Первое лето, когда мы...

Олесю с Димой мы проводили и договорились в ближайшие выходные съездить в лес все вместе. На остаток вечера в кругу друзей семьи мы с Арсом от всех как-то отделились (для первых дней здесь нам обоим многовато со всеми общения) и решили, наконец, посмотреть его фотки в телефоне с этого его года в Канаде. Остались на скамейке за столом мы одни, уткнулись в экран и то и дело друг другу кивали — Арс объяснял, а я слушал. А вот у девчонок (тех, что помоложе), сидящих у костровой зоны на пледе за игрой в карты, под вечер начался тот самый их традиционный сплетнический ритуал… — А Антон че, правда, по мальчикам?.. — Олю очень заинтересовало наше с Арсением уединение в столь близком контакте плечом к плечу. Вика невозмутимо и не особо заинтересованно обернулась на наши спины, будто лишь изредка контролировала, чтобы мы не пососались на глазах у Ба. И ничего подруге не ответила. — Так, может Арсений ему это… Не друг, а-а… — Да кто их знает… — блондинка загадочно заглянула в свои карты, которые раздала Парфенюк. — Двое из ларца — они всё детство вместе. Антон не очень об этой теме… — Ладно, ты лучше расскажи, че у тебя с Волковым? — но черноволосой сплетнице, кажется, было совсем не до игры — её интересовали местные кавалеры подруги. Очередной новый сезон нашей бурной деревенской жизни, полной интриг и секретов, только начинается… Арс рассказывал про свою Канаду уже полчаса, но всё равно в каком-то странном изложении. Как ни старался я воспринимать, что он действительно там жил, учился, отдыхал, спал, ел, отмечал праздники и всё обычное и ежедневное — его впечатления звучали так, словно он просто-напросто побывал там на годовой экскурсии. Там был, туда ездил, это видел, то пробовал, все такое другое, новое, необычное, непривычное… Мне кажется, он совершенно не отзывался об этом месте, как о новом и потенциальном будущем доме. Просто путешествовал, «узнавал новое день за днём», как он говорит. Смотрел и изучал всё, чего точно никогда не увидит и не встретит здесь. Его ритм жизни там был таким бешеным, активным, насыщенным — почти каждый день какое-то событие, поездка, какая-то новая штука, открытие, опыт, музей, знакомства, школьные проекты… — Это мы в Онтарио. Архитектура внешне похожа на Оперный театр в Сидней, я сначала тоже офигел. — Мгм, прикольно… — Там куча всяких скелетов динозавров! Отлично, хотя бы пока что один увлекательный факт. — И вообще — экспонаты всех культур и народов мира… — Арс уже пролистывал многое, останавливаясь только на самом главном. Где-то на середине его галереи я совершил роковую ошибку, которая чуть было всё не испортила — я начал жесточайше отвлекаться… На него самого. Наши руки и головы находились рядом. Очень близко, если мы говорим об обычных посиделках с друзьями на одном диване, скамейке, за одной партой или на заднем сидении в машине. Мы находились буквально в одном личном пространстве. И раньше меня бы это совершенно не напрягло. Но я прямо-таки заметил этот момент. И не сдержал смущенной улыбки. И решил немного всё же отодвинуть свои пальцы от его руки — мы оба опирались ладонями на скамейку и чуть ли не касались мизинцами. Чтобы у меня, не дай бог, не случился микроинсульт (боже, какое влияние бабушки). — Ну, это я пародирую мумию… — Арсений прокрутил ленту фото в очередных поисках чего-то очень интересного. И совершенно отчётливо коснулся плечом моего плеча, опираясь сильнее. Это не было случайностью, чтобы он сразу отодвинулся, возвращая свою «зону комфорта». Она никуда не исчезала в его понимании — Арс полностью погрузился в фотографии, даже не обращая на это внимания. С этого момента я вообще перестал слушать и что-либо понимать. Футболка на мне стала какой-то колючей, ощутимо неприятной к коже, а касание арсового плеча — показалось таким явным, давящим, намекающим и что-то мне явно говорящим. В отличие от его лица, взгляда в телефон