аллюр

      

Тот, кто готов принести жертву, может обрести очень многое. Но есть та жертва, которая способна забрать неоправданно всё.

«Я буду каждый вечер умолять тебя остаться. Упаду тебе в ноги – ты только попроси» Тэхён не думал, что в этих словах заключён полностью противоположный смысл, потому что Чонгук и правда умоляет его остаться. Здесь, в штате Мэриленд, Балтиморе, клубе «Хантер». Возвращение после приглашения в клуб и знакомства с его владельцем проходит в напряжённом молчании остального пути после приведённых причин выгоды от принятия предложения. Чонгук даёт Тэхёну время всего оставшегося дня, чтобы хотя бы принять открытую ему информацию, в одиночестве подумать и согласиться вначале с самим собой – всё это не с пустого места взялось. Не от усталости мужчина захотел избавиться от него. Будь эти скачки для Тэхёна не важны, их бы не волновала вероятность отказа на заявку в следующем году. Просто оба прекрасно понимают – Кима эта незавершённость не оставит в покое. Восемь месяцев. Им придётся находиться друг от друга через целый грёбанный океан восемь месяцев. Это даже не те четыре недели, когда Тэхён был вынужден из-за переломов вернуться в приют, где мог элементарно сбегать к Хосоку и изредка возвращаться в клуб на такси. Это не то время, когда им приходилось ночевать в разных местах и при встрече признаваться, что засыпать одному в постели стало чертовски тяжело. Тэхён как-то вспоминал, какой неловкой и бессмысленной была первая ночь в постели мужчины с простым желанием проснуться вместе, а после он не мог представить, как жить отдельно. Он квартиру себе так и не купил, просто не видел в этом необходимости. Как со всем этим Чонгук представляет себе жизнь Тэхёна на другом континенте? Он правда считает, что так будет лучше? Чон уверил, что спустя пару месяцев парень полностью адаптируется, сможет обходиться без переводчика, привыкнет к людям, обществу, ритму жизни, вольётся в этот поток, и время пролетит незаметно. Но не сказал, что он сможет привыкнуть быть без него. Чонгук ещё что-то про звонки говорил, видеосвязь, зимний отпуск – они могут встретиться уже в декабре, через два месяца. Тэхён попытался увеличить количество встреч, сказал, что ему несложно будет прилетать и на два дня, а Чонгук назвал это плохой идеей – парень полёты, как выяснилось, переносит отвратительно. Из тех двух предполагаемых дней один уйдёт на восстановление самочувствия, а потом возвращение и ещё такой же день. Эта жертва того не стоит. Вернувшись поздно вечером в номер к мужчине, Тэхён ловит себя на мысли, что зашёл по привычке – он планировал вообще-то выразить протест своим отсутствием, запереться у себя и доказать свою незрелость громкой обидой. Не получилось, страх упустить то малое время, которое у них остаётся, взял верх и привёл его к Чонгуку. Подсознательно Тэхён уже понимает, что его смогут уговорить, приведут ещё сотню причин согласиться, потому что упустить возможность можно в любой момент, а ухватиться и рискнуть – всего лишь секунда принятого решения. Как секунда лучшей жизни. — Ложиться не собираешься? — уточняет Чонгук, заметив явное непонимание парня от того, как он оказался здесь. Это, возможно, последние ночи, когда они могут уснуть вместе. А Тэхён на грани между прямо сейчас вцепиться, не отпуская мужчину, и показательно уйти, хлопнув дверью. Ничего из желаемого он не делает, потому что головой понимает, зачем всё это. Сердце упрямо мириться не собирается. Тэхён не может произнести своего согласия и ожидаемого мужчиной заверения, что он попробует, постарается или хотя бы солжёт об этом. Такие слова царапают горло перьями, которые Ким пытается удержать в себе, и получается сказать что-то совсем нелепое: — Если лягу, ты скажешь, что нашёл другой вариант? Тэхён ногтями впивается в кожу ладони, пытается сам себя усмирить, не начинать истерику, это не то, что им нужно. Чонгук замечает его шаткое равновесие, как и отчаяние в голосе, страх, огромное усилие, чтобы продолжать говорить на эту тему. Тэхён ведь может сказать «нет» и молчать, пока они не вернутся домой, проигнорировать попытки объяснить ему настоящее значение выдвинутого предложения, упрямо стоять на своём. А он не хочет принудительно. Тэхён пытается по-взрослому и вместе. — Пойми, новый контракт для тебя уже необходимость, — Чонгук осторожно подходит, в глаза смотрит, чтобы в них увидели серьёзность, а не собственную прихоть. — Ты не простишь себе, если в следующем году не выйдешь в международные, мы оба это знаем. Потому что такое уже было, когда Сугём рассказал ему, что беспородные просто не могут участвовать в престижных соревнованиях по элементарным правилам. И Чонгук об этом напоминает снова, чтобы окончательно развеять последние попытки передумать. — Вина перед Альтаир будет съедать тебя изнутри медленно и болезненно, — мужчина останавливается рядом, чуть наклоняется, ловя на себе взгляд. — Ты будешь срываться… Снова закурит, будет пытаться залить пустоту и ноющее чувство алкоголем, хуже – дурью. И эта мысль его посетит, потому что парень уже знает, к кому за ней прийти, прекрасно понимает, что ему не откажут. Чонгук никогда не простит этого себе. — Возможно, ты просто всё бросишь, а там по наклонной, потому что ты уже не представляешь себе жизнь без спорта. Никакая любовь тебя не остановит. Чонгук не всесильный. Он уже пытался держать Тэхёна под контролем, и это не работает, пока парень сам того не захочет, не увидит в этих действиях, запретах и рамках желание сделать как лучше. Пока Тэхён не признается, что его переход в другой клуб – необходимая жертва, он продолжит своё саморазрушение. — Я здесь не останусь, — последняя попытка заставить Чонгука сломаться. — Останешься. Ломается Тэхён. Уже всё решено. Кем? Кажется, обоими, это и ломает до хруста, щелчка, пускающего на глаза крупные слёзы. Он просто не выдерживает, всё время с момента первого намёка пытался держаться, не