Дыши глубже

— Значит, мы почти… — Луис замирает, не в силах что-то сказать. Глаза расширяются, дыхание будто бы останавливается, и при всех попытках сказать что-либо выходят только хриплые вздохи. Становится страшно. Секунды длятся вечность, но в то же время будто и ничего — на лице Леона напротив не успевает отразиться ничего за всё это время. Это его конец? Все планы летят к чертям? Луис тяжело сглатывает, пытаясь привести мысли в порядок, пытается обернуться назад, чтобы увидеть, почему так жжётся спина чуть выше лопаток. — Что почти…? Голос Леона эхом отдаётся в голове, и Луис хмурит брови, когда понимает, что перед глазами всё становится расплывчатым, мышцы горла сокращаются, не выпуская ни единого звука. Луис с трудом прикрывает глаза, чувствуя, как по лицу стекает пот, и он уже не может уловить ничего вокруг. Всё, что он может почувствовать — соприкосновение тела с твёрдой землёй. — Давно не виделись, салага. Леон замирает в удивлении. Всё вокруг словно перестаёт существовать, когда тень прошлого настигает его. Смесь различных эмоций отражается на его лице, когда он смотрит на самодовольную ухмылку Джека. Тот определённо доволен тем, что ему удалось застать врасплох обоих в мужчин, в особенности — бывшего сослуживца. И Краузер определённо насмехается, когда понимает, что Леону страшно посмотреть вниз на временного товарища — Не волнуйся, твоя испанка жива. — Майор Краузер? Какого чёрта? Зачем? — Видишь ли, салага, приходится, развлекать себя, пока дело вершится. — Эшли… это был ты. Леон быстрым движением тянется к кобуре на бедре, пытаясь отточенным движением выхватить пистолет. Однако его реакция — к большому сожалению — оказывается более медленная, чем бывшего майора: Кеннеди чувствует нож у своего горла. Не подаёт никакого вида, что оказывается сбит с толку, искоса смотрит на Краузера, когда лезвие слегка вдавливается в его горло. — Чему я тебя учил? Ножи быстрее. Леон опускает рукоять пистолета, резко двигая рукой вверх, пытаясь вывести из состояния руку Джека, держащую холодное оружие. И Кеннеди может чувствовать ухмылку у своего уха, когда одним единственным движением Краузер прижимает его к земле, одной рукой заламывая его, другой — держа за подбородок. Дерьмо. — Столько времени прошло, а ты так ничему и не научился, салага. Леон сглатывает. Чёрт, он отвык от такого. Кого-то, кто сильнее его, с кем можно посоревноваться. Если бы он знал, что его противником будет Краузер, то был бы куда осторожнее и предусмотрительнее. Не когда из их троицы — он единственный, кто может справиться с ним. Даже вирус в теле Джека даёт о себе знать — руки напрягаются так, что вены выпирают ещё больше, когда он вдавливает Леона в землю. Когда хватка мужчины на нём усиливается, Кеннеди напрягается, нахмурив брови. — Что ты делаешь? Краузер хитро щурится, проводит языком по шрамированным губам и злорадно смеётся над самым ухом. Леон делает попытку высвободиться из мёртвой хватки, но всё безуспешно. Мгновение — и он будто слышит хруст своих костей. И с каждой секундой молчания недовольство от неизвестности растёт всё больше. Как так вышло? Всего одно неверное движение, и Леон оказывается в своём нынешнем затруднительном положении — зажатый мускулистым телом Краузера. — Сомневаюсь, что тебе хоть кто-то сейчас поможет. Краузер намеренно уклоняется от вопроса Леона, вжимаясь пахом в его зад, вынуждая Кеннеди нервно сглотнуть. И Джек тихо посмеивается от его реакции. Леон же прикрывает глаза, пытаясь анализировать, в каком дерьме оказывается и как из него выбираться. Использовать руки не вариант — обе оказываются в крепком захвате. Ноги — с силой прижаты к земле. Тем не менее, пытается — и только усугубляет ситуацию, когда чувствует чуть затвердевший член. Смущение окутывает его с головой, краем глаза он пытается посмотреть на Луиса и тут же стыдливо отворачивается, позволяя чёлке упасть на его лицо. — О, да ладно, салага, будто тебе впервые. — Что ты задумал? — всё ещё пытаясь скрыть своё смущение, огрызается Леон. — Подумал развлечься с двумя проблемами, пока благородная девушка находится в круизном отдыхе. — Что ты… — едва успевает возмутиться Леон, как чувствует, что хватка на его руке ослабевает, но не успевает что-либо сделать, как шприц входит в его шею. Перед глазами начинает медленно плыть, глаза медленно закрываются и открываются, будто бы проходит вечность, дыхание кажется размеренным, но достаточно медленным. Краем глаза он успевает заметить ботинки Краузера.

