sealed with a kiss

      Сокджину невероятно сложно в это поверить, но ему начинает казаться, что он действительно что-то делает очень сильно не так. Что, на самом деле, самый настоящий абсурд, потому что он уверен, что ни разу ни в одних своих отношениях не совершал никаких непростительных ошибок, которые могли бы спровоцировать их разрыв.       То есть… да, из-за его сказочно красивого лица, отменной фигуры и перманентного дружелюбия по отношению ко всем вокруг многие люди считают его фальшивкой и сердцеедом. И, возможно, тот факт, что все его отношения за последние пару лет не продлились дольше нескольких месяцев не особо помогает ему развеять это мнение, а, скорее, делает совершенно обратное, награждая его определенной репутацией. Однако сам Сокджин никогда не относился к своим отношениям несерьезно, не заводил романов на стороне, не обманывал и даже не думал делать что-то подобное, так что любые слухи о нем и его личной жизни всегда являлись очень схематичными и преувеличенными и не имели ничего общего с реальностью.       Так что Сокджин точно знает, что не делал ничего, что могло бы заставить девушек, с которыми он встречался, бросать его. Но это все равно происходит с ним каждый гребанный раз. В конце концов, какими бы идеальными и правильными ни казались ему самому его очередные отношения, как бы сильно он ни старался в них, все всегда заканчивалось одинаково. Что бы он ни делал, его усилий всегда оказывалось недостаточно, и он слышал одни и те же банальные и шаблонные фразы, смысл которых, однако, не менялся от перестановки слов в предложении и использования различных синонимов. Он либо оказывался не таким, каким девушка представляла его себе, либо ему сообщали, что он «слишком хорош», чтобы это ни значило. И если первую причину он еще мог понять и даже принять, то вот вторая всегда ставила его в тупик, заставляя теряться в догадках и сомнениях относительно своих действий. Потому что формулировка «слишком хорош» вроде должна обозначать что-то положительное, но использованная в контексте расставания она совсем не звучит как комплимент, а скорее даже как упрек и претензия. Очень странная, но все же претензия.       Он всегда был учтив с каждой своей девушкой, обходителен и предусмотрителен, пытался быть внимательным и надежным бойфрендом. Тем самым, что помнит даты всех годовщин, дни рождения всех родственников и клички всех питомцев своей второй половинки, даже тех, что уже давно покинули этот мир. Тем молодым человеком, с которым всегда можно сходить во всякие милые места для парочек, носить парную одежду и обмениваться приторными до зубного скрежета сообщениями до часу ночи. Тем парнем, которого с гордостью можно представить своим друзьям, а затем слушать, как они в унисон говорят, какой он идеальный как снаружи, так и внутри. Сокджин старался быть тем самым бойфрендом, о котором все мечтают, тем самым благородным и красивым принцем из сказок и анекдотов, в существование которого никто на самом деле не верит, но которого втайне желает встретить каждая девушка.       Он всегда старался быть именно таким кавалером, потому что чего-то такого от него и ждут выбирающие его девушки, и Сокджину было как-то неловко не соответствовать тому уровню ожиданий, что задает его репутация и лицо. Все же, каким бы невежественным он ни прикидывался время от времени, Джин не идиот. Он отлично знает, всегда знал, чего именно от него хотят окружающие, поэтому просто… дает им это. В конце концов, что еще он может делать?       Он знает, что объективно великолепен, и отлично понимает, что первая вещь, которая привлекает к нему людей – его внешность. И это одновременно и облегчает жизнь и усложняет ее. Когда ты красив, привлечь внимание людей гораздо проще, но удержать его, как ни странно, становится только сложнее. Есть люди, которым неважно внутреннее содержание и они довольствуются лишь внешней привлекательной картинкой, с ними Сокджину не нужно особо стараться, потому что им вроде как плевать на его мысли, чувства и на то, есть ли они у него вообще. Однако при общении с ними у него всегда возникает в глубине души это немного гаденькое ощущение ненужности и легкого отвращения, так что обычно он сам избегает таких индивидов. С теми же, кому хоть немного интересен он сам, а не только его сногсшибательная мордашка, Сокджину приходилось прилагать реальные усилия, потому что, узнав его получше, разочарование таких людей обычно обратно пропорционально тому, насколько они были очарованы им изначально.       И это… всегда обидно. Даже если разумом он понимает, что не обязан соответствовать тому, что там себе придумал о нем кто-либо, что он не в ответе за чужие фантазии и представления, но все равно… Каждый раз это обидно. Видеть разочарование на чужих лицах и выслушивать, как сильно он отличается от того человека, каким кажется со стороны.       Сокджин действительно ненавидит разочаровывать кого-либо.       По этой причине, если он начинает с кем-то встречаться, он действительно старается быть настолько идеальным, насколько это только возможно. Видеть разочарование на лице едва знакомого человека это одно, но вот если в тебе разочаровывается тот, с кем ты встречаешься, это уже совершенно другое дело. Так что Сокджин старается, действительно старается делать все, чтобы дорогие люди не оставляли его.       И он знает, отлично знает, что справляется с ролью идеального парня более чем удовлетворительно. Даже можно сказать, хорошо. Он уверен в этом не только потому что тщательно анализировал свои действия и поступки в отношениях. У него есть свидетельские показания его друзей и близких. И возможно большинство его тонсэнов – не самые объективные в этом плане люди, потому что для них всегда важнее было утешить его и поднять ему настроение, так что в теории, они могли сказать ему кучу приятных вещей только ради этого. Но Сокджин все равно предпочитает верить им, хотя бы потому, что они, несмотря на всю свою любовь к нему, не стали бы молчать, если бы он действительно облажался по-крупному. Каждый по-своему, но они все попытались бы донести до него, в чем именно он не прав.       И оттого, что Сокджин настолько уверен в добросовестности выполнения им обязанностей бойфренда, он вообще не может понять, почему это происходит с ним в очередной раз. Почему сейчас он сидит посреди своего любимого кафе на свидании, ради которого он даже отказался от похода в клуб, куда его так старательно зазывал Хосок, желающий отметить получение новой работы, и уже в который раз за последние полгода слушает одни и те же слова:       - Прости, оппа, но мне кажется, нам нужно расстаться.       Сокджин моргает раз, моргает два, с мгновение пытается понять, не ослышался ли он, а затем медленно опускает на тарелку вилку, на которую уже успел поддеть красиво нарезанную клубничку, что украшала сверху кусок заказанного им чизкейка. Еще секунду назад он был так сильно голоден и мысленно сокрушался, что вместо нормального ресторанчика с нормальной едой без вопросов согласился на предложение Джихё встретиться именно в этом месте, где десерты настолько маленькие, что Сокджин спокойно мог бы расправиться с каждым из них за один укус, если бы позволил себе есть на свиданиях с девушками столько, сколько он обычно ест дома или в компании своих друзей. Однако после этих слов, произнесенных немного виноватым и нерешительным голосом, у него совершенно пропадает аппетит.       На нем точно порча. Какое-то проклятие безбрачия, которая наложила на него отвернутая им годы назад девушка или просто завистник, что ненавидит Сокджина за его популярность, красивое лицо и искрометные шутки. Да, определенно, это все объясняет. Это единственная разумная причина, по которой его, Ким Сокджина, идеального во всех отношениях парня и просто объективно невероятно красивого человека стабильно бросают спустя несколько месяцев отношений, а порой и раньше. Другой просто не может быть.       Сокджин медленно кивает своим мыслям и старается держаться именно за эти утешительные для себя выводы, а не слушать противный и усталый голос в его голове, слишком уж сильно напоминающий своими интонациями Юнги, который утверждает, что он просто живет в своих иллюзиях и дело явно именно в нем самом. Если Сокджин действительно прислушается к нему, то ему придется признать, что все это время он делал что-то неправильно, и исправить это. Но он понятия не имеет, что именно мог бы делать не так, что в нем может быть настолько сильно неправильно, что отталкивает от него всех, с кем он пытается выстроить хоть какие-то романтические отношения, поэтому просто запихивает это ворчливое бормотание так далеко в свое подсознание, как только может.       Позже, может позже, когда он останется наедине с собой и своими мыслями, он его выслушает, но не сейчас. Не тогда, когда его бросают посреди его любимого кафе, которое, кажется, теперь точно перестанет быть его любимым. Черт, такими темпами у него точно не останется в Сеуле любимых кафе. Может, ему просто перестать водить девушек в заведения, которые ему нравятся?       Сокджин осторожно выдыхает задержавшийся в легких воздух, только в это мгновение понимая, что его молчание уж слишком сильно затянулось и он так ничего и не сказал. Он поднимает глаза и видит, что Джихё напряженно ждет от него каких-то слов, какой-то реакции, он видит это по тому, как нервно она кусает свои аккуратные губы, по тому, как ее симпатичное и миниатюрное личико встревожено хмурится и как ее тонкие пальчики неловко теребят манжеты светло-розовой блузы. Сокджин отстраненно думает, что этот цвет очень красивый, он ей идет. Делает все ее лицо ярче и свежее. Кажется в тот день, почти месяц назад, когда они с Джихё попали в одну группу во время подготовки проекта по их общему факультативу и обменялись номерами телефонов, она была в одежде похожей расцветки. Сокджин едва сдерживает нервный смешок. Неужели нельзя было подождать, пока не минует хотя бы полный месяц, а затем уже бросать его? Потому что это почти личный антирекорд для Сокджина, который он не имеет никакого желания устанавливать.       Если его будут бросать так быстро, очень скоро он обзаведется репутацией похуже нынешней. Не то чтобы Сокджину есть дело, хотя, конечно же, есть, кого он обманывает, но он даже сейчас может представить себе, как его друзья будут покатываться со смеху и дразнить его, услышав слухи о том, какой он донжуан. Эти мелкие паршивцы и так постоянно игнорируют его статус старшего в их группе, они точно не упустят случая подколоть его лишний раз.       - Эм… я могу узнать, почему тебе так кажется? – неловко выдавливает из себя Сокджин, поспешно хватая свой стакан воды и делая большой глоток, который едва не встает у него поперек горла. Сокджин не уверен, чего ему хочется больше в это мгновение – смеяться или провалиться сквозь землю. Это все просто сюр какой-то.       Джихё поджимает губы сильнее, в ее глазах мелькает странное выражение, но она поспешно опускает взор на свои руки, что лежат на коленях и неловко теребят подол юбки, так что Сокджин не успевает разглядеть его как следует и понять, что он мог бы значить. Джихё производит впечатление ранимой и хрупкой девушки из-за ее миниатюрной фигурки, миловидного личика и больших, кажущихся наивными глаз. Это была первая вещь, что привлекла Сокджина в ней, ему всегда нравились девушки подобного типажа. Однако на самом деле, Джихё, несмотря на некоторую застенчивость, довольно прямолинейная личность, которая точно знает, чего хочет, и отчасти именно из-за этого Сокджина согласился с ней встречаться. Больше милых девушек, ему всегда нравились только честные люди.       - Я… просто не думаю, что у нас может что-то получиться, оппа. Мне действительно очень жаль, но это… - она как-то неопределенно взмахивает рукой, быстро указывая сначала на себя, а затем на него, - не особо похоже на… отношения, - последнее слово она явно выдавливает с большим трудом, а затем все же поднимает глаза, чтобы осторожно посмотреть на него, ожидая реакции.       И Сокджин не уверен, как именно он должен на это реагировать, какая реакция была бы уместна конкретно в этом случае. Он чувствует, как сами собой удивленно расширяются его глаза и приоткрывается рот в попытке что-то произнести, но, так как он не знает, что именно хочет сказать, он лишь растерянно закрывает его.       