Непригодный разум

От короткого сна меня отвлекает звук будильника. Я специально ставил самую противную мелодию в страхе, что просплю. Отец всегда твердил, что мозгу всегда приятнее, когда с утра нет лишних раздражителей, но ведь будильник сам по себе - раздражитель. Клянусь, была бы у меня машина времени, то я бы переместился в 18 век и убил создателя этой злосчастной машиной. Потом бы я продолжил путешествие и истребил всякие раздражители, вплоть до солнечных лучей. Я должен сейчас созерцать сновидения, а не ворочаться, пытаясь открыть глаза, а потом трястись в странной панике. Может, если я изображу припадок и буду плеваться пеной изо рта, то меня сегодня не прогонят из дома? Но я понимаю, что это глупо...всё же я выключаю будильник и резко вскакиваю с кровати, желая почувствовать головокружение и потемнение в глазах. Может сейчас сосуды в моём мозге лопнут, я упаду в обморок и избавлю себя от ежеутренней каторги? И всё же в ответ от своего организма я получаю возвращение равновесия. Ах, а ведь я так делал убиться виском об подоконник и проснуться в Божьих объятьях. Я прозрел, снова встречаясь лицом к лицу с пустотой в помещении: Серые потрёпанные обои были оборваны под потолком, а кровать чуть ли не разваливалась и противно скрепела от каждого поворота. Единственное, что было приятно для неё - вечно свежее постельное бельё. Книжный стеллаж был заполнен старыми книгами "всё обо всём", газетами и путеводителями, можно сказать это всё отцовское. Даже стол в моей комнате был пуст, на нём валялась лишь тетрадь и сумка, в которой находились все принадлежности для учёбы. О пейзаже за окном я вообще молчу: на уровне второго этажа был виден двор, где из развлечений пара деревьев, одна большая помойка и вечно курящий повар с ресторана на другой стороне улицы. Я всё надеялся, что этот дядька выкенет окурок в ненужное место и начнётся пожар. Настолько мне было скучно. Я вышел в футболке и трусах из комнаты, проходя дальше по коридору в ванную. Я жил с родителями в двушке на отшибе района, так что серость даже летними днями была обеспечена. Родительская спальня находилась напротив туалета, а ванная справа. Было страшно ночью выходить по естественным нуждам, ведь каждый мой шаг означал зов. Я всегда боялся темноты, поэтому пройти это расстояние без включённого света - было испытанием. Почему-то, стоя спиной ко входной двери я чувствовал чьё-то присутствие. И я не видел всегда пригвождённым к кресту Иисусом, но ощущал его за спиной. Всё бы ничего, я мог представить себе свою квартиру монастырём, если бы лицо Христа не было искажено, а его пустые глаза не смотрели мне в затылок. Каждый раз я цепенел, но спасал меня стук ложки об гранённый стакан. Батя уже давно проснулся и включил утреннюю программу, где в конце всегда показывали гороскоп. Когда выскакивал мой знак зодиака, то я уходил в колледж, а пока приходилось довольствоваться странными рецептами выпечки и новостями. Я захожу в ванную и начинаю умываться. Только я подношу ладонь к лицу, то размазываю что-то липкое, отрываю руки и вижу следы крови. Ужас, снова меня мучает это недуг. Я быстро умываюсь ледяной водой и чищу зубы, стоя у зеркала. Я 2 раза в день вижу кровь на дёснах и синяки под глазами, а ещё спутавшиеся волосы. Я быстро бросаю щётку в стакан, положу рот и хватаюсь за расчёску. С детства у меня были пушистые русые волосы, а сейчас я умудрился отростить их до лопаток. Я завязываю патлы в пучок без петухов и иду на кухню, где меня уже ждал горячий чайник и деловой отец. Мой папаш был из ряда диванных политиков. Он никогда не упускал шанса без совести ругаться на западные страны, восхваляя нашу страну, а когда заходила речь о недостатках нашей родины, то сразу переключался на одно: что он мудрее всех и вообще пережил 90-е года. Стыдно признавать, что я его выродок. Его поведение отличалось от моего, я хотя бы был более объяктивен и не летал в облаках, что за поощерение глупости на меня свалятся миллионы. Мать говорила, что в прошлом он часто проигрывал деньги в какие-то лотереи. И не смотря на это затащил бедную женщину в