***

Пробуждение наступает резко. Леон распахивает глаза, тяжёлое дыхание срывается с его губ. Попробовав дёрнуть руками, он понимает, что оказывается закован в цепи, в чём точно убеждается, когда вскидывает голову кверху, после чего мотает ею из стороны в сторону, пытаясь пробудиться ото сна. В горле неприятно сухо, даже слишком, будто бы он не пил уже целую вечность, но на лбу выступает пот, и Кеннеди понимает, что ему слишком жарко. Непозволительно жарко Что происходит? Какая ирония. Снова он здесь. Дёргает руками, цепи неприятно шумят в пустой комнате, вынуждая Леона поморщиться от звука, раздражающего слух. Секунды спустя, уже более или менее придя в себя, Кеннеди осматривается — ничем не примечательная комната, ничем не отличающаяся от других. Несколько ящиков, шкафов, небольшой захламленный диван с потёртой обивкой и порванной в нескольких местах. Металл неприятно трётся о кожу, оставляя красные следы, а те в ответ начинают даже неприятно кровоточить. С горькой усмешкой, Леон вдыхает полной грудью, взвешивая все «за» и «против» за решение двигаться дальше, будто бы забывает истинную цель своего пребывания здесь. Будто бы действительно так. Но мышцы нещадно ломит, в горле ужасающая засуха, а дочь президента не может ждать вечно. Леон дёргает на пробу второй раз — кажется зря. Звучит так сильно, что ещё один раз — и лопнут барабанные перепонки. Кажется, он даже глохнет на какое-то время, когда слышит лишь приглушённые вздохи. — Хватит уже, mierda, — уже раздаётся отчётливо возле него, заставляя Леона резко распахнуть глаза, когда он дёргает руками в третий раз. И когда он успел снова задремать? Требуется время. Непозволительно много времени, чтобы осознать, кто сидит за его спиной, кто слегка трётся о его кожу сквозь футболку, и кто слишком громко дышит позади него. Леон оборачивается, замечая чуть измученного испанца, склонившего голову набок. — Что происходит? — оба мужчины медленно поднимаются с пола. — Если бы я сам знал, Санчо, — Луис, как это возможно, разводит руки в стороны, — но тебе не кажется, что есть какое-то чувство дежавю. Леон недовольно кивает. Как бы он хотел не признавать этого, но они оба вновь прикованы цепями, больше похожими на кандалы, к потолку. Но когда в комнате немного повышенная температура, сдавливающая мозги, игнорировать данную ситуацию просто невозможно. Леон тяжело вздыхает и отворачивается от Луиса, обхватывая руками цепь возле головы, и отходит на пару шагов, начиная тянуть цепи вниз. — Si, si, попробуем ещё раз, — вспомнив о прошлом способе, Луис поддаётся движениям Леона, дёргая в противоположную сторону. Однако в отличие от прошлого раза, колесо, в прошлый раз позволяющее цепи двигаться вверх и вниз, не поддаётся давлению, даже не скрипит сильно. Слишком устойчивое и крепкое, не желающее выпускать двух заключённых на свободу. Поднатужившись ещё пару минут и не получив нужного результата, Луис с громким выходом падает обратно на землю, вытирая пот со лба. — Mierda, я уже ощущаю, как у меня швы расходятся. Леон же сделать небольшую передышку не собирается, решая осмотреться по сторонам, насколько позволяет длина цепей и сидящий Луис, тянущий оковы вниз. Едва ли ему удаётся это сделать, когда дверь в помещение со скрипом открывается, и в комнату входит самодовольный Краузер, чья ухмылка становится ещё шире, когда он видит, что два других мужчины уже находятся в сознании. — Два пса проснулись и