Выпей отравы!

— Добрый день? — немного застенчиво постучал Му Цинфан по краю уже открытой двери. Шан Цинхуа резко вскинул голову и дёрнул рукой, размазывая чернила кривой прерывистой линией по уже наполовину заполненному листу. Лю Цингэ слегка вытянул голову, рассматривая получившийся беспорядок с раздражённым вздохом, и скрестил руки на груди. Пальцы Шан Цинхуа, сжатые на кисти, резко побелели, а глаза, если бы могли, тут же воспламенили бы несчастный лист. Маленькое пространство комнаты не было создано, чтобы выдерживать такое напряжение и Му Цинфан понял, что ему нужно вмешаться пока это не переросло во что-то неприятное. Он скривил губы в извиняющейся улыбке и выудил из журнала собственное обращение. — А у меня всё с собой, — прошёл он ближе к рабочему столу, не замечая гнетущей обстановки. Шан Цинхуа, наконец, обратил на него внимание и резковато, с грубостью даже, поздоровался. Впрочем, почти сразу же смутился и виновато опустил плечи. — Что-то случилось, Му-шиди? Му Цинфан снова приподнял уголки губ, быстро раздумывая, как лучше всё преподнести. Он совсем не ожидал присутствия Лю Цингэ. И если глава пика АньДин мог не обратить внимания на его кривое объяснение такого роста, то Лю Цингэ, прекрасно знакомый на практике и с фауной, и с флорой демонического мира, вряд ли бы оставил всё это без внимания. — А что, я не могу просто так зайти к своему дорогому собрату по пику? — уточнил он игривым тоном, передевая мужчине собственное заявление. Раз. Он практически чувствовал, как Лю Цингэ за его спиной скривился с отвращением. — Фу, — пробормотал себе под нос владыка БайЧжань. Му Цинфан расслабленно вздохнул, радовало, что он до сих пор мог прекрасно читать многих из них. — Почему бы Лю-шиди пока не заполнить собственные формы, пока мы уточняем детали? — почти промурлыкал Му Цинфан. И два. — С радостью, — Лю Цингэ практически моментально выхватил из рук так и застывшего Шан Цинхуа кисть, какой-то лист со стола и вылетел за дверь, привычно не отреагировав на уменьшение собственного положения. Му Цинфан подождал секунду, показательно не замечая задумчивый взгляд Шан Цинхуа, и выудил из левого рукава мешочек Цянькунь с лёгким поклоном протягивая его мужчине. — Что это? — уже гораздо расслабленнее спросил Шан Цинхуа, отвлекшись на подношение. — Небольшие подарки, — тут же ответил Му Цинфан. — Взятка, ты хотел сказать, — Шан Цинхуа добродушно фыркнул. — Нет, что хотел, то сказал, — тут же отбрил медик и хмыкнул. — Недавно оценил на прочность последнюю партию тар. — Ааа, — улыбнулся мужчина, — чтож, тогда всё понятно, — и сунул нос в в содержимое мешочка. — Это из той самой? — радостно спросил он. — Да из коллекции… А, ты про настойку? — озадаченно заморгал Му Цинфан. — Ну не про Байцзю же, — снова фыркнул мужчина, с явной радостью рассматривая целый бутыль тонизирующего. — Ну да, действительно… Чего это я, — смутился Му Цинфан. Шан Цинхуа, не особо обращая на него внимания, встал из-за стола и отошёл с двумя бутылями к одному из шкафов. Му Цинфан проследил за его фигурой взглядом, мужчина приподнялся чуть на носки и вытянул руки. Из складок его одежды показалась странного вида синяя печать. Не успел он её рассмотреть, как Шан Цинхуа развернулся и печать снова скрылась в складках его одежды. — Ну а теперь, что там с делами? — спросил он порядком более радостным тоном. Му Цинфан выпутался из странного чувства нерешительности и пустился в рассказ. — Шан-шисюн наверное знает, что я недавно был в путешествии, — начал он без капли лжи. — Ну, разумеется, — приподнял мужчина