Выпей отравы!

Му Цинфан не помнил, как отослал ученика и уж тем более, как забрался в свою ученическую комнату и заснул прямо на старой кровати, в которую целиком даже не помещался. Не что-то удивительное, после стресса, короткого «беспокойства» ци и шока которые он пережил один за другим. И это не говоря уже о затяжном походе за лекарственными растениями. Но единственное о чем он мог думать, проснувшись, это Огнецвет. Солнце ещё даже не встало, но он не дожидаясь, выскакивает из дома, чтобы проверить растение. И даже не думает о том, чтобы переодеть одежды, в которых он был с момента отбора учеников. Всё это совершенно неважно. Часть его всё ещё полна мандража и неверия. Холодный воздух, который чисто физически не может влиять на его тело совершенствующегося, всё же подпитывает нервную дрожь. ЦяньЦао в ночи выглядит довольно устрашающе, как зловещий антураж из сказки. Это вам не сливы ЦюнДин будто прямиком из какой-нибудь волшебной долины, или ровные рядки бамбука на ЦинЦзин. Большая часть лекарственных деревьев и растений на самом деле ядовиты. Иногда, чтобы избавиться от возможной инфекции требовалось отрезать часть тела или же прижечь её. Му Цинфан не может не позабавиться тому, что на самом деле именно ночью пик раскрывает своё истинное лицо. Была причина, по которой мягкий во многих аспектах Му Цинфан считал отбор учеников на пике правильным, а жёсткое обучение оправданным. Медицина была полна страшных, порой отвратительных методов. И чтобы считаться медиком нужно было прекрасно ими овладеть, отточить и применять с ювелирной точностью. Оттого иногда ему становилось смешно, когда ученость его учеников сравнивали с учениками ЦинЦзин. О, разумеется, закатив глаза, соглашается часть его, ученики ЦинЦзин были очень образованными. Но даже со всем уважением, которое Му Цинфан испытывал к блестящему уму своего Шисюна, пик ЦинЦзин при всём желании не мог сравниться с ЦяньЦао по учёности. Можно ли умение писать стихи, музицировать и рисовать сравнивать с умением спасать жизни? Делать лекарства? Люди казалось так и считали. И ладно бы просто считали равноценным знания пиков, но нет. Сравнение почему-то было в пользу ЦинЦзин, а наличие знаний у его учеников считалось чем-то удивительным и неожиданным. Будто они ничего, кроме как сажать и собирать траву не умели. Му Цинфан всё ещё помнил снисходительность и смех, с которыми столкнулся лично на альянсе, когда он — один из лучших заклинателей секты — предпочел выигрыш спасению двух других учеников и их защите, вместо того, чтобы пробиваться к первому месту, которое вполе могло быть его. Му Цинфан не был высокомерен в своей оценке, пусть он и не был лучшим в боях на мечах, но он имел универсальность. Его прекрасное знание растений, личные яды из дома, запасенные печати и на самом деле отличное владение метательными ножами уже были достаточны для легкого прохождения соревнования. Да и даже если бы потребовалось владение именно мечом, была разница между спаррингом и убийством демонических зверей. С чем он был склонен считать, что отлично справится. Словом. Причина, по которой он предпочел приостановить свое продвижение, была вовсе не в том, что ему не доставало навыков, чтобы занять хорошее место. Он мог бы даже победить. В любом случае, сейчас это не имело значения. Он уже давно не был зелёным юношей, который задыхался от непонимания, как старшие заклинатели могли считать спасённые жизни их учеников менее стоящими, чем место в рейтинге, будь он проклят. Мысли оставили горький привкус во рту, поэтому Му Цинфан очистил голову и последние свои шаги провёл, просто на всякий случай, проверяя окружение. — Какого…?! — заклинатель слегка запнулся, когда наконец добрался до теплиц. Даже при таком слабом свете он видел очертания гигантской каланхоэ и как она слегка пританцовывала, возвышаясь над