День 4.
— Фара. — Да? — оцепенело ответила она. Усталость окутала разум, притупив все чувства, но даже сквозь неё Фара узнала мелодичность и ритмичность голоса. Он произнес ее имя всего несколько раз, чаще всего в укрытии гостиничного номера, но она узнала бы его в многотысячном зале. — Фара… В тоне была настойчивость, которая заставила поднять глаза. Сол стоял перед ней, одетый не в больничный халат, а в свою обычную черную алфейскую форму, но внимание привлекло не это, а его опущенные по бокам руки, распухшие и покрытые слоем крови. — Сол? Его грудь заполнила всё поле зрения. Фара почти забыла, какой он высокий, какая широкая у него грудь, когда он повернулся к ней лицом. Женщина открыла рот, чтобы снова задать вопрос, когда Сол без предупреждения потянулся вперед и обхватил пальцами ее шею. Запаниковав, Фара отшатнулась назад, ноги заскользили по линолеуму, руки сжались, скользкие и в то же время крепкие. Нерушимая хватка выбила воздух из ее легких. — Фара! Она резко выпрямилась. Руки, обвивавшие шею, исчезли, сменившись твердой, но нежной ладонью на плече. Фара сморгнула тяжелый вздох и посмотрела вниз, чтобы увидеть Бена, стоящего на коленях рядом с креслом, положив одну руку ей на плечо, а другую на локоть. — С тобой все в порядке? Голос утратил резкость, сменившись успокаивающей заботой, но Фара немедленно оглянулась назад, глядя прямо перед собой. Сол лежал, молчаливый и неподвижный, в той же позе, что и раньше, слегка наклонив голову. Машины тихо гудели за окном, подавая звуковые сигналы, но обычно на заднем плане. Хотя она была благодарна, что не потревожила Сола, с трудом удалось взять себя в руки. Где-то ночью услужливая медсестра заменила кожаное кресло на плюшевое с высокой спинкой, но все равно было неудобно спать сидя среди постоянного шума больничного этажа. Фара тряхнула головой, чтобы прояснить ее, и в фокусе оказались белые стены с несвежими, не вдохновляющими произведениями искусства. — Всё в порядке, — пробормотала она. — Дурной сон. Фара рассеянно провела пальцами по волосам. За те дни, что прошли после фрака, она разуверилась в своем обычном уходе, но даже в непринужденном стиле знала, что волосы придают царственный вид. Бен не двигался, едва шевеля губами, как будто Фара была диким зайцем, которого он не хотел пугать резкими движениями. — Возможно, тебе удастся лучше выспаться, если ты вернешься во дворец… — Мне и здесь хорошо, Бен. Фара могла бы ясно, как божий день, прочесть его сомнение на лице, но только когда Бен выпрямился, она поняла, что в комнате есть кто-то еще, нервно наблюдающий за происходящим с порога. Марко кивнул ей из коридора. — Блум. Ледяная хватка, сжимавшая сердце, слегка растаяла, и стало легче дышать. Хотя она рада видеть свою подопечную, но знала, что ни один из них не забыл последнюю встречу. Фара медленно поднялась, все еще держась одной рукой за подлокотник кресла, чтобы не упасть. — Я сожалею о… произошедшем ранее. Блум вздернула подбородок, и от этого движения ее рыжие волосы рассыпались по плечам. — О чем? Следовало лучше подготовиться к этому, но отголоски ночного кошмара мешали прояснить голову. — Я волнуюсь, Блум. С моей стороны было неправильно выходить из себя. Я могу только попросить, чтобы ты не приняла близко к сердцу то, что я говорила… — Что ты серьезно перестраховываешься? — подсказала Блум, приподняв бровь. — Нет, — Фара почувствовала, как румянец заливает лицо. — Что я серьезно отношусь к безопасности своих людей. Они смотрели друг на друга, Бен нервно поправлял очки, когда Фара больше не смогла выносить тишину. — Мне жаль, Блум. После долгой паузы девушка натянуто кивнула: — Просто кажется, что в последнее время ты много беспокоишься. Это не моя вина. — Нет, — согласилась Фара. — Но спасибо, что пришла. Взгляд Блум скользнул за спину Фары к безмолвной фигуре