готовы порезвиться? — Что ты, чёрт возьми, имеешь в виду? — огрызается Леон, осторожно оглядываясь на свою цепь? Смогут ли они с Луисом командно сработать, как в прошлый раз? Удастся ли убить или хотя бы связать Джека? Возможно ли это в нынешних реалиях? Вряд ли. Леон бросает взгляд на Луиса и тяжело вдыхает, не желая больше смотреть на это, но не может оторвать взгляд — порозовевшие щёки, нахмуренное лицо, сбитое дыхание. Что происходит? Глотать самому становится трудно, когда он исподлобья смотрит на Краузера, доставший нож и крутящий его в руке. — Меньше вопросов, салага. Разве я не сказал ранее? Джек подходит к испанцу сзади, ловя двумя пальцами подбородок, чтобы спустя секунду повернуть голову Луиса к себе и горячо выдохнуть в губы. — Mierda, — шепчет Серра, пытаясь дёрнуть руками — выходит чертовски плохо. — Видишь, салага, все вы отважные до момента, пока вас не загонишь в ловушку. Ни словом больше Краузер смыкает их рты в жёстком поцелуе. Луис даже не знает отчего ему больше сносит крышу: то ли от того, как во всём теле горячо, то ли от такого напора. Он едва ли может этому противостоять. Джек буквально вдавливается в его лицо, используя язык и зубы, чтобы полностью вывести его из состояния, когда он откидывает голову Луиса, чтобы трахнуть его в рот. Холодное лезвие ножа прижимается к горлу, вынуждая испанца дрожать от контраста повышенной температуры тела и оружия. Другая свободная рука дёргает за замок куртки, нещадно отрывая его, пуговицы рубашки летят вслед. И Луис громко стонет — всё устремляется прямо в пах Леона, — не обращая внимание на то, как нож царапает около горла, как наручники, грохот которых тонет в звуках наслаждения, режут запястья. И Кеннеди прикусывает губу, не в силах отвернуться, когда рука Краузера скользит по смуглому телу, сильно сжимая сосок. Леон чувствует, как его собственного лицо горит, как слюна скапливается во рту, но сглотнуть слишком непосильная задача. Чёрт, это слишком горячо. Видеть, как Краузер прикусывает нижнюю губу Луиса и высасывает из неё кровь, медленно размазывая по подбородку — в штанах становится слишком тесно. Леон даже не может понять из-за чего повышается температура комнаты — будто на несколько сотен градусов, — то ли из-за картины перед ним, то ли из-за какой-то дряни, которую, вероятно, Джек вкачал в него. Кеннеди тянет руки вниз — опасно близко к натянутым штанам. Как отреагирует бывший майор, если увидит, как его бывший сослуживец трогает себя, глядя на двух развратных мужчин? Леон сжимает себя сквозь ткань штанов и шумно выдыхает. Краузер отстраняется от Луиса, чтобы взглянуть на одиноко стоящего мужчину, до последнего державшегося, чтобы не скользнуть рукой в штаны. Собственная ладонь продолжает «поглаживать» расслабленное тело, периодически цепляясь за затвердевшие соски, надавливая на шрам. — Нгх, mierda, — только и может выдавить Луис, возвращая к себе внимание. — Хочешь попробовать, салага? Вопрос выбивает его из колеи. Леон замирает, не в силах пошевелиться или сказать что-либо. Должен ли он вообще что-то делать? Луис пусть и не является, по своей сути, его другом. Но… Леон сглатывает, замечая на себе жаркий взгляд. Как он вообще может повестись на такое? Потому что это Луис? Или потому что это майор Краузер? Кеннеди не знает, что делать, когда Джек хватает Луиса за волосы, вынуждая опуститься на колени, и волочит по полу — словно собаку. Цепи громко звенят, но на это, кажется, никто больше не обращает внимание. Леон смутно помнит, когда его ремень расстёгивается, когда штаны падают к ногам, когда Луис под руководством Джека берёт его в рот. Он только запрокидывает голову и громко стонет. И Луису, кажется, это только в удовольствие. Немедленно вбирает в рот желанный член, скользит губами быстро и жадно, а скованными руками держится за собственные колени — насколько, конечно, позволяют цепи. Как во сне Леон тянется рукой вниз, его пальцы переплетаются с пальцами Джека, и оба спутываются