Принцесса Анна

      Ещё одна ночь тянулась бесконечно долго. На всей её протяжённости меня мучали невероятно неоднозначные сны. В бесконечном потоке разномастных изображений мелькали то знакомые лица и узнаваемые места, то какие-то странные видения загадочных локаций, ярких вспышек и колоритных незнакомцев. Слух то и дело улавливал непривычные звуки природы, совершенно нехарактерные для большого города, в котором я жила большую часть своей жизни. Громко стрекотали кузнечики, протяжно мычали коровы, громогласно заливались петухи. Желание поспать чуть дольше заставляло вновь и вновь зарываться лицом в грубую ткань постели, повторно проваливаясь в омут душных видений.       Пробуждение было больше похоже на то, как выныриваешь из воды после погружения на самую глубину. Горло уже привычно разодрало сухим кашлем, из-за которого пришлось сесть на неприятно скрипящей кровати, старательно прикрывая рот руками. Воспоминания о своем начальнике, подкидываемые легкой дремой, заставляли называть его всеми известными словами за то, что он не дает выключать кондиционер даже когда в кабинете наступает внеочередная зима. Тем не менее эти мысли казались такими уютными и светлыми, что глаза я открывала с улыбкой на лице, затухающей как только взгляд натыкался на соломенный потолок.       Я снова здесь. Перед глазами вновь стояла эта чертова комната. Каждое утро сопровождалось искренней надеждой, что в следующий раз я проснусь в своей мягкой кровати от надоедливого звона будильника. Надену удобную одежду для офиса и под собственное тихое бормотание отправлюсь на любимую работу, на которой проведу ещё один неплохой день. Но нет, однажды открыв глаза в этом странном месте, я уже не смогла вернуться обратно в свою уютную квартиру. Тот крохотный дом, в котором я уже который день открывала глаза, все продолжал стоять на своем месте, ежедневно приветствуя меня спертым воздухом и запахом дерева. Это было не то место, где я хотела бы оказаться, но то, в котором мне приходилось существовать сейчас. Вид этой скромной мебели, ощущения от грубой ткани постели и ночной рубашки, а также духота пыльной алой занавески каждый раз вгоняли в тоску, стоило мне открыть глаза.       Сознание отказывалось принимать происходящее. Мне кажется, что в университете на психологии мы проходили «Пять стадий принятия изменений». Иронично, что теория воплотилась в реальности, заставляя учить горькие уроки на своем собственном опыте.       «Отрицание» я проходила тяжело. Откидываясь обратно на жесткую подушку кровати, я надеялась лишь на то, что все происходящее лишь результат переутомления на работе, смешанное с большим количеством часов, проведенных за игровой приставкой. Вера, что этот бред закончится, как только я снова закрою глаза, отчаянно трепетала в душе, заставляя со всей силы сжимать веки. Но раз за разом вид перед открытыми глазами не менялся, словно это моя жизнь была глупой фантазией, а атмосфера вокруг — правдивой реальностью.       — Анна, доброе утро! Как ты себя чувствуешь? — раздавался один и тот же вопрос каждое утро. Я медленно поворачивала голову со стойким ощущением, что что-то не так. Как минимум звали меня далеко не Анна, а свыкаться с этим именем совершенно не хотелось.       — Доброе утро, дядя. Все хорошо, — механически отзывалась я, поддерживая этот нелепый ритуал. Ничего не было хорошо.       Всю жизнь мне казалось, что в ней не хватало чего-то этакого. Каких-то невероятных приключений, фантастики и магии. Утопая в различных книгах, играх и сериалах, открывающих перед моим обывательским взором невероятные миры, я не раз представляла как окажусь там. В далеком космосе, футуристическом будущем или средневековом замке, наполненном волшебством и тайнами. И вот я здесь. Девушка, уснувшая в своей постели обычным работником среднего звена без явных сверхъестественных способностей, но богатой фантазией, а проснувшаяся мучительно умирающей Анной Сэллоу в её омерзительно простом доме, с ощущением громко тикающих часов. Девушкой без будущего. Конец её истории не сулил ничего хорошего. Правы были люди, которые говорили, что мечты имеют неприятную тенденцию исполняться.       