(Не)сложные грани искусства

Такси плавно затормозило у неприметного здания, и Квай-Гон вышел на промозглую улицу под моросящий то ли снег, то ли дождь. Расплатившись с водителем, он остановился перед дверью, уже привычно собираясь с духом, чтобы шагнуть. Вот только сегодня погода, совершенно не соответствующая предновогоднему настроению, решила всё по-своему и, кинув в лицо щедрую горсть ледяной крошки, мгновенно загнала его внутрь. Отряхивая с волос мокрое крошево, Квай-Гон торопливо спустился по широкой деревянной лестнице к настоящему входу в клуб. Тёмное дерево и фиолетовые тона создавали тяжёлую в хорошем смысле атмосферу: она давила на плечи, заставляла сердце предвкушающе колотиться в груди, сковывала тело сладким напряжением. Оставив своё пальто в гардеробе, Квай-Гон кивнул двум охранникам в колпаках Санта-Клауса и, наконец, вошёл в сердце «Ордена» — самого популярного ночного клуба Бруклина. Здесь было лучшее обслуживание, строгий фейсконтроль и самые профессиональные танцоры стрип-пластики для настоящих ценителей не только обнажённых тел, но и искусства. Звездой, а также главной причиной, по которой Квай-Гон вот уже полгода каждую среду и пятницу посещал этот клуб, — был молодой очень талантливый юноша со сценическим именем Бен. У него были прекрасное, идеально сложенное тело, золотые волосы, мягкие соски с пирсингом, сияющие глаза, очаровательная ямочка на подбородке и самая обаятельная улыбка во всём Нью-Йорке. Когда он танцевал, казалось, будто он взлетает над сценой, завораживая всех своими движениями, гибкостью и грацией. Квай-Гон влюбился в него с первого взгляда. Нашёл своё давно потерянное вдохновение в этом человеке и теперь не мог не смотреть на него так часто, как это представлялось возможным. Но сегодня… Сегодня был особенный день, по многим причинам. Приуроченный к сочельнику, в клубе проходил ежегодный аукцион. Слотами были как раз танцоры. От них можно было получить приватный-танец, рождественский поцелуй, или целую ночь, в зависимости от танцора и победившего клиента. Никто не торговал здесь телами, но, по негласному правилу, никто и не осуждал, если к концу ночи кто-то из сотрудников уходил с богатым клиентом. Об этом Квай-Гон узнал, потому что умел хорошо слушать, а сотрудники клуба любили сплетничать на перекурах у чёрного хода. За Бена обычно была почти драка. Насколько удалось выяснить Квай-Гону, ещё ни с кем он не уходил из клуба на Рождество, обычно довольствуясь поцелуем или маленьким свиданием с победителем. Не то чтобы Квай-Гон считал себя особенным, но то, что сегодня он будет этим победителем, он знал наверняка. Усевшись за свой столик, на котором, специально для него была установлена небольшая настольная лампа, Квай-Гон достал скетчбук и принялся лениво зарисовывать всё, на что падал глаз. Пушистые ветки елей, расставленных в кадках то тут, то там; официантки в коротких красных платьицах, отороченных белоснежным мехом; другие гости, чопорно расхаживающие туда-сюда; освещённая софитами сцена, на которой вот-вот воссияет рождественская звезда. Ждать пришлось недолго. Поблагодарив официанта за бокал шампанского, Квай-Гон повернул голову к появившемуся ведущему. Квинлан был неизменным посредником между гостями и танцорами, он всегда был в курсе происходящего во всём клубе, вовремя отслеживал конфликты, шутил на грани дозволенного, зажигая толпу своей провокационной улыбкой и длинными пальцами, которые, казалось просто не могли оставить в покое стойку микрофона. Сегодня он был в зелёном костюме эльфа, короткие шортики которого не оставляли простора для фантазии. — Хо-хо-хо, дорогие друзья, гости нашего Ордена, я рад видеть вас на нашем традиционном аукционе. Сегодня вырученные деньги пойдут на подарки детям, болеющим раком. Мы надеемся, что в это Рождество мы поможем не только вам отлично провести время, но и детям на одну ночь поверить в чудо. Гости вежливо поддержали его аплодисментами. — Но вернёмся к тому, ради чего мы здесь сегодня собрались. Как обычно, мои коллеги будут выступать, радуя вас своим… талантом. Нет, правда, чего вы смеётесь? Они действительно очень талантливые! Люди снова захлопали в ладоши, хихикая, поддерживая шутку. Квинлан шкодливо усмехнулся и вернулся к микрофону. — Не мне вам рассказывать, в общем, — фыркнул он, играя бровями. — После каждого танца будет аукцион. Начинаем с тысячи долларов и дальше, насколько хватит вашей щедрости. Бен будет в финале, я знаю, как вы его любите, ребята, но дайте и другим моим друзьям шанс, они правда заслуживают вашего внимания, — комично взмолился Квинлан. Несомненно, Бен являлся примадонной этого места, но были и другие, такие как талантливый Хан Соло, или огромный, но невероятно гибкий Гаразеб, танцующие так же красиво, просто не цепляющие сердце Квай-Гона. Что, конечно же, не мешало ему иногда скетчить то, как свет играет на влажной от масла и пота коже или как провокационно торчит огромный член Гаразеба, заканчивающего танец. Полюбовавшись тем, как дреды Квинлана упали на его глаза, отвлекшись на быструю зарисовку, Квай-Гон пропустил момент, когда тот представил Кита Фисто, открывающего программу в шубе Санта-Клауса и колпаке с бубенцами.

