Он был слаще времени

      Голос Морис звучал ужасно неприветливо и разочарованно. Она злилась сама на себя, на свой организм, который не смог противостоять болезни. Теперь ей было сложно войти в курс дел, происходящих в Поэне. Она могла пропустить что-то важное и стоящие. А главное, девушке казалось, что она потеряла ту тонкую нить, по которой шла, в целях разузнать что-то новое о Лололошке.       Матильда недовольно помотала головой, показывая, что сочувствует контрабандистке. Действительно, пропустить целых две недели новых событий, просто валяясь в кровати, было смешно. Морис значительно обесценивала свою болезнь. Она начала думать, что в том состояние смогла бы нормально говорить и формулировать мысли, а главное ходить по городу. Девушка потёрла виски и закрыла глаза, то ли размышляя, то ли пытаясь сдержать эмоции. — Ой, а ты уже вступила в одну из групп? Или твоя болезнь полностью тебя с ног сбила? — Матильда хотела усмехнуться, но, увидев недовольный взгляд собеседницы, быстро передумала это делать. — Вступила. К Ашре. — Да ты что? Её группа недавно на китов ходила, а мне говорили, что не сезон. Мол, опасно. Они там спариваются или, — девушка помолчала, щёлкая пальцами. Пыталась вспомнить, — не помню. В общем, по словам папы, они в очень даже хорошем плюсе оказались. — Матильда показательно кивнула головой вниз. — И, кстати говоря, Лололошка тоже вступил в группу Ашры.       Морис просто выпала. Слов не было, одни эмоции, которые били через край. Лицо исказилось в гримассе ужаса и некого страха. Сердце заколотилось быстрее, а руки будто начали трястись. — Ты серьёзно? Он успел сделать всё, что ты мне рассказала за эти грёбанные две недели? Может, ещё что-то? — голос дрожал, выдавая Морис, пытающуюся держать стальное выражение лица. Она пыталась всем своим видом показать, что ей наплевать, ей неинтересно. Но её интонация, подобранные слова и дёргающаяся губа явно подвели. — Это, вроде, всё, булочка моя сладенькая. Чего ты так заволновалась? Ну да, пропустила ты некоторые вещи, но это же несмертельно. — Вор хихикнула, пытаясь успокоить подругу. Тщетно. Морис лишь больше разозлилась. — Я лучше покину тебя, иначе гадостей наговорю. — После нескольких секунд постукиваний зубами произнесла девушка.       Она не знала, куда ей можно и нужно идти. Идти за стены — глупо. У неё сейчас не было сил, чтобы противостоять самому слабому монстру.       Но Морис решила сглупить. Пройтись по окрестностям Междумирья, понаблюдать за существами за стенами, может, к Видомнии сходить. Эта башня одновременно пугала и манила. Страх вызывало осознание того, что в ней заточены опасные преступники, над которыми издеваются. А привлекала Видомния своими масштабами и грозным видом. Хотелось пройти по её коридорам, прочувствовать запах, который там витал, потрогать стену, ощутить их холод и величество, но главное не встретиться с самой Фарагондой. Она бы не обрадовалась чужому визиту в её владения. Наверное, Морис пугала именно эта старуха, потому что она смогла придумать настолько изощерённый способ наказания — лишение мироходца его главной и неотъемлемой части — возможности перемещаться по мирами. Девушка делала небыстрые, размеренные шаги, высматривая что-нибудь интересное в лесу или на небольшой полянке, которая открылась взору. Красоты Междумирья привлекали. Постоянное синее небо, более тёмные деревья, опасные существа и густая трава делали это место домом. Уходить отсюда было бы просто предательством своего сердца и разума. Они тут держали. Морис облакотилась на огромный булыжник, пытаясь отдышаться. Последствия болезни продолжали оказывать на девушку негативное влияние. Она успела несколько раз кашлянуть, тем самым привлекая не нужное ей внимание агрессивных существ. Однако до сражения руки не доходили, удавалось скрыться без использования холодного оружия. С каждым шагом Морис становилось труднее дышать, а пульс учащался. Девушка добралась до небольшого склона, деревьев на котором уже почти не было, и присела на слегка влажную землю, поднося ладонь