Сола. — С ним все будет в порядке? Фара склонила голову набок, увидев, как веснушчатое лицо Блум побледнело от беспокойства. Хотелось солгать, но она не сделала бы одолжения своей подопечной, оградив ее от правды. — Врачи не могут сказать наверняка. Физически должен восстановиться. Бен прочистил горло и указал на дверь: — Мы принесли завтрак. Я оставлю здесь, хорошо? С некоторым удивлением, когда Фара оглядела себя, она обнаружила, что действительно проголодалась. Она с благодарностью взяла поднос у Бена, который сразу удалился с коротким поклоном. Немного поколебавшись, она вернулась к офисному креслу, а Блум к красному стулу, их колени прижались друг к другу, чтобы поддерживать поднос с горячим завтраком. Фара крепко сжимала одной рукой кружку с кофе, принимая от Блум кусочки маффина. Глаза девушки ни на секунду не отрывались от Сола, и хотя после еды к её щекам вернулся румянец, выражение лица оставалось пепельно-серым от недоверия, смешанного с отвращением. Фара обнаружила, что тронута очевидной заботой. — Я рада, что тебе не все равно, Блум. Думаю, ты уже знаешь, если человек беспечен, сострадание — одно из первых качеств, утрачиваемых под тяжестью правил. Губы Блум изогнулись в напряженной гримасе. — Мы не знаем, кто это сделал? Проглотив кусочек, Фара прищелкнула языком. Ее подопечная одновременно умна и находчива, но у королевы не хватало терпения разыгрывать очередной лживый спектакль. — Я уверена, что к настоящему времени ты собрала достаточно информации об Андросе, — намекнула женщина. Блум поморщилась. — Но ты все еще думаешь, что это Андреас. Чтобы удержаться и не повернуться к Солу, Фара подняла руку, заправив прядь волос Блум за ухо. Отодвинувшись в сторону, она могла лучше видеть нахмуренный лоб девушки. Той же рукой Фара мысленно закрыла дверь и наложила запечатывающее заклинание против подслушивающих. — Я не думаю. Я знаю. — Итак, когда мы атакуем? Фара молча проклинала то, как Бен оценил ситуацию, за то, что ее опрометчивость так идеально отразилась в палате. — Совет не считает, что это хорошая идея, пока Сильва не проснется и не подтвердит нашу догадку. Впервые, Блум оторвала взгляд от Сола и посмотрела на королеву, исказившись от отвращения. — Но ты уже знаешь, что это он. Фара промурлыкала в знак согласия, ей не хотелось переходить на другую сторону, но все же она поймала себя на том, что разделяет мнение своих советников. — Кодаторта утверждает, что если за это ответственен Андреас, было бы злорадство. Требования. Но мы ничего от него не получили. — Но он…— Блум сглотнула. — Посмотри, что он сделал. — Он заплатит за это, — поклялась Фара, сжимая руку в кулак. — Но Блум, тебе не нужно беспокоиться. — Почему? Я ведь когда-нибудь стану королевой. Холод вернулся в сердце. Фара знала тяжесть короны, и любовь к Блум означала, что приближался тот день, когда она возьмет на себя это бремя. Сглотнув, Фара поняла: это еще одно доказательство того, что любовь редко была чем-то большим, чем проклятием. Блум была благословенным ребенком, носительницей Огня Дракона, и носила это наказание с самого рождения, но это не означало, что Фару не переполняло чувство вины за то, что девушке предстояла такая жизнь. Она решила, что справится лучше, чем Розалинда. Она очистит и позолотит путь Блум, чтобы ей было легче переносить этот груз. — Клянусь тебе, — торжественно произнесла Фара. — Андреас не будет королем, когда ты взойдешь на престол. Взгляд Блум опустился к ногам, к краю подноса, который она потеребила большим пальцем, прежде чем снова поднять взгляд на Фару. — Но это значит, что будет Скай. Королева сделала паузу. Еще до всего этого, даже до Теллурида, она уже начала обсуждать со своим советом непредвиденные обстоятельства, как взаимодействовать со Скаем, если корона перейдет ему. Насколько деликатно будет улажена ситуация, зависело