остальными растениями. Му Цинфан уже не пытаясь держать степенный шаг пустился бегом в свою теплицу. От беспокойства он даже не сразу смог отпереть дверь. Ладони слегка подергивались, а взгляд то и дело снова метался к цветку. Уже добравшись до самой Каланхоэ, он в полнейшей растерянности остановился рядом с проломленным под весом и объемом корней горшком цветка. Он неуверенно прикоснулся к фиолетово-зеленому стволу цветка и попытался дать разумное объяснение такому поведению. — Резкий рост, возобновление активности, экземпляр начал вести себя, как на месте естественного произрастания, коим является демонический мир. А значит, что-то вчера с цветком произошло… Му Цинфан быстро бормотал себе под нос, перечисляя варианты, которые могли спровоцировать Каланхоэ. Из нового вчера в теплице были он сам, его ученик и Огнецвет. Сам он вряд ли мог спровоцировать что-то, даже с остаточным влиянием отрицательной энергии осевшей на нем. Он не подходил близко к Каланхоэ и, в любом случае, этого было бы мало, чтобы спровоцировать цветок. Таким образом оставался Огнецвет и ученик. — Вряд ли, — хмыкнул мужчина, постукивая пальцами по бедру в быстром ритме. Первый вряд ли мог спровоцировать Каланхоэ на что-то. Несмотря на то, что эти два цветка работали практически противоположным образом, они совершенно никак не могли выступать друг для друга в роли катализатора. Даже при их последовательном применении они практически никак не взаимодействовали в теле пациента. Каланхоэ только и делала, что вытесняла экстракт Огнецвета. Они отталкивались, как вода и масло. Если возможность взаимодействия цветов была практически нулевая, то оставался один единственный, хоть и бесконечно абсурдный вариант. Но как мальчик мог повлиять на Каланхоэ? Цинфан не чувствовал специфической тёмной энергии на ученике. Следовательно, вероятность того, что мальчик имел в роду представителей демонического мира была слишком маленькой, чтобы её учитывать. Да и тогда, положим, если силы мальчика были скрыты, Каланхоэ впитывала энергию из окружающей среды и как бы Цинфан не был сосредоточен на Огнецвете, не заметить всплеск демонической энергии достаточной для пропитки Каланхоэ до таких гигантских размеров не мог никак. Что же оставалось, напрягся Му Цинфан, скривив в раздражении губы. Конечно, были и другие варианты. Может быть, кто-то из учеников решил провести эксперимент и изменил состав удобрений? Он не злился, правда, но его никто не уведомлял о подобном. Могло ли быть самовольство со стороны учеников? Сомнительно, резко отмёл эту мысль заклинатель. Люди со стороны могли подумать, что его ученики могут позволять себе что-то лишнее, из-за их представлений о его мягком нраве. Он их не поправлял. Он прекрасно знал о том, что большинство учеников его побаиваются. Первое впечатление от процесса отбора позже накрепко закреплялось теми испытаниями, которым он их подвергал. Он знал, что они по своему любили его, как и он их. Но чтобы кто-то из них осмелился без его разрешения позволять себе такие вольности? Нет. Тогда что же? Му Цинфан с ожесточившимся видом обошёл всю теплицу, даже не уделив внимания Огнецвету, ради которого и подскочил с постели, словно угорелый. Вариантов было ещё несколько. Может быть, состав удобрений был изменён, но без ведома его учеников, а информация об этом не дошла до его пика? Может быть на ЦяньЦао завелась мелкая нечисть. Но опять же, сил у тех мелких созданий, которые были способны пройти на территорию незамеченными было недостаточно, чтобы спровоцировать такой сильный рост. Взгляд Му Цинфана зацепился за контейнер с водой. Или может быть, что-то было в воде? Не обязательно что-то демонической природы, возможно в воду каким-то образом попало какое-то вещество, которое вступило в реакцию с цветком. Может быть, катализатором могли быть не только вещества с