и нахмуренных бровей, когда он сосредоточено покусывал губы, ища интересный видос. Знаете это чувство, когда вы начинаете прямо-таки ощущать на себе одежду, обувь, носки, белье, свою неудобную позу, уставшую руку, спину, шею, щекочащие лоб волосы и вам срочно надо поменять положение и хоть как-то пошевелиться? Сейчас оно меня душило. А Арс — кошка, которую нельзя обидеть или спугнуть. Я замер словно эта самая мумия на снимках в его телефоне и почти перестал дышать — дыхание тоже показалось мне громким, сопящим и напряжённым. Как-то я слишком приблизился к нему, наверное, он намекает, что ему мало места или типа того… Но если я отодвинусь сейчас, после его касания — он решит, что он мне неприятен и я отталкиваю его дружеское тепло. Ладно, нужно просто не шевелиться. Кстати, надо сказать, одно из приятных моих наблюдений — в галерее Попова ещё ни разу не промелькнуло хотя бы одно фото с компанией друзей или с какой-нибудь девушкой. Только с отцом, классом или соседским парнем и его семьёй, которая тоже была родом из России. Наверняка бы он уже рассказал мне об изменениях в своей личной жизни, если бы таковые были, а уж только потом — о мумиях. — А это в парке недалеко от центра, где мы живём — там куча аттракционов, как в американских фильмах, — эмоциональный подъем его тона и небольшие изменения в позе вернули меня в реальность и заставили тоже, наконец, поменять положение затекших ног, которые я уже почти не чувствовал. Арсений включил видео с американских горок и для удобства обзора для нас двоих положил свою руку с телефоном на мое колено, не прикрытое краем шорт, которое теперь так удобно закинулось на другую ногу (словно я подставил его перед ним сам, соблазняя). И мы продолжили таращиться в экранчик телефона как ни в чем не бывало. Да это и было так! Что тут такого? Но почему меня моментально бросило в жар?! Я буквально почувствовал, как мои ладони превращаются в Ниагарские водопады, которые у Арса теперь стояли на заставке. Я слышал и ощущал на коже спокойное размеренное и лёгкое дыхание друга, краем глаза видел, как мягко и едва заметно вздымалась и опускалась его худая грудь под футболкой. Как его теплая рука под тяжестью смартфона с видосом из парка покоится на моей коленке-подставке под этот увлекательный, блять, аттракцион! («Так ещё никто не шутил», ага, блять). Не знаю, хотел ли он быть ближе и касаться меня в том самом прямом смысле этого слова или же просто искал удобное положение для телефона и своей головы, чтобы нам обоим было видно, а я всего лишь извращенец и мои мысли сводят меня с ума — но в конце-концов мне стало очень некомфортно. Потому что это сближение, скорее всего, просто случайность и не несёт в себе того смысла, которым наделил его я в своих мечтах. Который бы я хотел ощутить на себе сейчас… Тогда я хочу, чтобы этого вообще не было. Я ненавязчиво поежился и осторожно, но решительно сам взял телефон Арса в руку, чтобы тот свою убрал, и я продолжу удерживать нужный наклон экрана до конца видео. Только бы он не воспринял это, как намек отодвинуться или пренебрежение к нему из-за нарушения им моего личного пространства… Я очень хочу, чтобы оно из «моего» стало и «его»… Арсений же никак не отреагировал, по-прежнему не отвлекаясь от экрана, убрал руку и просто положил голову виском на моё плечо, расслабив уставшую спину. Почесал укус комара на своём запястье с цветными фенечками, которыми они обменялись с одноклассниками в конце учебного года. Задумчиво качнул из стороны в сторону своими скрещенными в щиколотках ногами в голубых высоких Конверсах под столом. И тыкнул пальцем на паузу, чтобы в очередной раз что-то объяснить. — Вон, видишь там клоунскую рожу? Зал кривых зеркал — это просто разнос!.. Не дослушав, я вернул ему телефон и протяжно демонстративно вздохнул, медленно выпрямяясь и отстраняясь. Это большее из всех красноречивых намеков, на которые я был сейчас