от преданности Ская этой войне, которая, благодаря Солу, всё ещё висела в воздухе. Все непредвиденные обстоятельства исключены, учитывая подозрения Фары о том, что наследный принц был, по крайней мере, частично причастен к похищению. Принц был козырной картой, и в королеве еще больше укрепилась решимость найти его и призвать к ответу. Можно было предположить, что король изберет самый агрессивный или гнусный из путей, что и было доказано в этой войне. Принц прибег к хитрости и коварству. Он угрожал Солу, а затем бежал по причинам, о которых можно только догадываться и которые остро нужно было выяснить. Что произойдет, когда Скай взойдет на трон? Пойдет ли он по стопам своего приемного отца или влияние Сола может остановить его? Голос Блум вывел королеву из задумчивости. — Это лучше или хуже? Фара обдумала вопрос, и что-то снова сжалось внутри, когда она столкнулась с хрупкостью вопроса. Но она не стала бы лгать. — Я не знаю, — медленно произнесла Фара, изо всех сил сдерживая вздох. Ее глаза нашли закрытые глаза Сола, его орлиный нос в профиль. — Наши союзники могут легко стать нашими врагами. Единственный способ наверняка узнать, как поведет себя королевство — это преданно править им, — Фара с мрачной улыбкой перевела взгляд на Блум. — Существует очень мало способов гарантировать мир. Когда ты обнаружишь что-нибудь подобное, дай мне знать. Вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, на лице Блум отразилось беспокойство. Фара протянула руку, чтобы пригладить ее волосы, когда девушка заговорила: — Я хочу помочь в поисках Ская. — Как ты узнала… — Марко. Девушка была находчивой. Фара должна была отдать должное за это. Но она все еще сопротивлялась идее о том, чтобы Блум участвовала в военных действиях, даже в поисках Ская. — Блум… — Я готова. Я хочу помочь, — Блум устремила на Фару взгляд, который был одновременно умоляющим и громогласным. — Пожалуйста. Я уже поговорила с Марко. Он показал мне сети, которые использует для поиска. Какое-то время ты будешь занята. Я не собираюсь просто сидеть. Фара снова перевела взгляд на Сола. Слова Бена эхом зазвучали у нее в голове. Они вдвоем слишком беспокойны, чтобы сидеть спокойно, в то время как похититель Сола и пропавший принц оставались на свободе. Фара испустила вздох, который сдерживала, и смягчилась. — Ладно, я поговорю с Марко. Губы Блум скривились в том, что можно было принять за победоносную улыбку, если бы не торжественность в том, как она повернулась, чтобы молча посмотреть на Сола. Фара тоже откинулась на спинку стула, испытывая странную легкость от того, что впервые разрешила своей подопечной выступать официально. Это было проще, чем бесконечно бодаться, и у королевы без того достаточно забот. Возможно, лучше не только избавиться от стресса, связанного с Блум, но и заставить ее работать, вместо того, чтобы бездельничать. — Кстати, я так и знала, — самодовольство, исходившее от Блум, стало почти осязаемым. — Я беру на себя половину заслуг. Фара приподняла бровь. — На каком это основании? — Я же говорила, что не хочу быть в центре твоих бытовых проблем.***
О возвращении во дворец, пока Сол все еще подключен ко всем этим трубкам, не могло быть и речи, несмотря на продолжительный взгляд, которым одарил Набу, когда Фара сообщила ему об этом. С ним, стоящим позади, с невысказанным неодобрением, исходящим из каждой поры, Даулинг принимала очередное обновление совета в свободном кабинете, с собранными участниками, изображенными в голографической миниатюре на поверхности стола. Даже сквозь мерцающую магию и расстояние в сорок миль она чувствовала сильное напряжение и вину. Так ясно, как будто это транслировалось в режиме реального времени. Ладно, если они планировали объявить плохие новости, то у Фары их предостаточно. — Сол еще не проснулся, — объявила она. Неделю назад