брови. — Не будет неправдой сказать, что поход прошёл вполне плодотворно, — растянул он губы слегка горделиво. Ну опять же, не ложь. Шан Цинхуа с интересом наклонился ближе, Му Цинфан повторил его позу, оперевшись ладонями в стол. Пальцы его слегка подергивались, будто бы передавая его взволнованное состояние. — Моя каланхоэ расцвела совсем как дикая, — поделился он возбуждённым от радости полушепотом. Чем меньше деталей, тем лучше. А лучше и вовсе опустить то, каким образом он этого добился. — Неужели? — удивился Шан Цинхуа, слегка ослабив интерес. То, что Му Цинфан был недоволен репутацией медиков не означало, что он не был готов использовать её, как только это понадобится. Всего-то и нужно было свои «травки-грядки» упоминуть, как внимание и интерес падали ниже уровня Бездны. Хотя менее разочаровывающим процесс не становился. — Да, — с гордостью кивнул Му Цинфан, — да так сильно, что проломила несколько стёкол, впрочем, я уже всё написал. Шан Цинхуа кивнул и, выудив откуда-то из-под стола дополнительный письменный набор, принялся писать собственный отчёт для сметы. Тут дверь резко распахнулась и Лю Цингэ со всё ещё недовольной миной втиснулся между Му Цинфаном и столом. — Я закончил, — шлёпнул он лист прямо на руки Шан Цинхуа. — Когда придут твои? — нетерпеливо постукивая левой ногой по полу, глава пика БайЧжань с нескрываемым дискомфортом ждал ответа. Глаз лорда пика АньДин дёрнулся и он мстительно ответил: — Не ранее, чем через неделю. — Что?! Почему так долго? Ты же говорил, что через три дня! — Лю Цингэ возмущённо дёрнул рукой. Люди думали, что жест этот воинственный и намекает на то, что сейчас знаменитый бог войны схватится за меч и… И. Му Цинфан знал, что это на самом деле нервная привычка ещё с тех пор, когда Лю Цингэ пытался носить распущенную причёску и постоянно откидывал волосы с лица. Волосы убрал, привычка осталась. Му Цинфан винил в этом оставленную у лица прядь. — Потому что потребуется время, чтобы починить теплицы Му-шиди. — Что?! Почему это он раньше, чем я?! — Му-шиди заполнил форму раньше, Лю-шиди, — чопорно ответил Шан Цинхуа, передавая Му Цинфану две копии отчёта для сметы. — Благодарю, — медик вежливо улыбнулся и обогнул начинающего возмущаться Лю Цингэ. — Но ведь я раньше пришёл! — Доброго дня, — закончил Му Цинфан также как и начал, решительно не обращая внимания на звуки перебранки за спиной. Шан Цинхуа был значительно добрее, чем получасом назад, а Лю Цингэ явно подуспокоился. Конфликт дальше слов бы не ушёл. *** Му Цинфан мысленно перебирал список оставшихся дел. Первый и самый трудный шаг был сделан и всё остальное казалось уже не таким уж и непосильным. По крайней мере, у него теперь была рабочая и правдоподобная версия для Чжаньмень-шисюна. Главное, чтобы она ненароком не дошла до Шэнь Цинцю. Вот уж кого бы смутило явно слишком маленькое количество конкретной информации. Мужчина уже было направился к пику ЦюнДин, как внезапно осознал, что со всеми этими заботами забыл проверить, как себя чувствует ученик. — Идиот, — зло кинул мужчина и тут же развернувшись, почти бегом вернулся к себе на пик, по пути беспрестанно кляня себя за рассеянность, решившую достигнуть ранее небывалой степени. Старших учеников в пределах видимости не было, так что он подозвал одну из личных учениц. — Юй Ми, — окликнул он её нетерпеливо. Девочка тут же отделилась от группы девушек из внешних учеников и подбежала к нему, на ходу делая быстрый поклон. — Шицзунь, добрый день. Му Цинфан кивнул и задал вопрос: — Ты не знаешь где сейчас наш новый ученик? — Ло