позволять себе такой глупости, как слёзы. Да, намеревался специально заплакать, в прошлый раз это помогло, когда Чонгук хотел снять его с участия в скачках, но сейчас всё иначе. Это полное осознание, что решение уже не изменить. Ему больно под рёбрами, будто проросшие крылья выдирают с корнем – зачем они, если рядом не будет того, кто их подарил? Тэхён срывается в рыдании не специально, просто слишком много накопилось, сам прячется в руках у Чонгука, гладящего его по затылку, пальцами к водовороту мыслей и плечам, в попытке снять с них тяжесть. Лишь бы ниже не опускался, к лопаткам, не трогал кровоточащие раны. Ким чувствует поцелуи – в висок, в мокрые щёки, слышит шёпот извинений, своего имени, болезненного «оленёнок, мне жаль». Чонгук это тоже не по собственному желанию делает. Будь процент вероятности одобренной заявки выше, он бы провалялся весь день в постели с парнем, игнорируя поступающие заявки, отпустил все обязанности и сразу заказал общее количество билетов на самолёт. Чон бы искренне улыбался, когда Тэхён выбирал им кольца, а не заставлял себя поднимать уголки сомкнутых губ, чтобы сдержать признание о предстоящей разлуке. Он бы обнимал его сейчас и целовал, не чтобы успокоить и постараться не разрушить то, что остаётся от Тэхёна. В тишине остаточных всхлипов не звучит больше ни слова, всё сказанное не изменить, не забрать назад, не подвергнуть сомнению. Тэхён остаётся, так нужно.        Утром, во время совместного завтрака со всей приехавшей сопровождать его командой, Ким слышит, что билеты всё ещё не куплены, а выезд из отеля запланирован на четыре утра, и такими темпами они рискуют отложить вылет. Чонгук устало заверяет, что займётся этим в ближайшее время, Тэхён слышит – брать на обратный путь на один билет меньше оказывается слишком трудно. Их ночь оказалась выматывающей и далеко не из-за страсти. По Тэхёну особенно заметно, он ночью плакал, его едва удалось успокоить. У него вымотанный вид и опухшие глаза, покрасневшие, на лице всё написано – он из последних сил уже просто заставляет себя. Сидеть со всеми, молчать, делать то, что его просят. — Ты сильно уйдёшь в убыток, — произносит Тэхён, привлекая внимание внезапно найденным аргументом, — все спонсоры, с которыми я сотрудничаю, уйдут. Слабая попытка, парень сам в неё с трудом верит. Он просто не хочет сдаваться. — У меня спонсоры были и до тебя, — осторожно напоминает Чонгук, разрывая очередную попытку отчаянного сопротивления. — Помнишь последнее условие нашего контракта? В случае его расторжения – ни о чём не жалеть. По напуганному взгляду Тэхёна внезапно становится ясна одна упущенная деталь – он не планировал разрывать с Чонгуком контракт. Да, он почти согласился на восемь месяцев остаться и набраться опыта, завершить то, что начал, заставил себя смириться и поверить, что они не расстаются. Но Ким рассчитывал, что их контракт станет той нитью, которая не позволит им разойтись, пока они будут на расстоянии. Тэхён не знал, что жокей не может работать на два клуба сразу – прежде, чем подписать новый, он должен аннулировать прошлый контракт. А Ким слышит – Чонгук обрывает с ним последнюю связь. Это становится понятным, когда парень без единого слова встаёт и уходит, без вспышки агрессии просто потому, что боль сильнее злобы. Такано многозначительно качает головой – он был прав, когда сказал, что они не смогут спокойно разойтись. И Чонгук перед уходом просит забронировать на завтра билеты без учёта Тэхёна, потому что сам этого сделать не может. Открытая дверь в номер всё ещё говорит о желании пытаться не разбиваться раньше времени из-за собственного накручивания, позволить себя успокоить и в сотый раз повторить, что они не расстаются. Этот страх оправдан чувствами – Тэхён в этих первых отношениях всего себя отдал и намерен сохранить их, потому что правда любит мужчину. Он не умеет расставаться дольше чем на неделю, его такому никто не учил. Однажды его оставили на пятнадцать лет. Второго подобного перелома он не переживёт. — Тэхён, — Чонгук снова зовёт, находя парня за попыткой запить горечь добивающего осознания водой, которую всё равно позже через истерику выплачет, — ты не так понял… — Что именно? — нервно, резко, с хрустом сжатой бутылки. — Что ты уже тогда планировал отдать меня другим, вписывая это дерьмовое условие? — Мы оба понимали, что наши отношения – это риск, Тэхён, не устраивай сцену, у тебя не получается. Мы могли элементарно не сойтись, и я не собирался держать тебя насильно в своём клубе. Поэтому не хотел, чтобы ты жалел об отношениях, если ничего не выйдет. Чонгук делает шаг, Ким не сдвигается с места, позволяет к себе приблизиться и обхватить за скулы, приподняв голову, нежно провести по щекам, разглаживая напряжение. У них уже меньше суток, чтобы запомнить каждый сантиметр кожи и вкус губ, мягкость завитков и запах одеколона. Они не должны тратить это время на слёзы и ссоры. — Тебе больно, я знаю, — Чон понижает голос, сводит бурю эмоций, успокаивает, — но пойми, что тебя пугает лишь время. Ты уверен в своих чувствах ко мне так же, как в моих к тебе. Ты забрал мою душу, стратегию, мечту, забрал даже любовь, чего тебе опасаться? Эти слова принадлежат Тэхёну. Тогда он не понимал, почему должен ревновать мужчину, если уверен без единого сомнения в его чувствах. До сих пор в этом убеждён, просто пытается зацепиться хоть за что-то, чтобы найти другое решение, услышать заверение – Чонгук что-нибудь придумает, они обойдутся без этих жертв. Но не слышит, потому что ничего лучше нет. Это первый и последний раз, когда Чонгук просит Тэхёна принести жертву. — Давай не будем так расставаться, — просит Чон, почти умоляет, потому что невыносимо уезжать, оставляя парню разбитую душу. — Пожалуйста, не заставляй меня уходить от тебя такого. Я хочу, чтобы ты воспринимал всё это как необходимый тебе опыт, этап в своей карьере, а не попытку вынудить тебя разорвать какой-то