демоническим происхождением. Кто знает, может быть было нечто такое… Или даже… Обычно в качестве удобрений для цветка они использовали отходы демонических животных, которых держали на Пике Зверя. Итак, может быть состав даже не менялся. Может быть в отходы попало одно из животных и разложения его плоти, попавшие в удобрение… Не невозможное предположение, учитывая, что нечто подобное уже случалось. Одна из кобылиц родила жеребёнка во время похода в туалет и малыш непонятным образом оказался в выгребной яме. Благо заметили быстро и вытащили, но пришлось проверять здоровье крохи. Тот ещё долго не мог отойти от испуга и не давался в руки, затрудняя и медикам, и заклинателям пика работу. Несмотря на логичность предположений, Му Цинфану казалось, что ни одна из версий на самом деле не подходит. Впрочем, это могло подождать, решил он с усталым вздохом. Следовало Каланхоэ переселить куда-нибудь, она практически доставала до верхних стекол теплицы. Му Цинфан уже направился к выходу, обдумывая, как объяснить Шан Цинхуа, причину, по которой ему внезапно понадобилось расширять теплицу, как вспомнил зачем вообще пришёл. Огнецвет стоило взять с собой, тут же решил заклинатель. На всякий случай, кто знает, что бы ещё случилось. Ему было бы спокойнее, если бы он держал цветок поближе к себе. В целях безопасности, конечно. Уже прихватив Огнецвет под руку, он наскоро запер дверь и направился к своему дому, чтобы разместить цветок и написать своё обращение для АньДин. *** Цветок поразительно гармонично устроился рядом со столом, куда Цинфан его поставил на время, пока не напишет заявление. Да так и оставил, уже не видя смысла лишний раз его куда-то таскать. Будет прямо перед глазами, полить не забудет, да и можно было завести тетрадь, чтобы следить за ростом цветка. Конечно, он и так знал все фазы... Но то из чужих наблюдений. Может быть, он что-то новое обнаружит. Кто знает. Он довольно быстро оформил бумаги, заодно решив выбрать какой-нибудь подарок для своего Шисюна, чтобы поблагодарить за тяжёлый труд и задобрить предварительно. Наверное, стоило прихватить бутылку Байцзю и один из его личных тонизирующих травяных сборов. Мужчина работал практически безостановочно. Му Цинфан не сомневался, прекрати АньДин свою работу хотя бы на неделю секта тут же встанет, как сломанный механизм. Времени до восхода было всё ещё прилично и он направился к источникам, чтобы смыть усталость нескольких напряжённых дней и сна в неположенных местах. Все как и положено спали, поэтому мужчина не стесняясь волочил отяжелевшие ноги. Наскоро очистив себя от грязи у отдельного водоёма, он опустился в горячие минеральные воды и наконец почувствовал, как усталость и напряжение покидают тело, а остаточная негативная энергия окончательно рассеивается. Пролежав в воде порядка получаса, он почувствовал себя достаточно живым и вытащил своё разомлевшее тело из теплого источника. Насилу приведя себя в порядок, он побрёл обратно к своей хижине хоть и медленным, но гораздо более расслабленным шагом. Му Цинфан бессознательно направился в свою спальню и, соблазнившись внезапно ставшей очень привлекательной постелью, в которой он мог — наконец-то — улечься в полный рост, решил проспать ещё часик. Его главный ученик так или иначе должен был зайти к нему с утра, да и в любом случае было невежливо беспокоить пик АньДин, пока тот ещё даже не до конца проснулся. — Невежливо заявляться так раааа… Ох… — он неожиданно для себя сильно зевнул и решительно улёгся в кровать. В голове он всё ещё прокручивал ситуацию с Каланхоэ. Адекватных объяснений не находилось, да и и подозревать никого не получалось. Может какие-то соперники? Вяло прокрутил он эту мысль в голове. Несмотря на пристальное внимание к немногочисленным ученикам, на ЦяньЦао особо прикапываться к детям было не принято. Как они развлекались, с