Он был слаще времени

      Девушка делала размеренные шаги, размышляя на темы того, что успело произойти с ней буквально за месяц. Несколько новых знакомых, более подробная информация о чужой жизни и, кажется, ослабление навыков слежения. Морис осознала, что она делала всё неправильно: глупо пряталась, из-за чего её легко было заметить, пугалась и нервничала слишком много, что открыто мешало осознанно и правильно мыслить о той или иной ситуации. Контрабандистка была всячески собой недовольна. Она громко цокнула, благодаря чему один вор косо на неё посмотрел, а Морис лишь проводила его взглядом. Её что-то в нём насторожило. С виду он был совершенно обычным, но в его взгляде читался скрытый замысел. Девушка легонько потрясла головой, понимая, что начинает бредить и придумывать несуразицу о незнакомых ей людях. Дорожка была, как никогда, привычной. Морис заметила несколько камушек, которые лежали не так, как обычно. — "Я начинаю думать о камнях. Вот, что называется — загруженность". — Подумала девушка, вспоминая что-то важное. — "Шрам!".       По словам Матильды с ним что-то произошло, он буквально умирает. Морис посчитала нужным зайти к нему, проведать. Он всегда относился к ней по-другому, был добр и милосерден. Глава гильдии контрабандистов никогда не повышал голос на девушку, старался помогать материально, давал различные советы, а иногда и уроки по самообороне и работе с холодным оружием. Морис не знала, почему он так к ней относился, но была искренне рада, что он относится к ней непредвзято и хорошо просто так, не ради своей выгоды, по крайней-мере, ей так казалось. Наверное, Шрам был единственным, кому контрабандистка могла по-настоящему доверять. Она ускорила шаг, направляясь к покоям старика. Они находились не так далеко от её дома, чему, наверняка, сам Шрам и поспособствовал. Морис иногда думала о том, что она может привлекать главу своей гильдии как девушка, но эти мысли сразу улетучились, когда контрабандист оговорился, назвав её "дочкой". После этого момента она полностью начала осознавать, что Шрам относится к ней, как к родному ребёнку.       Около входа в здание стояли два внушительных контрабандиста, которые представляли собой обычных охранников. Девушка подошла к ним, но один из них, вытянув руку вперёд, как бы показывая жест "Стоп", остановил Морис. — Не велено никого пускать.       Контрабандистка не успела ничего возразить, как к ним подошёл Змей. Он, не обращая внимания на девушку, открыл дверь. Морис схватила его за лапу, охранники вытащили мечи из ножен и сложили их крестом перед лицом девушки. Глава гильдии воров повернулся к контрабандистке и вопросительно приподнял бровь и слегка расширил глаза. — Уберите оружия, остолопы. Как вы смеете так вести себя по отношению к девушке? — Твёрдо сказала Морис, не начиная диалог со Змеем. Он кивнул своим охранникам, и те убрали оружия, а старик подошёл ближе к девушке, вырывая лапу из её хватки. — Вы прекрасно знаете, что он будет рад видеть меня. — Морис-с... — Он помолчал, высокомерно осмотрел её, затем выдал. — Нет, он в слишком плохом состоянии. — Змей! — Уголки губ опустились вниз, показывая, насколько девушка расстроена. Она считала, что просто обязана навестить Шрама, иначе он разочаруется в ней, сделает определённые выводы, которые могут плохо сказаться на их взаимоотношениях. — Пожалуйста. Мне нужно удостовериться, что с ним всё будет в порядке, а именно увидеть его. Он мне, как отец!       Голос Морис дрогнул, а взгляд Змея смягчился, и он, колебаясь, впустил девушку внутрь, перед этим взяв с неё клятву о том, что она не станет донимать Шрама вопросами. Змей и Шрам были давними друзьями, но не так давно что-то произошло между ними, из-за чего их отношения значительно подпортились. Никто точно не знает, что послужило началом их ссоры, а интересоваться у кого-то из глав — было одним из видом самоубийств.       Светлая отделка и чистый запах не повышали настроение, а наоборот. Они показывали, что всё плохо. Настоящая больница. В углу помещения стояла небольшая раковина, в которой явно промакивали ткань, которой в дальнейшем обеззараживали раны, несколько столиков с разными медикаментами, несколько видов сушёной травы, белая ширма и кровать. Шрам лежал на боку, щурясь и сжимая простыню в кулак. Рядом с ним стояла тумба, на которой покоился полупустой стакан с водой и несколько пустых шприцов. На лбу старика была влажная повязка, помогавшая снять, видимо, головную боль. Ноги были спрятаны под одеялом, но Морис поняла, что он повредил именно их. Около кровати, внизу, лежали костыли. К девушке подбежал лекарь. — Он поправится? — Полушёпотом спросила Морис, надеясь на положительный ответ. — Конечно. — Женщина успокаивающе махнула рукой. — Он повредил ноги, может остаться калекой, если до конца не долечится. Кажется, ещё и какую-то болячку подхватил, голова у него не проходит. Ты можешь несколько минут поговорить с ним, только сильно не напрягай его.       Девушка одобрительно кивнула и подошла ближе к Шраму, параллельно с этим взяв маленькую табуретку. Она аккуратно поставила её перед кроватью. Села. Старик разлепил глаза, привыкая к тусклому освещению, наконец, понял, кто перед ним, и еле-еле улыбнулся. — Здравствуй, Морис. Пришла посмотреть на больного опекуна? — Его голос был сонным и уставшим. — Навестить, скорее. Скажи мне, как можно было так умудриться? — Спасать мироходцев — это тебе не хухры-мухры. — Шрам по-отцовски улыбнулся, а глаза его засияли. Девушка наигранно удивилась. Она успела догадаться, что контрабандист получил свою травму именно во время падения Видомнии. — Поправляйся, пожалуйста. Ты сильный, справишься.       Он потянул руку к Морис. Девушка, поняв его замысел, положила свою ладонь на его и немного сжала. Слегка морщинистая рука, похожая на папину, была тёплой и по-своему домашней. — Я никогда не говорил тебе об этом, но, Морис, — он обдумал слова перед тем, как снова заговорить, — мы с твоим отцом выросли в одном мире. Он попросил нас со Змеем заботиться о тебе, не позволить погибнуть здесь, в Поэне. — Морис поняла, почему он так трепетно относился к ней. — Ты буквально выросла на моих глазах, наверное, не помнишь, как я навещал твоих родителей.       Он заметно погрустнел, вспоминая давних друзей, их совместные приключения ещё до рождения Морис. — Не помню. — Спустя несколько секунд молчания девушка ответила. Она испытывала противоречивые чувства: с одной стороны она была благодарна Шраму за то, что он ей рассказал всё, а с другой задавались вопросом, почему он не говорил об этом раньше? — Спасибо.       Девушка крепче сжала руку старика и искренне улыбнулась. Осознала, что у неё нет никого, кто был бы ей ближе, чем Шрам. Его можно было назвать дядей. Морис не заметила, насколько быстро контрабандист заснул. Она осторожно забрала у него свою руку и вышла из здания.       Контрабандистка получила ещё один ответ, что не могло не радовать.