в отросших волосах Луиса, не сильно давя, но и не давая свободу действий, постепенно направляя. — Давай, красавчик, я уверен, что ты можешь больше, — смеётся Краузер, надавливая на затылок Луиса, вынуждая взять его ещё больше. И Леон улетает в стратосферу от ощущения того, как головка члена упирается в стенку горла, и того, как Луис стонет от этого, насаживаясь сильнее. Луису позволяют отстраниться всего на пару секунд — когда дышать уже совсем невозможно. Серра утыкается носом в светловатые волосы на лобке прежде, чем Джеку приходится стаскивать его с члена. Влажный член Леона, вставший и твёрдый, выделяется предэякулятом, который Луис собирает языком, чтобы вместе с ним опуститься по новой. Он знает, что на него смотрит две пары глаз, одни с поражением, другие с насмешкой, когда Луис наслаждается давящим на горло член. На сладком мычании Леон распахивает самопроизвольно закрывающиеся глаза, смотрит то на тёмную макушку, двигающуюся туда-сюда, то на самодовольного Краузера. И в следующее мгновение, когда его взгляд поднимается, то с заторможенной реакцией понимает, что Джек смотрит прямо на него в ответ. — Иди сюда, салага, — Краузер убирает холодное оружие обратно в ножны. Хороший шанс, чтобы нанести ответный удар и сбежать. Леон этого не делает. Не делает, когда горло Луиса такое мокрое и горячее. Не делает, когда свободная рука Джека притягивает его за шею, а после мужчина целует его — также мокро и горячо. Леону хочется пнуть его, перекинуть ногу через Луиса и ударить прямо в промежность. Но вот они: целуются, сходясь в бешеном танго, когда испанский красавчик находится между их ног. Леон не понимает, в какой момент, но его собственная рука оказывается между ног Джека, тянет за молнию, расстёгивая брюки униформы. Краузер на мгновение отстраняется, напрягаясь, когда длинные пальцы обхватывают горячий ствол, его хватка же напрягается в волосах Луиса, стягивая их сильнее, вызывая у мужчины стон. Второй поцелуй выходит более смазанным, когда Джек делает несколько дел одновременно: пытается трахнуть рот Леона, насадить Луиса на член Кеннеди и собственной рукой опустить вниз, чтобы несильно сжать горло испанца. Ощущения охрененные. Горло Луиса сжимается на нём, и это слишком. Леон готов кончить прямо сейчас, но, по ощущениям, Краузер не позволит ему сделать, пока не трахнет их обоих. Или что он там ещё задумал. Леон не против любого исхода событий, если в итоге он сможет испытать оргазм. Третий поцелуй, и рука Леона опасливо дразнит член Краузера, сам двигая бёдрами, медленно вбиваясь в горячий рот Луиса. Язык Джека скользит… дико. Наручники Леона гремят по потолковым перекладинам, когда он вцепляется пальцами в руку Краузера, которая только сильнее давит ему на шею. Поцелуй выходит таким сильным и страстным, будто они любовники на протяжении последнего десятка лет. Будто бы они трахаются каждый день, и это ни капельки не надоедает. — Хватит, — Леон и Луис замирают. Будто бы в страхе. Будто бы боятся, что Джек просто решит убить одного из них — или обоих сразу. Вместо этого, Краузер дёргает голову Луиса назад, вынуждая выпустить член Леона наружу, и другой мужчина дёграется от прохлады, проходящейся по разгорячённой плоти. — Повеселитесь пока без меня. Металлическая дверь со скрежетом закрывается, когда Джек скрывается за ней, оставляя двух других мужчин в неловком молчании. Леон — всё также с высунутым наружу членом. Луис — сидящий на полу, стыдливо опустивший голову так, чтобы волосы скрывали его глаза. Что Леон вообще может сказать ему? Классный отсос, но неплохо было бы закончить? Ты не обязан это делать, если не хочешь? Мы должны прямо сейчас найти выход и неважно, что у меня стоит так, словно уже лет десять или даже больше не было секса, и я абсолютно не понимаю почему? Можно тебя трахнуть? Леон даже не понимает, что его тяжёлый вздох слишком громко раздаётся в тишине комнаты. Луис вздрагивает, поднимая затуманенный взгляд на Кеннеди. И