кем общались, кому они приходились родственниками. В их профессии это, за редкими исключениями — и слава богу, — роли не играло. Мог ли кто-то протолкнуть шпиона? Даже не его нового ученика. Слишком явные следы жизни на улице. Худоба, одежда, взгляд. Нет, он не был подставным лицом. Кто-то ещё? Но зачем? Каланхоэ развилась совсем как дикая, что только улучшило ее качества. Мало кто был готов бегать в мир демонов, чтобы добывать её. А значит… «А может это значить, что на пике ЦяньЦао, в секте ЦанЦюн укрывают демона…» Это какой же скандал можно раздуть, чуть не вскрикнул от шока Цинфан. Что будет с репутацией пика, а секты? И ладно, укрывают демона. А если обвинят в пленении? И что тогда? Ой… нехорошо получалось, растерянно вздрогнул Му Цинфан, вспомнив одного такого демона… Который сейчас как и положено был заточен под Байлу. Скандал и ещё какой. А может даже и хуже. У сект ЦанЦюн и ХуанХуа были свои собственные проблемы между собой… Если ЦанЦюн обвинят в краже демона, а потом ещё и эксплуатации в корыстных целях. Конфликт вспыхнет не из разрешимых мирным путём. Му Цинфан с отвращением сглотнул горькую слюну, когда вспомнил тот глубоко растерянный и преданный взгляд демона. Не раз он задавался вопросом не совершили ли они гнусную и ужасную ошибку. Слишком всё было хорошо устроено. Слишком уверенный в собственных подозрениях, словах Лао Гунчжу. Из оснований только и пропавшая ученица Су, да очевидцы видевшие её с демоном. Му Цинфан со стыдом уткнулся лицом в подушку, не в силах прекратить прокручивать в голове те краткие мгновения битвы. И краткие ведь благодаря его собственным усилиям. Перед глазами вновь мелькал образ его пальцев с пятнышками красного яда от игл, спрятанных в рукаве. Мужчина безсознательно снова почесал совершенно чистые кончики пальцев. Лицо демона пусть и чуть размытое из-за прошедшего десятилетия с лишним вызвало какое-то неясное чувство. Му Цинфан никак не мог разобрать, что же его так на этот раз забеспокоило. Снова то выражение удивления и паники? За одной мыслью и другой он незаметно для себя очень крепко уснул. Сны были дикие, но почему-то совершенно комфортные и уютные. Каланхоэ скрестилась с огнецветом, заиграла разными красками, зацвела шишками, у Огнецвета вместо травы, как положено, рядом вертелись колючки. Ему очень хотелось узнать их свойства и он потянулся, чтобы сорвать один из этих странных бутонов… — ШИЦЗУНЬ! Му Цинфан с колотящимся от испуга сердцем резко вскочил с постели и чуть не рухнул на пол, удержав себя в странной неподвижной позе. Один из старших учеников, Сун Мин, тяжело дыша, опирался на дверь его спальни. — Что случилось? — вопрос из-за его охрипшего от сна голоса вместо вопросительных приобрёл утвердительную форму. Ученик резко кивнул. — Шицзунь, Каланхоэ проломила теплицу номер три, — продолжил мальчик уже значительно тише, но всё ещё в очень быстром темпе. — Ох, чёрт, — Му Цинфан немного измученно поджал губы, разматывая с себя одеяло. Сколько он спал?! — Сейчас переоденусь и подойду, — мальчик тут же кивнул и выскочил из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Му Цинфан подождал несколько секунд и намеренно дёрнул одеяло так, чтобы упасть обратно на кровать. — Ни минуты покоя, дела одно за другим сыпятся, мне будто заняться совсем нечем, — проныл он в подушку, но по понятным причинам продолжить изливать свои недовольства не мог и резко подскочил с кровати, на лету принимая совершенно спокойное выражение лица. Так или иначе научишься, когда то людей периодически поишь настоями против афродизиаков, на которые те, натыкаются, как на грибы после дождя, то срезаешь с живого человека кусок кожи, то засовываешь руку в родительный канал дикого зверя, чтобы вытащить застрявшего в утробе детёныша при куче других заклинателей. Способность принимать успокаивающее лицо, на его скромный