Суетящийся рядом Соломон Сэллоу, предлагающий попеременно то поесть, то выпить очередное зелье, не вызывал никаких чувств. Мужчина средних лет с крупными чертами лица, практически черными глазами, шапкой темно-каштановых волос, едва тронутых сединой и богатой растительностью на лице, пропахший запахом табака. Волшебник был добр и вроде как искренне заботился об Анне, стараясь делать её жизнь чуточку светлее, хоть и мог передавливать девушку своим вниманием.       В первый раз проснувшись здесь, я неверяще смотрела на Соломона, не имея сил произнести хоть слово. Судорожно метающийся взгляд зацепился за вид собственных тонких рук, кожа на которых была практически белая. Пальцы сами потянулись к лицу, оглаживая впалые щеки и острые скулы. В глаза лезли жидкие волосы неаккуратной челки. Забираясь руками под тяжелое одеяло, а затем под длинную ночную рубашку, я с отвращением касалась худых ног, острых коленей, выпирающих косточек таза, медленно поднимаясь к впалому животу и небольшой груди. Я могла бы прямо так пересчитать все свои ребра. Проклятие медленно высасывало все соки из этого тела.       — Выпей зелье, потом будешь отдыхать, — голос Соломона периодически выводил меня из омута собственных мыслей, возвращая в гадкую реальность. Если это и был всего лишь мой бред, то он не стремился заканчиваться.       — Не хочу, — все мои ответы всегда были одинаковыми.       — Никаких «не хочу». Сама знаешь, что ты без них долго не протянешь, — игнорировал мои ответы мужчина, на что я лишь сильнее зарывалась лицом в жесткую подушку, накрываясь с головой одеялом, — Анна, выпей хотя бы ради Себастьяна…       — Не буду, — так же твердо отвечала я из своего укрытия, давая понять, что разговор окончен. Мужчина издавал тяжелый вздох, привычно ставил что-то стеклянное на деревянную поверхность, и крупными шагами выходил из дома. Если он злился и психовал, то никогда мне этого не показывал.       А я в это время проходила стадию «Гнев», беспомощно злясь в своей кровати и сжимая кулаки до такой степени, что ногти впивались в тусклую кожу ладоней, оставляя на ней отвратительные следы, исчезающие издевательски долго. Сил выплеснуть свои бурлящие эмоции как-то ещё просто не было.       Подобной рутиной обращались минуты, часы и дни, за которые ничего не происходило. Я все ещё лежала в том же месте, вдыхая практически раскаленный воздух под одеялом, ожидая либо наступление пробуждения, либо скоропостижной смерти. Такая жизнь казалась ничем не лучше пытки. Волшебная палочка Анны все это время лежала рядом, временами привлекая внимание. Было страшно брать её в руки. Пока я держала дистанцию, где-то в глубине души была иллюзия, что магия от предыдущей хозяйки тела во мне осталась. Если бы я взяла артефакт в руки, и он никак не отозвался, я бы просто собственноручно придушила себя подушкой.       «Торг» и «Депрессия» для меня слились в одно. В перерывах между откровенным отчаянием и апатией, я старалась внимательнее осматриваться вокруг, в надежде найти какие-нибудь возможности и идеи для того, чтобы выбраться отсюда. Пока весь мой мир ограничивался этим небольшим закутком дома, в котором не было ничего, кроме стеллажа, уставленного десятками различных флаконов, и письменного стола с книгами, что похоже являлось всем богатством Анны Сэллоу. У каких-то девушек — одежда и украшения, а у неё склянки с зельями, да макулатура.       Новая реальность не забывала напоминать мне о том, куда я все-таки попала. Приступы, вызываемые наложенным проклятием, настигали неожиданно. Один из первых застал в середине одной из бесконечных ночей. Корчась от боли, сравнимой наверное только с тем, как твои внутренности горят синим пламенем, уставшее от постоянных переживаний сознание выдавало абсолютно странные и нелогичные предложения.       «Если я переживу этот момент, то обязательно вернусь домой»       «Если я не издам ни звука, то больше никогда такое не испытаю»       «Если боль уйдет, то я буду пить абсолютно все зелья, которые мне подсовывает Соломон, и есть эту странно пахнущую еду»       Осознавать, что с каждой секундой торг с самой собой становится все более жалким, было так же невыносимо, как и тот момент, когда боль отступила, а я так и осталась в этой кровати. Над головой все так же был чертов деревянный потолок, нос вдыхал тяжелый воздух этого дома, а в ушах стоял храп спящего рядом Соломона.       На следующее утро все было точно так же, как и каждое пробуждение до этого.