Леона ведёт знатно, понимая, какое возбуждение отражается в глазах Серры. И как это выглядит у него самого. Язык скользит по губам так, что слюна стекает по подбородку — Леон вторит этому движению, сам того не осознавая. — Янки… mierda, Санчо, как же жарко. Леон с ним полностью согласен. Луис проводит рукой по оголённой на груди коже, словно это должно спасти — Леон думает, что это оставляет лишь ожоги. Как собственная слюна, стекающая по горлу. — Ayudame. Голос Луиса тихий, почти шёпот, нахмуренные брови… и этот язык, то и дело скользящий по губам. Выглядит так, словно Серра хочет скрыть сказанное, но Леон отчётливо слышит это, и слова ударяют ему в пах. Луис прижимается к Леону настолько близко, насколько можно. Его ноги дрожат, так что Кеннеди приходится придерживать его за талию. Их движения рваные, похожи на перетягивание каната, когда руки одного вздымаются вверх из-за того, что другой тянет цепи вниз. Луис неудержимо стонет от возбуждения. Или же этот звук исходит от Леона. Каждое прикосновение даже через одежду словно бензин для огня. Их движения неуклюжие, нескоординированные, когда они пытаются ублажить друг друга. Мир вокруг них словно перестаёт существовать. Луис обхватывает шею Леона руками, дрожащими пальцами зарываясь в его волосы. И всё ещё твёрдый член Кеннеди зажат между ними, неприятно трётся о грубую ткань джинс, но едва ли он обращает на это внимание. — Jodas… трахни меня, — шепчет Луис, — так горячо, — вновь прижимается к губам Леона. Леон хочет. Хочет взять Луиса прямо здесь и сейчас. Трахнуть его так, чтобы у обоих снесло крышу. — Развлекаетесь? Оба вздрагивают, замирая в миллиметрах друг от друга, даже не услышав, как металлическая дверь снова открывается и в поле зрения появляется Краузер. Со стулом. Нож мелькает в его руках, который Джек подкидывает и вертит в пальцах. Леон с Луисом так и стоят, прижавшись друг к другу, пока Краузер двигается к середине комнаты, волоча за собой «странный» предмет мебели. Оставив стул неподалёку от них двоих, Джек обходит Леона со спины. Он крутит ножом один раз, плавным движением выписывая в воздухе серебряные дуги прежде, чем опускается вниз. Прикосновение лезвия вызывает едва заметное ощущение прохлады на члене Леона, когда тупая сторона скользит по всей его длине, но заставляет шумно выдохнуть. Кеннеди может увидеть, как кадык Луиса шевелится под кожей. — Знаешь, салага, я научил тебя многому раньше, но думаю, что есть ещё кое–что, — нож скользит выше, разрезая футболку пополам, за ним- едва кровавый след, — обещаешь не дёргаться? — взгляд обращается к Луису, смотрит внимательно, выжидающе, почти пугающе. Серра, затаив дыхание, робко кивает. Нож снова исчезает из их поля зрения, слышно только копошение. Луис и Леон замирают в ожидании, не в силах посмотреть на Краузера. Звон ключей едва слышен. Звон наручников Луиса, падающих на пол, почти раздражают слух. Серра неуверенно трёт стёртые к чертям запястья. Теперь же наручники, не скрепляющие ничьи запястья, тянутся к металлическому трехъярусном шкафу, прикрепляясь к балке. Луис неуверенно осматривается по сторонам, не решаясь, что надо сделать: попытаться убить Краузера, сбежать к чертям или позволить себя трахнуть. Вместо этого, поджав губы, он следует за Джеком, подталкивающим его к стулу. Леону ничего не остаётся, как последовать за ними. Вся оставшаяся одежда также летит в неизвестном направлении. Довольно странная ситуация, как оказывается, что даже Кеннеди оказывается в небольшой растерянности. Теперь Луис упирается коленом в стул, ногой в пол, грудью привалившись к спинке стула, тут же обхватив её руками. Джек, всё ещё находящийся в полном обмундировании, встаёт позади испанца и подталкивает Леона встать спереди. Определённо что-то ненормальное. Никто из них не оказывается против. — Думаю стоит занять его грязный рот, пока ты смотришь и учишься, салага. И это единственное, что говорит Краузер прежде, чем опуститься позади Луиса. Громкий