взгляд, уже должна была входить в его личный список вещей первой помощи. Небезосновательно. Организм человека, казалось, и сам с готовностью отзывался на лечение, когда пациент верил его мягкому, обещающему лучшее лицу. И, разумеется, именно с таким лицом ему как-то придётся объяснять ситуацию сначала Шан Цинхуа, а после и Чжаньмэнь-шисюну идти отчитываться о странном происшествии, чтобы никто не заподозрил ничего лишнего. Му Цинфан наскоро накинул на себя более простые одеяния медика, вместо того, чтобы наряжаться в полное официальное одеяние главы пика. Гораздо удобнее, комфортнее и в целом практичнее за счёт больших карманов и суженных рукавов. Он вернулся к кровати, по быстрому застилая её, и только потом вышел из комнаты. Сун Мин сразу же подскочил с места и склонился в глубоком поклоне. — Этот недостойный ученик просит прощения у учителя за неуважительное вторжение, этого больше не…! — Хватит, — тут же прервал его Му Цинфан. — Ничего ужасного не произошло, честное слово, ты будто в первый раз… Мужчина закатил глаза и слегка раздражённо вздохнул: — Срочность играла важную роль и, хотя можно было и постучать в дверь вместо того, чтобы врываться, всё в порядке. Мальчик насупился. — Я стучал. И громко! — слегка обиженно ответил мальчик. — Разве? — с долей неверия отозвался Му Цинфан. С каких это пор он спал так… Провёл достаточно много времени рядом с изменившейся Каланхоэ, перенёс небольшое не совсем искажение, измучил собственный рассудок и уже который день не мог нормально поспать, вернувшись с утомительного путешествия. Мальчик утвердительно кивнул. — Ладно, — сконфуженно согласился Цинфан, ногой отодвигая Огнецвет под собственный стол и разглядывая в стопке документов своё заявление для АньДин. Лист нашёлся между прошлогодним отчётом и одним из руководств по совершенствованию. Му Цинфан прихватил из второго шкафа один из своих дорожных журналов и втиснул в него заявление. — Ущерб большой? — уже выйдя на улицу спросил он ученика. — Несколько стекол сломаны, Куанг с Чжаном убирают осколки, лиственница немного пострадала, но большинство растений даже не задело. — Хорошо, — руками расчесывая спутанные волосы на ходу, отозвался глава пика. Всю оставшуюся дорогу он молчал, варясь в мучительно обжигающем чувстве стыда. Рядом с теплицей толпилась разношёрстная группа детей, у которых в это время не было занятий. Му Цинфан строго посмотрел на них и, убрав журнал подмышку, хлопнул несколько раз ладонями, чтобы привлечь к себе внимание. — Вы чем-то помогаете своим шицзе и шисюнам? Дети, переглянувшись, отрицательно покачали головами. — Нет, Шицзунь, извините. — Тогда живо расходитесь, уверен, найдется гораздо лучшее занятие, чем толпиться под ногами старших. — Да, Шицзунь, — практически одновременно проскандировали ученики и разом все разошлись, оставив пределах видимости его нового ученика. Мальчик, резко оказавшись один, неуверенно переводил взгляд с одной группы учеников на вторую, уходившую в другую сторону. Но, в конце концов, только нервно дёрнулся в одну сторону, а потом склонился в поклоне. — Добрый утро, Шицзунь. Взгляд Му Цинфана сразу зацепился за несколько почти незаметных из-за ракурса красноватых царапин на его ладони и он с подозрением сощурился. — Добрый, Бинхэ, могу я узнать почему ты здесь? Сун Мин сразу выплыл у него из-за спины. — Он с нами пришел, Шицзунь, у младших сегодня нет утренних занятий, так что мы с Чжаном разрешили ему сопровождать нас. Глава пика кивнул, принимая объяснение и слегка задержался на широко раскрытых глазах Бинхэ. Что-то в глубине его сознания встревоженно запищало и его взгляд против воли потяжелел. Мальчик сжался. К сожалению, он не мог разобрать что именно его так волновало в выражении глаз ученика и ему пришлось отвести взгляд от мальчика, чтобы перестать нервировать его без причины. Но