. Кроме друг друга, у них никого не осталось. Ты всегда был таким Уолли Дарлин. Ты всегда был безответственен. А ты всегда был высокомерен Хом. Ты всегда был нагол. Они навеки связаны. Несколько сексуальными отношениями, сколько морально разбитой основой. И это конец их истрии.