стон пронзает слух, даже приглушённый руками Серры, когда язык Джека скользит прямо меж ягодиц. И Леон с оглушающим ужасом — или наслаждением — смотрит на сведённые к переносице брови Краузера. Бархатистый влажный жар прижимается к месту между яйцами Луиса и его анусом. Лёгкая дрожь перерастает в крупную, и Серра в отчаянии цепляется неразгибающимися пальцами за цепь, следующую от рук Леона. Ладонь Кеннеди — словно в утешении, — скользит по мокрым от пота и повышенной влажности мешающимся волосам, убирая их назад. Дрожащие ресницы, прикушенные губы, нахмуренные брови — Леон сглатывает, наслаждаясь видом, будто бы забывает о собственном существовании здесь. Джек проводит языком вверх и вниз, едва касаясь члена Луиса, оставляя за собой влажный след. Лёгкое похрюкивание оказывается приглушённым по понятным причинам — и, кажется, стоны Серры побуждают его сильнее вжаться лицом в смуглые ягодицы. Луис стискивает зубы от ощущений, которые плывут от его паха вверх, к животу и затвердевшим соскам, неприятно трущимся о спинку стула. Взгляд Луиса падает на покачивающийся, сочащийся смазкой член Леона. И, недолго думая, принимает в себя, позволяя руке Кеннеди направлять за волосы. Краузер же совершенно бесстыдно пускает слюни на Луиса, обводя языком все доступные места. И Серра может поклясться, что чувствует каждый миллиметр языка, проникающий внутрь него, и тысячи разряды молний проходятся по его телу. Хуже того — Луис готов кончить только от этого, даже не прикоснувшись к себе. Внезапно он чувствует, как губы Джека смыкаются на его яйцах, высасывая через них всю душу. Влажные пальцы скользят в место, ранее изученное языком оказываются достаточным, чтобы подпрыгнуть вверх, выгнув позвоночник и уперевшись пяткой в твёрдый пол. Он понятия не имеет, как удержаться в этой позе так долго, просто чувствуя, как пальцы быстро двигаются внутри него, а горячий рот продолжает ублажать область ниже. Рот Луиса раскрывается шире, чтобы издать сдавленный, искажённый стон, выбивая дух, когда сам Серра кончает от чрезмерной стимуляции с двух сторон. Или же ему так кажется. Потому что когда он отрывается от горячей плоти Леона, чтобы перевести дух, то понимает, что его член всё ещё крепко стоит. — Qué demonios? Джек поднимается с колен, вытирая рот тыльной стороной ладони. И Леон с Луисом с затаившимся дыханием наблюдает, когда Краузер медленно входит в тело испанца. Громкий стон раздаётся в мимолётной тишине — чей он или всех сразу непонятно. Ещё один — когда Джек звонко шлёпает по взмокшей на ягодице коже. Этого достаточно, чтобы держать обоих на взводе. Краузер начинает удивительно медленно и непринуждённо — будто занимается своим обычным делом, будто бы просто вышел покурить. В ответ на лёгкое покачивание бедёр Луиса, тем временем вернувшегося к своему другому занятию ртом, Джек награждает его ещё большим количеством шлепков, и кожа в этом месте краснеет всё сильнее. И Серра сосредотачивается на этом ощущении и на том, как оно сочетается с тем, как Краузер нарочно касается его простаты. И Луис разрывается между двумя ощущениями — то ли насадиться на член сзади, то ли взять Леона глубже. У Джека член большой, длинный, широкий в обхват, покрытый венами, распирающий Серру изнутри. И крупная головка, из раза в раз, с каждым толчком попадающим по простате, вынуждающий его задерживать дыхание и давиться членом спереди. У Леона же он уже, но такой же длинный, глубоко входящий в его горло. Глаза неприятно слезятся, но сильное возбуждение перекрывает это чувство. Между ног словно жжёт, но он продолжает смело подмахивать бёдрами. И сзади раздётся громкий рык, хватка на бёдрах Луиса усиливается, а толчки становятся грубее. Леон же придвигается немного ближе, вынуждая заглотнуть его член глубже, но взамен касается всё ещё скованными наручниками руками затвердевших сосков. Сжимает, оттягивает, крутит меж пальцев, продолжая плавно толкаться в горячий рот, и крышу совсем