тут его взгляд снова зацепился за ладони ученика, теперь плотно прижатые к ученической мантии. Влажные ладони. …может и не без причины, с многострадальным вздохом решил для себя мужчина, но решил пока оставить мальчика в покое и направился в теплицу к ученикам. — Шицзунь, — коротко поклонившись, поздоровался Чжан, — мы не знаем что случилось, вчера с утра всё было в порядке, а после никто… Кхм, никто кроме вас не заходил. Быстро отчитавшись его ученик снова склонил голову со спокойным видом, несмотря на то, что явно нервничал. — Всё в порядке, я догадываюсь в чем причина и я уже знал про то, что случилось с цветком. Его старший ученик недоверчиво вскинул голову. — Когда?! Наткнувшись на его невпечатленно приподнятые брови Чжан смущённо откашлялся. — Прошу прощения, каким образом вы узнали, Шицзунь? — Я приходил ночью, — поделился Му Цинфан, — мне захотелось проверить один из цветков, но тогда Каланхоэ была значительно меньше, я не думал, что она может вырасти ещё больше и решил отложить это до утра. Закончив объяснение он обратил внимание на саму проблему. Всё было как и сказал Мин, растения были целы, Каланхоэ проломила только два окна и сама же и смягчила ущерб. Большая часть осколков остались на самом цветке, только один большой осколок соскользнул с неё и разбился о лиственницу. Следовало дополнить своё заявление для АньДин, потерев ноющие веки, вспомнил Му Цинфан. Нужно было сделать это ещё дома, запросив детали, но он как-то не сообразил. Теперь нужно было вернуться сначала к себе, а уже потом идти на АньДин. — Я пойду к себе, чтобы дополнить заявление об ущербе, — развернувшись уведомил он учеников у выхода из теплицы. Ученики кивнули, Сун Мин следом приказал Бинхэ идти за учителем и нырнул в теплицу, чтобы помочь с уборкой. Му Цинфан торопился, но замедлил шаг, чтобы мальчик успевал за ним, и невольно скосил взгляд на сжатые в кулаки руки мальчика, снова с подозрением поджав губы. Могла ли Каланхоэ высосать энергию с кровью через раны на руках? Размеры Каланхоэ намекали на обильный приток сил. Му Цинфан неуверенно раздумывал о её природе. Обязательно ли энергия для подпитки цветка должна была быть демонической? К стыду своему, он подобное не проверял. Все знали, что Ци заклинателей и демонов отличались. У первых она была более «летучей», если так можно было выразиться, у вторых напротив — сгущенная, плотная. За счёт чего демоны с лёгкостью полагались на грубую силу, тогда как заклинателям приходилось оттачивать точность. Объем сил Бинхэ определенно позволял спокойно разбрасываться большим количеством сырой энергии без какого-либо вреда. И всё же… Заклинатель искоса разглядывал пушистые стрельчатые ресницы и черные глаза ученика. …всё же что-то его беспокоило. Но сколько бы он не пытался, не мог поймать это смутное чувство и расшифровать. Слишком сильно уж был озабочен Каланхоэ и предстоящим списком дел. А ведь ему ещё новое руководство составлять для ученика, тяжело вздохнув, посмотрел Му Цинфан на всё ещё влажную от росы траву под ногами. Но всё-таки, снова переведя взгляд на Бинхэ, удивился он в мыслях, какое же всё-таки необычайно хорошее основание имел мальчик. Такими талантами природа не разбрасывались, и как бы тяжело ни было, мужчина был твердо намерен добиться лучшего развития потенциала своего ученика. А значит нужно было взять себя в руки и просто делать свою работу. Это напомнило ему о том, что следовало бы ещё снизить нагрузку на Чжана, конечно, он планировал передать мальчику своё место, но… Возможно, Чжан пока был не готов. Следовало вызвать своего старшего ученика на личную беседу и поговорить о его будущем. Чжан не мог не знать, что Му Цинфан планирует оставить его своим преемником, не было смысла откладывать этот разговор или давать ещё какие-либо испытания мальчику. Он был образцовым