***

      — Анна! — в один из дней послышалось со стороны открывающейся входной двери. Не успев оторвать взгляд от какой-то книги, которая бездумно листалась мной уже долгое время, я неожиданно оказалась в крепких объятиях, обволакивающих невероятным теплом. Это так непривычно, — я рад тебя видеть!       — Себастьян, — на выдохе произнесла я, растерянно утыкаясь лицом в шею брата Анны. Нет, пора принять, что это теперь мой брат. Парень задорно хмыкнул, отстраняясь также резко. В моем тягучем медленном существовании что-то такое энергичное и динамичное казалось абсолютно инородным, — здравствуй, — подросток напротив буквально светился здоровьем и наполняющей его энергией.       — Как у тебя тут дела? Выглядишь просто отлично! — я иронично изогнула бровь, всем видом давая понять, что настолько откровенное вранье не приветствуется. Видела я себя в зеркале. Хмыкнувший на заднем фоне Соломон, заставил уголок губ Себастьяна раздраженно дернуться. Парень скосил взгляд себе за спину, всем видом показывая свое пренебрежение.       — Спасибо. Приятно видеть тебя в хорошем настроении, — мило улыбнулась я, освобождая место для Себастьяна на своей кровати, куда он сразу же сел.       Я совершенно не знала как обычно вела себя Анна и какими на самом деле были её отношения с братом. Возможно потому, что та история, которая была известна мне, приводила к выводам о их неоднозначных отношениях. Вроде Сэллоу и были ужасно близки друг с другом, но как только происходило что-то спорное, Анна сразу же прикрывалась дядей, закрываясь от брата, который лез из кожи вон ради неё.       — Конечно, наконец удалось вырваться к тебе из школы. Учеба такая скучная, — страдальчески протянул Себастьян, заставляя меня снова улыбнуться. Все мы одинаковые, когда дело касается школы.       — Лучше бы больше налегал на учебу, а не тратил время на всякую ерунду, — проскрипел из другой части дома Соломон. Я недовольно посмотрела в его сторону, не сразу заметив, как сжались кулаки Себастьяна.       — Ничего, — сказанные дядей слова были демонстративно проигнорированы, — как только мы найдем способ тебя вылечить, ты вернешься в школу и там сразу станет веселее! — я поморщилась от звука упавшей посудины, наблюдая как Соломон резким движением поднимает предмет с пола.       — Себастьян, мне кажется, что мы уже это обсуждали… — атмосфера в доме моментально накалилась. Оба Сэллоу смотрели друг на друга горящими глазами. Костяшки пальцев брата побелели от того, с какой силой он сжимал ткань мантии своей школьной формы. Нужно было что-то делать.       — Так, я не желаю, чтобы вы сейчас ругались, — прошипела я, тут же начиная кашлять от спазма в груди, — дядя, я и так редко вижу Себастьяна, проявите немного терпения, — сипло проговорила я, показывая рукой сидящему на кровати парню, что ничего страшного со мной не происходит.       — Я и так терпелив как Мерлин, — сквозь зубы отозвался Соломон. Ещё раз бросив раздраженный взгляд на Себастьяна, он стремительно покинул дом, после чего атмосфера в помещении словно стала на пару тонн легче.       — Анна, не слушай его, — неожиданно схватил мою руку брат, стоило двери за мужчиной закрыться, — мы обязательно найдем решение, ты только не отчаивайся. Он… Соломон писал, что ты последнее время почти не ешь и отказываешься пить зелья, которые выписали целители. Почему?       — Не хочу, — в глубине темных глаз Себастьяна плескалась практически осязаемая боль, которая всколыхнулась новой волной, как только я произнесла последние два слова. Соломон слышал от меня эти слова каждый день.       — Потерпи ещё немного. Прошу тебя. У меня есть идеи, и одна из них обязательно тебе поможет, — мои губы непроизвольно сжались в тонкую линию, ведомые сильнейшим желанием не сказать сейчас ничего лишнего. Помню я твои идеи. Странные артефакты из жутких катакомб, наполненных неупокоенными людьми? Отличные идеи. Надежные, как швейцарские часы.       — Угу, — только и смогла выдать я.       Себастьян напряженно замолчал, не выпуская моей хрупкой руки из своих широких ладоней. В этом крохотном доме снова установилась привычная тяжелая тишина.       — Смотри какое заклинание я выучил, — неожиданно произнес парень, доставая из кармана свою волшебную палочку. Согревающее мои ладони тепло пропало, вызывая странное чувство разочарования, — Авис!       — Что за идиотизм? Зачем оно вообще нужно? — наблюдая, как из артефакта брата вылетела стайка желтых птиц, я испытывала абсолютно двоякое чувство. Восхищения от сотворимого волшебства и негодования от странности заклинания. Кто его изобрел? Нафига, а главное зачем?       — Я знал, что тебе понравится. Давай, попробуй, — Себастьян сунул мне в руку волшебную палочку, пока я старалась собрать мысли в кучу от непрекращающегося птичьего щебетания над головой.       — Ты что, я не умею делать такое, — отчаянно попыталась выбросить я палочку из рук, но брат тут же помешал это сделать, накрывая мою ладонь своей.       — Я тебе покажу. Вот такое движение. Попробуй. Анна, пожалуйста, — последние слова прозвучали практически как мольба, и даже мое замученное сознание было неспособно противиться такой искренней просьбе.       — О боги, Авис! — повторяя показанное ранее движение, четко произнесла я, от страха зажмуривая глаза. Палочка слабо завибрировала, и я почувствовала легкий отток сил, словно ты сделал какое-то простое физическое упражнение. Щебетание в комнате значительно усилилось.       — Смотри, с первого раза! Я несколько раз только перья смог наколдовать! — воскликнул прямо в ухо Себастьян, обнимая меня за плечи. Я широко раскрыла глаза не в силах поверить, что у меня что-то получилось.       — Это я сделала? — также растерянно произнесла я, шокировано оглядываясь по сторонам, — Авис! — из палочки вновь вылетела стайка небольших птичек, создавая в и без того крошечном доме настоящее столпотворение пернатых. Искренний восторг начал разливаться по телу сладким медом, заставляя часто дышать и абсолютно по-идиотски улыбаться. Все детские мечты в момент слились в одну, взрываясь сотней фейерверков в сознании. Это точно был не бред. Я собственной кожей чувствовала гладкость дерева в руках, теплоту тела и шум дыхания рядом с собой. Рука вновь дернулась повторить это маленькое чудо.       — Все хватит, иначе Соломон будет в бешенстве, — остановил меня Себастьян от очередного волшебства, взамен заставляя одним движением своей палочки исчезнуть всех созданных птиц. Даже перьев не осталось. И я абсолютно точно видела это своими глазами, — если ты будешь в меня верить, то все обязательно получится, — я все ещё завороженно смотрела на изящную палочку в своей руке, которая отдавалась приятным теплом, словно стараясь выразить всю свою поддержку.       Нет, Себастьян, ничего у тебя не получится. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. И если у меня получается творить волшебство из тех самых книг, а не только делать таблички и презентации, то попробовать спасти себя все же стоит. Стадия «Принятие» наконец-то меня настигла.