Учитывая, как часто происходит что-то подобное, Сокджин уже вроде как должен был привыкнуть и научиться принимать удары подобного рода. Однако это не так. Он не привыкает и не учится. Сокджин никогда не может предсказать, когда именно его бросят, он никогда этого не ожидает. Возможно, потому что он не из тех, кто отличается дальновидностью, а может он просто настолько сильно хочет надеяться на лучшее, что предпочитает не тащить в свои новые отношения тревоги, оставшиеся после предыдущих. Сокджин не знает, в чем именно причина, но он, видимо, действительно ничему не учится и совсем не меняется, раз все его отношения заканчиваются одинаково, и каждый раз, когда это происходит, он настолько удивлен и растерян.       К тому же… его впервые бросают по такой причине. Обычно ему говорят, что он не соответствует тому его образу, что сложился о нем у девушки в голове изначально, или из-за какой-то банальной чуши о том, что у них слишком разные характеры и цели по жизни. Его даже бросали из-за того, что он слишком много времени уделяет своим друзьям, что уже совсем бред. Он действительно очень заботится о своих тонсэнах и проводит с ними много времени, но не настолько, чтобы это можно было бы посчитать пренебрежением к своей второй половинке. Девушка, что предъявляла ему претензии такого рода, бросила его после того, как он провел около недели, ухаживая за Юнги, который попал накануне в аварию, так что о разрыве с ней Сокджин жалеет меньше всего. Ему явно не стоит быть с человеком, который считает себя настолько важным, что на полном серьезе уверен, будто Сокджин обязан был бросить своего лучшего друга и соседа по квартире в подобном состоянии и спокойно ходить на свиданки.       Так что Сокджина пусть и часто бросали, но такую причину для разрыва он слышит впервые.       - А… а на что это похоже? – озадаченно спрашивает Сокджин, после того, как ему удается немного собраться с мыслями. Что не особо помогает, потому что он все также не понимает, что это вообще должно значить, ведь… они же встречались все это время, чем еще, если не отношениями это можно назвать?       Джихё медленно вздыхает, взгляд, которым она смотрит на Сокджина, отчего-то становится почти жалостливым и это… да это немного раздражает. А еще довольно сильно сбивает с толку, потому что у Сокджина отчего-то складывается впечатление, будто его реакция и искреннее непонимание только укрепляет решение девушки закончить их отношения. Он видит это по тому, как неуклонно наполняется решительностью ее взор, как уверенность постепенно разглаживает черты ее лица, а пальцы перестают нервно теребить подол юбки.       - Я знаю, что ты очень старался, оппа, знаю и искренне благодарна тебе за то, что ты был так добр по отношению ко мне, но… - она запинается на мгновение, закусывает нижнюю губу в некотором смущении, но все равно заставляет себя продолжить. – Все это время у меня было такое ощущение, будто ты не мой парень, а… кто-то вроде старшего брата? Или друга-парня? Я не чувствовала, что… ну, что у тебя есть… чувства ко мне или что-то вроде того, - под конец Джихё окончательно смущается и неловко потирает ладони друг об друга, потупив взгляд. Ее щеки чуть трогает розоватый румянец, и она в целом выглядит так, будто этот разговор причиняет ей дискомфорт. Что вполне логично, потому что обычно бросать кого-то – не самое комфортное занятие. Не то чтобы у Сокджина был особо большой опыт по этой части, конечно.       Сокджин быстро моргает, не зная, что на это ответить, потому что… что? И что это вообще должно значить? Конечно, у него есть чувства, иначе зачем ему было соглашаться встречаться с Джихё? Да, может быть, эти чувства очень и очень далеки от того, чтобы их можно было назвать любовью, может он и не то чтобы влюблен, но… это же нормально в начале отношений. Они только начали встречаться и узнавать друг друга, было бы странно, пылай он страстью с первой же их встречи. К тому же… разве всех тех вещей, что он делал последние несколько недель, недостаточно чтобы выразить его чувства? Сокджин не понимает, действительно не понимает.       - Я… мы ведь только начали встречаться… - произносит он, хмурясь и озадаченно качая головой, его длинные, искривленные пальцы принимаются беспокойно барабанить по столешнице, и Сокджин очень сильно не хочет быть тем, кто устраивает сцены во время расставания, но он действительно просто не понимает, что именно она имеет в виду. – Это же нормально в начале отношений – чувствовать немного… неловкости и… скованности, потому что мы еще не очень хорошо друг друга знаем.       Джихё чуть кривится, взгляд ее становится еще более жалостливым, будто Сокджин сейчас говорит какой-то бред и сам этого не понимает.       - Первые дни я думала также, но… ничего не менялось, оппа. И с каждым днем все становилось… все более и более странным. И сейчас это просто ощущается таким неправильным, - она смотрит на Сокджина так, словно очень хочет, чтобы он понял ее и согласился с ней, подтвердил, что она права и облегчил им обоим задачу. Сокджин, честно говоря, не уверен, что именно обозначает это умоляющее выражение, появляющееся на ее лице, но ему почему-то кажется, что именно так ему и следует его трактовать. И Сокджин и рад бы сделать это для нее, но… он действительно теряется, не зная, что на это сказать. Потому что он не уверен, что именно Джихё от него нужно, а Сокджин всегда теряется, когда не знает, чего от него хотят или ожидают. – Оппа, тебе ведь тоже это кажется странным? Между нами будто нет… искры.       - Искры? – окончательно сбитый с толку, повторяет Сокджин, часто моргая. Почему-то ему кажется, что он совсем потерял нить разговора.       Неужели Джихё сейчас начнет говорить все эти банальности про злополучную «химию» и ее отсутствие? По крайней мере, это уже что-то более знакомое и близкое, Сокджина уже бросали как-то раз, ссылаясь на что-то подобное. Правда тогда, та девушка заверила его, что их астрологические знаки совершенно несовместимы и он «слишком Стрелец», чтобы у них могло что-то получиться. Сокджин хорошо запомнил это расставание, потому что в качестве извинения за «причиненную боль» эта девушка составила ему натальную карту и даже погадала на картах таро, предсказав ему обретение неожиданной, но очень крепкой любви. У Сокджина остались довольно теплые воспоминания об этой девушке.       - Именно. Искры. Влечения. Чего-то вроде… притяжения? – щеки Джихё розовеют еще сильнее, ей явно неловко перечислять все это, так что Сокджин невольно ценит ее желание хотя бы честно прояснить для него причину расставания. Не то чтобы для Сокджина она из-за этого становится понятнее, однако, он ценит само намерение.       - Притяжения… - тупо повторяет Сокджин, продолжая пялиться на девушку во все глаза. Он чувствует, как теплеют его уши, которые, скорее всего, предательски краснеют, как делают всегда в подобных ситуациях, и чертыхается про себя, потому что теперь уже он чувствует себя неловко и совсем не в своей тарелке. – Эм, Джихё, если ты имеешь в виду… дело в том, что я придерживаюсь довольно традиционных взглядов на этот счет так что… - Сокджин чувствует, что теперь не только его уши, но и шея наливается румянцем. Если бы он мог дать себе волю сейчас, он уже наворачивал бы круги вокруг их столика от неловкости, но они в общественном месте, так что он не может этого сделать. – Это не из-за того, что ты мне не нравишься, просто… думаю, нам действительно нужно получше узнать друг друга, прежде чем… - он нервно и неопределенно взмахивает руками в воздухе, поспешно потирает и без того, наверняка, красную шею и замолкает.       Черт, неужели его репутация сердцееда, что меняет девушек как перчатки, опять сыграла с ним злую шутку? Да, его отношения не отличаются долговечностью, но, вопреки распространенному заблуждению, он далеко не из тех, кто с легкостью заводит сексуальные связи, даже с теми, с кем он состоит в отношениях. Конечно, он не видит ничего такого плохого в сексе, он даже не считает это чем-то сокровенным и очень уж особенным, просто… вот так он устроен. Ему необходимо достигнуть определенного уровня эмоциональной близости и доверия, прежде чем ложиться с человеком в постель.       Джихё поначалу озадаченно хмурится после его слов и смотрит на него с откровенным непониманием, а затем, спустя несколько мгновений, ее озаряет, она приоткрывает рот, который тут же поспешно прикрывает рукой, и стыдливый румянец быстро распространяется по ее щекам красными, некрасивыми пятнами.       - Оппа! Я говорю вообще не об этом! – невольно повышает голос она, но тут же морщится и вжимает голову в плечи, будто пугаясь громкости собственного голоса. Она закрывает глаза, медленно выдыхает, пытаясь успокоиться, и, открыв глаза, решительно смотрит на Сокджина, который теперь чувствует себя еще более неловко и всерьез подумывает о том, чтобы спрятаться под стол от смущения. Черт, он ни за что в жизни никому не расскажет об этом разговоре. Чонгук и Чимин никогда ему этого не забудут, если каким-то образом это дойдет до их любопытных ушей. Они и на том свете будут ему это припоминать. – Оппа, дело не в этом. Дело в том, что я даже не могу представить себе нас… вместе. В любых смыслах. Когда я пытаюсь, это просто кажется неправильным. Вот что я имею в виду, когда говорю, что между нами нет искры. Поэтому я думаю, что нам нужно все это закончить.       Сокджин, несмотря на некоторое смущение, все же внимательно приглядывается к ней. Джихё все еще выглядит немного взволнованной, но в глазах ее горит решимость и уверенность, она кажется вполне себе убежденной в правильности принятого ею решения, и Сокджин сомневается, что сможет ее сейчас переубедить, к тому же он никогда не был силен в красноречии, особенно в такие моменты. И если это правда, если Джихё действительно настолько некомфортно с ним, если она действительно не может представить себе будущее с Сокджином, стоит ли вообще пытаться переубеждать ее? Сокджин не уверен. Он не знает. Он привык давать людям то, что они хотят от него получить, и если Джихё хочет порвать с ним, не логично ли позволить ей сделать это?       Его предыдущая девушка, Миён, вылила ему на голову свой напиток, потому что, когда она предложила ему расстаться, он просто согласился с этим. Сокджин думал, что дает ей то, чего она хочет, но оказалось – она была уверена, что он должен был начать бороться за их отношения. Порой Сокджин совершенно не в состоянии понять, чего именно люди хотят от него. Почему никто просто честно не говорит, что чувствует или чего ожидает от другого человека? Сокджин так устал пытаться прочитать мысли всех вокруг и подстроиться под ожидания, которые ему приходится чисто интуитивно угадывать. У него все равно в половине случаев не получается это сделать, и в итоге ему приходится еще с неделю выслушивать от Юнги, что от него несет клубничным коктейлем за километры, что, конечно же, неправда, но иногда Юнги бывает вредным, просто потому что может и хочет быть вредным и несносным.       Может, и в этот раз он ошибается, и его согласие - это не то, чего Джихё хочет от него на самом деле. Может и так. А, может, и нет. Честно говоря, Сокджин так сильно устал разгадывать все эти ментальные шарады, что просто не может заставить себя начать делать это сейчас. Черт, когда тебя бросают так часто, это на самом деле сильно выматывает.       - Ты уверена? – спрашивает он, внимательно глядя девушке в глаза.       И когда Джихё убежденно и почти комично серьезно кивает, он глубоко вздыхает, откидывается на спинку своего стула и позволяет усталому разочарованию и привычной гложущей печали вновь наполнить его сердце. Это уже настолько хорошо знакомое ощущение, что он почти радостно встречает ту тяжесть, что оно приносит с собой. Сокджину даже кажется, что он почти скучал по ней.       Вот опять. Его снова бросили.       В очередной раз ему чего-то не хватило. В очередной раз его оказалось недостаточно.       Сокджин так устал от этого.       - Ладно. Тогда так и поступим, - проговаривает он, отворачиваясь к широкому окну, у которого расположен их столик, и принимаясь рассматривать снующих мимо кафе людей. Это почти забавно – насколько противоположна эта привычная городская суета тому онемению, что сковывает его мысли и чувства в данный момент. – Давай расстанемся.