учеником, прилежным, трудолюбивым, а также многообещающим врачом. Му Цинфан любил его за спокойный, довольно невозмутимый характер, а за юмор так особенно. Всё в нём был идеально. Чжана он любил, как своего… Не сына, нет, но племянника, родного. Он был бы горд передать своё место этому ребёнку. Может быть у Чжана были какие-то личные трудности, которые мешали ему выполнять дополнительную нагрузку. Конечно, он и не все свои обязанности на него возложил, только проведение устных уроков, да проверку успеваемости и поведения. Но Му Цинфан был не против войти в положение и снова забрать себе часть обязанностей, в конце концов, он и передал их Чжану довольно рано. Это было вполне справедливо, заключил он конец собственным рассуждениям. — Хорошего дня, Шицзунь, — Му Цинфан вынырнул из собственных мыслей и растерянно кивнул ученику, про которого совсем забыл. Бинхэ быстро удалился в направлении общежитий, явно уже хорошо ориентируясь в окрестностях и не нуждаясь в дополнительной помощи. Проводив ученика взглядом, Му Цинфан уже широкими шагами преодолел оставшееся до собственного дома расстояние и прямо в дверях начал вытаскивать заявление из журнала. Чернила и кисть были на столе, так что он только и сделал, что один раз перечитал собственное письмо и добавил в конце, что Каланхоэ проломила стекла на крыше и потребуется замена. Более не задерживаясь, он снова спрятал заявление в журнал и, выскочив из дома, направился к радужному мосту, размышляя о том, насколько верной была его догадка о Бинхэ. Несмотря на то, что у него не было доказательств причастности мальчика или свидетельства хотя бы о том, что его догадка действительно возможна, он чувствовал, что прав. Но казалось странным, что Каланхоэ так разрослась из-за подпитки от человека, а не демона… Конечно, если бы это был другой вид Каланхоэ, то он был бы увереннее, но каким образом сила обычного мальчика могла так повлиять на 'демоническую' он не знал. Может быть дело было в крови? Кровавые жертвы имели определенную силу, но все же… Му Цинфан незаметно для себя преодолел весь путь к пику АньДин и чуть не прошёл мимо него, но спохватился и незаметно для чужого глаза легко повернул в нужную сторону. Солнце уже было довольно высоко и пик гудел, как улей. Ничего удивительного, АньДин был опорой и основой секты, как организации. Му Цинфан подозвал одного из незанятых учеников, чтобы уточнить, где находится глава Пика. — Шицзунь у себя, Му-шифу, — тут же ответила высокая девушка, немного сгорбившись, чтобы не нависать над ним. — Да выпрями спину, — не сдержавшись перебил её медик со вздохом, — глаза болят смотреть. Не то чтобы его беспокоила ее осанка конкретно, но зажатость и стремление себя подавить ни к чему хорошему не вели. А так за внешним потянется и внутреннее, станет увереннее в себе… ну и осанку выправит заодно, конечно. Девчушка покраснев ушами, выпрямилась и с лёгкой нервозностью посмотрела на него сверху вниз, незаметно для себя вцепившись пальцами в собственную одежду. — Шицзунь не один, Лю шифу здесь… — Опять отстраивать здания на пике? — с недоверием уточнил мужчиа. — Да, вас проводить, шифу? — девушка заметила его взгляд на своих руках, нервно мнущих пояс и выпрямилась сильнее, сложив руки по сторонам. — Нет, спасибо, дорогая, можешь возвращаться к своим делам, — Му Цинфан слегка поправил в руках журнал с формой и жестом отпустил девочку. Уже подходя к дому Шан Цинхуа, он услышал звуки спора и слегка приоткрыл дверь. — …Но каждый месяц?! — Не каждый месяц, — раздражённо поджал губы, стоявший боком Лю Цингэ, даже не обратив внимания на открытую дверь. — Ну конечно, — саркастично скривился Шан Цинхуа, с подавленной агрессией заполняя форму для обращения. Которую должен был принести Лю Цингэ, чего никогда не делал. — Добрый день? — немного застенчиво постучал Му Цинфан по краю уже открытой двери.