Бинхэ? — чуть приподняв брови, уточнила девочка, — Да, знаю. Он что-то натворил, Шицзунь? — С чего ты взяла? — удивлённо уточнил мужчина. — Ну… Нууу, — девочка немного нерешительно обвела в воздухе рукой его напряжённо вытянутую фигуру. Му Цинфан тут же прокашлялся. — Извини, я просто тороплюсь, — он говорил что-то об умении держать лицо? Вычеркните. — Можешь позвать его, пожалуйста? — дождавшись ее кивка он дополнил, — Я буду у себя. Му Цинфан, тут же развернувшись, ушёл. Дом встретил теплом и светом. Белые лучи солнца, заливали комнату узорами, слегка пахло лёгкой кислинкой Огнецвета и чернилами. Вся эта благая обстановка ожидаемо нервировала взвинченного Цинфана и он начал мерить пространство резкими, обеспокоенными шагами. Раздался стук. Му Цинфан остановился, чтобы сделать глубокий вздох, и только потом открыл дверь. — Шицзунь, — бледнеющий на глазах Бинхэ сделал нервный поклон. Пронырливая ученица тут же невинно притихла рядом, явно намереваясь получить какую-то информацию о происходящем. — Юй Ми? — Му Цинфан дождался пока любопытная уценица, прочитает между строк укор и отпустил её. — Спасибо, можешь идти. Девочка выглядела на долю секунды чуть огорченной, но тут же приняла невозмутимое выражение лица и, откланявшись, убежала. — Бинхэ, — начал он чуть мрачным голосом, когда ученица стала слишком далеко. — Да? — голос Бинхэ за долю секунды взлетел с тихого и гнусавого полушепота почти на крик. Му Цинфан, поморщившись, постарался взять себя в руки. Стоило ли ему говорить Бинхэ о том, что Му Цинфан уже знает о его участии. Был ли смысл? Мальчик сделал это явно неосознанно, о чем говорил весь его вид. И уж тем более, он понятия бы не имел каким образом его кровь вызвала такой рост. Не было никакой пользы говорить и мужчина решил этого не делать. — Ты помнишь, что я говорил о твоём руководстве? — выбрал он подходящую причину. — Да? — снова полувопросительно уточнил ученик. Му Цинфан невпечатленно повёл бровью. — Да, Шицзунь, этот ученик помнит, — чуть ссутулившись, ответил мальчик. — Мне нужно осмотреть тебя, чтобы подобрать более точную методику, в конце концов, ее придется разрабатывать практически с нуля. — Осмотреть? — глаз мужчины дёрнулся. — Да, тебе ничего не нужно делать, мне достаточно твоего запястья, — Му Цинфан с долей мстительного удовольствия вытянул собственную руку. Будет ему уроком, мало того, что ослушался, так ещё и не признался сразу. Бинхэ протянул тонкую худую ладошку. И заклинатель тут же чуть не воскликнул парочку не очень цензурных от шока. Благо вовремя прикусил язык. Царапины были, но совсем не такие, как утром. Они были тоньше, меньше и гораздо светлее. Если бы Му Цинфан не видел покраснения ранее, то отмел бы собственные подозрения за несостоятельностью. Аномально быстрая регенерация. И без сформированных духовных оболочек. Неужели это было возможно? С другой стороны, у Цинфана и учеников с таким хорошим основанием никогда раньше не было. Впрочем, размышления могли подождать, заключил Му Цинфан, пропуская по меридианам мальчика собственную прохладную Ци и на секунду даже обомлел. Ну не могло ведь… Или могло? Ранее хаотичные и странные витки вокруг сознания мальчика были теперь разглажены, а каких-либо признаков истощения из-за потери такого большого количества Ци не наблюдалось. Невероятно быстрое восстановление сил вкупе с регенерацией… Странно-то как. Но с мальчиком всё было в порядке, а у него ещё была уйма дел, которым он должен был уделить своё время. — Ладно... Что ж, Бинхэ, ты можешь идти, — озадаченно вздохнул Му