***

      Осознание настигает его не сразу. Поначалу Сокджин в порядке. Он вполне себе спокойно прощается с Джихё, оплачивает их общий счет, игнорируя ее протесты, благополучно добредает до метро и проезжает положенные ему четыре остановки. Половину пути он проводит, пялясь в свой телефон, бездумно просматривая рандомные сайты и прочитывая сообщения в их общем с друзьями чате. Его неугомонные тонсэны, в основном Чимин и Хосок, очень взволнованы предстоящим походом в клуб и дразнят Сокджина, что из-за свидания он не сможет к ним присоединиться. Сокджину не хватает смелости написать, что его расписание теперь более чем свободно. Он не хочет сообщать об этом вот так. Честно говоря, он не уверен, что вообще хочет об этом сообщать, когда эта мысль у него самого еще так до конца и не улеглась в голове.       Намджун робко пишет в чате, что ему нужно начать делать какие-то проекты, но никто его даже не слушает, все они знают, что ровно за полчаса до общего сбора Хоби все равно нагрянет в его комнату и утащит с собой в клуб, поэтому даже не считают нужным писать об этом. Намджун и без того слишком много учится и очень редко отдыхает, так что ему надо время от времени выбираться куда-нибудь, и в этот раз ему никак не отвертеться – повод слишком важный, да и они уже давненько не собирались все вместе. Скорее всего, Намджун и сам отлично это понимает и пишет все это лишь для очистки собственной совести.       Чонгук возмущенно ноет, когда ему сообщают, что он слишком мал, чтобы пить с ними алкоголь, и пытается разжалобить Тэхена или Хосока и заставить их купить себе немного выпивки, потому что из всей компании они уязвимее всего к его уговорам и упрашиваниям. Сокджин подозревает, что к концу вечера кто-то из них вполне себе может дрогнуть под напором атаки жалостливыми щенячьими глазками младшего, перед которой могут устоять только единицы. И он сам не входит в это счастливое число, если честно.       Юнги, когда его спрашивают, пойдет ли он с ними, присылает лишь одно исчерпывающее сообщение, что будет спать. Что вполне ожидаемо, потому что… это же Мин Юнги. Младшие тут же начинают строчить полные горя и недовольства упреки и жалобы, но Юнги спокойно игнорирует их и больше ничего не пишет в чате, наверняка, просто отбросив свой телефон в сторону, предварительно переведя его в беззвучный режим. И всем, конечно же, очевидно, что это все, чего они смогут от него сегодня добиться, поэтому недовольство друзей довольно быстро сходит на нет. Как-то бессмысленно быть драматичным, когда главная причина этого драматизма даже не видит твои сообщения.       Сокджин невольно хмыкает себе под нос, читая это все. Значит Юнги сейчас дома. Что ж, это… утешает. Сокджин невольно чувствует облегчение, когда понимает, что вернется не в пустую квартиру, наполненную привычной, но нежеланной в данный момент тишиной. Он медленно выдыхает весь воздух из легких и засовывает телефон глубоко в карман своей легкой куртки. Хотя бы дома его кто-то будет ждать, и он не останется один на один со своими мыслями и клубящейся в груди удушливой пустотой, которая постепенно, все больше и больше сжимает его сердце своими холодными лапами.       Сокджину не хотелось бы сейчас разбираться с этим в одиночку. Не то чтобы он не смог бы, просто легче отвлечься от этого неприятного ощущения, когда под боком есть кто-то, на кого можно переключить свое внимание. Одиночество – не то, с чем Сокджину когда-либо легко было иметь дело.       Он на удивление быстро доходит до их с Юнги квартиры, которую они снимают вдвоем уже второй год, с тех пор как переехали из своих общежитий. На самом деле, это было спонтанное решение, да и они с Юнги на тот момент были скорее просто знакомыми, чем полноценными друзьями. Несмотря на общий круг друзей, они редко пересекались, и еще реже им выпадала возможность нормально поговорить, так как они оба на самом деле не самые разговорчивые люди в мире, особенно когда им приходится взаимодействовать с теми, кого они мало знают. Юнги изначально общался только с Намджуном и Хосоком, а Сокджин в основном зависал с Тэхеном и Чимином, так что понадобилось какое-то время, весь неистощимый энтузиазм Хоби и неисчерпаемое дружелюбие Тэхена, чтобы их компании настолько крепко склеились воедино, что им с Юнги все-таки пришлось познакомиться поближе. Хотя бы для того, чтобы не погружаться в неловкое молчание, встречаясь в общей компании.       И если сначала Сокджин был уверен, что Мин Юнги мрачный и довольно антисоциальный тип, с которым ему сложно будет найти общий язык, то вскоре он с удивлением обнаружил, что сильно ошибался. С Юнги, оказывается, довольно легко поладить. Сблизиться – нет, но вот установить вполне себе приятельские отношения не так уж и сложно. Но Сокджину и не нужно было с ним сближаться, ему вполне достаточно было быть с Юнги просто приятелями, поддерживающими тот нейтрально-вежливый уровень взаимоотношений, который не создавал бы ненужного дискомфорта и натянутой атмосферы во время посиделок всей их компании.       Честно говоря, пока они не стали жить вместе (опять-таки спасибо деятельному Хосоку, который нашел им квартиру, когда они оба почти одновременно, но независимо друг от друга, начали подумывать о переезде), Сокджин и не думал, что у них с Юнги получится действительно подружиться. Ему казалось, что они слишком разные и совершенно несовместимы в плане мировоззрения и темпераментов. И, на самом деле, частично так оно и есть, но только частично. Узнав Юнги лучше, он понял, что, несмотря на разность характеров и способов проявления своих эмоций, их взгляды на жизнь оказываются не так уж сильно и различны, а в бытовом плане они и вовсе подходят друг другу настолько замечательно, что Сокджин может смело сказать, что Юнги – лучший сосед из всех, что у него были. Не то чтобы список был особо обширным, однако это не делает их соседство менее успешным и продуктивным в его глазах.       Просто в самом начале, когда Хосок, предварительно затащив его обманом в бар, где они с Чимином активно принялись подпаивать его, параллельно внушая, какая же это потрясающая идея – жить с Юнги, Сокджин очень сомневался в том, что это, в самом деле, будет хоть немного соответствовать истине. Он был уверен, что Юнги также совсем не в восторге от перспективы съехаться с ним, но согласился, лишь потому что младшие наседали на него так же, как насели на Джина, и ничего путного из этой затеи не выйдет. Однако Сокджину действительно давно хотелось перебраться куда-нибудь из тесного общежития, а Юнги, насколько ему было известно, квартира была необходима действительно срочно. Сокджин слышал, что его вроде как выгнали из общежития, но подробностями он никогда не интересовался, в то время они не были настолько близки с Юнги, чтобы его дела действительно заботили Джина.       Сам Сокджин дал им навскидку два-три месяца. Из своего не такого уж и обширного, на тот момент, опыта общения с Мин Юнги, он понял, что этот парень, вопреки немного подавляющему впечатлению, что он производит при знакомстве, сам по себе не склонен к конфликтам и склокам, если его не провоцировать, так что Джин был уверен, что сможет протянуть достаточно, чтобы найти маленькую и дешевую квартирку, которую мог бы позволить себе снимать в одиночку. Нескольких месяцев должно было быть достаточно для этого, по его расчетам. Однако, к его удивлению, жить с Юнги оказывается… очень даже неплохо. Поэтому он даже не заметил, как пара месяцев плавно перетекла в полгода, затем в год, и вот два года спустя они до сих живут вместе, и Сокджин с гордостью может сказать, что им удалось построить очень своеобразную, но крепкую дружбу.       И хоть Юнги до сих пор из вредности отказывался называть Сокджина своим лучшим другом и каждый раз выразительно морщится и кривится, когда Джин называет его «Юнги-чи», они оба знают, что за два года совместной жизни давно преодолели отметку хороших знакомых и стали действительно близкими друзьями. Все-таки один тот факт, что именно Юнги является первым человеком, с кем Сокджину сейчас хочется поделиться своими эмоциями и мыслями, уже говорит о многом. Особенно учитывая, как сильно Сокджин вообще не любит делиться чем-то личным.       Так что, когда Сокджин открывает своими ключами дверь их небольшой квартирки и переступает ее порог, он первым делом замирает на несколько мгновений в прихожей и прислушивается. Отчетливо расслышав быстрый стук клавиш ноутбука, он с облегчением выдыхает, кивает своим мыслям и принимается стягивать кроссовки и куртку. Юнги дома. Отлично. Значит, он может дать волю своим чувствам, не опасаясь, что слишком сильно погрузится в них. В конце концов, Юнги никогда не позволяет ему слишком живо предаваться унынию, накручивать себя и впадать в излишний драматизм, что бывает свойственно Сокджину порой. Юнги всегда удается быстро возвращать его на землю, и Сокджин может и взрослый отчасти человек, но он ни за что не признается, насколько ценит эту способность младшего рассудительно подходить к большинству вещей в жизни. Все-таки это слишком смущающе – что, будучи хеном, он так часто позволяет себе быть эмоциональным и незрелым при своем тонсэне. Это смущающе, но это нормально, если этот тонсэн – Юнги. В конце концов, Юнги видел его и не в таком состоянии.       Сокджин проходит в их крохотную гостиную, в которую ничего кроме небольшого, видавшего виды дивана, телевизора и покосившегося книжного шкафа, доходящего Юнги до плеч, не вмещается, и видит Юнги, забравшегося с ногами на этот самый диван. Он в своей любимой огромной, безразмерной черной толстовке, Сокджин уверен, что при желании парень может целиком спрятаться в ней, настолько она большая, на коленях его покоится ноутбук, по клавишам которого быстро порхают его длинные пальцы, а на полу около дивана Джин замечает три или четыре кружки с чем-то, что, скорее всего, является кофе. Просто ничего кроме кофе Юнги в последнее время вообще не пьет. В любой другой ситуации Сокджин изворчался бы из-за неубранных стаканов, но сейчас он расстроен и ему нужно внимание, так что он игнорирует наличие грязной посуды на полу и прямо проходит к дивану.       Судя по тому, что парень всего на мгновение отрывает сосредоточенный взор от экрана ноутбука, чтобы мельком взглянуть на Сокджина и быстро кивнуть ему в знак приветствия, а затем вновь концентрируется на том, что печатает, Юнги сейчас с головой погружен в работу. Сокджин знает, что последние недели он занят своей курсовой. Что очень печально, потому что ему придется отложить ее написание, ведь Сокджину просто необходимо побыть сейчас драматичным.       Что он и делает. Он встает посреди комнаты, упирает руки в бока и испускает очень тяжелый, очень печальный, очень театральный вздох, который просто невозможно не услышать или проигнорировать. Пальцы Юнги на мгновение замирают, погружая комнату в тишину, Сокджин видит, как поджимаются его губы и хмурятся брови, однако секунду спустя стук по клавишам возобновляется, что заставляет Сокджина прищуриться и недовольно скрестить руки на груди. Так, значит, нужна тяжелая артиллерия. Что ж, Юнги вынуждает его пойти на крайние меры.       Он горестно всплескивает руками и с полным страдания стоном плюхается на диван лицом вниз. Что, конечно же, заставляет Юнги подпрыгнуть на месте и недовольно цыкнуть сквозь зубы, как он всегда делает, когда его отвлекают от чего-то важного. Сокджин столько раз слышал этот звук, что мог бы написать собственную курсовую только о нем, но его специальность никак не связана с музыкой, так что ему нет нужды это делать.       - Ох, Юнги-я, твоему хену так плохо, - тянет он, специально добавляя в свой голос противных ноющих ноток, от которых Юнги, наверняка, сейчас морщится. Сокджин не видит его, вынужденный пожертвовать этим зрелищем в угоду драматизму, но знает, как сильно они раздражают младшего.       - Нет. Я пишу курсовую, хен. Что бы ни случилось, мне плевать, - категорично отрезает Юнги, вновь принимаясь печатать. Сокджин все еще не поднимает головы, но отчетливо может представить, как забавно парень в этот момент хмурится и пытается отодвинуться от него подальше на их маленьком диванчике. – Позвони Намджуну, позови Хосока, Чимина, да хоть всех сразу, мне все равно, но не втягивай меня в это, хен.       Сокджин поворачивает голову так, чтобы прижиматься к обивке дивана только одной щекой, и тяжко выдыхает весь воздух из легких, глядя на раскиданные на полу у телевизора томики с мангой Тэхена и неубранные джойстики от приставки – следы пребывания младших в их квартире, которые остались с прошлых выходных, когда они устроили у себя посиделки, плавно перетекшие в ночевку и ночь игр. Чонгука все равно никто никогда не мог победить, но Тэхен и Сокджин просто не могли сдаться и поступиться своей гордостью, признавая этот очевидный факт. В итоге, даже объединившись, они не смогли побороть этого несносного кролика, и им пришлось называть Чонгука «хеннимом» несколько дней в расплату за свой проигрыш. Самые ужасные три дня в жизни Сокджина.       Наверное, им нужно хоть немного убраться в квартире. Сокджин вздыхает еще раз, только теперь вздох получается по-настоящему печальным и усталым. Стук клавиш вновь обрывается, но на этот раз пауза затягивается на более долгий срок, указывая на то, что Юнги сейчас настороженно замирает, вопреки собственному недовольству.       - Юнги-я, скажи, что со мной не так? – негромко просит Сокджин, его голос кажется сдавленным, и он предпочитает думать, что это из-за того, что он лежит лицом вниз и грудь его вдавливается в сидение дивана, а не потому, что слишком тягостные эмоции комом встают в его горле, не давая ему нормально говорить.       Юнги молчит довольно долго, полминуты точно, это само по себе красноречиво сообщает о том, что его внимание теперь полностью сосредотачивается на Сокджине, даже если сам он в этом ни за что не признается. Джин знает это, потому что больше не слышит стука клавиш или ерзания рядом с собой и кожей чувствует на себе внимательный и задумчивый взгляд Юнги.       - Что, опять, хен? Тебя опять бросили? – Юнги звучит одновременно недоверчиво и устало, и Сокджин не знает возмущаться ему или начать жаловаться на несправедливость судьбы-злодейки, что явно очень предвзято относится к нему и не желает отсыпать ему немножко счастья. – Неа. Нет. Я не буду с этим разбираться. Ты уже большой мальчик, хен, и это уже не первое твое расставание за этот месяц, ты справишься, - быстро произносит Юнги, закрывая ноутбук и пытаясь поспешно встать и сбежать. Однако Сокджин отлично знаком с этой тактикой, поэтому не дает ему улизнуть и закрыться в своей комнате, где Джин уже не сможет жаловаться ему на свою жизнь. Он хватает парня обеими руками за подол толстовки и тянет на себя.       - Йа, ты мой тонсэн и друг, ты должен проявить по отношению ко мне сочувствие и разделить со мной мою боль! – настойчиво утягивая Юнги обратно на диван, возмущается Сокджин.       Юнги неохотно бухается на свое прежнее место и прожигает Джина очень недовольным взглядом. Он прижимает ноутбук к груди и натурально дуется, черная, растрепанная челка беспорядочно падает ему на глаза, что немного нивелирует эффект этого его мрачного взора, который он использует всегда, когда хочет показать, насколько он недоволен чем-либо. Сокджин живет с этим ворчливым парнем уже второй год, подобные тяжелые взгляды перестали его пугать уже через месяц их совместной жизни, так что Юнги не удается поколебать его решимость излить ему душу.       - У тебя полно других тонсэнов и друзей, хен, почему именно я должен разделять твою боль?       - Такова твоя плата за то, что стал моим соседом, Юнги-я, - невозмутимо кивает Сокджин, усаживаясь на колени, но предусмотрительно не выпуская толстовки Юнги из рук. Однажды, он не был достаточно внимателен, и хитрец сбежал все-таки от него, больше Сокджин не позволит этому повториться. Изливать свою печаль и тревоги всегда проще живому человеку, чем закрытой двери. Чувствуешь себя чуть менее глупо.       - Не помню, чтобы в договоре об аренде было прописано что-то подобное, - хмурится Юнги, однако, он с явным сожалением откладывает ноутбук в сторону, что говорит о том, что он почти готов смириться с неминуемой участью провести этот вечер в качестве жилетки своего соседа.       - Поэтому всегда нужно читать все, что написано мелким шрифтом, Юнги-я. Это золотое правило любых сделок, - с важным видом поучает его Сокджин, на что Юнги просто смеряет его тяжелым, нечитаемым взглядом.       - Ладно, - обреченно вздыхает Юнги, полностью откидываясь на спинку дивана и принимая свой самый измученный вид, на который только способен.       В лексиконе Мин Юнги это может обозначать только окончательную капитуляцию, а значит и готовность слушать, равнодушно кивать в нужных местах или задумчиво мычать – словом, полноценное участие в навязанном ему разговоре. Сокджин ничего не может поделать с мягкой улыбкой, что сама собой приподнимает уголки его губ. Большего ему и не нужно, и они оба это знают. В конце концов, Юнги прав – у Сокджина есть и другие друзья, которые также выслушали бы его, причем с куда большей охотой, но Сокджин всегда в такие моменты приходит именно к Юнги, потому что ему на самом деле не нужно утешение, не нужна жалость или слишком яркое сочувствие. Ему нужно нечто стабильное, спокойное и устойчивое, что-то, за что он сможет ухватиться, что не даст ему утонуть в собственных эмоциях, сомнениях и жалости к себе. Что-то, что убедит его, что он в порядке. Или будет в порядке. И когда такой человек, как Юнги, говорит что-то подобное – Сокджин знает, что он делает это не для того, чтобы утешить своего хена, а потому что действительно так думает.       - Так, тебя снова бросили, хен. Вау, сколько вы встречались? Две недели? Твой новый рекорд, - проговаривает Юнги, поворачивая к нему голову, чтобы Сокджин мог увидеть его саркастично приподнятую бровь. Сокджин вяло хлопает его ладонью по плечу, со стоном приваливается боком к спинке дивана и откидывает на нее голову.       - Три недели, вообще-то.       - О, ну это, конечно, все меняет, - с той же интонацией тянет Юнги совсем не впечатлено. Сокджин глухо цыкает, думая про себя, что у Юнги вообще нет манер – раз так неуважительно говорит со своим старшим. – И что на этот раз? Ты слишком идеален, а ей хотелось того мачо из слухов?       Сокджин еще раз тяжко вздыхает. Теперь, когда ему приходится заново прокручивать в голове весь этот диалог, он понимает, что, пожалуй, это было одно из самых спокойных его расставаний, но в то же время почему-то именно после него он чувствует себя хуже, чем обычно. И дело не в том, что Джихё нравилась ему сильнее, всех остальных, хотя она во всех отношениях была приятной девушкой, с которой ему было интересно, просто… ее слова действительно заставили его задуматься. Ну, и тот факт, что она бросила его спустя всего три недели, тоже.       - Она сказала, что между нами нет искры, - отвечает он, внимательно наблюдая за тем, как недоверчиво хмурится Юнги, обдумывая эти слова.       - Искры? Кто-то до сих пор так говорит? – фыркает Юнги, краем глаза поглядывая на Сокджина. – Надеюсь, это не какой-то эвфемизм вашей сексуальной жизни, потому что здесь я тебе явно не помощник, хен.       - Йа! – Сокджин на этот раз уже вкладывает намного больше силы в свой удар, что заставляет Юнги поморщиться и небрежно начать растирать покалеченное место. Сокджин гордо выпрямляется и скрещивает руки на груди, игнорируя тепло, разлившееся по его ушам. – Это тут вообще ни при чем. Как можно быть таким испорченным, Мин Юнги! – возмущается он, на что Юнги лишь невозмутимо поводит плечами, привычно игнорируя его бурную реакцию.       - Так что она имела в виду? Что между вами нет химии или что?       - Она сказала, что я ей как старший брат, - отводя глаза в сторону, бормочет Сокджин. Ему на самом деле не нужно смотреть на Юнги в этот момент, чтобы знать, что губы парня начинают дрожать в попытке сдержать смех. Повисшая тишина говорит об этом красноречивее всего, к тому же, Сокджин чувствует, как трясется тело младшего от подавляемого хохота. – Йааа, не смейся, - почти просительно тянет он, все же поворачиваясь к другу.       Юнги действительно не смеется, но слишком широкая и лукавая улыбка выразительно показывает, насколько ему сейчас весело и что он еще долго будет припоминать это Сокджину. Может, Джину действительно не стоило трогать этого мелкого гоблина и он должен был позволить Юнги дописывать его чертову курсовую? Однако, когда он видит, какими озорными, плутовскими огоньками освещаются глаза Юнги, видит его, открывающую десны улыбку, Сокджин невольно чувствует, как ему становится легче, как холодные лапы одиночества и ощущение ненужности, как обида из-за разрыва и грусть от осознания, что он вновь оказался для кого-то недостаточно хорош, несмотря на то, как сильно старался, понемногу отступают.       Они не исчезают окончательно, конечно, нет. Он все еще чувствует пустоту в груди, чувствует в горле тяжкий ком невысказанных эмоций и сомнений в самом себе, все еще ощущает острое непонимание и несправедливость произошедшего, но все это немного, но отодвигается на второй план. Улыбка Юнги делает это – она заставляет все неприятные мысли, наводняющие сознание Сокджина, звучать чуть тише, делают их несмелыми и робкими, как будто доносящимися издалека. Просто таково правило. Если Юнги, который вообще не так уж и часто смеется, может смеяться над чем-то, то рано или поздно и сам Сокджин сможет смеяться над этим. Если Юнги не видит в случившемся конец света, то и Сокджин нет никакого смысла особо переживать, потому что обычно… Юнги прав относительно таких вещей.       - Ну, тогда понятно, почему она порвала с тобой, хен. Инцест – дело семейное, но оно не каждому подходит, - и Юнги так заразительно ухмыляется, что Сокджин ничего не может поделать с улыбкой, что сама собой растягивает его губы.       - Йа! У меня тут трагедия вообще-то, имей уважение, - со всем негодованием, которое только может в себе собрать, проговаривает Сокджин, принимаясь тыкать друга в грудь и плечи, отлично зная, что это заставит его извиваться и недовольно фыркать.       - Семейные ссоры – это всегда испытание, хен, - понимающе кивает Юнги, и Сокджину приходится пару раз замахнуться на него диванной подушкой, прежде чем он принимает более-менее серьезный вид. – Ладно-ладно, значит, она не фанатка братско-сестринских отношений, хорошо, я понял, - предусмотрительно вытягивая руку, чтобы защититься от подушки, что в любой момент может обрушиться на его голову, подытоживает Юнги с преувеличенно сосредоточенным и важным видом. – Почему ты думаешь, что это с тобой что-то не так, хен? Иногда люди просто не привлекают друг друга, такое случается, и в этом нет чьей-либо вины.       Сокджин тут же чувствует, как сдувается, он прижимает подушку к груди, обхватывает ее руками и откидывается на спинку дивана, ощущая себя вновь таким же уязвимым и незащищенным, каким ощущал в самом начале этого разговора. Он бессмысленно пялится в потолок и облизывает сухие губы. Сокджин пытается выиграть время, чтобы подобрать слова, но у него есть подозрение, что чем дольше он тянет, тем стремительнее нужные фразы разбегаются от него. Маленькие предатели. Не дают ему даже возможности нормально выразить свои чувства.       - Потому что у меня опять не получилось, - в конце концов, выдыхает Сокджин, намеренно не поворачиваясь к Юнги и обращаясь к потолку над собой. За эти два года у них с этим потолком установилась особая связь, Сокджин поведал ему так много постыдных историй и душевных переживаний, что теперь нет, наверное, ничего, что он не мог бы ему рассказать. – Ты прав, Юнги-я, это не первый раз за этот месяц, когда меня бросают, и, очевидно… очевидно, что проблема именно во мне. Это ведь ненормально. Когда тебя бросают так часто. Что именно я делаю не так? Неужели… - Сокджин до боли закусывает губу, проглатывая остальную часть этого вопроса, проглатывая его вместе с тем неприятным комом, что встал поперек его горла еще во время разговора с Джихё. Это слишком страшный вопрос, и Сокджин не уверен, что хочет знать на него ответ, но самое главное – он не хочет заставлять Юнги отвечать на него. Потому что Юнги может ответить честно, а Джин не уверен, что готов сейчас к честности.       - Хммм, - задумчиво мычит себе под нос Юнги. Звук получается странный, больше похожий на низкое мурчание, но Сокджину нравится. Порой ему кажется, что два года назад он заселился в эту квартиру вместе с котом, настолько некоторые повадки Юнги напоминают кошачьи. Что довольно забавно на самом деле, потому что сам Юнги старательно отрицает, что похож на кота. – Ну, ты прав. Это не очень нормально, что тебя бросают так часто, - медленно проговаривает он. Сокджин скашивает глаза в его сторону и видит, что парень так же, как и он, запрокинул голову на спинку дивана и рассматривает полоток. – Может, у тебя какой-то странный фетиш на людей, которые тебе совсем не подходят? Почему ты вообще начинаешь с кем-либо встречаться? По какому принципу? – Юнги неожиданно, словно почувствовав на себе его взгляд, поворачивает в его сторону голову. Их взгляды сталкиваются, и Сокджин на мгновение удивленно замирает, потому что… он не знает, что ответить на этот вопрос. Он действительно не знает.       Юнги хмурится, когда даже спустя минуту не получает ответа, и приподнимает голову, чтобы впериться в Сокджина выжидающим и немного недоверчивым взглядом. Сокджин вновь облизывает губы и резко всплескивает руками, выпрямляясь.       - Я… ну, они предлагают, вот я и… - начинает Сокджин, но Юнги прерывает его, вытягивая вперед руку.       - Так, погоди-ка, хен. Ты хочешь сказать… что начинаешь встречаться с кем-то только потому что тебе предложили встречаться? – Юнги смотрит на него так, словно Сокджин с серьезным видом начал рассказывать ему какие-то теории заговоров с инопланетянами и рептилоидами в главных ролях.       - Ну… да? – нерешительно проговаривает Сокджин, неприятный жар смущения обволакивает его шею. И прежде чем Юнги успевает сказать что-то по этому поводу, он поспешно пытается защититься. – Но что в этом такого плохого? Во-первых, я не всем говорю «да». А, во-вторых, может, и не я являюсь инициатором начала отношений, но это не значит, что я отношусь к ним несерьезно.       - Я уверен, что ты более чем серьезен в этом плане, хен. Тут дело совсем в другом, - Юнги все еще немного недоверчиво смотрит на Сокджина, словно до сих пор ожидает, что тот скажет ему, что шутит. Под этим взглядом, Сокджин чувствует себя как-то совсем неловко и глупо. – Ты когда-нибудь встречался с кем-то, кто тебе нравился? То есть с самого начала. Еще до того, как вы начали встречаться.       - Конечно, встречался, - невольно дуется Сокджин, скрещивая руки на груди. И это правда, в старшей школе девушка, в которую он был влюблен на тот момент уже несколько месяцев, предложила ему встречаться. Это были его первые отношения, и, что немного прискорбно, они до сих пор остаются самыми продолжительными для него на сегодняшний день.       - И сколько вы встречались? – заинтересованно поднимает брови Юнги, он даже как-то подбирается, словно его действительно очень интересует ответ на этот вопрос.       Сокджин чуть хмурится, припоминая. На самом деле, это не самые приятные воспоминания, потому что их расставание действительно было довольно болезненным. Наверное, потому что было самым первым в его жизни. Такие вещи обычно запоминаются сильнее всего.       - Почти год, - отвечает Сокджин и раздраженно стонет, когда видит полное недоверия выражение лица младшего. – Йа! Это правда! Я способен на долгие и серьезные отношения, Юнги-я!       - Просто с твоим послужным списком в это с трудом верится, хен, - примирительно улыбаясь и покачивая головой, проговаривает Юнги, но почти тут же становится вновь серьезным. – И ты не видишь тут никакой закономерности? Может быть, именно в этом все дело? Хен, ты не думал попробовать начать встречаться с кем-то, кто понравится именно тебе? Просто… обычно, когда тебе кто-то нравится, тебе действительно хочется выстроить с ним отношения. Ты же понимаешь, что есть разница между тем, чтобы просто бездумно стараться, и в самом деле хотеть построить с кем-то отношения?       Юнги произносит это осторожным, медленным тоном, будто не уверен, что не пересекает черту, когда говорит все это, что неудивительно. Все-таки как бы Сокджин ни вел себя порой, как бы ни дурачился и ни капризничал, он все еще остается его хеном, и со стороны Юнги не особо тактично поучать его сейчас. И хотя Юнги не кажется тем человеком, кому есть какое-то дело до такта, Сокджин знает, что это обманчивое впечатление. Юнги на самом деле очень тяжело, когда ему кажется, что он задел кого-то своими словами или действиями, особенно если это дорогой ему человек.       Сокджин демонстративно фыркает, но отводит взгляд, чтобы обдумать эту мысль.       - Чтобы кто-то понравился, нужно хоть немного узнать этого человека. И именно это я и пытался сделать, начав встречаться с теми, кто заинтересовался мной.       - Ну и? Ты нашел таким способом кого-то, кто тебе по-настоящему понравился? Только честно, хен, - проговаривает Юнги своим спокойным и намеренно небрежно-равнодушным тоном, который он всегда применяет, чтобы попытаться навести кого-то на нужные мысли. Сокджину, конечно же, не надо видеть его лицо, чтобы знать, как пристально он сейчас смотрит на него.       Сокджин вздыхает, пустота в его груди вновь начинает шевелиться и расширяться, грозясь захлестнуть его, заставить вновь, в который уже раз за день, задумываться о собственном одиночестве, природу которого Сокджин не может понять, сколько бы ни пытался. У него есть верные и заботливые друзья, у него хорошие отношения с семьей, он буквально никогда не бывает один, всегда окружен вниманием и другими людьми, но почему же тогда он постоянно ощущает эту змеящуюся пустоту в груди? Сокджин не знает. Он не знает, почему эта пустота не развеивается и не становится меньше, как бы он ни пытался заполнить ее. Кем бы он ни пытался ее заполнить.       И, возможно, на каком-то подсознательном уровне девушки, с которыми он встречался, чувствовали эту пустоту? Может, поэтому они не желали оставаться с ним, поэтому все бросали его? Потому что он пуст и не способен подарить им настоящей любви, только ее подобие?       Сокджин не знает. И он, честно говоря, не уверен, что хочет сейчас искать ответы. По крайней мере, не на трезвую голову. Он не готов быть честным с собой на трезвую голову. Потому что такие ответы самые страшные и неумолимые в своей правдивости.       - Юнги-я, как насчет того, чтобы пойти с ребятами сегодня в клуб? – натягивая на лицо широкую улыбку, спрашивает Сокджин, поворачиваясь к Юнги всем телом. Парень хмурится, одаривает старшего пристальным взглядом, но вскоре лицо его разглаживается. Кажется, он понял, что Сокджин не хочет продолжать этот диалог.       - Я… - начинает Юнги, но Сокджин даже не дает ему договорить, обхватывает его руку и принимается требовательно встряхивать ее.       - Пожалуйста, Юнги-я, пошли, будет весело. Меня только что бросили, по закону жанра я должен утопить свою печаль в неразумно огромном количестве алкоголя, - канючит он, намеренно надувая губы и строя щенячьи глазки. Юнги одаривает его очень невпечатленным взглядом.       - Я не стану потом тащить тебя домой на себе, хен. И не буду нянчиться с тобой, пока ты пьян, - строго сведя брови вместе, предупреждает он, но Сокджин видит по его глазам, что он колеблется. Так что Сокджин с энтузиазмом кивает, решив, что вполне может принять это за согласие.       В конце концов, если бы Юнги был категорически против, он бы сразу так и сказал. Мин Юнги, пожалуй, один из немногих людей в жизни Сокджина, чьи мысли ему не нужно угадывать. И пусть Сокджин вряд ли когда-нибудь скажет это вслух, но он действительно ценит это в Юнги, потому что благодаря этому качеству его личности, Джину с ним легко. Потому что Юнги один из тех немногих, под чьи ожидания Сокджину никогда не приходилось подстраиваться.       - Отлично. Сейчас напишу ребятам. Приготовься к тому, что наш общий чат взорвется, - проговаривает Сокджин, доставая телефон из кармана. Юнги лишь тяжко вздыхает и качает головой.       - Моя курсовая завтра не скажет мне за это спасибо, - бормочет он, протягивая руку, чтобы взять ноутбук и отнести его в свою комнату. Сокджин уже не слушает его, полностью поглощенный тем беспорядком в их чате, что вызывает его короткое сообщение.

