Аносмия

Сказать, что он весь день, как на иголках — значит не сказать ничего. Конечно, когда он, еще в том году, узнал от единственного — и горячо любимого — кузена о том, что тот собирается переводиться в его вуз, он ожидал, что будет сильно волноваться. Но не ожидал, что его будет буквально выворачивать от тревоги. Феликс — славный парень, очень, очень славный. Ровесник Джисона (Чан всей душой надеялся, что они смогут подружиться), такой же по-своему мягкий, как он, менее шумный, но еще более солнечный. Эдакая маленькая электростанция. Хоть бери — и носи в кармашке, подальше от злых взглядов. Чан очень боялся, что кто-нибудь обидит его. К тому же, он не успел его ни с кем познакомить — рейс был поздно, они и так еле успели заселиться в общагу (хоть Чан и предлагал ему пожить у него — Минхо не был против), так что парень был абсолютно одинок в свой первый день. И по какой-то причине это ломало Криса изнутри. Он просто очень надеялся, что это не предчувствие, а паранойя. Ну пожалуйста… Он устало потер лицо. В студии звукозаписи было тихо. Обычно они приходили сюда компанией — но у Чанбина поставили дополнительную пару, а Джисон проспорил тому желание и теперь обречённо отдраивал их общую кухню. И от этой тишины становилось только тревожнее. «Надеюсь, у него все же будет хороший первый день» — подумал он как-то отстранено, возвращаясь к работе. Волнение ничего не решит. Нужно пытаться быть продуктив… Звонок. Чан удивлённо замер, глядя на экран телефона. Феликс. «Вспомнишь солнце — вот и лучик». — Ало, Лик… — начал он с улыбкой, поднимая трубку. — Хен!.. — встревоженный крик тут же заставил его вскочить. — Что?.. — только и успел выдохнуть Чан, чувствуя, как сжимается сердце. Кажется, парень задыхался. Бежал? Куда? От кого? — Я подбегаю к стоянке… возле корпуса… обещали избить… не смогу… их много… Да еб твою мать! Все-таки не паранойя! — Только не останавливайся, — выдохнул он, закидывая вещи в рюкзак и шаря по карманам в поисках ключей, — скоро буду! Сброс. Шестерёнки в мозгу громко скрипели. Университет недалеко, ехать туда пятнадцать минут, если удастся проскочить на сложном светофоре. Аж пятнадцать минут. Он не успеет. Точно не успеет. Феликс все детство ходил на боевые искусства, он может постоять за себя в драке с одним, двумя, может, тремя взрослыми мужчинами. Но он довольно трезво оценивает свои силы. Если он сказал, что не справится — значит, дело пиздец. Ключ, как назло, упорно отказывался попадать в замочную скважину. Ну давай же, давай. Что делать? Что делать? Кто рядом? Кто может перехватить Феликса по дороге? Точно! Он дрожащими руками вытащил телефон, со второй попытки набирая номер своего парня. Тот взял не сразу. — О, чаги… — Пожалуйста! — выдохнул он в трубку, не давай тому договорить, — мне нужна твоя помощь! — Что такое?.. Чан старался изложить суть как можно более сжато, выбегая на парковку за студией и буквально вваливаясь на водительское место. К хуям ремень, не до него. — Ты шутишь? — Раздражённо раздалось в трубке, — я, конечно, люблю тебя, но рисковать здоровьем ради левого парня? Даже если он твоя родня? Ты, блять серьё… Чан даже не дослушал, сбрасывал. Пусть идет нахуй. Нет здесь любви. Он резко вывернул руль, вылетая на дорогу. Блять, что же делать… Он так чертовски сильно ненавидит чувствовать себя бессильным. Кто еще, кто… Хани дома, Хо в другом корпусе, Бинни… Бинни. Руки почти не слушались, пока он набирал его номер. — Да? — ответил тот коротко. — Бинни, — его потряхивало, он просто надеялся, что ничего не нарушает, потому что следил за дорогой только краем своего взъерошенного сознания, — Бинни, Ликс звонил. Он бежит через стоянку. За ним гонятся. Он… — Понял. Гудки. Чан удивлённо моргнул, на секунду абсолютно бездумно уставившись в экран. Так просто?.. Он чуть расслабил руки, до этого судорожно, до дрожи сжимающие руль. Словно бы с души спал гигантский булыжник. Почему-то сама мысль о том, что Бинни там — спешит к Ликсу — невероятно его успокаивала. Словно его сердце знало, что теперь все будет в порядке. На полупустую стоянку за корпусом он просто влетел, чуть не снеся часть забора, и выскочил из машины, еле успев поставить ее на тормоз. Взгляд быстро скользил по округе, пытаясь увидеть знакомые фигуры. Они сидели на бордюре. Оба. Почти целые. Только у Чанбина, кажется, рассечена губа. Чан подлетел к ним на другой конец стоянки за несколько секунд, тут же сгребая обоих в крепкие, слишком эмоциональные