Фара бы задалась вопросом, поняли ли они, что он «Сол», а не «Сильва». В настоящее время ее не волновало, что они думают. Заботил только мужчина, все еще лежащий без сознания на больничной койке. Фара подняла руку, чтобы заплести выбившуюся прядь волос обратно в распущенную косу. Блум убедила принять душ, и хотя она считала почти каждую минуту, проведенную не рядом с Солом пустой тратой времени, компромиссом было не тратить время на укладку волос после этого. — Как у нас обстоят дела с неразведданным? Голографическая проекция генерала Кодаторты издала сдавленное ворчание: — Андрос — это отвлекающий маневр. Мы должны действовать, исходя из предположения, что это были силы Эраклиона. — Действовали под прикрытием, конечно, — раздраженная миниатюрная Герхарт провела руками по редеющим волосам. — Ключевое слово — «под». Мы не можем открыто утверждать это, пока не будем готовы к возмездию. — Которого не будет, — нахмурился Айро. — Теллурид все еще на острие ножа. Кодаторта коротко хмыкнул. — Ситуация нестабильна, но это не обязательно плохо, учитывая, насколько плохо нам было месяц назад. Где-то на границе происходит медленная утечка информации. Кто-то отвлекает ресурсы с эраклионского фронта на наш. — Но наши разведчики указывают на то, что Андреас находится во дворце Эраклиона уже неделю, — сказал Набу своим успокаивающим баритоном. — Независимо от статуса Теллурида, нам нужны реальные доказательства того, что Андреас либо организовал похищение, либо сам проводил пытки. Фаре пришлось заставить себя не поморщиться при упоминании об этом. — У нас есть сообщения, что Валтор в тюрьме и ведёт себя так, будто что-то знает, — сказала Герхарт, но Набу издал свистящий вздох. — Всё это — дерьмо, простите за выражение, Ваше Величество, — вздохнул Набу. — Валтор просто жаждет внимания. Я не верю, что он на самом деле что-то знает. Две попытки похищения. Все это лежало на голове Фаре тяжелее любой короны. Дважды кто-то проникал во дворец и похищал кого-то, кого она любила, прямо у нее из-под носа. Фара сжала руки в кулаки. — А принц Скай? Каков статус розыска? Все взгляды переместились на Марко, который потер подбородок, чтобы скрыть свой дискомфорт от того, что оказался в центре внимания. — Наши агенты все еще не смогли найти его, Ваше Величество. Бессильный гнев снова вспыхнул в ней. — Я хочу, чтобы ресурсы были направлены только на его поиски. Мне все равно, что для этого потребуется. Следовало начать эти поиски сразу после возвращения Блум. Как раз в тот момент, когда Сол подал заявление об отставке. Она позволила своей привязанности к нему приукрасить факты. Это Скай был угрозой для нее, ее королевства, ее близких. Он был ответственен за первое похищение. Он был в сговоре со сбежавшим заключенным. Он был отчужденным сыном второй жертвы похищения. Сол думал, что у него будет время поискать Ская, убедить его в коварстве Андреаса и разжигании войны. Он этого не сделал, и, судя по прогнозам врача, в ближайшее время не сделает. Фара бы так и сделала. — Сколько бы людей у вас ни было для поисков принца Ская, я хочу, чтобы их было больше. — Ваше величество…— начал Марко, но Фара перебила его. — Меня не волнует, если это означает, что из дворца уберут прислугу. При этих словах даже Набу нарушил свое обычно спокойное самообладание и шагнул к краю стола, чтобы оказаться лицом к ней. — Я полагаю, Марко пытался сказать следующее: большее количество агентов не гарантирует лучшие результаты в такой скрытной операции, как охота на человека, — Фара прищурила глаза, пока он продолжал. — Если он не хочет, чтобы его нашли, то последнее, что мы хотим сделать — это выпустить полдюжины шпионов. Он увидит их за милю. Фара заскрежетала зубами, переваривая это. — Не говоря уже о вашей собственной защите, Ваше Величество, — тихо сказал Айро. — Ваша жизнь все еще в