контракт и причинить боль. Тэхён не подумал, каково мужчине слышать эти обвинения и видеть его разбитым. Чонгуку тоже невыносимо принимать это решение, собирать вещи, читать чужой контракт, чтобы не пропустить ни одного условия, способного навредить оленёнку. Рисковать и ехать в клуб, в который несколько лет назад от него ушёл любимый человек. Возможно, Чонгук и есть тот, кто приносит бóльшую жертву, потому что к нему могут не вернуться. В этом не будет чьей-то вины, такое просто возможно. Те чувства, которые они считают искренними и достаточно сильными, со временем и с болью могут ослабнуть и упустить то время, когда их необходимо взять в руки и согреть. Так случается. Новые места и люди способны заменить старое, тоска перестанет тянуть, привычка возьмёт своё. Случайное знакомство, которое намеренно отталкиваешь, в конце концов коснётся сердца так же, как когда-то коснулся Чонгук. Тэхёна ведь просто надо полюбить первым, и он поймёт, что способен на любовь. — Мне страшно, что я не справлюсь, — Ким говорит надломленно, но хотя бы пытается уже озвучить, что именно является проблемой. В признании пропущено «без тебя», Чонгук слышит. Он кивает, поглаживая щёки, потому что Тэхён делает усилие, признаётся, начиная понимать всё так, как есть на самом деле, а не просто кажется. До принятия «необходимость» ещё есть время, Чон этого сейчас не требует, оставляет лишь поцелуй на лбу, совершенно незнакомый, так Тэхёна не целуют. — Ты вырос больше, чем думаешь, — заверяет мужчина, вновь заглядывая в песочные глаза. — Я не знаю никого сильнее тебя. И не хочет знать. Никого другого – пусть все жокеи носят клички своих лошадей. Пусть они провожают его взглядами и просят менеджера встретиться лично, Чон продолжит пропадать за пределами клуба, возвращаясь поздними ночами, чтобы увидеть свою звезду в небе. Они преодолели вместе очень многое. Расстояние тоже должны пройти. День уходит несправедливо быстро: сборы, звонки, решение о перевозе Альтаир и запланированный выезд Тэхёна в Балтимор жестоко забирают у них время. Кажется, за ним приедут в девять утра – три с половиной часа езды без Летней грусти, клубники и солнцезащитных очков. Чонгук зачем-то ставит парню на телефон несколько будильников, чтобы он смог проснуться и успел собраться. И всё становится очевидным, когда мужчина к ночи возвращается с бутылкой вина – никто не хочет помнить уход. Они долго разговаривают, строя планы на будущее, то, которое их ждёт в начале лета. Оба упорно игнорируют ближайшие восемь месяцев, избегают «если», оставляя утвердительное «наше будущее». Их последняя ночь тихая и откровенная. Возможно, немного наигранная, но им это сейчас позволительно – скрывать ту боль всякий раз, когда взгляд задевает циферблат часов. После последнего допитого бокала Тэхён просит поцеловать его крепко прежде, чем Чонгук уйдёт, и строчка этой песни возвращает их на раскалённый асфальт трассы летнего утра, в Порше, некрасиво плетущееся на пяти километрах в час. Туда, где всё только начиналось: взлёты и падения, ссоры, лучшие секунды, чувства. И Чон целует, неторопливо захватывает терпкие губы своими, сминает их обещанием дождаться, между поцелуями повторяя «ты лучше всех». Никто не думал, что Чонгук настолько безрассудно влюбится. Что Джин-Хо, что Такано – все в клубе верили, что эта интрижка быстро закончится, как и все предыдущие. Слишком большая разница в возрасте, страшно похожие характеры, импульсивность мальчишки, насмешки мужчины – они не должны были заходить настолько далеко. А Чонгука находят в ногах Тэхёна. В четыре утра, когда приходит время раствориться в утренних лучах, ветеринар заходит в противоположный номер к жокею и находит владельца, лежащего в постели с парнем. Рядом два бокала и пустая бутылка, Чон лежит на животе Тэхёна, одной рукой обнимает его за талию, другой переплетает их пальцы с парными кольцами. Никакой пошлости, лишь недолгий покой и последний совместный сон, который они не отпустят вместе. Чонгук проснётся, тихо поднимется, уберёт бокалы и накроет парня одеялом, в последний раз запечатлев умиротворение оленёнка. Он уйдёт первым и так, чтобы этого не услышали. Выключит свет, положит рядом телефон, чтобы Тэхён не проспал нужный час, и закроет дверь, начиная отсчёт до следующей встречи.

℧

На экране телефона непривычно отражается парное время: Балтимор и Сеул. Разница в четырнадцать часов, и, пока Тэхён в девять вечера сидит в новом деннике с Альтаир, Чонгук уже должен был вернуться в клуб, в одиннадцать утра нового дня. Отсутствие сообщения или звонка сильно напрягает, заставляет нервно прожигать взглядом селфи мужчины и заходить в диалоги к другим. Он бы мог написать Джин-Хо, тот всегда в курсе дел, или Хосоку, потому что, вероятно, Чонгук после посещения клуба поедет к нему. Тэхён рассчитывал закончить этот день не так паршиво, как он прошёл. Из отеля его забрал наставник и переводчик в одном лице, и парню он не сильно понравился – придётся быстрее учить английский, чтобы избавиться от него. День ушёл на официальную рутину, документы, пропуски для Кима, замеры для новой формы и составление расписания. Его познакомили с необходимым персоналом и кратко описали предстоящую программу: впереди достаточно много забегов, и лишь два месяца зимы освобождены от участия, но не тренировок. Полукровку собираются использовать согласно её силам. Как перевёл Микаэль, находящийся вечно при владельце Хантера, словно менеджер: «Это убийство – держать прирождённый талант взаперти». Вибрация входящего звонка, переименованного назло как «бывший спонсор», заставляет Тэхёна нарочно немного подождать и потрепать нервы прежде, чем ответить и задать опережающий вопрос: — Какой двигатель отказал? Я прощу, если оба и самолёт упал в океан, а вы на необитаемом острове из пальм складываете сигнал бедствия. — Если бы, — раздаётся явно запыхавшийся голос Джин-Хо. — Он уснул, пока набирал тебя, так что