объятия. Он был уверен, что завтра проснётся седым. — Все хорошо, хен!, — прохрипел Феликс, которого Чан, на эмоциях, сдавил слишком сильно, — Все правда хорошо! Они нас почти не трогали. — Как ты умудрился вляпаться в первый день? — вздохнул Чан, отлипая от них и принимаясь разглядывать на предмет незамеченных ранее повреждений. Феликс смущённо потер нос. — Ну… там был парень на потоке, который очень хотел познакомиться… А я… — А он его грубо послал, — хмыкнул Чанбин, уворачиваясь от излишне заботливых рук Чана. Феликс покраснел: — Ну не прям сильно грубо… В общем, как ты учил, Крис. — То есть все-таки грубо, — хохотнул Чанбин, получая шутливый тычок в бока сразу от обоих собеседников, — Ой, да ладно вам! Все живы, все целы, эти трусы с танцевального удрали сразу, как поняли, что у нас с этим солнышком хорошо поставленные удары. И вообще… Что именно «вообще» он так и не договорил — в почти полной тишине, нарушаемой лишь их разговором и редкими проезжающими мимо авто, неожиданно раздалась до боли знакомая Чану песня: «я засуха — ты дождь, я бумага — ты поэма. от твоего внимания в моём пустом сердце становится светлее, ты — свет. твои руки — мой дом, моё дыхание, моя отрада. ты поймал меня, когда я падал, а теперь я вновь лечу. дни падения были безутешными, но после твоего появления с моего лица не сходит улыбка. тебе, сияющему ярче, чем кто либо другой, я отдам всё» Чанбин смущённо кашлянул, быстро поднимая трубку и быстрым шагом отходя куда-то в сторону. — Я на секунду. Чан поймал себя на том, что зачарованно смотрит ему в след. Ощущение безопасности и комфорта, возникшее еще в машине, после звонка, никуда не делось, но словно окрепло, словно даже… грело изнутри. Это всегда ощущалось именно так?.. Он встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение и понял, что Феликс внимательно наблюдает за ним, заинтересованно и довольно жмурясь. Чан почему-то покраснел, протягивая ему руку. — Хватит с тебя приключений. Поехали ко мне, знакомиться с остальными друзьями. — А крутой хен поедет с нами? — расплылся тот в довольной лыбе, позволяя поднять себя в вертикальное положение. Чан не удержался от смешка. — Конечно поедет, Ликси. Он мой лучший друг. — Ммм, — еще более довольно протянул тот, — поэтому он пахнет, как ты, брат? Чан оступился и чуть не пропахал носом асфальт. Ликс смотрел хитро и понимающе. Крис чувствовал, как по спине побежали мурашки. Он хотел уточнить, точно ли это тот имел ввиду, но не успел. — Звонил Джисон, — Чанбин помахал им рукой чуть поодаль, — он закончил с уборкой, так что можем поехать к нам и заказать пиццу на всех. Минхо позже подтянется, у него еще одна пара. Феликс довольно закивал и первый побежал к машине, кинув напоследок брату очень, очень говорящий взгляд. Честно говоря, Чан плохо помнил, как они добрались домой. Где-то за дверью, в гостиной, громко переговаривались Феликс и Джисон. Как он и ожидал — парни спелись с первого взгляда, словно с самых пелёнок вместе. Не могло не умилять, конечно, но Чана волновало не только это. Комната Чанбина освещалась только одной настольной лампой — хозяин решил, что много света им не нужно, и он вполне может справиться с поисками почти вслепую. — На, — обернулся он, бросая Чану какую-то футболку, — а то потом провонялся, словно в зале ночевал. Слова вырвались раньше, чем он успел их обдумать. — А чем еще я пахну? Со замер. Крис видел, как в полутьме лихорадочно блестят его глаза. — Кофе с тыквой, — тихо ответит тот, отворачиваясь обратно к шкафу, — металлом немного. Морем. Чан позволил себе подойти почти вплотную — на расстояние шага. Он видел, как от его дыхания мягко колыхались пряди на чужом затылке. — А ты? Странно, почему он никогда не спрашивал? Чанбин замер, как-то обреченно вздыхая. — И я. Все встало на свои места. Чан сделал последний шаг, утыкаясь носом в перекат чужого плеча. Прижался губами. — Прости, что я такой тормоз, — прошептал он, не отстраняясь от нежной кожи. Тот хмыкнул, откидывая голову ему на плечо и подставляя шею. — Я подумаю. Где-то в гостиной расхрабрившийся Джисон хвастался перед новым другом песней, что недавно написал для своего парня. По уютной тишине квартиры мягко плыл перелив гитары и тихий, полный чувств голос: «я не могу жить без тебя, для меня есть только ты, даже если скоро умру, сколько бы я ни перерождался, мне всегда будешь нужен только ты. лишь тебе одному хочу отдать пламя во мне. думаю о тебе сейчас, и моё сердце словно вулкан»