***

      Сокджин не очень любит клубы. Как и любые шумные места, где слишком много народу. Но, справедливости ради, нужно признать, что их компания нечасто выбирается в такие места, так что раз в несколько месяцев он может и потерпеть. В конце концов, не так уж и плохо потанцевать и выпить в месте, где никто тебя не знает и никто не станет обращать внимания на то, как ты странно дрыгаешь телом и что вообще делаешь. Порой это не так уж и плохо. Слиться с толпой, заглушить мысли громкой музыкой, выпить больше обычного, отключиться на время от мира за пределами этого громкого, темного, мигающего неестественными неоновыми светильниками помещения. Так что Сокджин не против самой концепции клубов. Совсем не против просто… есть в них что-то очень утомительное.       И Сокджин вспоминает обо всем этом, едва только они с Юнги проходят по недлинному коридору и оказываются на плохо освещенном танцполе, где разными цветами переливается светомузыка, выхватывая отдельные тела и их части из довольно плотной толпы, что предстает перед ними какой-то темной, неразборчивой массой. Музыка предсказуемо громкая, бьющая по ушам, заставляющая кровь стремительнее течь по венам, сердце биться быстрее ей в такт, заставляющая забыть все свои тревоги, заглушить даже самые настойчивые мысли. Отчасти это то, чего Сокджин и хотел, отчасти это хорошо и довольно эффективно отвлекает, однако это все равно ошеломляет.       Сокджин щурится из-за окружающей темноты, мигающих огней и того странного запаха, что распространяют по всему помещению дым-машины. Напоминает аромат жвачки. Приторный, с конфетным привкусом. Коктейль с таким вкусом, скорее всего, выбрал бы себе Чимин, если бы захотел напиться до беспамятства. Обманчиво сладкий, но до ужаса крепкий. Усыпляющий бдительность своей сладостью, а затем через полчаса заставляющий согнуться в три погибели над унитазом. Сокджин напоминает себе не брать сегодня никаких напитков из рук Чимина, этого дьявола-искусителя во всем, что касается алкоголя.       Сокджин вздрагивает, когда ощущает настойчивое прикосновение к своему плечу. Он поворачивает голову и смотрит на Юнги, который жестами показывает, что он знает, куда им идти. Видимо, он увидел кого-то из их друзей. Огни светомузыки причудливо освещают его лицо, подсвечивая маленький носик кнопкой и по-кошачьи прищуренные глаза, которыми он внимательно оглядывает танцпол. Сокджин вынужден признать, что Юнги сегодня очень даже хорошо выглядит, и это немного обидно, потому что Джин знает, что он даже не старался в отличие от самого Сокджина. Юнги буквально всего лишь небрежно уложил волосы, замазал темные круги под глазами, накинул на плечи свою самую крутую кожаную куртку, натянул берцы и вот уже образ типичного плохого, но притягательного парня готов.       У Сокджина не получилось бы добиться подобного эффекта, даже если бы он очень сильно постарался, у него совершенно иной типаж, и он это понимает, но все равно… немного обидно, насколько легко это дается Юнги. Сокджин не может не отмечать, как сильно это все идет Юнги, все-таки есть что-то невероятно привлекательное в этом контрасте – мягкие черты лица Юнги и хрупкое телосложение и эта его дерзкая, источающая уверенность и опасность аура. Сокджин еще никогда прежде не встречал человека, что одновременно мог бы выглядеть и мило и угрожающе.       И, видимо, не только он замечает этот контраст. Обычно, когда Сокджин один в общественном месте, к нему частенько подходят, чтобы познакомиться, но такого никогда не происходит когда он с Юнги. Есть в Юнги что-то, что изначально напрягает многих и заставляет опасаться его, особенно на первых порах.       Сокджин моргает и быстро кивает, давая понять, что понял. Юнги хмурится, очевидно, не поверив ему, а затем просто обхватывает его запястье, крепко сжимая, и молча тащит Джина за собой через плотную людскую массу. И Сокджин на самом деле благодарен за то, что он делает это, потому что сам точно бы потерял Юнги в такой толпе, не в обиду другу, но он действительно немного низковат, к тому же одет почти во все темное, поэтому легко сливается с окружающей полутьмой.       Они пробираются сквозь толпу, уворачиваясь от локтей, рук и ног многочисленных тел, и Сокджин на протяжении всего этого пути чувствует себя дезориентированным и сбитым с толку, потерявшим всякое направление, так что он действительно рад, что рука Юнги крепко обвивается вокруг его запястья и тащит его за собой. Возможно, это одна из основных причин, почему они стали-таки близкими друзьями. Кажется, будто Юнги всегда знает верное направление, поэтому Сокджин хотя бы на несколько мгновений может позволить себе расслабиться с ним и перестать стараться быть идеальным хеном, парнем, человеком – всеми теми, кем он обязан быть все время, каждую секунду своей жизни. И, конечно же, Сокджин знает, что у Юнги не может быть ответов на все вопросы, просто потому что их ни у кого не может быть, однако Юнги очень хорошо умеет притворяться, что они у него есть, а иногда Сокджину и не нужно большего.       И, как и всегда, Юнги довольно быстро выводит их из толпы, что позволяет, наконец, Сокджину вздохнуть полной грудью. До этого ему казалось, что вся эта людская масса сдавливает его легкие. В ушах набатом бьет электронная музыка, эхом отдающаяся по всему телу, Сокджин моргает и оглядывается, пытаясь сориентироваться, они уже были пару раз в этом клубе, так что это не совсем незнакомое ему место, он примерно представляет, где могут находиться их друзья. И в самом деле, он быстро замечает в противоположном конце комнаты, там, где располагается зона с отдельными столиками, Хосока, который, явно заметив их, широко и быстро размахивает руками, как какая-то сумасшедшая мельница. Судя по лицу Юнги, криво освещенному кислотными лучами, ему очень хочется сделать сейчас вид, что он не знает этого парня. Это такое забавное выражение, что Сокджин смеется, он не знает насколько громко, так как не слышит собственного смеха, и легонько подталкивает Юнги локтем в бок, кивая в сторону Хосока, чья широкая улыбка отчетливо видна даже в полутьме клуба. Сокджин уверен, что сумел бы разглядеть ее и в полной темноте, настолько она ослепительна.       Хосок крепко обнимает их обоих, стоит им только подойти к нему, и радостно что-то верещит, Сокджин в состоянии разобрать только половину. Судя по поблескивающим глазам парня и его слишком живому, даже для него, энтузиазму, он уже успел выпить. Недостаточно много, чтобы перейти к депрессивной стадии своего опьянения, когда он просто пялится в одну точку и обдумывает все самое грустное и негативное, что не так уж часто обдумывает в трезвом состоянии, но явно достаточно, чтобы еще активнее, чем обычно, извергать на всех свою искрометную энергию. Зная его, разница между этими двумя состояниями всего в одной-двух стопках, поэтому Сокджин невольно хмурится и делает себе мысленную пометку повнимательнее сегодня следить за другом и его поползновениями в сторону алкоголя.       Хосок ведет их за собой подальше от танцпола и его оглушающих басов к самому дальнему, но все равно самому шумному столику, откуда уже доносятся возмущенные крики Чимина и Чонгука, которые, скорее всего, уже в очередной раз препираются из-за какой-то ерунды. Когда они подходят к столику перед Сокджином предстает именно та картина, которую он и ожидал увидеть. Чонгук с красным лицом, но надув губы, как ребенок, что-то отчаянно доказывает Чимину, пока тот с немного коварной улыбкой качает головой, по его лицу видно, что его очень забавляет реакция младшего на, очевидно, его поддразнивания.       Намджун внимательно прислушивается к спору и с сосредоточенным видом переводит взгляд с одного парня на другого, явно пытаясь вникнуть в суть проблемы, и это просто очаровательно – то, что Намджун действительно думает, что в происходящем есть хоть какой-то смысл. За столько лет знакомства с этими двумя пора было бы уже привыкнуть к тому, что они чаще всего спорят только ради того чтобы поспорить и потрепать друг другу нервы. И самая лучшая тактика в таком случае - та, что избирает Тэхен, который полностью сосредоточен сейчас на выстраивании небольшой пирамидки из крышечек, что остались от бутылок, которые парни успели прикончить, пока ждали их. Сокджин невольно задается вопросом, когда они успели столько выпить, и кто будет платить за все.       - Смотрите, кого я нашел на танцполе! – громко заявляет Хосок, театрально взмахивая рукой и указывая на Юнги и Сокджина. Сокджин гордо кланяется на это, когда слышит радостный вой и улюлюканье друзей, которые тут же обращают на них все свое внимание.       - Хены! Вы чего так долго? – возмущается Чимин, но голос его переливается от радости и веселья, так что это даже близко нельзя назвать претензией. И это, конечно же, не она, потому что Чимин первый подскакивает со своего места, давая возможность Сокджину и Юнги сесть на диванчик, обменивается кивками с Юнги, которому сразу же протягивает непочатую бутылку с пивом его любимой марки. – Юнги-хен, мне пришлось пить пиво, потому что эти хлюпики не могут выпить ничего крепче, а пить одному так скучно, - надувая губы, жалуется он полным страдания голосом, игнорируя недовольные протесты Хосока и Чонгука, явно недовольных такой характеристикой своей устойчивости к алкоголю.       - Ваа, ты, наверное, так страдал, Чимин-а, - без выражения тянет Юнги, однако забирает бутылку из его маленькой ручки и благодарно кивает ему головой. – Прости, что тебе пришлось пройти через это, просто Сокджин-хен три часа выбирал себе наряд, ты же понимаешь, что я был бессилен.       - Йа! Это наглая клевета! Это заняло всего час! И что в этом плохого? Совершенство требует времени и усилий, Юнги-я! – взмахивает руками Сокджин, придавая себе полный достоинства вид. Он не говорит о том, что большую часть этого времени провел в своей комнате, просто сидя на кровати, неотрывно пялясь в одну точку и думая не самые приятные и радужные мысли. Это не то, что кому-либо из присутствующих стоит знать.       Чимин откидывает светлую, осветленную челку и широко улыбается, явно собираясь ответить что-то забавное, но его нагло прерывает Чонгук:       - Хены, скажите, что я уже достаточно взрослый, чтобы пить алкоголь! Они продолжают говорить, что я еще ребенок! – негодует он и даже возмущенно пару раз несильно ударяет кулаками по столешнице, что заставляет Тэхена горестно и испуганно ахнуть и броситься спасать разваливающуюся на его глазах пирамидку. Тэхен действительно выглядит искренне расстроенным, когда крышечки грустно разлетаются по столу.       