не волнуйся, Чонгук приехал… с божьей помощью. Такано сказал, он вылакал весь бар в самолёте. Чонгука алкоголь не берёт, Тэхён помнит, мужчине трудно напиться до потери памяти. А ещё помнит, что Чонгук не умеет отпускать людей. Поэтому после ухода Юнги из конного бизнеса Чон оставил его числиться тренером, приезжает к нему в рестораны и вбивает его контактный номер особенным людям. Мужчине плохо даются расставания, из-за чего его последние серьёзные отношения были достаточно давно, а все последующие проявления чувств ограничивались временным увлечением. Чонгук верит в гравитацию отношений – люди либо тянут на дно, либо притягивают своим стремлением к цели. И он уверенно заверил Джин-Хо, что хоть и потерпит убытки от ухода Тэхёна, но не останется на дне, не потерпит банкротства своего сердца. Ошибся, не рассчитал серьёзность собственных слов, когда просил парня позволить ему полюбить его. Так полюбил оленёнка, что возвращение без него стало невыносимым, чтобы оставаться в трезвом уме. — Как сам? — интересуется Джин-Хо, чтобы после всё передать. — Много планов, — признаётся Тэхён, упрямо игнорируя вопрос, направленный на его чувства, — вряд ли я возьму завтра телефон в руки. Передай Чонгуку, что меня почти всё устраивает. — А если повысить правду ещё на пятьдесят процентов? Парень цокает, шумно выдыхает, потому что лгать менеджеру тоже бесполезно – они все знают, когда он намеренно умалчивает о проблемах. — Микаэль бесит, он, кажется, мой куратор или кто-то вроде опекуна, не знаю, они все тут английские термины используют. Мой переводчик – заносчивый придурок, я не понимаю, зачем в английском столько лишних коротких слов из пары букв, и вся еда не острая. — Тебе отправить коробку рамёна? — по-деловому уточняет Джин-Хо. — Ты научился шутить? — Добрых снов, Тэхён. — Выключи Чонгуку телефон, он устал. Парень сбрасывает вызов на слегка раздражительной ноте, не занимая чужого времени, но признался во всём, как есть – его почти всё устраивает, кроме собственного пребывания не в том клубе. И Джин-Хо выполняет просьбу, выключает телефон и возвращает его Чонгуку, коротко произносящему: — Спасибо. — Мог бы сам это сделать, — пожимает плечами менеджер, не находя причин просить его сделать звонок. — По голосу звучало всё не так уж и плохо. — Он до последнего будет молчать, — отрицает Чон. Сейчас говорить с ним Чонгуку было бы ошибкой – Тэхён заплакал бы. Ничего не смог бы рассказать, не признался бы даже в таких мелочах просто потому, что злится на собственное согласие, на расстояние, на осознание, что этот выбор правильный. В данный момент ему достаточно знать, что Чонгук добрался до клуба, и они могут заняться делами, чтобы не оставлять себе времени на тоску. Первые дни этот план успешно работает, выматывая обоих в равной степени накопившимися проблемами, новыми задачами и вхождением в привычную среду: тренировки и бизнес. Тэхён освобождается поздно вечером, взяв на себя ещё и изучение языка, а в это время у Чонгука – день, он занят. Когда освобождается мужчина, у легендарного жокея девять утра, он на тренировках. Они обманывают себя нехваткой времени на звонок, редко обмениваются сообщениями, оставляя чувства и отвечая поверхностно о своих делах. Чон скрывает тот факт, что Сугём для собственной защиты разболтал, с кем на самом деле спит Тэхён, а потому у него отдельная головная боль с дотошными журналистами, от которых в этот раз избавиться сложнее. Джин-Хо говорит, Кима в любом случае пришлось бы куда-то отослать, и, пока он остаётся вне досягаемости, всё проходит лучше, чем могло бы. На оленёнка нет социального давления и травли в сети – Чонгук сам зашёл на его аккаунт и закрыл комментарии. Они его вместе создали прошлой осенью, когда надо было делать фаворита узнаваемой личностью. Перестарались на несколько десятков тысяч. Уверенности в принятом решении оставить Кима добавляет скандал с раскрытием грязных дел Дживона в клубе «Триумф» – расследование до сих пор ведётся, с конца лета ищут всех, кто посещал особняк и употреблял дурь. С возвращением Чонгука пришли и к нему, провели обыск, нашли разбросанную в каждом углу смазку, кудрявые волосы в сливе и годовые запасы чая. Господин Чон последний раз был под кайфом не так давно, «страх» называется, сносит крышу только так. Анализы этого не показали – надо было в сердце искать. И никогда не найдут, потому что в записях с видеокамер особняка потерян один конкретный день – там был тот, кто не по собственной воле допустил ошибку. Господин Чон значительно уходит в убытки. Потеря спонсоров слегка компенсируется желающими вывести своих отпрысков на международный уровень, возвышая мужчину только потому, что под его именем вышел сирота. Этих людей не волнует сомнительность слухов вокруг клуба, потому банкротства в ближайшее время не ожидается. Что не сказать того же о чувствах. Без оленёнка ночи становятся длинными и бессонными, и это идёт на пользу лишь возможности созваниваться. Первым сдаётся Чонгук, звонит в три часа ночи, когда у парня должен быть час дня. Отвечают почти сразу, гудки прекращаются, но не звучит даже банального «привет» или острого: «Ты стоишь перед воротами клуба? Почему не слышно Лану?». Последние разговоры отличались оригинальностью, этот – банален и предсказуем. — Всё ещё обижаешься? Чонгук говорит ласково, вполголоса, кажется, даже улыбается. — Есть на что? — укоризненно отвечает Тэхён. Есть и на очень многое. Ким зажимает телефон плечом и поднимается, кажется, с обеда, потому что посуда на фоне гремит и слышится звон солонок – парень каждое блюдо безбожно посыпает перцем. Феликс каждый раз напевает при нём что-то о горячей девчонке, Тэхён не особо понимал, Хосок любезно объяснил – Чонгук бóльшую часть информации слышит вовсе не от самого Кима. — Напомни, — просит Чон, — а то я уже немолодой, мне свойственно многое забывать. — Не знаю, может, на то, что я рассказываю обо всём другим, а не