сносит. Распирает ещё больше, когда к широкому члену в заднице присоединяются пальцы — такие жёсткие и толстые, растягивая ещё больше. Мышцы поддаются с трудом, но анус геройствено принимает в себя всё предложенное, и Луис даже не противится, чувствуя, как от бури эмоций слёзы стекают по щекам, чувствуя, как Леон осторожно выходит из него, чтобы крепко поцеловать, словно успокаивая, и пробуя себя на вкус Поцелуй с Луисом похож на медленный вальс, нежели на безумное танго с Джеком. Леон словно бы пытается перебить все неприятные ощущения или дать насладиться ещё и собой. Нежно обводит по кромке зубов, прилипает к нёбу и осторожно соединяется с языком. Оба прикрывают глаза, оба тепло дышат друг другу в лицо, чуть склоняя головы набок в разные стороны, чтобы целоваться было удобнее. И слышат позади — или спереди, для кого как, — смешок. Джек определённо насмехается над ними за порывы нежности. Луис даже почти забывает о третьем человеке, несмотря на замедленные толчки. Серра чувствует, как тяжело Краузер вздыхает от тесноты. Однако спустя время мышцы расслабляется под длительным напором. Яйца Луиса становятся слишком тяжёлыми, напряжёнными, и чувство, будто их сжимают в тиски. Он прекрасно помнит это ощущение. Неужели он готов кончить без рук второй раз? Позволят ли ему это сделать? Или это лишь очередная иллюзия. Вместо этого сильный напор в заднице исчезает вместе с пальцами. Луис отпускает из заложников губы Леона, издав недовольный стон, проходясь языком по своим собственным, и оборачивается назад — на сосредоточенное лицо Джека. И тот будто не знает жалости: вновь запускает руку в волосы испанца, член обратно в задницу и тянет назад, заставляя встать — и оба отступают назад, пока не оказываются около дивана, медленно опускаясь на него. Джек опирается спиной о спинку, двигая ногами Луиса так, пока тот не облокачивается спиной о его грудь, а ноги оказываются широко раздвинутыми. Есть всего пара секунд, чтобы перевести дыхание. — Давай, салага, мы ждём. И эти слова заставляют Леона остановиться. Ждут его. Они ждут его. Насчёт Луиса можно поспорить, но Краузер определённо приглашает его. Леон тупит, что к чему, а потом осознание резко приходит, и от этого становится плохо — в хорошем или нет смысле неизвестно. Глаза широко распахиваются, и он неуверенным взглядом смотрит на Джека. Он хочет сказать, что Луис определённо против, но красное отвёрнутое лицо и ноги, которые разводятся для него шире, говорят об обратном. Леон сам не против. — Не тупи, салага. Никогда с женщинами не трахался? Берёшь свой член и суёшь в дырку. Я его достаточно растянул — Dios, tan caliente, Leon. Луис, конечно, не женщина, да и дырка у него всего одна. Он не совсем представляет, как это должно выглядеть. Тем не менее пристраивается рядом и одним — не без труда, — движением входит. Все трое стонут в унисон: Луис откидывает голову назад, Джек утыкается лицом в его плечо, а Леон — в грудь. Все трое стонут в унисон: Краузер и Кеннеди, когда их члены встречаются в ужасающей тесноте, и Серра от того, как его дырочка расширяется. Дыхание Луиса сбивается к чертям, и он задыхается, когда Леон присоединяется, когда становится тяжело от двойного проникновения. Это сложно даже от какой-то херни, которой его определённо накачали, отчего его член стоит даже после двух или трёх — Серра потерял счёт, — даже от дополнительной растяжки, даже от того, как становится слишком хорошо. И даже, казалось бы, жестокий и грубый Краузер переглядывается с Леоном на пару и становится чересчур осторожным. Покрывает опасливо нежными поцелуями шею Луиса, успокаивая, оставляя засосы на смуглой коже. Леон присоединяется к минуте блаженства, уделяя внимание ключицам и грудной клетке. — Давай, Дон Кихот, уверен, что такая шлюха, как ты, сможет принять это, — шепчет на ухо Луису Джек, ладонью заставляя того опрокинуть полностью голову на своё плечо, и впивается губами в мясистое горло, словно вампир, высасывая до конца. И