Сокджин сочувствующе качает головой, бухается на сидение рядом с Намджуном, с которым обменивается приветственными рукопожатиями, и только после этого поворачивается к Чонгуку, который выглядит как надутый крольчонок. Сокджин демонстративно выгибает бровь и скрещивает руки на груди.       - Пить алкоголь? Гук-а, ты буквально младенец, какой тебе алкоголь? – с вполне себе искренним удивлением спрашивает он, изображая абсолютное непонимание на лице. Чонгук расстроено воет, запрокидывая голову, и Сокджин едва подавляет улыбку. Дразнить Чонгука никогда не перестанет быть забавным. – Как думаешь, Юнги-я, они продают здесь банановое молоко? – небрежно интересуется он, спокойно воруя у Тэхена его бутылку с чем-то похожим на фруктовый сидр, обычно ничего крепче парнишка не пьет. Сейчас Тэхен слишком занят, оплакивая разрушенную постройку, так что даже не обращает внимания на его маневр.       - Хмм, сомневаюсь, но, кажется, через дорогу есть круглосуточный магазин. Можем зайти потом в него, - спокойно пожимает Юнги плечами, устраиваясь рядом с Сокджином и чуть задевая его локтем, теперь, когда они все в сборе, за их столиком становится довольно тесно. – Но надо успеть до двенадцати, Чонгуку нельзя ложиться слишком поздно.       - И зачем я вообще к вам обратился? – стонет Чонгук так громко и горестно, что люди за соседними столиками начинают оборачиваться в его сторону, явно услышав его, даже несмотря на шум вокруг, что… довольно впечатляет на самом деле.       - Не переживай, Гук-и, когда-нибудь ты дорастешь до всех этих взрослых вещей, тебе всего лишь нужно подождать, - участливо успокаивает его Тэхен, покровительственно похлопывая по плечу, Сокджин не сдерживается и смеется, когда Чонгук раздраженно рыкает на это. Сокджин уверен, что Тэхен так мстит за свою пирамидку, хотя по этому парню сложно понять, когда он серьезен, а когда нет.       - Кстати, Джин-хен, ты же сегодня собирался на свидание. У тебя поменялись планы? – спрашивает тем временем Намджун, потому что, конечно, если кто и должен был задать этот вопрос, то именно он, человек, который обычно всегда первый замечает любые несостыковки и во всем пытается докопаться до сути. Черт бы побрал эту намджунову любознательность.       - А, да ничего особенного, - проговаривает Сокджин, замирая на месте с приподнятой рукой, он не успел донести горлышко бутылки к губам. Ему неожиданно приходит в голову, что он не хочет больше сидра, ему нужно что-то покрепче, чтобы немного ослабить то напряжение, что стягивает его внутренности, напоминая о леденящей пустоте в его груди. – Просто меня бросили, и свидание вроде как отменилось, - он пожимает плечами и все-таки заставляет себя сделать большой глоток. Он не уверен, что это за напиток, но он газированный и неприятно пузыриться во рту, Сокджин сглатывает и чуть морщится. На языке остается сладковатый привкус вишни.       За столом на долгое мгновение повисает тишина, разбавляемая тяжелыми басами музыки, и Сокджин хотел бы сделать вид, будто не видит этого, но вокруг недостаточно темно, чтобы он не заметил, как озадаченно и растерянно переглядываются его друзья, словно молча спрашивая друг у друга, что им на это сказать и как вообще реагировать. На самом деле, Сокджина забавляет тот факт, что его тонсэны так же, как и он, так и не научились реагировать на подобные новости. Это мило, что они каждый раз удивлены очередным его расставанием не меньше его самого. Это немного, но ободряет.       - Опять? – выдыхает, явно не подумав, Чонгук, глядя на него широко раскрытыми глазами удивленного олененка. Он тут же громко ойкает, очевидно, Чимин пинает его под столом, таким очень выразительным образом прося замолчать. Судя по острому взгляду, что Чимин кидает на их макнэ, это был именно он.       - Ты в порядке, хен? – обеспокоенно хмурится Намджун, тут же разворачиваясь к нему лицом и сжимая его плечо в поддерживающем жесте. – Мне так жаль, - искренне выдыхает он, на что Сокджин выдавливает из себя немного ломаную улыбку.       - Йаа, все нормально, Джун-а. Хен в порядке, мы встречались всего три недели, наши отношения не успели стать особенно серьезными, - отмахивается Сокджин, напуская на себя беспечный вид, потому что не хватало еще портить всем вечер своим расставанием. Будто бы в этом есть что-то особенное, и это не происходит с ним стабильно каждые несколько месяцев.       Намджун не выглядит убежденным, его брови напряженно хмурятся, а хватка на плече Сокджина становится крепче. Намджун явно не уверен в этот момент, как именно должен поступить. И он действительно очень вдумчивый и не по годам мудрый парень, он хороший друг, который умеет давать правильные советы и всегда помогает систематизировать чужие мысли и переживания, раскладывать их по полочкам, так что иногда, общаясь с ним, Сокджин забывает, кто из них старше, а кто младше. Однако Намджун довольно аккуратен и не отличается настойчивостью в вопросах, касающихся личных отношений и дел, он никогда не давит на собеседника и не вызывает его на откровенность, что и приводит к таким вот ситуациям. Когда он сам хочет продолжить расспрашивать Сокджина, но опасается показаться слишком навязчивым или задеть старшего своими расспросами, поэтому отмалчивается.       Намджун, конечно, замечательный друг, который всегда готов оказать поддержку и помочь, однако есть причина, почему со своими слишком личными переживаниями Сокджин обычно приходит не к нему. Иногда Сокджину нужно, чтобы из него буквально вытягивали правду, а Намджун слишком бережет чувства своих друзей, чтобы делать подобное.       - Почему она рассталась с тобой, хен? Я не понимаю, ты же такой потрясающий. И я говорю это вовсе не потому что я твой друг! Я говорю это, потому что ты действительно хороший человек, хен! – горячо заверяет Хосок, прижимая руку к груди, все его лицо выражает сочувствие, но также и искренность. Сокджин невольно чувствует, как губы его складываются в полноценную улыбку, но все равно ничего не отвечает на это. Потому что он не хочет, на самом деле, углубляться в эту тему. – Нет, ну, серьезно, почему?       - Она еще пожалеет об этом, - убежденно и почти торжественно произносит Чимин, прикладываясь к своей бутылке, он произносит это настолько уверенно, будто нисколько не сомневается, что так оно и будет. – Я видел, какой Джин-хен с девушками. Он просто до тошноты милый и заботливый. Она никогда не найдет себе второго такого, - Чимин тянется через весь стол, чтобы сжать ладонь Сокджина. Если бы он сидел ближе, он бы уже давно принялся обнимать своего старшего, просто потому что именно это обычно делает Чимин, когда хочет кого-то утешить. Обнимает до тех пор, пока не услышит хруст каждой косточки, что есть в твоем организме.       - Может, это и к лучшему, - задумчиво произносит Тэхен и, когда взоры всех за столом обращаются к нему, он невозмутимо поводит плечами. – Ну, честно говоря, хен, вы больше напоминали хороших друзей, а не пару, так что, может, это и к лучшему, что вы расстались.       Сокджин медленно моргает, не сводя глаз с Тэхена, который кивает собственным словам, словно после недолгого обдумывания удостоверяется в их справедливости. Тэхен видел их с Джихё вместе всего пару раз, как он сумел прийти к тем же выводам, к которым пришла сама девушка, и почему Сокджин не смог понять того, что поняли они? Хотя… ничему не стоит удивляться, когда дело касается Тэхена, потому что у этого парня как-то совершенно по-особенному работает разум, даже Намджун, со всеми его энциклопедическими знаниями в голове, не способен понять феномен по имени Ким Тэхен.       - Не думаю, что хен хочет обсуждать это весь вечер, - проговаривает Юнги, он медленно взбалтывает содержимое своей бутылки, проворачивая запястье по кругу. Он внимательно оглядывает их друзей, взгляд его становится строгим и немного подавляющим, как и всегда, когда он хочет чтобы к его словам прислушались. – И мы здесь собрались ради другого. Хосок-а, поздравляю с новой работой, - он поворачивается к Хосоку и поднимает бутылку в воздух, словно говоря тост.       Хосок смущенно вжимает голову в плечи, когда все за столом, поняв намек, принимают наперебой его поздравлять. Немного чересчур оживленно и громко, чтобы это казалось естественным, но Сокджин все равно вздыхает с облегчением, когда все внимание, наконец, переключается с него на кого-то другого.       - Ох, это всего лишь место в подтанцовке, ничего особенного, - скромно отнекивается Хоби, размахивая руками.       Чимин все равно качает головой и настаивает, что сегодня Хосок должен проставиться и заплатить за все, а Намджун серьезно и обстоятельно принимается убеждать Хосока, что это вовсе не ерунда, а действительно хороший шанс для его карьеры танцора, который он более чем заслужил, и что ему есть чем гордиться. Тэхен спокойно поздравляет его и принимается обсуждать с Чонгуком, автограф какой знаменитости Хосоку стоит достать для них в первую очередь, что заставляет Хоби в панике начать заверять их, что он пока даже не знает никого достаточно знаменитого, у кого можно было бы попросить автограф.       Сокджин тихонько усмехается и легонько подталкивает Юнги локтем в бок.       - Спасибо, - шепчет он, и пусть он отлично знает, что из-за гула музыки и громких пререканий младших его невозможно услышать, Сокджин уверен, что Юнги поймет, что он сможет прочесть по его губам это слово или просто догадается, что старший хочет сказать, потому что обычно именно так и происходит. Обычно Юнги верно догадывается, что Сокджин чувствует.       Юнги медленно моргает, внимательно глядя ему в лицо, а затем отводит глаза в сторону и отрывисто кивает.       - Кто-то же должен прикрывать тебя, хен, - проговаривает он негромко, после чего делает большой глоток из своей бутылки.       Сокджин улыбается и медленно качает головой. Возможно, это еще одна причина, по которой именно Мин Юнги является его лучшим другом. Потому что Юнги единственный из его друзей, кто думает, что Сокджину необходимо иногда что-то подобное. Он единственный, кто понимает его достаточно хорошо, чтобы чувствовать, когда Сокджину необходимо внимание, а когда это последнее, чего он мог бы захотеть.