Цинфан, почесывая светлый шрам на тыльной стороне левой руки. — Это всё? — удивился всё ещё слишком белый от волнения Ло Бинхэ. Кровь потихоньку возвращалась к его лицу, раскрашивая щеки и лоб лихорадочным пятнами красного. — Да, — взяв себя в руки, спокойно ответил мужчина и отворил дверь. Бинхэ вышел слегка деревянной походкой и Му Цинфан позволил себе на секунду тяжело прислониться к стене. Проблемы. Проблемы. Проблемы. Они казалось преследовали его. Он не мог не задуматься о том, что присутствие Бинхэ каким-то образом оказалось катализатором. Всё происходящее, казалось, просто доходило до точки кипения. Но если бы там нечему было кипеть, то этого ведь и не происходило бы? Верно. Во всех его бедах четко прослеживалась его собственная вина. Недостатки, которым он потакал, превращались в какой-то ужасный ком мерзких последствий. И что хуже того… иногда он начинал себя оправдывать. Сделаю то, сделаю это. Ведь иначе сбежать было никак, ведь так было нужно, ведь это было не его дело — уточнять, ведь Шицзунь велел молчать, ведь Лао Гунчжу рассказал, ведь, ведь, ведь. Ведь ему не впервой тащить за собой очередную тайну — не ложь! Не говорить-не вспоминать. Трупы детских тел между рабовладельцами — не думай, ты спасся, крики закрытого в пещере Юэ Циньюаня — так надо, ученик, трещину между собратьями по пику — не вмешивайся в чужие дела, потухший и отстраненный взгляд Шан Цинхуа — ты не имеешь права спрашивать, шарахающийся от прикосновений Шэнь Цинцю — не твоё дело, Ци Цинци вечно чувствующая себя чужой среди них — невежливо, не говори. И молчи-молчи-молчи. Прикуси язык и молчи. Не поддавайся сомнениям, не жалей и не сочувствуй врагу, бросай людей не из твоей секты. Будь сострадательным тут, а там нет. Там ведь чужие. Твоё призвание спасать людей — но этих оставь, они же соперники, чужие. Этих лечи, а тех нет, это же твари. Ч у ж и е. Как можно, Цинфан, это же демон, а хозяин дворца праведный заклинатель. Чем думать о дуростях, лучше займись полезным делом. И тяни, и дыши, и не думай, но живи. Му Цинфан знал, что однажды все запертые в нём негативные эмоции и мысли всплывут наружу в виде урагана. Это уже начиналось. Чуть не загнал себя в отклонение, терял лицо, быстро поддавался эмоциям. Даже с его рассеянным характером, он никогда не был таким. Никогда не забыл бы проверить ученика, не потерял бы семя Огнецвета в четырех стенах. Всё это собиралось найти уродливый выход. Но он не мог сейчас начать избавляться от всего этого воза. Может по идее он и должен был доложить о причастности Бинхэ, но была существенная разница в том, что ученик примыкал к секте ЦанЦюн или к пику ЦяньЦао. Му Цинфан брал учеников Пика под личную опеку. Он за них отвечал. Их жизни, их обучение, их благополучие и защита были его ответственностью. Секта этой ответственности не несла. И позволить другим о чём-либо догадаться Му Цинфан не мог. А потому следовало в исключительно быстрых темпах найти способ собственную ложь превратить в правду. Иначе рано или поздно вскрылся бы тот факт, что никакого нового способа для подпитки Демонического цветка он не находил. Мужчина оттолкнулся от стены, мысленно прибавляя несколько пунктов к списку дел, и размеренным темпом направился к ЦюнДин. На радужный мост привычно не хотелось смотреть. Было в нем что-то такое отталкивающее, что Му Цинфан находясь на нём смотрел куда угодно, только не под ноги. То ли дело было в психоделически ярких цветах, режущих глаз. То ли в том, что своей яркостью Му они напоминали сборку из ядовитых цветов, то ли его смущала сама