тебе? Или узнаю о том, что у тебя просто дерьмовые проблемы, когда Хосок или Джин-Хо случайно проболтаются?.. Говорят, ты набрал новых жокеев. Где же предыдущие? Эллия? — Кто это? — будто непонимающе спрашивает Чон, пытаясь дать понять, что никто не вызывает у него интереса. — Девчонка, ворующая мой чай в твоём кабинете. — Она потеряла ко мне интерес. — Из-за статей, что твою постель грею я, — внезапно говорит Тэхён, открыто намекая, что ему всё известно, — договаривай до конца, Чонгук. — Хочешь поссориться? Звучит устало, потому что всё уже пройдено – Тэхён понимает, что от него скрывают какие-то события не из-за недоверия, а потому что сейчас так надо. Они не могут быть до конца друг с другом откровенны, это сделает им больно, в худшем случае – сломает и заставит жалеть. Тэхён не может рассказать, что перестал высыпаться и пьёт снотворное, как выводит его чужой язык и Микаэль. Как он стоит в душе и вместо обволакивающей горячей воды ему мерещатся его руки, оглаживающие спину и завитки волос. Он может задремать днём и проснуться от ощущения, что его зовут оленёнком. Цветные костюмы заставляют его оборачиваться и в толпе искать в руках трость или солнцезащитные очки. Любое оповещение отдаёт в рёбрах болью оставленной ему души. Прошло только три недели, а Ким уже готов отказаться от карьеры, лишь бы его посадили на самолёт рейсом до Чонгука. Он не думал, что будет настолько сильно скучать. Поэтому пытался заглушить свои чувства злостью и обидами на мужчину, так же должно быть легче – делать вид, что обижен, и не звонить. — Если каждый наш разговор будет настолько длинным из-за ссор, то давай, — говорит Тэхён, пока на фоне хлопает дверь комнаты, — начинай. — Я скучаю. Обезоруживающее, нечестное, потому что на это нет никакого ответа. Им такое нельзя произносить. Чонгук потирает переносицу и хмурится, пытается свою же ошибку сгладить: — И постараюсь чаще звонить, рассказывая обо всём сам. Ты снял подвеску? — Как ты узнал? — тихое, слегка виноватое, Тэхён не планировал об этом упоминать. — Она порвалась, я убрал её. — Ларсон выкладывает слишком много историй с тобой, пришлось на него подписаться. — Он на это и рассчитывает: забирает моих фанатов себе. — Можешь уточнить, что его личные истории я пролистываю – он мне больше неинтересен. Проболтался. Повисшее молчание необходимо срочно чем-то заполнить, перевести тему, потому что оно явно показывает, что Чонгук оговорился. Он устал, у него глубокая ночь, тоска вымывает из него терпение. Некоторые детали необходимо было оставить неозвученными. — Что значит «больше»? — рычит Тэхён, складывая подозрительное обращение «Бэмби» от Феликса к себе с их первого разговора. — Чонгук, — телефон сжимает, почти не дышит, чтобы не пропустить оправданий, — ты с ним обо мне разговаривал? «Твой босс – любовник, не так ли? Не волнуйся, вы хорошо это скрываете, мне Микаэль об этом рассказал». Всё изначально было очевидно – настоящую правду из сплетен вокруг Тэхёна рассказал Микаэль, и уже после того, как Феликс начал интересоваться фаворитом господина Чона. Это всё Чонгук. Он связался с Феликсом, представил парня перспективным фаворитом и случайно назвал его Бэмби. Это вовсе не удачное совпадение, что самый лучший клуб заинтересовался полукровкой как раз тогда, когда возникли сомнения в возможности выхода в международные в следующем году. Может быть, когда Тэхён сильно был занят и пытался изолироваться от новостей во время своей победы, Джин-Хо рассказал об ухудшении обстановки, сомнительных прогнозах, вероятности, которая подтолкнула мужчину задуматься о мысли оставить Кима здесь. Чонгук принял решение задолго до того, как Тэхёну протянули визитку. — Я объясню… — Не надо мне лгать, чтобы потом всё объяснять, — прерывает Тэхён, теряя остатки контроля, — я просил всего лишь не лгать и не предавать, Чонгук! Ты просто… договорился, чтобы меня взяли сюда?! Ты отдал им меня! Правда ради моего блага или в этом ты мне тоже соврал? — Тэхён, послушай… — Да пошёл ты, Чонгук. Вспышка ярости и обиды подпитывается тремя неделями боли и разлуки, которые Тэхён пытался держаться, сам себя успокаивал, заверял, что так надо. Его переход в другой клуб – необходимость, Чонгук не всесильный, он не может гарантировать выход на следующий год. Оказывается, это очередная сделка. Владелец Хантера поимеет с выхода полукровки прибыль, пока Чонгук имеет прибыль с того, что отдал ему эту полукровку. Это просто бизнес. Тэхён не пытается себя успокоить тем, что снова себе накрутил и в этот раз превзошёл себя, не стал даже слушать. Не способен усмирить эмоции ради них обоих, потому что чувства – неподдельные, в этом никогда не было никакой сделки и выгоды, в какой-то степени Чон не мог поступить иначе. Не может. Его прорывает, бьёт сильнее переломов, сбивает с ног на пол, по стенке, к единственной опоре. Тэхён проводит по волосам, на висках больно хватает, пытается привести себя в чувства – у него через полчаса долбанная тренировка, никто здесь его ждать не будет. Вибрацию удаётся услышать не сразу, прочесть имя входящего вызова из-за слёз – тоже, но Тэхён и так знает, кто звонит. Тот, для кого эти отношения – не бизнес, чтобы оставлять всё как есть. И в динамике звучит короткое и отчётливое: — Плачь при мне. Тэхён всхлипывает, не пытаясь гордо сдержаться – это бесполезно, когда Чонгук просто знает его. Где находится каждый его шрам, какую музыку он слушает на тренировках, как парню не хватает воздуха, когда слёзы его топят. Что Тэхён, каким бы сильным ни пытался казаться, ищет поддержку не потому, что он брошенный ребёнок, не получивший достаточно любви. А потому, что никто не учил его плакать, когда это нужно. — Я тебя ненавижу, — Тэхён проговаривает через стиснутые зубы и боль от чужих перьев. Его первое «ненавижу» звучит громче любого признания – даже находясь на полу с поджатыми ногами и пропитанными слезами рукавами, он не хочет сбрасывать, не