***

Ближе к полуночи, когда подошли к концу одиннадцать несомненно жарких выступлений, а Гаразеб, не дожидаясь окончания, исчез вместе с выторговавшим его светловолосым гостем, толпа уже была взвинчена до предела. Все с нетерпением ждали самого прекрасного момента вечера, и он, наконец, наступил. Из колонок полилась классическая музыка — визитная карточка в выступлениях Бена. А в следующее мгновение он сам появился на сцене во вспышке света, выгибаясь навстречу нетерпеливым взглядам зрителей. Его тело было скрыто полупрозрачной, сияющей тканью, за спиной виднелись белоснежные крылья. Он взмыл вверх по пилону, плавно опускаясь вниз, позволяя ткани струиться по вытянутым горизонтально ногам, затем скользнул вокруг пилона, под музыку, взмахнув крыльями, обернувшись на зрителей, застенчиво и шкодливо одновременно. Повинуясь движению его плеч, ткань плавно стекла с его тела, оставляя бронзовую кожу обнажённой, лишь невинно-белые стринги обнимали его член, да крепление крыльев виднелось под мышками. Снова вытянувшись на пилоне, Бен начал плавно двигаться под музыку, изгибаясь на взлёты и падения мелодии, словно Ангел, который мечется в своей человеческой оболочке, не в силах её покинуть. Колечки пирсинга в его торчащих сосках сияли золотом, влажная кожа переливалась, будто усыпанная бриллиантами, заставляя зрителей задерживать дыхание каждый раз, когда он поворачивался задом, демонстрируя напряженные бархатные ягодицы. На финальный аккорд мелодии, он поднялся так высоко, насколько смог, а затем удерживая ноги в идеальном шпагате, медленно соскользнул вниз и замер тяжело дыша. Зал взорвался овациями. Квай-Гон несколько мгновений не мог прийти в себя, завороженный прекрасным образом своего Ангела. Карандаш без участия головы начал порхать по бумаге, оставляя очертания влажных кудрей, напряжённых плеч, крыльев, виднеющихся из-за спины, и, конечно же, крепких бёдер. Когда он пришёл в себя, торги уже вовсю шли и остановились на цифре в двести двенадцать тысяч долларов. — Двести двенадцать раз, двести двенадцать дв-а-а, — нараспев потянул Квинлан. — Пятьсот, — поднял руку Квай-Гон. Люди зашушукались, кидая на Квай-Гона любопытные взгляды. — Поднимете ставку до миллиона? — оскалился Квинлан, выдерживая взгляд Квай-Гона. Что стоили какие-то деньги по сравнению с его Вдохновением? — Подниму, — кивнул Квай-Гон. — И-и-и продано!