конструкция моста. Так что всю дорогу Му Цинфан смотрел прямо на пункт назначения, пристально рассматривая зелёные сливовые деревья. Каждый год, каким-то хитрым образом на ЦюнДин деревья казались такими же молодыми, как и в прошлый, и в позапрошлый. И нет, это была не карликовая порода, он проверял ещё будучи учеником. Но какая-то хитрость там была, это точно! Можно было озадачить этим учеников… Ну или… Может быть самому этим заняться. Это помогло бы сбросить ему часть груза на плечах. Му Цинфан вздохнул. Старость была и вправду не в радость. Было как-то… Скучно, размеренно, его порой начинал раздражать собственный спокойный характер. Хотелось сделать уже что-нибудь, чтобы все рты от шока разинули. Дикость какую. С демонами там подружиться, хихикнул он себе под нос. Ну или просто перестать скрывать свои походы к матери в бордель. Тоже вполне себе, фыркнул Му Цинфан. Мысли подняли ему настроение и до Пика ЦюнДин он добрался уже резвой, немного пружинящей походкой. Скулы всё ещё подергивались и он чувствовал себя помолодевшим. Мягко подозвав одного из учеников, он попросил его предупредить главу о своём прибытии. Всё же заходить к Главе секты без предупреждения было слишком невежливо. Мужчина шёл практически наступая на пятки юному ребёнку, не в силах сдерживать чуть ли не подпрыгивающее от переизбытка энергии тело. И только перед самым домом остановился на несколько долгих секунд, дожидаясь пока ученик доложит, впрочем, зашёл практически сразу, даже не давая мальчикуприкрыть за собой дверь. — Чжаньмень-шисюн, — Му Цинфан слегка склонил голову в приветствии сидящему за своим столом Главе. — Му-шиди, добрый день, — Юэ Циньюань улыбнулся маленькой мягкой улыбкой. Му Цинфан не смог не ответить на неё, хотя в последний момент прикусил язык от неприятного чувства в груди. — Выглядишь счастливым, что-то приключилось? — как-то по родительски даже участливо обратил внимание другой мужчина. — Да, угадали. Решил заодно и смету принести, и поделиться новостью, — не солгал медик, передавая скрученный лист главе секты. — Вот как, — тут же заулыбался глава, — тогда рассказывай. Му Цинфан ответил ему собственной, ещё более яркой и защебетал, как заправская певчая. Если чему мать его и научила, так это ладному трепу ни о чем. — Моя Каланхоэ! Зацвела совсем как дикая! Сам поверить не могу! Я собираюсь завести журнал наблюдений за её ростом! Конечно, сейчас она резко разрослась, но не известно, что с ней будет скажем неделю, или нет! Месяц спустя! Можно будет сравнить её свойства с настоящей демонической Каланхоэ. Моя всё же довольно много лет росла в теплице. Кто знает, какие новые свойства могли сейчас появиться из-за этого нового способа. Сколько всего можно узнать! Улучшить составы! Совершенствовать способы лечения при её помощи! Или перехода. Стольким заклинателям можно помочь! — возбуждённо продолжил он, действительно заинтересовавшись собственными словами. — А дети! Столько детей попавших к темным заклинателям мучаются с тем, чтобы начать правильное совершенствование. Их Ци слишком тягучая, вязкая, эффекты Демонической Каланхоэ невероятно сильны! В неволе её сил не хватает на то, чтобы помочь с такими сильными последствиями. Но дикая! — вскинул Му Цинфан руки. — Правда потребуется устойчивая формула, чтобы рост был не таким резким и неконтролируемым, — начал бормотать он себе под нос, перестав уделять внимание своему собеседнику. — …и если всё получится, то… Это будет невероятно! Юэ Циньюань смотрел на него со всё той же мягкой внимающей улыбкой, но между его бровями была