опасности. Фара перевела взгляд с Набу на голографическое собрание своего совета, серьезность заявления Айро была почти физическим ударом. Ее жизнь в опасности. Она могла с этим смириться. Но и их жизнь тоже была в опасности. Самым первым актом войны Андреаса против Домино стало убийство предшественницы Айро. Из угла снова заговорила голограмма Кодаторты: — Он прав, Ваше Величество. Мы сбиты с толку, пока вы распределяете охрану между дворцом и больницей. Вы нужны нам здесь. Фара взглянула на Набу. Было ли это частью плана Андреаса? Он загнал королеву в угол в больницы Эренделла, зная, что она посетит жертв нападения, в результате которого погибла Орител. И все же, мог ли совет действительно сказать, что дворец защищен? Фара сложила руки на столе перед собой. — Я вернусь во дворец, как только Сол придет в себя, — пообещала она. — Мне нужно присутствовать, как только он сможет говорить.***
От Фары не ускользнула тревога в тоне доктора, и она чувствовала, что память о двух раненых санитарах все еще свежа. Она не была уверена, чего ожидала. Видела разгром в комнате с прошлого раза, но за последние двадцать четыре часа его жизненные показатели заметно улучшились. У Сола уже отросла щетина, правда, не до его обычной подстриженной длины, но это делало его больше похожим на себя. Фара не ожидала взрыва. В какой-то момент он был безмятежен, тело и разум успокоились из-за анестезии, ослабли после лечения, но все еще были узнаваемы как Сол Сильва, ее телохранитель, ее любовник, как будто лежащий в состоянии покоя. Затем, глаза резко открылись, и всякое спокойствие мужчины исчезло. Его лицо исказилось от неподдельного ужаса, глаза сверкнули диким блеском, рот приоткрылся в паническом удивлении. И мысли тоже — словно щелкнул выключатель, переключаясь с ровного грохота на скачущие мысли, которые проносились в голове, как потревоженный улей ядовитых ос, настолько опасных, что у Фары даже плечи съежились. Издалека она услышала встревоженный крик доктора: — Мистер Сильва! Но вместо успокаивающего эффекта Сол выпрямился, или, по крайней мере, настолько выпрямился, насколько это было возможно, пока не достиг максимальной длины кожаных ремней. Его взгляд метнулся вниз, к путам на запястьях, и паника усилилась еще больше. Сол дернул за ремни так сильно, что кровать со скрежетом отъехала от коленей Фары, прижатых к ней. Он издал еще один сдавленный вздох и снова поднял лицо вверх, бешеный взгляд обшаривал все углы комнаты, пока не остановился на Фаре, но вместо того, чтобы успокоиться, глаза Сола расширились от страха. Этот взгляд пронзил Фару, как ледяной кинжал между ребер. Сол посмотрел на нее со страхом. Она терпеть не могла, когда он смотрел на нее так, как в прошлый раз, когда они делились теплом друг друга. — Сол…— выдохнула она. Повинуясь инстинкту, Фара наклонилась вперед, но он отшатнулся от нее, закрыв глаза, как будто хотел исчезнуть. Как будто они оба могли исчезнуть. Она отстранилась, давая ему пространство, ее дыхание стало прерывистым. — Сол, — попыталась она снова. — Все в порядке, теперь ты в безопасности. Внезапно, Сол перестал напрягаться, но тело оставалось напряженным, как натянутый лук. Он застыл, отвернув от нее торс и голову, глаза все еще были плотно закрыты, и хотя ничто, кроме грудной клетки, не двигалось, когда он учащенно дышал, эмоции все еще бурлили в голове достаточно громко, чтобы Фара могла их услышать. Визжащая паника, блеющий страх, воющее недоверие. — Сол, пожалуйста, — женщина подняла руки вверх. — Ты в безопасности. Кадык дернулся, но в остальном он не пошевелился. Смаргивая собственную боль, Фара сосредоточилась на единственной эмоции, которую не могла с готовностью объяснить: недоверии, пока, наконец, не поняла, что смотрело ей в лицо. Его не просто пытали физически. Кто-то применил к нему магию иллюзии. Кто-то