***

      В целом вечер проходит… хорошо.       Не так хорошо, как он изначально мог бы пройти, если бы Сокджин не заявился на него со своей драмой и смущающей историей, но все же гораздо лучше, чем он мог закончиться для Сокджина, если бы он остался сегодня дома наедине со своими мыслями, сомнениями и вопросами. Здесь он хотя бы не слышит их из-за орущей в уши музыки. И это хорошо, это замечательно. Сокджин не думает, что действительно хочет слышать в этот момент, что-либо из того, что может поведать ему его собственный разум, поэтому он заглушает его всеми доступными сейчас способами. Музыка, алкоголь и болтовня с друзьями очень даже неплохо помогают в этом. По крайней мере, Сокджин делает все, чтобы они помогали ему.       Так что Сокджин терпит весь вечер полные сочувствия взгляды Намджуна, его осторожные похлопывания по плечу и заверения, что Джин всегда может поговорить с ним, если ему это необходимо. Сокджин благодарно улыбается и стягивает тайком коктейль у Чимина, чтобы сделать из него глубокий глоток. Он дразнит Чонгука и выслушивает несколько минут рассуждения подвыпившего Хосока, который все продолжает задаваться вопросом, почему его любимый хен постоянно остается один, пока Юнги тактично не уводит парня от Джина и не передает его на руки Чимину и Тэхену, которые слишком увлечены танцполом, чтобы уделить время оставшимся за столиком друзьям. Сокджин послушно принимает из рук проникшегося к нему сегодня особой жалостью Чимина один стакан непонятно чего за другим, потому что что-то менее крепкое уже оказывается не в силах заглушать гул мыслей в его голове. Почему-то, вопреки логике, его мысли становятся все громче и громче, а алкоголь лишь ненадолго убавляет их громкость, но не позволяет им испариться окончательно. И это совсем не то, что Сокджину нужно.       Дело ведь действительно не в Джихё, вовсе нет. Сокджин не лукавил, они встречались всего три недели, он не успел привязаться к ней как следует или узнать ее достаточно близко, чтобы влюбиться. Так что дело совсем не в чувствах и не в том, что ему больно отпускать этого человека из своей жизни. Дело, возможно, как раз в том, что ему не больно.       Ему грустно, немного обидно, он все еще сбит с толку и растерян, он чувствует себя одиноким и ненужным, но… ему не больно и его не выворачивает от мысли, что он больше не сможет позвонить Джихё и пожелать ей доброго утра или спокойной ночи, только для того, чтобы услышать ее голос. Справедливости ради, не так уж и часто он и звонил. Джихё сказала, что не хочет, чтобы он это делал, и он не делал. Вероятно, отчасти, проблема в этом. Если бы она ему нравилась, по-настоящему нравилась, он бы все равно звонил ей. Ему хотелось бы слышать ее голос чаще необходимого приличиями минимума.       Дело в том, что это его второе расставание за месяц, что само по себе указывает на наличие проблемы. Если ранее он еще мог утешать себя тем, что ему просто не везет, он просто встречает не тех людей, то теперь ему явно необходимо провести какую-то работу над ошибками и понять уже, что именно он делает не так. А он делает, определенно, делает, раз у него не получает никого надолго задержать в своей жизни. Два расставания за месяц, если это не показатель, то Сокджин даже не знает, что можно назвать показателем.       Скорее всего, Юнги прав. Ему стоит встречаться с теми, кто изначально вызывает у него хоть какой-то интерес, только вот… Сокджин действительно пытался влюбиться, он действительно пытался, но у него ничего не получалось. Каждый раз, начиная новые отношения, он надеялся, что сумеет влюбиться в этого человека, но этого не происходило и в итоге его бросали, потому что, очевидно, так же, как он не в силах был полюбить кого-либо, его тоже не могли искренне полюбить только за старания. Да, Юнги прав. Одних стараний не может быть достаточно.       Сокджин, честно говоря, не понимает всей этой волокиты с любовью. Возможно, это просто не для него. Возможно, ему пора перестать так сильно стараться и пытаться внушить себе любовь к кому-то. Может, ему просто следует смириться с той разрастающейся противной пустотой в своей груди и оставить попытки заполнить ее кем-либо. Может, ему следует дать ей поглотить себя целиком и полностью. Ведь, что самое ужасное с ним произойдет в таком случае? Он будет постоянно чувствовать себя плохо и одиноко? Он перестанет получать удовольствие от жизни и окончательно потеряет себя?       Сокджина тошнит от этих мыслей. Тошнит от этой ситуации, от самого себя и той жалости, что он испытывает к себе. И возможно… Сокджина тошнит в самом не метафорическом смысле этого слова.       Он быстро моргает, только сейчас понимая, что сидит за их столиком, запрокинув голову и полностью откинувшись на спинку дивана, но у него все равно все вертится и плывет перед глазами. Сокджин достаточно часто сталкивался с алкогольным опьянением, чтобы понимать, насколько плохой знак то, что происходит с ним сейчас. Он осторожно, насколько только может, выпрямляется, садится как следует и осматривается вокруг. После этих простых манипуляций его начинает тошнить еще ощутимее, а комната вертится перед глазами еще сильнее, так что он поспешно вытягивает руку и наугад шарит ею рядом с собой, зрение его слишком размыто, чтобы он видел все очень уж четко. Он с облегчением выдыхает, когда ладонь его приземляется на знакомый кожаный материал, который он поспешно сжимает, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы привлечь к себе внимание его владельца.       - Юнги-я, - выдавливает он с трудом, Сокджин на самом деле даже не до конца уверен, что произносит что-либо вслух, потому что ничего кроме бьющих по барабанным перепонкам басов с танцпола, от которых все в его голове бухает и стучит, он не слышит.       Он моргает, пытаясь сосредоточить взгляд на том, что видит перед собой, и с трудом сглатывает, когда у него получается-таки выловить бледное, даже в таком скудном освещении, лицо Юнги, который сидит к нему вполоборота и хмурится, глядя на него. Его длинные, худые пальцы сжимают стакан с чем-то, что Сокджин определяет как виски, а взгляд кажется расфокусированным и не таким острым и осознанным, как обычно. Но Сокджин не в том состоянии, чтобы обращать на это внимание или хотя бы оформить свою просьбу, даже потребность в более-менее внятную форму. Он просто отчаянно цепляется за куртку Юнги, стараясь не выблевать содержимое желудка прямо на стол и надеясь, что друг каким-то магическим образом сам поймет, что именно ему нужно. Задействует их особую ментальную связь, которой Сокджин так любит хвалиться всем и каждому.       Юнги несколько мгновений просто пялится на него, затем медленно, очень медленно моргает, на его лице отражается что-то похожее на заторможенный мыслительный процесс, но он все же ставит свой стакан на стол и полностью разворачивается к Сокджину.       - Хен? Тебе плохо? – Сокджин не знает, почему негромкий, немного хриплый из-за холодного алкоголя голос он слышит так отчетливо, несмотря на окружающих их шум и его не самое трезвое состояние. В этот момент он даже не задумывается об этом, потому что он не способен вообще думать, ему слишком плохо для таких сложных операций. Он просто слышит Юнги и просто кивает в ответ, потому что ни на что иное он сейчас не способен.       Сокджин больше не может поднять голову, потому что когда он это делает, она начинает кружиться сильнее, а следовательно, и тошнит его гораздо ощутимее, однако он чувствует, как Юнги стискивает его плечо, слышит как парень говорит что-то кому-то, он не может разобрать, что именно, потому что младший отворачивается, но Джин знает, что теперь, когда он привлек внимание Юнги ему не о чем волноваться. Потому что это Юнги, а Юнги может о нем позаботиться.       Вскоре Юнги встает на ноги и настойчиво тянет Джина за собой. У Сокджина не с первого раза, но все же получается подняться, а когда он, наконец, делает это, то ощутимо покачивается, однако вовремя цепляется за плечи, обтянутые кожаной курткой, и сохраняет равновесие. Широкая ладонь Юнги обвивается вокруг предплечья Сокджина и эта твердая и уверенная хватка, каким-то образом заземляет все в Джине и заставляет мир вокруг крутиться не с такой ошеломляющей быстротой. Будто Юнги помогает миру замедляться. Он мог бы быть супергероем, останавливающим время. Было бы отлично, умей он, в самом деле, делать это. Столько возможностей, такой простор для применения этих сил. Сокджин с ходу мог бы придумать десяток способов использовать эти способности, но его слишком сильно тошнит, поэтому он не может удержать эту мысль в голове.       Следующие несколько минут Сокджину приходится старательно сосредотачиваться на том, чтобы сохранять равновесие и не запутываться в собственных ногах. Он настолько фокусируется на этом занятии, что даже его тошнота будто бы немного отступает на задний план. Он не поднимает головы, поэтому видит лишь темный пол, по которому скользят лучи светомузыки, и ноги людей, мимо которых его тащит, практически на себе, Юнги. Сам Сокджин безвольно следует за другом, зная, что куда бы Юнги его ни отвел, там ему станет лучше, чем он чувствует себя сейчас, поэтому он удивленно вздрагивает, когда Юнги открывает перед ними какую-то дверь и утягивает его на улицу.       Сокджин быстро моргает, оглядываясь по сторонам, а затем ежится, когда порыв прохладного ветра обдувает ему лицо и забирается за шиворот рубашки. Они оказываются в закрытом переулке, скудно освещенном уличными фонарями и вывесками соседних с клубом заведений. Это не совсем подходящее место, чтобы подышать свежим воздухом, завсегдатаи явно используют его в качестве импровизированной курилки, однако здесь Сокджину все равно становится заметно лучше. Здесь и вполовину не так душно и жарко, как в помещении клуба, так что Сокджин с облегчением вбирает полную грудь воздуха и старается дышать как можно глубже, чтобы отогнать тошноту.       Еще пару минут назад у него по всему телу выступил холодный пот, хотя все его лицо горело, но теперь, когда прохладный воздух коснулся его щек, обдав ледяным дыханием, ему действительно становится чуть легче. Сокджин без сил опускается прямо на бетонные ступени у двери черного хода и прижимается горячим лбом к холодным, металлическим и, наверняка, очень грязным перилам. Он закрывает глаза и сосредотачивается на дыхании, пытаясь дышать глубоко и размеренно, его все еще бросает то в жар, то в холод, но постепенно с каждым новым вздохом ему становится чуть легче, а все вокруг начинает медленно замедляться и покачиваться не так интенсивно. И это хорошо. Сокджин знает, что это хорошо. Он все еще не дошел до того состояния, когда смог бы осмыслить это, но интуитивно он это знает.       Он слышит, как какое-то время Юнги неловко шаркает на месте подошвами своих берц, а затем как-то тяжко вздыхает и опускается рядом, также усаживаясь на бетонные ступени. Из-за двери позади них доносятся басы клубной музыки, но после того, как Сокджин слушал ее на полной громкости последние несколько часов, очень относительная уединенность и изолированность этого переулка кажутся ему благословением. Отчасти поэтому клубы такие утомляющие. Иногда то кратковременное забытье, которое они даруют, может быть слишком подавляющим.       Юнги ничего не говорит и даже не спрашивает, в порядке ли Сокджин, он просто сидит рядом, едва касаясь его своим плечом, и ждет, когда Джину станет лучше. Если бы не легкое шебуршание, что раздается всякий раз, стоит только Юнги поерзать на месте, и не звук его дыхания, Сокджин мог бы вообще забыть, что Юнги тоже здесь.       - Лучше? – спрашивает, в конце концов, Юнги, заставляя Сокджина медленно открыть глаза и перевести на него взгляд. Юнги выглядит бледнее обычного, но щеки его светло-розового неестественного оттенка, как и кончик носа, он обхватил себя руками за плечи, будто ему холодно, и смотрит на Сокджина слишком уж ярко мерцающими и несфокусированными глазами. Ох, он, видимо, тоже пьян. Может, не так сильно, как Сокджин, но все равно…       Сокджин поспешно облизывает пересохшие губы, чуть кривится от горького привкуса чего-то сладко-крепкого, оставшегося на них после последнего коктейля, и осторожно кивает.       - Чимин – мелкое исчадье ада, - ноет он, потираясь лбом об холодный металл перил. Он чувствует плечом, как Юнги начинает трястись, сотрясаясь в приступе своего тихого, едва слышного смеха.       - Чимин может быть убийственен в своем сочувствии. Ты же знаешь, что нельзя брать алкоголь из его рук. Особенно, если тебя накануне бросили, и он знает об этом, - все еще глухо посмеиваясь, проговаривает Юнги, он звучит довольно невнятно, и Сокджин отчетливо слышит его акцент уроженца Тэгу. Он невольно усмехается, чувствуя нечто теплое в груди. Видимо, Юнги действительно много выпил, что неплохо, на самом деле. Юнги становится очень забавным и непредсказуемым, когда выпивает чуть больше своей обычной нормы.       - Я думал, что сегодня мне это нужно, - честно признается Сокджин, голос его при этом звучит как-то особенно обреченно и устало. Он старается говорить медленнее, чтобы его язык не так сильно заплетался, но он не может сказать точно, насколько это помогает. Ему сложно прислушиваться к собственным словам. – Прости, Юнги-я, кажется, тебе все же придется сегодня нянчиться со мной, - он выдыхает что-то очень отдаленно похожее на смешок. Юнги невозмутимо пожимает плечами.       - Я знал, что так будет, - явно с притворной тоской тянет он. – Я планировал сбагрить тебя Намджуну или Хосоку, если ты напьешься, но ты успел вцепиться в меня раньше.       Сокджин фыркает от смеха, который сам собой бесконтрольно вырывается из его груди. Господи, он так пьян.       - Йа! Ты мой сосед, это твоя обязанность – заботиться обо мне, - слабо шлепая парня по колену, жалуется Сокджин. По крайней мере, он думает, что не прикладывает особой силы, однако звук, который он слышит, и то, как непритворно морщится Юнги, говорит об обратном.       - Еще одно условие, прописанное мелким шрифтом? – потирая ушибленное место, спрашивает младший. На мгновение или два Сокджин испытывает нечто похожее на вину, но это быстро проходит. Он пьян, нельзя же ожидать, что он будет в состоянии контролировать свое тело.       - Естественно, - авторитетно кивает Сокджин, проглатывая половину звуков в слове.       - Интересно, сколько же их? – небрежно спрашивает Юнги, явно не ожидая особо ответа.       - Не скажу. Это наказание за то, что не читаешь контракты, прежде чем подписывать их, - Сокджин сам слышит, что половина фразы превращается во что-то совсем невнятное и неразборчивое, поэтому вновь закрывает глаза и тяжело выдыхает, прислоняясь к перилам.       Они проводят некоторое время в молчании, прерываемое лишь музыкой из-за двери и гомоном проходящих мимо переулка людей. Но Сокджин никогда не мог молчать слишком уж долго, а когда он пьян, он и вовсе не способен сдерживать рвущиеся из него слова, поэтому вскоре он прерывает повисшую тишину.       - Что это вообще значит, Юнги-я? – неожиданно даже для самого себя спрашивает Сокджин. Он слышит, как озадаченно шевелится рядом друг, но Юнги ничего не спрашивает и терпеливо ждет продолжения. – Ну, вся эта фигня с искрой и прочим? Как вообще можно понять, когда она есть, а когда ее нет?       - Ты, что серьезно, хен? – фыркает Юнги, не скрывая своего удивления, но Сокджин тут же выпрямляется и прожигает его самым негодующим взглядом, на который только способен сейчас, так что Юнги поспешно примирительно поднимает обе ладони в воздух и послушно отбрасывает шутливый тон. – Ладно… ладно, я просто… Разве ты не знаешь, хен? Разве ты раньше никогда не был влюблен?       Сокджин задумчиво сводит брови вместе и, честно, очень сильно пытается вспомнить был ли он влюблен. Он пытается, но он так сильно пьян, что все мысли разбегаются у него в голове, а от усиленных попыток думать у него начинает вновь все кружиться и плыть перед глазами, так что он бросает это гиблое и опасное занятие, расстроено стонет и качает головой.       - Я не знаю. Может, и был, а, может, нет, не знаю, - сдаваясь, всплескивает он руками, едва не попадая Юнги по лицу ладонью, на что друг просто чуть приподнимает бровь, он кажется очень уж сосредоточенным и явно больше сконцентрированным на словах Сокджина, чем на его действиях. Единственное, что Юнги делает, это аккуратно ловит запястье Сокджина, чуть сжимает его и укладывает ему же на колено, где продолжает его удерживать, словно опасаясь, что руки старшего вновь заживут своей жизнью, если он не будет фиксировать их. Сокджин вынужден признать, что этот поступок не лишен логики, его руки вполне способны вновь сами собой взбунтоваться. – Какое вообще отношение искра имеет к любви? Разве без нее… никак нельзя… ну, быть в отношениях? А что… что, если я вообще не способен чувствовать эту… искру или как ее там? – Сокджин понимает, что тараторит и проглатывает половину слов только тогда, когда Юнги сжимает его руку настолько сильно, что даже в своем нетрезвом состоянии Сокджин это чувствует. Он жалобно ойкает, и Юнги чуть ослабляет хватку и быстро моргает, словно очнувшись от своих раздумий.       Юнги подбирается и чуть встряхивает головой, его глаза сияют так ярко, что их отлично видно в этом слабо освещенном, грязном переулке, и это само по себе может говорить только о том, что он довольно сильно сейчас пьян. Насупившись, Юнги смотрит на Сокджина и поспешно качает головой.       - Так, хен, я теряю мысль, когда ты так тара… татато… спешишь, - запинается Юнги, явно испытывая определенные трудности в изложении своих мыслей. – Искра и прочая ерунда это просто… - он неопределенно взмахивает свободной рукой в воздухе, пытаясь подобрать нужное ему определение, но явно терпя в этом неудачу. Кажется, в отличие от Сокджина, которого бодрит свежий воздух, Юнги только больше на нем развозит. – Ну, это же просто что-то вроде как сказать… влечет тебя к человеку или нет. Ее наличие не говорит о любви, но… без нее… ничего не получится. Зачем тебе быть с человеком, к которому тебя даже не тянет?       - Нет, я понимаю это, - поспешно кивает Сокджин, почти перебивая его. Ему действительно не терпится получить ответ на интересующий его вопрос, хотя конкретно в этот момент он вообще понятия не имеет, почему ему это так сильно интересно и почему они вообще говорят об этом. – Я понимаю, но… Как определить, что искра есть?       Юнги несколько минут просто смотрит на него, замедленно моргая, даже в нетрезвом состоянии у него получается заставить Сокджина почувствовать себя глупо под этим взглядом, чего он, определенно, и добивался изначально. Сокджин ощущает, как все его лицо и шея стремительно наливаются жаром смущения. Юнги закрывает глаза и так тяжело вздыхает, словно на его плечах оказывается тяжесть всего мира и от одного этого разговора у него начинает раскалываться голова.       - Вау, так ты реально никогда не влюблялся, хен, - как-то отстраненно тянет Юнги, таким тоном, будто он действительно глубоко удивлен этим фактом. Сокджин уже думает начать возмущаться, но Юнги продолжает: - Ну, обычно такое сразу чувствуешь. И если отбрасывать в сторону сексуальный аспект и брать только эмоциональный… - Юнги на мгновение хмурится и задумывается, явно пытаясь преобразить свои мысли в слова. – Когда искра есть чувствуешь… эм… что-то вроде трепета? И… как минимум, совсем иная реакция на физический контакт?       - Иная? – непонимающе хмурится Сокджин, на что Юнги кивает, раздумывает несколько секунд, а затем поднимает в воздух их переплетенные руки и указывает на них взглядом.       - Вот, мы держимся за руки сейчас. Чувствуешь, что-то особенное, хен? – спрашивает он, выразительно потрясывая их руками.       Сокджин моргает и внимательно рассматривает их руки. Он с некоторым отстраненным удивлением отмечает, что рука Юнги очень привычно и удобно обвивает его ладонь, словно делала так уже бесчисленное количество раз. И может быть так оно и есть. Сокджин понятия не имеет, как часто они брались за руки, он никогда не считал. Он почему-то совершенно не к месту вспоминает, что ему очень часто было неловко брать девушек за руки, их ладошки всегда казались такими маленькими и хрупкими, а его искривленные пальцы смотрелись очень странно, когда он пытался подержаться с кем-нибудь за руки, да и… Сокджин никогда не был особенно тактильным человеком, так что и не выступал обычно инициатором таких взаимодействий. Однако сейчас, когда он смотрит на их с Юнги руки, он совершенно не ощущает неловкости, и смотрятся они довольно… органично. Как-то естественно.       Сокджин послушно прислушивается к своим ощущениям, и даже закрывает глаза на несколько секунд. Ну… ему тепло. В тех местах, где соединяются их руки, он чувствует успокаивающее и заземляющее тепло, которое помогает ему не уплыть неведомо куда, заставляет все вокруг не кружиться так ошеломляюще, и это… наверное, хорошо. Его все еще мутит, ему немного холодно из-за прохладного ветра и у него начинает побаливать голова, но он уверен, что с Юнги и его руками это никак не связано. Юнги и его руки – это едва ли не единственное, что приносит ему положительные ощущения в данный момент.       - Ну… это приятно, - наконец, выдает он, незатейливо пожимая плечами. Когда Джин поворачивается, он видит, как удивленно расширяются глаза Юнги и растерянно приоткрывается его рот. Кажется, он явно ожидал совсем не такого ответа, что озадачивает Сокджина, ведь это все-таки правда. Было бы странно, будь ему неприятно держать друга за руку. К тому же… это же Юнги, как его прикосновения могут быть неприятны ему?       Юнги быстро-быстро моргает, а затем немного неловко поводит плечами, прежде чем взять себя в руки, откашляться и начать говорить.       - Ладно… хорошо. Но, хен, что-нибудь еще помимо этого чувствуешь? Трепет там? Бабочек в животе? Волнение? – настаивает он, внимательно глядя Сокджину в глаза, на что Джин хмурится и медленно отрицательно качает головой, что заставляет Юнги удовлетворенно кивнуть и продолжить: - Именно. Это все потому, что между нами нет искры, хен. Никакого романтического напряжения.       Сокджин недоверчиво хмурится и смотрит на друга, даже не скрывая своего скепсиса, он слишком пьян, чтобы это скрывать. И да, ладно, если быть честным, он встречался со столькими девушками и со многими из них держался за руки, но при этом не чувствовал чего-то из вышеперечисленного Юнги, неужели это обозначает, что у него не было искры ни с одной из них? Это вообще возможно? Чисто статистически возможно ли такое? Это же просто нелепо. Он знает, что это не так, потому что влечение-то он точно испытывал к ним, а для этого ведь нужна какая-никакая, но искра. Верно же? Или нет?       - Йа, Юнги-я, да что вообще можно сказать только по этому? – встряхивая их руками, проговаривает Сокджин, закатывая глаза. – Что такого особенного в том, чтобы держаться за руки? Разве по этому жесту можно судить, есть у тебя чувства к человеку или нет?       И на самом деле, Сокджин должен был бы понимать, что ему не стоит говорить ничего подобного. Будь он чуть менее пьян, он бы заметил этот решительный и упрямый огонек, что мелькает на мгновение в глазах Юнги, и тут же отшутился бы. Потому что есть одна очень важная вещь о Мин Юнги, которую необходимо знать и учитывать, будучи его другом.       Мин Юнги доводит до конца любые свои начинания, а еще он никогда не выкладывается наполовину.       Вторая вещь, которую Сокджину стоило бы учитывать – выпив, Юнги становится непредсказуемым и часто совершает поступки, о которых потом либо жалеет, либо, к своему счастью, не помнит. Сокджин должен был все это держать в уме, прежде чем заводить с Юнги разговоры подобного рода. Он должен был, но он весь вечер самозабвенно вливал в себя коктейли, что протягивал ему Чимин, потому что чувствовал себя каким-то неправильным, ущербным, глупым и непонимающим совершенно простых вещей, которые понимают все вокруг, кроме него одного, поэтому, конечно же, ничего Сокджин не учитывает и не предполагает. Он не улавливает никаких предупреждающих сигналов и вообще не особо понимает, куда сворачивает их диалог, не понимает, что он вообще может свернуть куда-то не туда. Сокджин пьян, и он очень сильно хочет, чтобы Юнги просто объяснил ему, что с ним не так, а еще лучше сказал, что с ним все в порядке, чтобы Джин со спокойной совестью мог в это поверить.       Так что да. Сокджин совсем не ожидает этого. Вообще не имеет ни малейшего представления, что может произойти дальше. Поэтому когда Юнги резко приближается к нему слишком близко, чтобы это можно было назвать приемлемым, вторгаясь в его личное пространство, он не двигается с места, потому что даже не задумывается о том, зачем Юнги может это делать. Даже когда Юнги отпускает его руку и обхватывает ладонью заднюю часть его шеи, заставляя наклонить голову ниже, притягивая к себе, Сокджин только непонимающе моргает, но не отшатывается. Его мысли текут в голове так медленно, что он даже не успевает подумать о том, что именно происходит в этот конкретный момент, как чужие, чуть обветренные, сухие губы накрывают его рот и…       Да, вот тогда, кажется, именно тогда мозг Сокджина начинает, наконец, работать.       Правда, совершено не в ту сторону, в какую вроде как должен.       Его глаза широко распахиваются, и он почему-то в силах думать только о том, что может сосчитать каждую ресницу Юнги, что его кожа даже с такого близкого расстояния кажется фарфорово-бледной, почти белой. А затем Юнги двигает губами, превращая простое прикосновение в полноценный поцелуй, и… Сокджин, наконец, понимает, что то, что происходит сейчас – именно поцелуй. И это понимание делает, что-то невероятно странное с его легкими и сердцем, которые мгновенно переполняет какое-то непонятное, шипящее чувство, похожее на воздух, но грозящееся разорвать его органы изнутри. И Сокджин ощущает что-то схожее с паникой, с тревогой… до тех пор, пока вторая рука Юнги не поднимается и не накрывает его щеку и челюсть, что каким-то образом полностью сбивает дыхание Сокджина и заставляет его неосознанно прикрыть глаза.       Губы Юнги совсем не похожи на губы девушек, что Сокджин целовал до этого. Совершенно ничего общего. Они маленькие и аккуратные, сухие, не тронутые ни помадой, ни бальзамом для губ, и Сокджин отчетливо чувствует на них горький привкус терпкого виски и все равно… Это… приятно. Это чертовски приятно – чувствовать их прикосновение к собственным губам.       Сокджин в жизни не задумывался о том, как именно мог бы целоваться Юнги, но теперь Джин знает, что он делает это с невероятной, почти разрушающей изнутри нежностью и той самой тщательностью и самоотдачей, с которыми подходит к каждому делу в своей жизни. Он делает этот поцелуй мягким, делает его теплым и будоражащим, хотя даже и не думает углублять его или слишком сильно затягивать.       Это странно. Это непонятно. Это неожиданно, и Сокджин не знает, как реагировать и что ему делать, он не успевает даже толком осознать и проанализировать ситуацию, слишком застигнутый врасплох происходящим, как все заканчивается.       Уже спустя мгновение все заканчивается. Сокджин ощущает, как Юнги отстраняется, чувствует его чуть прерывистое дыхание на своих губах и медленно, заторможено открывает глаза, чтобы встретиться взглядом с темными, немного ошалело мерцающими зрачками. Все в Сокджине в этот момент заторможено, все реакции, мысли и даже чувства. Словно этот поцелуй каким-то образом перезапустил все системы в его организме, и им теперь нужно время на подгрузку. И совсем не помогает то, что Юнги все еще не убирает ладони и продолжает прижимать их к щеке и шее Сокджина, не помогает тот факт, что они сейчас как никогда прежде в жизни напряженно и внимательно смотрят друг другу в глаза с опасно близкого расстояния, и уж точно никак, совсем никак не помогает этот ярко-розовый румянец, что красиво окрашивает скулы Юнги отчетливым, слишком видимым смущением.       Сокджин знает, что этот румянец не вызван алкоголем, знает, что именно он его причина, и это понимание заставляет его уши и шею стремительно налиться теплом, от которого ему становится жарко. Невообразимо жарко.       - Этого… этого же достаточно? - хрипло и как-то растерянно выдыхает Юнги, он выглядит так, словно сам не знает теперь, что должен сказать или сделать. Непривычно, но совершенно очаровательно растерянным.       - Чего? – тупо произносит Сокджин, все еще чувствуя себя так, будто большая часть его мозга догружается. Юнги нервно облизывает губы, и Сокджин невольно прослеживает движение его языка, из-за чего он тут же вздрагивает, когда осознает, что делает.       - Чтобы понять… есть ли… искра, - Юнги быстро моргает, а затем резко, будто только вспомнив, опускает руку и чуть отодвигается назад, позволяя Сокджину сделать такой необходимый ему глоток воздуха. Щеку тут же холодит ветер, но то место, к которому еще секунду назад прикасался Юнги, все равно кажется ненормально горячим. – Теперь ты можешь увидеть разницу. Можешь, сказать, когда искры точно нет, - заканчивает Юнги, неловко поводя плечами и поспешно отворачиваясь. Его щеки и скулы все еще горят розовым, но Сокджин видит, что он уже старается нацепить на себя невозмутимую и бесстрастную маску.       Сокджин моргает раз, моргает два. Затем медленно выпрямляется и чуть сдвигается, просто чтобы как-то сменить положение в пространстве. Он смотрит с мгновение на профиль Юнги, затем переводит взгляд на темный переулок перед собой, моргает еще раз.       Прохладный ветер обжигает губы, на которых остался привкус чужого виски.       Ох, Мин Юнги поцеловал его. Только что.       Кажется, только в этот момент мозг Сокджина завершает обработку этой информации, и когда этот простой факт укладывается у него в голове, он глубоко вздыхает и чувствует, как что-то с треском взрывается у него внутри, распирая его грудь и наполняя ее каким-то незнакомым прежде жаром, от которого Сокджину становится так горячо, что ему начинает казаться, будто не только его сердце и легкие, но и все его лицо начинает гореть. Что там Юнги только что говорит про искры? У Сокджина складывается такое ощущение, что в груди сейчас разорвалась самая настоящая бомба, и он вообще не имеет ни малейшего представления, что ему с этим делать и что это вообще должно значить.       Но одно он с каким-то отстраненным удивлением понимает вполне себе отчетливо. Эта мысль слишком резко прошивает его протрезвевший и разбуженный неожиданным поцелуем мозг. Настолько резко, что это почти больно.       Юнги прав. Теперь Сокджин точно может сказать, когда эта злополучная искра есть, а когда ее нет и в помине.