может продолжать злиться. Боится, что правда поверят в эту ненависть. — Я тоже люблю тебя, — Чонгук сходит на шёпот, заставляет слушать себя и успокаиваться. — Мне тебя не хватает, — задушенно произносит Тэхён, — я не знал, что будет настолько сложно. Я так больше не могу. — У тебя стресс от резкой смены жизни вокруг тебя, это пройдёт. Ты просто привык ко мне, а привычка – тяжёлая вещь, от неё сложно избавиться, — и опережающее: — я не прошу избавляться от меня, но ты должен научиться не зависеть от людей. Ты это умеешь, всю жизнь умел. А я тебя разбаловал, прости, это моя вина. Чонгук с самого начала выбрал неправильный подход, непрофессионально привязал к себе доверием, а после чувствами. Он же сам не позволял их разлукам быть долгими, бросал дела и приезжал, когда Тэхён просил. Его просьбы редко когда встречались с отказом мужчины, а потому сейчас, когда ничто не способно дать Киму желаемого, он сталкивается с собственным бессилием. Должно быть, из-за этого же жеребец Кор-Кароли больше не вышел на ипподром – Чонгук его тоже к себе привязал. — Тэхён, — тихое, заставляющее услышать единственное, что сейчас важно, — я тебя не отдавал. Да, рассматривал возможность твоего перевода в другой клуб, собирал приглашения и с некоторыми из них связывался. Но никогда не принимал решение за тебя в одиночку. Потому что брал во внимание реальные результаты Альтаир на фоне остальных фаворитов, прогнозировал, смотрел дальше, чем пять недель скачек – на год вперёд, может, даже дальше. Они ещё раньше договорились об этом: Тэхён сосредотачивается на скачках, а бизнес оставляет тому, кто в нём разбирается. Поэтому Чонгук подготавливал будущее с учётом двух крайностей: победа и проигрыш. — Когда у тебя забег? — Через две недели. Тэхён задирает голову и касается затылком стены, не понимая, при чём тут забег, но всё же успокаивается, больше не плачет, лишь остаточно шмыгает. Перерыв почти закончен, ему надо идти, но сбросить вызов слишком трудно в этот момент. — Тогда дай себе ещё эти две недели, — просит Чонгук, — если не справишься, я тебя заберу. — Куда? — Себе, — утвердительно и с долей знакомого собственничества – мужчина не собирается отдавать своего фаворита. — В квартиру, скорее всего, подальше от всех. Отдохнёшь месяц, мы что-нибудь придумаем. В динамике пропадают всхлипы, вместе с ними, кажется, дыхание. Тэхён не верит хотя бы потому, что у них не было выхода с учётом приезда обратно. Они же на этот риск пошли только потому, что выход в международные для него возможен только отсюда, из другого клуба, в другой стране. — Ты серьёзно? — спрашивает Тэхён, а у самого сердце меняет ритм на ожидание возвращения. — Да, я тебя заберу. Мне не надо, чтобы ты считал себя сделкой и заставлял находиться там, где не хочешь, мы не на это рассчитывали, — напоминает Чонгук. — Если после двух следующих недель тебя будет так же ломать, мы просто попробуем другой путь. — Я не верю. И правильно делает, потому что Чонгук стирает угнетающее ожидание в размере восьми месяцев, меняя их на две недели – так Тэхёну будет просто легче. Примерно так же мужчина поступил в начале их знакомства, постепенно меняя тарелки на более глубокие: Ким видел всю ту же еду в количестве одной тарелки и не замечал, как порции становились больше. Доверие Чонгуку – это такая же слабость Тэхёна, как и возможность роста в правильном его использовании. — Я ставлю такое условие, потому что уверен, что ты справишься, — не скрывая, отвечает мужчина. — Через две недели тебе станет значительно легче, и там мы договоримся на новый срок. — Я всё ещё тебя ненавижу. — Две недели, оленёнок, начинай отсчёт с этого дня. И матерись на английском, чтобы все тебя понимали, а не думали, что ты им «спасибо» за их наглость говоришь. Я позвоню. Сброшенный вызов резко выбивает из Тэхёна реальность происходящего, обещание запускает какую-то тупую надежду, от которой становится значительно легче. Его здесь не оставят, если он не справится. «Я не могу обещать, что вовремя поймаю тебя, но всегда помогу подняться» И Чонгук своё слово держит. На тренировке Тэхён впервые обращает внимание на Феликса и действительно видит, как тот без конца выкладывает истории, да ещё и не стесняется в открытую снимать его, называя своим соперником номер один «Бэмби Ким», что очень созвучно с «детка Ким». Парень не злится – кажется, это напоминает ему о тёплом ле́те. Даже занятие английским проходит не так тошнотворно, как обычно – восемь месяцев резко сократились до двух недель. Тэхён понимает, что это – безобидная манипуляция, на которую он ведётся, и в этот раз быть обманутым не кажется так страшно. Ему это даже необходимо. Так же, как найти вечером перед своей комнатой коробку, доставленную в его отсутствие курьером, и найти внутри клубнику с запиской: «Я послал тебе ещё один подарок, он в пути, жди». На лице глупая улыбка, на коробке маркером написано «пункт пятый». Их контракт всё ещё не аннулирован. Когда курьер написал записку по просьбе мужчины о подарке в пути, Тэхён был готов к любой насмешке в виде реальной коробки острой лапши или китайского чая, чтобы хоть чем-то создать ему атмосферу дома. Но Чонгук оказывается непредсказуем настолько, что два обещанных выходных, которые Ким планировал потратить на безделье и сон, перечёркиваются громким «братиш», вначале показавшимся парню собственной паранойей. А после, обернувшись, он действительно видит подарок, отправленный Чонгуком. К нему приехал Хосок с красным бантом на голове. На протяжении следующих двух дней никто из клуба не видит нового жокея – Чонгук узнаёт из историй Феликса о потере оленёнка и полной скуке без его испепеляющего взгляда. Но стоит только перелистнуть на другого пользователя с автомобилем на аватарке, и сразу всё становится очевидным: Бэмби проживает свои лучшие выходные за последнее время. По историям Хосока можно чётко проследить, что первым делом он кормит Тэхёна, как и просил Чонгук – даёт почувствовать парню недостающую заботу и полное внимание. Хосок не смог приехать ни на один забег Тройной короны, а потому охотно согласился поехать сейчас и перемыть Чону все кости с Тэхёном. Они гуляют по городу, в кадрах постоянно мелькают сладости, не обходят стороной и американские горки, после которых Хосок клянётся, что только что побывал в аду. Первый день заканчивается шутками про ночёвку в мотеле и чем-то пошлым про дабл-Чонов, из-за чего ему прилетает подушкой. На следующий день они идут к водопаду, делают дурацкие фотографии на каждом шагу и косят под ковбоев в тематической забегаловке, возвращая Тэхёну улыбку. Он снова делает вдох без боли.        — Это нечестно, — устало произносит Ким, падая на постель в ночь своего последнего выходного, и кладёт телефон под ухо, утыкаясь в подушку, — ты решил сделать эти две недели лёгкими, чтобы не забирать меня. — Когда в последний раз я вёл себя честно? — усмехается Чонгук, смотря на дату календаря – всего лишь ноябрь. — Может, ты снова поведёшь себя нечестно и приедешь на следующие мои выходные? — Не настолько. У мужчины два часа дня, он на закрытом ипподроме смотрит за загнанными Такано жокеями, вычурно сидит на трибунах и пьёт зелёный чай. На владельце клуба солнцезащитные очки вопреки дождливой погоде, носит он лишь для того, чтобы скрыть усталость беспокойных ночей и непокидающее чувство тоски. — Ты мне снишься, — выдыхает Тэхён, проговаривая из последних сил – он впервые устал лишь физически. — Надеюсь, там я не оставляю тебя каждый раз в другом клубе, — намекает Чонгук на кошмары, делая глоток чая. — Ты берёшь меня на своём столе. Весь чай оказывается под ногами, Чон прокашливается, привлекая излишнее внимание, и поднимается, оставляя тренировку без своего наблюдения. Внезапность откровения застаёт врасплох – они и раньше подолгу обходились без секса, были периоды, когда занятость или проблемы вытесняли в их жизни всё остальное. Сейчас иначе, они слишком далеко друг от друга, чтобы не скучать по касаниям взглядами, голодным поцелуям, совместным ваннам и страстным ночам. Других не хочется ни Тэхёну, ни Чонгуку. — В душе тоже, чаще всего, — зачем-то продолжает Тэхён, тяжело выдыхая, — иногда я просыпаюсь, потому что кажется всё слишком реальным. Твои руки в моих волосах, укусы на шее, ты во мне. Почти каждую ночь, Чонгук, я схожу с ума под тобой. — Теперь ты ведёшь себя нечестно, — Чонгук останавливается в коридоре перед выходом, облокачиваясь спиной на стену. — Мне сегодня целый день по делам разъезжать, а я теперь буду думать только о тебе. — Ты один? — Не начинай, пожалуйста. Нервный выдох выдаёт потерянное равновесие, Чонгук опускает взгляд вниз – топорщится ширинка. Глупо отрицать их влечение, они в нём никогда не отказывали. Хватало пары слов, нескольких сообщений, маленьких намёков, порыва эмоций. А Тэхён говорит откровенно – ему снится их секс, Чонгук, берущий его на столе, в душе, в постели. Умолчал, что снится их первый и последний танец, каждое утро и принесённый горячий чай, больница тоже мелькает во снах – Тэхён приходит и ложится рядом. Он не видит своей прошлой жизни, школу, приют, ему снится только Чонгук. — Я что-нибудь придумаю, — заверяет Чон, потирая переносицу в попытке самому поверить в это, потому что проблемы всё ещё остаются нерешёнными. — Хосок – не последний подарок, который я тебе пришлю, просто подожди. А там зимний отпуск, ты вернёшься, и я снова буду потакать всем твоим желаниям. Можешь начинать составлять список… Затяжное молчание заставляет нахмуриться и прислушаться, переступая на ногу. — Бэмби, — Чонгук смотрит на часы, прибавляет разницу во времени и понимает, что на другом конце уже полночь, — ты уснул? — улыбается, его оленёнок устал. — Надеюсь, мы снова встретимся во сне. Просто позволь мне любить тебя хотя бы там. В динамике слышно едва уловимое ровное дыхание, перед глазами образ опущенных длинных ресниц, безмятежности раскиданных завитков и чуть приоткрытые губы. Чонгук сейчас жалеет лишь об одном – он не сможет зайти и укрыть его одеялом.

℧

Единственное, что остаётся неизменным вне зависимости от места, владельца и команды – это суета в день скачек, нервозность и лёгкое волнение, сопровождающее участников забега. Тэхён наблюдает за погрузкой лошадей, сидя в тени за воротами, и вдыхает дорожную пыль: начало декабря в Балтиморе – это всё ещё выжигающее цвет завитков солнце и изредка проливные дожди. Ким скучает по первому снегу, промерзающим утренним пробежкам и тёплым ладоням, согревающим его. Срок в две недели истекает сегодня. После забега Тэхён должен будет позвонить и сказать, что срочной необходимости забирать его нет. Он привык. И это пугает. Ему стало хватать телефонных звонков, иногда с видеосвязью, Ким засыпает под голос мужчины и просыпается, просматривая присланные фото от Джин-Хо и Хосока, с которым Чонгук проводит больше времени, чем обычно. Страшно, что Тэхён начал подыгрывать Феликсу, перестал питать к Микаэлю настороженность и больше не спит в деннике с кобылой. Будто за эти две недели Чонгук сделал всё, чтобы Тэхён не захотел возвращаться. Кима просят найти Феликса – скоро отправка – и он уже не реагирует так вспыльчиво, как по первости, когда не понимал, откуда он может знать, где находится Ларсон. А позже заметил, что они и правда проводят почти всё время вместе. Американец любит действовать на нервы, много шутит, забавляясь непониманием Тэхёна, и высоко себя оценивает, но в общем-то оказывается совсем неплохим. А ещё он, вместо подготовки к скачкам, сидит за конюшней и смотрит на трёх кошек, делящих один обед. — Что ты делаешь? Феликс оборачивается, жмурясь от солнца за Тэхёном, и улыбается, пойманный за тем, что прячет от остальных, потому что вряд ли на территории клуба кто-то держит кошек. — Снимаю стресс, — признаётся Ларсон, поднимаясь и тут же разминаясь от долгого сидения. — Ритуал такой. — Что? — Это