убедился, что он не может доверять собственному разуму. Фара сосредоточилась на этой воющей настороженности и попробовала еще раз. — Пожалуйста, Сол. Это не иллюзия. Это я, я здесь, ты в безопасности. Я докажу это. Затем, Фара потянулась к ремню, пристегнутому к его правому предплечью. Тревога доктора снова возросла. — Ваше Величество… Фару не смутила ее паника, Сол уже потянулся вперед, чтобы ослабить конец ремня, опоясывающего правую руку. — Видишь? Когда ее пальцы коснулись ремня, он снова съежился, рука дернулась под ее хваткой, но никак иначе он не отреагировал. Ее пальцы дрожали, мешая отстегнуть язычок ремня. Помимо судорожных вдохов, единственным звуком в комнате было легкое позвякивание металлической застежки. Как только Фара сняла удерживающее устройство, ничего не произошло, по крайней мере, в течение почти десяти секунд. Затем, Сол пошевелился, прижимая руку ближе к груди, и вместе с этим маленький, но холодный клин паники отделился от его ужаса и растворился. Глаза приоткрылись, чтобы посмотреть вниз на несдержанную, но все еще затянутую в рукавицу руку. Медленно, очень медленно, недоверие, запертое в грудной клетке, переросло во что-то другое, почти столь же громкое: бурлящее отвращение. Сол тяжело сглотнул, его челюсть несколько мгновений двигалась, прежде чем взгляд скользнул к Фаре. Они молча смотрели друг на друга, пока он не заговорил: — Фара? — голос был хриплым, гортанным, как будто он разучился говорить. — Что случилось? Тысячи мыслей пронеслись в голове Фары. Он не помнил. Он знал достаточно, чтобы охватил страх после пробуждения, но не помнил почему. Фара протянула свою руку к его, и хотя его рука напряглась, он не сократил расстояние. Она подавила в себе желание понять, что это значит, и взглянула на доктора. — Вы не могли бы оставить нас на минутку? — спросила она. Доктор пожевала губу, переводя взгляд с одного на другого, прежде чем решила согласиться с пожеланиями королевы. Она кивнула и жестом пригласила двух санитаров следовать за ней к двери. Как только они ушли, взгляд Сола вернулся к правой руке, затем к левой, затем еще один обход маленькой больничной палаты, и с каждой секундой дикая паника уменьшалась, но на ее место приходило нечто худшее, нечто более чудовищное. Это было похоже на то, как хаотичная пустота боли и страха твердела, уплотнялась и набухала. Фара не знала с чего начать, но должна была что-то сказать. — Тебя похитили четыре дня назад. Мы нашли тебя вчера. Ты совсем ничего не помнишь? От вопроса в нем снова вспыхнула паника, дикий пожар, охвативший тело с головы до ног, и Сол покачал головой, делая глубокие, набирающие силу, вдохи. — Я… я не могу… Фара убрала руки, спеша успокоить его. — Все в порядке, нам не нужно знать это прямо сейчас. Гораздо важнее, чтобы ты выздоровел. — Мне жаль, — это вырвалось как признание, громче, чем все, что он говорил раньше, как будто не мог регулировать громкость. Сол прижал свои покрытые марлей руки ближе к груди. — Я не знаю, что случилось, но я, должно быть, облажался, и ты здесь, а не во дворце, потому что я облажался… Сол говорил с такой злобой, что на этот раз, потянувшись к нему, Фара не стала дожидаться согласия. Ее ладонь мягко, но твердо обхватила его за плечо, и хотя он вздрогнул, не отстранился. — Сол. Дыши, — он сделал еще один судорожный вдох, пока она продолжала. — Не думай об этом. Новая эмоция была, по крайней мере, одной из тех, которые она узнала: стыд. Это было так знакомо. Стыд за то, что не соответствует стандартам, которые он сам для себя установил. Она почти улыбнулась, если бы не отвращение к этому. — Сол, посмотри на меня. Казалось, он хотел смотреть куда угодно, только не на нее, но его серо-голубые глаза всё-таки столкнулись с ней, хотя губы все еще были скривлены в отвращении к себе. Фара думала, что ее присутствие подействует