способен, чувствуя себя жалкой стеснительной тряпкой, которая боится сказать лишнее слово своему лучшему другу. Ну не могу я так — я всё ещё чувствую эту дурацкую неловкую дистанцию! Раньше я вообще отключал мозг, когда был с ним: молол всё, что думал, на хуй посылал, обзывал по-дружески. Был честным. Но сейчас глубоко внутри я всё ещё очень переживал и боялся, что мы стали разными, и вот-вот случится что-то, что нас отдалит и это вскроет. Эту суровую реальность и последствия дружбы на расстоянии… — Не интересно? — Арс сочувствующе посмотрел на меня. — Интересно, просто… — я выбрался из этого адского «плена» смущённый и изворотливый, как слизняк, не зная, что сказать и как объяснить свою неуверенность. И выбросить из головы страх услышать от него «Ну и иди тогда в жопу, раз похер на мою жизнь!» Ладно, надо взять себя в руки и сказать ему хоть что-то. Это лучше, чем врать. Врать я ему не могу, не хочу и никогда не буду. Да. Хорошо, что я всё ещё так думаю. Я же его люблю и не предам наши близкие отношения. Вдруг он тоже переживает, что навязывается мне, и просто не знает, что предложить, чтобы не казаться скучным и холодным после Канады? Я тоже бы на его месте так думал: буду молчать — подумает, что не хочу общаться; буду трещать про путешествия — решит, что не хочу слушать про него и что другая жизнь без него лучше. — Просто это ведь уже прошло, — я сформулировал хитрую красивую мысль быстро, на адреналине, чтобы увести его в другую сторону и, при этом, не обидеть. — А жить же нужно в моменте. — я вылез из-за стола и потянулся, чтобы сбросить нервное напряжение и дрожь в теле и показать, что я якобы расслаблен. — Ты сам это в Инсте у себя постоянно пишешь, под каждой своей фоткой с закрытыми глазами. — Вот ты козёл, конечно… — Арсений опустил голову и начал быстро и безжалостно закрывать все приготовленные и открытые нами за это время вкладки. А потом я заметил, что он улыбается. Он не обиделся! Он понял, что мне уже ебать, как наскучило это всё, и не надо было так увлекаться всеми 34679754 фотографиями и видео из его новой афигенской жизни, когда мы приехали сюда. — А я там дальше ещё в огромный бассейн в аквапарке прыгаю… Блять. Ну вот кто тянул меня за язык? Мог бы получить такую награду, если бы досмотрел все фотки из музеев до конца… — Ладно. — довольный тем, как легко в итоге разрешилось это незаметное на самом-то деле напряжение, я нахмурился, захватив со стула все наши вещи. Начало вечереть и со стороны речки потянуло первой прохладой надвигающейся ночи. — Погнали до мельницы? — Гоу. — охотно согласился мой друг, убирая телефон и натягивая свою сиреневую толстовку, что я ему бросил. Сам я накинул тоненькую жёлтую клетчатую рубашку Вики, а свой худак потеплее набросил ей на плечи, подойдя со спины и нависнув над их пледом и картами. — Мы гулять, — смешным голосом героя из мультика предупредил я, опираясь на тонкие плечи сестры и глядя на неё сверху. — Пол девятого вечера, спать когда? — Вика всегда так очаровательно играла роль опекунши, запрещая мне что-то своим суровым хриплым и прокуренным голосом, типа сама не собирается сегодня «уложить» нас и уйти до четырех утра кататься на мопедах с плохой компанией. — Мы до поля и обратно. — я быстро чмокнул беловолосую макушку на прощание и отправился догонять Арса у калитки. Стоит там, ждёт послушно, «бедный котёнок», сам же не может открыть этот сложнейший шпионский механизм из проволоки и балки от забора, меня дожидается. — Недолго! Бабушка будет волноваться… — подыграла подруге и Оля, как вторая ответственная старшая. Ба уже зажгла свет на кухне — ставит чайник, чтобы выпить цикорий, посмотреть своего Урганта и уснуть. Всё же неполноценность моей семьи оказала на меня влияние — я интуитивно считал важным всегда отчитываться обо всем ближайшему «взрослому», кому-то, замещающему мне мать здесь и сейчас. Похоже, я действительно ещё не повзрослел…