постель, а позже и под венец из чувства долга за меня. И вот, я снова слышу ругательства на пустом месте, в попытке обратить на себя внимание. Я уже давно раскусил его боковое зрение, что он наблюдает за моей реакцией и ждёт соответствующего вопроса, но я молча наливал себе чай, делая вид, что я один. Меня пугал лишь факт, что он начнёт ко мне придераться по абсолютно выдуманным причинам. Я ждал измены интонации в его голосе и злосчастный поворот замка на двери. Было отчётливо слышно как кто-то войдёт в квартиру и я ждал со смены маму. Я знал, что если сейчас начнётся дилемма о моём "не такушнем" настроении, то мама ещё больше разозлится, что её дёргали после ночной смены. Я в своей собственной квартире был как загнанный зверёк в углу собственной квартиры. Опасность для меня представляли не только плоды моего воображения, но и живые люди у которых было полно власти по сравнению со мной. Уже появившись на свет я был обречён вырасти в клетке, а после, только в клетке побольше, продолжить в ней жить по собственной воле. Я намеревался вырваться на свободу, но мне слишком страшно перешагивать границы дозволенности социума. Я ведь мог быть кем угодно, имея хоть чуточку смелости или обеспеченных опекунов. Но к сожалению судьба мне - вырасти в семье с плюс-минус средним достатком. А хлеб не дешевеет... Я уже 20 минут косею на телевизор в попытке рассмотреть что-то и неосознанно показать родителю безразличность. Я знаю, что потом меня будут ругать, что я, мол, вообще неблагодарный и должен всегда улыбаться, но я ничего с этим не могу поделать. Этот рефлекс у меня не контролируется: Я с детства привык игнорировать любую враждебность для моего эмоционального фона, что теперь не могу радоваться даже подаркам на праздники или чью-то смерть. Я стал ходячей куклой без эмоций, но сохранил способность мыслить выше своих создателей и создателей их создателей. Возможно у меня развивается раздвоение личности или комплекс Бога, хотя я привык делать выводы из единственного названия, строя из себя умника. Возможно поэтому я теряю интерес к проектам только из-за названия темы, а к людям - из-за их имён. Но благодаря этому я научился вчитываться и искать смысл в одном только первом слове целой книги или фамилии. Но это не значит, что я не могу посмотреть на внешность или характер человека. Именно туда, куда лежал мой путь - был целым театром и складом разных личностей. Раньше я верил, что у всех людей вокруг есть свои проблемы, а сейчас я начинал заглядываться лишь на внешность. Куклы в этом театре просто красивы, но говорит за них отдельный разум. А мой - единственный и неповторимый! Кто это сможет оспорить? Программа подходит к концу и я слышу свой гороскоп. Ничего хорошего и плохо не услышав - я отношу кружку, где него да был сладкий чай в мойку и ухожу одеваться. Снова для ежедневного мероприятия я одеваюсь в чёрную рубашку и такие же чёрные джинсы. Ещё минут пять я думал, стоит ли мне надевать носки и так сильно деваться. Ведь по факту я вновь вернусь домой и переоденусь, что было мне категорически лень. Даже помыть голову или убрать неприятный запах, который был заметен лишь мне, с интимных мест - было настоящим подвигом и поводом отдохнуть. В итоге я пришёл к мнению, что стоит побрызгать на одежду одеколоном и наплевать на носки. Всё равно в колледже я не меняю уличную обувь не смотря на крики дежурных. А всё равно меня вряд-ли кто-то запомнил в лицо. Я выхожу в гардеробную, где меня встречает открытая дверь и мама на пороге, которая была по виду такая измученная, словно на протяжении недели без перерыва таскала валуны. Если в детстве мне было жалко её и я старался угодить, то сейчас лишь играю сочувствие и не выражаю его действиями. Она замечает, что я надеваю дырявые бротинки без носков в такую погоду и никак не реагирует. Мне становится как и ей плевать на себя, накидываю синюю куртку и целую её в щеку, стараясь искренне улыбнуться. — Отдохни хорошо. — Говорю ей я и выхожу из квартиры с мыслью, что по приходу домой меня ожидает вновь скандалы и крики. Не люблю, когда утром просыпается вся семья...