ко лбу, в целях приуменьшить головную боль. Она надеялась, что поможет. Взгляд бегал из стороны в сторону, после чего наконец заметил башню. Далековато её унесло. На трясущихся ногах Морис смогла дойти до сюда. Чудеса. Казалось, у Видомнии бесконечное количество этажей, настолько она была высокая. Контрабандистка слегка приоткрыла рот в лёгком удивление и приподняла брови. Вид на величественное возвышение всегда поражал и завораживал. Невольно девушка опустила глаза вниз, ко входу в башню, там стояло несколько мироходцев. — "Что они там забыли?" — промелькнуло в голове, после чего Морис взгляделась, слегка прищуривая, и без того, уставшие глаза.       Она ничего толком не разглядела, благодаря чему принела решение подобраться к группе ближе. Во-первых, ей было интересно, кто там, а, во-вторых, её заинтересовали их цели. Девушка аккуратно, без лишних движений спускалась со скалы, стараясь не пораниться и не вызвать лишнего шума. Они, скорее всего, ничего не услышали бы, а если и услышали, то подумали бы, что это дикое существо, но перестраховаться нужно было. Морис обернулась, а затем сделала последний тихий прыжок. Она не могла идти дальше. Раньше ей не приходилось настолько близко быть к Видомнии. Сейчас, будучи больной и неподготовленной, девушка вся тряслась. Глаза потеряли тот тусклый огонь, они выражали лишь страх, ни капли любопытства или другой эмоции. Морис присела на корточки, скрываясь за небольшим камнем, и, глубоко дыша, начала прислушиваться. До неё долетали обрывки диалога: — ... в этот раз у него получится? — тонко спросил один из собеседников. — ... Лололошка — мастер, он всегда... — более грубый, явно мужской, голос ответил тому, по-видимому, женскому. Лололошка. Ну как же без него? Морис это уже начинало подбешивать. Ей казалось, что, увидев его, она будет готова разорвать на куски его тело, но перед этим провести детальный допрос о том, кто он и почему его имя звучит от каждого везде. — ... спасать бедных мироходцев...       Они — безумцы. Морис думала, что это всё просто сон. Её больная и глупая фантазия придумала это, показывая, что температура ещё не спала и девушке нужно продолжать валяться в постели. Она поднесла пальцы к губам, ощущая их неприятный от земли запах, и округлила глаза. Ей было страшно. Морис узнала то, что не должна была, она узнала что-то максимально запрещённое и опасное. А если её сейчас заметят и поймают? У неё не получится сопротивляться, она просто обессилена. — "Зачем я пошла сейчас сюда? Правильно говорят: «Меньше знаешь, крепче спишь»".       Морис хотелось зарыться глубоко под землю или просто зарыть туда свой глупый и безрассудный длинный нос, который постоянно вводит её в нелепые передряги. Нужно было просто сидеть тихо, тогда всё было бы нормально. Щёлкая зубами, девушка пыталась успокоиться, но резкий звук заставил её вздрогнуть. Он доносился со стороны башни. Она должна была заставить себя выглянуть. Взять и наплевать на свой страх и на все риски. Морис медленно и очень аккуратно подползла к краю куста и, взяв всю волю в кулак, посмотрела в сторону Видомнии. Её двери открывались, из-за чего контрабандистке казалось, что сейчас из недр башни выйдет старуха и начнёт насыпать на всех страшные заклинания, но этого не произошло. Из Видомнии выбежал Лололошка вместе с живым Скелетом, эмоции которого Морис не смогла разглядеть, собственно, лица остальных для неё тоже были скрыты. Но по одежде и странной шляпе она смогла узнать гаранта — Эо, по коричневой куртке, как у неё самой, сумела узнать контрабандиста, точнее контрабандистку. Это была девушка, по голосу можно было догадаться.       До Морис только сейчас дошло: Лололошка вывел из башни живого Скелета, наверняка, мироходца. Он его спас от нескончаемых мук, помог обрести свободу преступнику, сделал, на первый взгляд, благое дело. Но как он сумел туда зайти, если двери башни открываются лишь для Фарагонды? Как ему удалось вывести этого, по-видимому, не первого мироходца? Кто придумал всю эту затею? А главное, для чего это ему и Эо?