небольшая борозда, ясно намекающая, что за разговором он не поспевал. К лучшему. — Это замечательная новость, шиди. Му Цинфан картинно прихорошился. — Полагаю от меня что-то нужно? — уточнил Юэ Циньюань, приподнимая чашку с чаем. Му Цинфан заметил в своей руке такую же, уже полупустую. — Ой, — удивился он. Юэ Циньюань развеселился и улыбка его стала менее идеальной и более искренней. — Му-шиди, — хмыкнул он, — ну и ну, я-то думал медики проверяют, что пьют и едят. Цинфан фыркнул. — Я не виноват, что у тебя, Чжаньмень-шисюн, самый вкусный чай, — отбросил он формальности и, вальяжно прислонившись к столу, громко допил чай. — Неужели, — край маленькой улыбки Юэ Циньюаня превратился в дерзкую ухмылку. — Напрашиваетесь на комплименты? — надменно уточнил Му Цинфан. — Как не стыдно, что люди подумают, а? — Я надеялся, что Му-шиди никому не расскажет, — печально округлил глаза глава секты. — Ну… Если только за взятку… — шепотом договорил он, наклонившись ближе. — Какую? — так же тихо уточнил Юэ Циньюань, комично распахнув глаза ещё сильнее. — Ещё одну чашечку этого замечательного чая, — Му Цинфан приподнял пустую чашку между их лицами. Юэ Циньюань отстранился с поджатыми губами. Му Цинфан держался ровно секунд десять, прежде чем согнулся от распирающего хохота. Глава секты прыснул от смеха следом. — Ну, Му-шиди, повеселил, — чуть подуспокоившись хихикнул мужчина, потирая слезящиеся глаза. — Да, я такой, — уже вставая с места горделиво расправил плечи Му Цинфан и перекинул край внешнего красного халата на руку. — Кстати, — вспомнил он внезапно, — забыл спросить, как с нашей особенной ситуацией? Юэ Циньюань сгорбился, всё веселье сошло с его лица, обнажая слегка истощенные глаза. Он с явным нежеланием ответил, корябая угол стола, как отчитывающийся перед взрослым за проступок ребенок: — Не очень, если быть честным. — Снова ухудшение? — похолодел Му Цинфан. — Но ведь в этом году уже… Медик сжал подрагивающие руки в кулаки. Приступы становились чаще. — Знаю, — мрачно ответил глава секты, теперь уже мало напоминая обычного себя. Какое-то время он молчал, явно собираясь с силами, чтобы что то сказать. — Му-шиди… Му Цинфан вскинул нервный взгляд. — Мне страшно, — признался он каким-то безжизненным тоном. У Му Цинфана запершило в горле. Было так жутко слышать подобное. Внезапно все его проблемы стали казаться такими пустыми и бессмысленными. Словно ветер прошёлся и смыл их, как опавшую листву. — …не было страшно, когда закрыли в ЛинСи… — надрывающийся голос Юэ Циньюаня он вроде как слышал, а вроде и нет. Стук собственного сердца был оглушающим. — И когда оказалось, что с мечом нельзя… тянет… — Му Цинфан почему-то вспомнил, как однажды хихикнул над выражением «разбитое сердце». Казалось нереалистичным и утрированным. Ощущалось на самом деле именно так. Будто сердце в груди резко треснуло и начало кровоточить. Заклинатель на силу сглотнул ком в горле. Будто кровь забивала лёгкие, так тяжело стало дышать. — … не в смерти… Я просто не хочу так, — голос его сорвался на последнем слове. — Мы что-нибудь придумаем, — тут же кинулся к нему обратно Му Цинфан и сжал его плечо, пытаясь не выдать собственный невроз. — Что?! — неприятно оскаблившись, уточнил мужчину с лёгким криком и тут же с вымученным видом уткнулся в собственные ладони. Было так странно видеть этого сильного и волевого человека таким разбитым и ужаснувшимся. Картина была столь непривычной и выбивающей из колеи, что на долю секунды он поверил, что всё это жуткий кошмарный сон, а не реальность, которой он живёт уже много лет. Му