успокаивающе. Она думала, что сможет помочь ему. Писк кардиомонитора, быстрое поднимание и опускание его ребер означали, что она не могла. Она делала только хуже. Следовало предоставить это врачам. У нее не было опыта в том, чтобы восстанавливать кого-либо, не в последнюю очередь человека, которого она так ценила. «Нет» — яростно подумала Фара, вспомнив девятилетнюю себя. Она знала только обратное. — Что с моим мечом? Фара моргнула. Непоследовательность Сола вернула ее к настоящему. — С мечом? Его локти напряглись, прижавшись к бокам, хотя это движение заставило поморщиться. — Мой меч всегда при мне. — Я…— Фара озадаченно нахмурила брови. — Я не думаю, что тебя нашли с мечом. Не то чтобы она могла вспомнить. Ее гораздо больше интересовали признаки жизни, чем детали спасения. Услышав эту новость, Сол откинул голову на изголовье, его самобичевание было ощутимым, поэтому Фара снова потянулась вперед, чтобы погладить одним пальцем его предплечье. — Мы найдем его. Сол сглотнул, уставившись в потолок, и когда наконец обрел дар речи, к нему вернулась хрипотца. — Я облажался. Было не так уж много случаев, когда Фара могла попытаться успокоить его. Она позволила ему посидеть в тишине, ожидая, пока дыхание не выровнялось, затем участилось, затем углубилось. Казалось, его направленный на себя гнев не утихал. Когда Фара больше не могла этого выносить, она прижала одну руку к подбородку и постучала указательным пальцем по его руке. — Блум хочет тебя видеть. Она будет рада узнать, что ты очнулся. — Нет, — процедил он сквозь зубы. — Пока нет. Фара делала только хуже. Все шло так, как она надеялась, что не пойдёт. Признание поражения вызывало тошноту, но речь шла о потребностях Сола, а не о ее собственных. — Я чувствую, что тебе нужно немного побыть в одиночестве. Сол зажмурился, и запястья изогнулись, как будто он сжал бы руки в кулаки, если бы мог, затем он снова поднял взгляд. — Где твои охранники? Еще одна непоследовательность. Несмотря на беспокойство по поводу бурной реакции Сола на то, что он пришел в сознание, Фара не могла отрицать, что в глубине души ей было приятно слышать этот вопрос. — Набу снаружи, — сказала она. — Он позаботился о том, чтобы я не оставалась здесь одна. — Только он? Фара склонила голову набок, пытаясь понять, почему этого было недостаточно. — Он министр обороны. Сол откинул голову на подушку, чтобы еще раз посмотреть в потолок, прежде чем ответить на ее взгляд. — Если кто-то напал на меня, то они придут и за тобой. У тебя должно быть по крайней мере два… — Сол. Он замолчал, услышав предостережение в голосе, хотя судя по тому, как губы сжались в тонкую линию, ему было что еще сказать. — Об этом уже позаботились. Твоя задача прямо сейчас — отдохнуть и подлечиться. Его локти снова задвигались, как и колени под одеялом. Взволнован. Сол был безутешно взволнован, а она делала только хуже. Фара сглотнула и отодвинула стул, медленно, чтобы не напугать его резким движением. — Я позабочусь, чтобы тебя не беспокоили. Его глаза внимательно следили, пока она поднималась на ноги. Ни одна частичка ее души не хотела этого, каждой клеточкой Фара надеялась, что он смягчится, позовет ее обратно, но единственным звуком, который достигал ушей, было прерывистое дыхание. Только когда Фара взялась за дверную ручку. Нет, пока она не повернула её и не открыла дверь. — Фара. Это были самые твердые слова, которые Сол сказал с тех пор, как проснулся, и сердце подпрыгнуло, прежде чем она обернулась. — Да? Сол посмотрел на нее в ответ, впервые выглядя не просто сломленным. Челюсти плотно сжаты, плечи расправлены, хотя по краям лица все еще виднелись завитки пугающего дыма. Сол наклонил голову, сделал успокаивающий вдох, прежде чем поднять подбородок и посмотреть ей в глаза, сжал губы, а затем вытянул перед собой руку. — Можешь снова надеть ремни?