***

Разобравшись с бюрократическими деталями и расписавшись в чеке, Квай-Гон проследовал за охраной к гримёркам. Почти все гости уже разошлись, обсуждая свежую сплетню о том, что какой-то щедрый богатей отдал целый миллион, чтобы получить обычного танцора стриптиза. Сотрудники клуба так же потихоньку завершали свою работу, прибираясь в зале и складывая аппаратуру на место. Перед дверью к Бену стоял Квинлан. Он молча смерил Квай-Гона взглядом, а затем хмыкнул: — Приятного вечера, — после чего скрылся в длинном коридоре. Проигнорировав его, охранник пару раз стукнул в дверь, из-за которой раздалось негромкое «Войдите», и вот тут Квай-Гон оторопело замер, не в силах сделать последний шаг, чтобы взглянуть в глаза своей Мечте. — Эм, сэр? — осторожно спросил охранник, склонив голову. Квай-Гон был немного выше него, так что мужчина явно начал нервничать. — …Ничего, прошу прощения, — вежливо улыбнулся Квай-Гон, стараясь выглядеть как можно более безобидно. Расправив плечи, он обошел охранника, толкнув злополучную дверь. Бен стоял спиной ко входу, глядя в зеркало, снимая ватным тампоном остатки косметики и страз со своего лица. На нём был длинный пушистый халат, подол которого волочился по полу. — Д… Добрый вечер, — негромко произнёс Квай-Гон не в силах насмотреться, стараясь сохранить в памяти каждую секунду происходящего. Прикусив пухлую губу, Бен взглянул на него через зеркало, а затем повернулся к Квай-Гону лицом. — Здравствуйте, — хрипло поздоровался он. — Я хочу сразу предупредить. Я знаю… — он немного помялся, но потом снова вскинул свои прекрасные глаза, заглядывая в самую душу Квай-Гона, — знаю, насколько большую сумму вы за меня отдали, но… Я не сплю за деньги. Ни с кем. И не важно о каких суммах речь. Вздернув брови, Квай-Гон хлопнул ресницами. — Но… Я знаю это. Настала очередь Бена удивлённо моргать. — Т… Тогда зачем вы отдали столько денег? Только ради встречи со мной? Импульсивно взмахнув руками, он подошёл ближе, позволив рассмотреть свои родинки, которыми Квай-Гон грезил несколько недель, а теперь оказалось, что помимо родинок на носу Бена есть ещё и веснушки! — Я… — в горле пересохло от волнения, так что Бен протянул ему бутылку воды. Коснувшись тёплых пальцев, Квай-Гон почти умер на месте, тихо ненавидя себя за поведение влюблённого подростка. — Кхм, хотел попросить Вас об услуге. Дело в том, что я художник. И я хотел бы Вас нарисовать. Бен снова удивлённо вздернул брови так, что они скрылись под влажной чёлкой, обрамляющей его лоб. — Вы заплатили миллион, чтобы попросить меня быть Вашей моделью? — Обнажённой, если Вам не сложно. Но если это претит Вам, то против одежды я тоже ничего не имею, — покладисто заверил его Квай-Гон. Несколько мгновений Бен просто моргал, не отрывая взгляда от Квай-Гона, вероятно ожидая, что всё это шутка. Но Квай-Гон спокойно выдержал его взгляд, мысленно стараясь подобрать палитру среди своей акварели, которая лучше всего смогла бы передать цвет его глаз. — Ну… Я думаю, я не против, — в конце концов пожал плечами Бен. — Как Ваше имя? — Квай-Гон. Квай-Гон Джинн. — Приятно познакомиться, Квай-Гон Джинн, — улыбнулся Бен, протянув руку. Квай-Гон крепко сжал её в своей ладони, оглаживая мозоли, собирая тепло на кончики пальцев, и вновь немножечко умер, не в силах вынести этого рождественского чуда.