Луис стонет под первые пробные толчки, он не может уже понять, что говорит Краузер, но определённо что-то плохое и хорошее одновременно. Леону хочется обнять, ласкать дрожащее тело и говорить хорошие слова. Но цепи не дают этого сделать. Они вообще перекрывают его для большинства действий, так что приходится работать ртом. И наслаждаться видом, когда Джек разворачивает Луиса для мокрого поцелуя. Все события спутываются в голове — что у Леона, что у Луиса, — в сплошной клубок непонятно из чего. И Луис, кажется, бьёт все рекорды прямо в книгу Гиннесса по высоте стона, когда двое мужчина начинает вместе двигаться внутри него, когда Джек оставляет засосы на шее, и когда Леон стимулирует его соски. Если кто-то когда-то умирал во время секса, то Луис вероятно будет одним из них. Руки в суматохе не знают куда деться — одна скользит к шее Джека, вторая — в волосы Леона, прижимая обоих ближе к себе. И как можно остановиться, когда Серра без конца продолжает шептать Mierda, mierda, qué bueno, por favor (блять, блять, как же хорошо, пожалуйста). И все трое, кажется, офигевают от происходящего, особенно после того, как Луис без капли стыда дёргает бёдрами, насаживаясь на них обоих. Ладонь Джека скользит по шее Леона, и тот без слов поддаётся вперёд, принимая поцелуй от майора, периодически переключаясь на Луиса, и так по кругу — губы перемешиваются между собой, что нельзя решить — с кем жёстче, с кем нежнее, но определённо нравится всем, когда Краузер и Кеннеди находят одинаковый темп, и то, как приятно оба члена трутся друг об друга — скользко и горячо. Ладонь Джека находит место на животе Луиса, несильно надавливая, из-за чего у последнего вовсе выбивается весь дух, когда она стимулирует бугорок. Ещё хуже — или лучше, — когда Леон решает его поддержать в этом жёстком деле. Оба находят места на теле Луиса: Джек принимается вылизывать ухо испанца, продолжая шептать грязные слова — от «шлюхи» до «ковбоя», — и это кажется, приводит к пределу побольше всяких поглаживаний, Леон же продолжает стимулировать соски, оставляя яркие засосы у ключиц, горла, груди. Темп толчков возрастает, насколько это позволяет двойное проникновение, дающее нехилое наполнение и охрененную тесноту, несмотря на невероятную растяжку. Луис стонет в очередной поцелуй, уже не соображая с кем именно он сливается губами. Его тело приятно трогают две пары рук, и Серра пытается отвечать хоть какой-то взаимностью, лаская тела двух других мужчина — докуда достают собственные руки. — Дерьмо, — шепчет Леон, и другие двое с ним полностью согласны. Его руки скользят вниз, решая помочь с забытым членом испанца, доводя его до края парой движений. Леону требуется немногим больше. Оргазм кажется таким оглушительным, что у него нет сил даже выйти. Всё, что он может — найти губы Луиса, прикасаясь нежно и уверенно, пытаясь помочь унять крупную дрожь. Джек же двигается куда быстрее, чем до этого: несмотря на лёгкое скольжение благодаря сперме Кеннеди, Серра сжимается, находясь в послеоргазменном состоянии. Тем не менее — все трое громко стонут, когда Джек и Леон выходят из тела Луиса. Из дырочки последнего на протяжении какого-то времени ещё продолжает стекать сперма частично на штаны Краузера, частично — на пол. Анус пульсирует от потери, а сам Луис к чертям убитый, не в силах восстановить дыхание. Бесконечно он продолжает облизывать свои губы, принимая ещё пару лёгких поцелуев у своей шеи. Джек поднимается с пола, откидывая Луиса с Леоном в сторону, которые даже не противятся, заваливаясь на пол рядом. Холод неприятно оседает на коже, сильно контрастируя с разгорячёнными телами. Краузер лишь с усмешкой смотрит на них двоих прежде, чем заправляет себя в штаны и бросает ключ от наручников рядом с Леоном. — Советую поспешить, пока дама не решила остаться в отпуске навсегда, — металлическая дверь закрывается. Едва ли эти двое обращают на это внимание, когда Луис седлает Леона, затягивая его в глубокий поцелуй.