Цинфан нерешительно приобнял его, неловко сгорбившись у стола, давая единственное утешение, которое он мог сейчас предложить. Ну не жалкая ли сцена. Кому нужна была его куцая поддержка, если он не мог сделать своё дело. Выдающийся медик, посмотрите-посмейтесь. Юэ Циньюань чуть развернувшись ответил на объятие, прижавшись к нему сильнее. Му Цинфан слышал, как бьётся его сердце. В загнанном, неровном темпе. Тук-тук-тук…тук-тук. И снова. Сколько они способов перепробовали и всё бестолку. Проклятый меч вцепился в главу, как паразит и они никак не могли разрушить связь между ними без вреда для самого заклинателя. Му Цинфан который раз за день прикусил кончик языка, вдыхая запах травяного мыла с волос Юэ Циньюаня. Он задумался… Если бы… Может быть, только… Если бы они хоть кому-нибудь рассказали! В чём польза была молчать и скрывать? Какой вообще прок от этого? Глава секты медленно отстранился от него со вздохом. — Спасибо, Му-шиди, — явно отчаянно нуждаясь в том, чтобы привести себя в порядок, пробормотал мужчина. Глаза у него не были красными или влажными, но голос всё ещё слегка звенел от эмоций. Му Цинфан тяжело перевёл дыхание. Ну… Он же говорил. Все проблемы разом решили поднять свои уродливые головы. Пока он убирал одну, поднимался ещё десяток. Му Цинфан нерешительно помялся, но в конце концов поддался порыву и, склонившись, боднул своей головой голову Юэ Цинъюаня с ощутимым стуком. — Мы поищем ещё что-нибудь. Глава секты ничего не ответил, но вид его стал гораздо расслабленнее, доверяя его словам. Было приятно знать, что о твоей проблеме позаботится кто-то. Ну… А Цинфану куда ее переложить? Он постоял так ещё несколько секунд и наконец, подгоняемый временем, быстро попрощавшись, вышел за дверь. Свежий воздух странно защекотал в носу, но Му Цинфан не обратил внимания. Быстро зашагал обратно на свой пик, стараясь вообще ни на что не смотреть кроме земли. И только оказавшись на радужном мосту, он рвано выдохнул, сдерживая желание прокричаться. Или сделать ещё что-нибудь недостойное. Например, заплакать от досады и бессилия. Это замалчивание заведёт их всех в могилу. Каждое из них. Му Цинфан не сомневался, у остальных тоже найдётся своя доля темных тайн, которые потом аукнутся всем им. Ему иногда казалось, что критерием нынешнего набора глав пиков было сомнительное прошлое. Иначе как эту всю сумятицу можно было объяснить? А никак. Может, пришло время перестать скрывать все эти проблемы. Правда, с Бинхэ… Впрочем, это была не такая уж и опасная тайна. Что бы изменилось, если бы об этом узнали остальные, в конце концов? Да ничего ровным счётом, только измучили бы ребенка подозрениями и проверками. И клеймо бы навесили. А это было ни к чему. Лучшем он сам потихоньку всё разузнает. Ну подумаешь, Каланхоэ полил кровь… Ю. Му Цинфан чуть не споткнулся на ровном месте, всё же с нежеланием уставившись на радужный мост — как на виновника всех своих проблем. Итак, мальчик порезался об «ядовитое» растение и… А Му Цинфан идиот. Как он медиком вообще стал?! Как можно было забыть, что цветок ядовитый?! Мужчина вжал голову в плечи от собственных резких замечаний в голове и в ужасе округлил глаза. Но… …ведь симптомов отравления не было… Совершенно. Это как такое могло быть? Холодный ветер колыхнул волосы и Му Цинфан, наконец, сдвинулся с места. Это могло подождать. Ведь были проблемы гораздо насущнее Бинхэ и его странностей. А через два года Му Цинфан ярился из-за очередной своей «ведь», которая аукнулась ему ещё большими проблемами. Ничему его жизнь не учила. Хотя старалась.