мой ритуал – кормить бродячих кошек перед забегом, — объясняет Феликс, направляясь к выходу с территории. — Все делают нечто подобное, это закрепляют с самого начала в спорте. Что-то вроде действия, которое приносит тебе удачу или успокаивает. У тебя такого нет? Тэхёну никогда не везло, и удача ему не была нужна, он её не просил. А успокаивал его всегда Чонгук – словами, действиями, верой в него… может ли быть ставка, убранная под перчатку, этим же ритуалом? То, что Тэхён видел и ощущал сам. Та маленькая часть чужой души, которая его сопровождала на всём пути. — Твой босс должен был тебе что-то придумать, — предполагает Феликс, не услышав ответа. — Вы спали перед скачками? Нет, не то. Он выглядит слишком надёжным человеком для такого, вряд ли для ритуала использовались ваши отношения. — С чего ты взял, что Чонгук надёжный? — усмехается Тэхён, подходя к воротам. — Возможно, потому, что я давно заметил его в списке своих просмотров, думал, мной интересуются, перебить хотят. Ну понимаешь, как Микаэля. А он при первой нашей встрече говорил лишь о моей ахалтекинской кобыле – он всё это время следил за ней, а не за мной. И, когда я увидел Альтаир, понял зачем – для тебя. Хосок как-то сказал верить Чонгуку, ведь он всегда знает, что делает, и всё имеет смысл и пользу. А Тэхён даже не дал возможности ему это всё объяснить, сбросил вызов, хуже – сказал, что ненавидит. — У твоего босса, оказывается, нулевой опыт с этой породой, вот у него в подписках и полно жокеев с этими лошадьми, — завершает свои заключения Феликс. — Думаю, поэтому в конечном итоге он привёз тебя именно сюда. — А Бэмби? — хмурится Тэхён, всё ещё не понимая этого. — Чонгук не называет меня так в присутствии других людей. — Не трудно заметить подписанный так контакт и красное сердечко рядом. Догадаться, что это ты, было проще, чем разговаривать с тобой. Не лгал и не предавал, не договаривался о месте для Тэхёна, не отдавал его ради выгоды. Возможно, не договаривал и что-то скрывал, незначительное или то, что необязательно было знать парню. Да, Чонгук не всегда ведёт себя честно, но с Тэхёном он старался быть искренним. И мужчина не отвечает на звонки, которые Ким не перестаёт набирать по пути к ипподрому, не прочитывает сообщения с просьбой перезвонить. Чувство вины не заставляет себя ждать, терзает губы до крови и неоправданно хвалит за то, что Тэхён признаётся, что облажался. Чонгуковым голосом повторяет «у тебя стресс, ты привык ко мне, я тебя разбаловал». Мужчина не обвинял его в недоверии к себе, не пытался оправдаться после того, как Тэхён не дал этого сделать, лишь заверил, что всё понимает и берёт на себя долю вины. Сообщение приходит в последний момент, перед сдачей вещей и началом предстартовых проверок коротким: «у тебя сейчас забег, поговорим после». У мужчины должно быть пять утра, в это время он не спит и первое, что делает – это сверяет два расписания: своё и Тэхёна. Был бы он сейчас рядом, сказал бы забыть обо всём и полностью сосредоточиться на скачках. Тэхёну непозволительно больше проигрывать. Они принесли слишком большую жертву, чтобы позволять себе такую роскошь, как второй шанс. Феликс уходит в первую очередь, как фаворит Белмонт Стэйкс его выставляют одного из всего клуба в забег с другими, возможно, нарочно не с Тэхёном. Никто не против – пусть фаворит блистает на волне своей победы, пока полукровка не встанет с ним на трассу Тройной короны. Тэхён седлает Альтаир перед своей очередью, зачем-то окидывает взглядом трибуны, пока они заходят в стартовые боксы. Непривычно одиноко – тот легендарный жокей ушёл из спорта так, как должны уходить легенды – завершив свой последний забег. Две минуты свободы и секунда победы с объявлением лидера – полукровка закрывает сегодняшние скачки, принося клубу «Хантер» победу во всех забегах. Феликс забирает всё внимание, охотно давая интервью и позируя для каждой статьи, чему Тэхён на самом деле благодарен – ему всё это внимание не нужно. Ему нужно случайно заметить в толпе зрителей вычурно-лимонный костюм, соперничающий с солнцем, почувствовать знакомую поддержку даже из-за такого совпадения и вернуться к погрузке лошадей. Тэхёну необходимо сделать звонок, чтобы поговорить, сказать, как он виноват, но слышит не гудки, а песню Летней грусти, заставляющую его перестать дышать – она доносится позади. Ким оборачивается, пытаясь не слишком сильно надеяться на малую вероятность, но видит на парковке Порше, слышит включённую там музыку и замечает его. Чонгук сидит на капоте, пестря лимонно-жёлтым костюмом, перекатывает языком чупа-чупс, улыбается, сверкая отблеском солнцезащитных очков, и хрустит зажатым в ладони букетом цветов. Он приехал спустя обещанные две недели, чтобы забрать оленёнка себе. Тэхён на какие-то секунды теряется от мысли, что он слишком сильно скучает и всё это ему сейчас просто мерещится так же, как обманывали его сны. Он с трудом слышит, что его отпускают – обязанности выполнены, о кобыле позаботятся – поэтому Ким с лёгким неверием приближается к мужчине, который снимает очки и протягивает букет белых цветов. — Чистая победа, Бэмби. Чонгук говорит не только о прошедшем забеге, но и той победе, из-за которой Тэхён сейчас стоит здесь – выдержавший их расставание на пять недель. Первая встреча должна была быть в конце декабря, приехать должен был Тэхён. Чон не выдержал, поставил себе цель уложиться в две недели, чтобы сбежать и забрать себе оленёнка. Не может сдержаться и сейчас, когда у Тэхёна глаза блестят от слёз, вынимает чупа-чупс и наклоняется, неспешно целуя его – их отношения потеряли свою секретность. У Тэхёна слегка дрожат пальцы, когда он касается щеки Чонгука, проверяя тепло на реальность, скользит к волосам и осознанно отвечает на сладко-лимонный поцелуй, делая шаг и умещаясь между ног. Никакого расстояния. — Ты хорошо справился, Тэхён, — звучит в губы через шумный выдох, — я горжусь тобой. — Я всё ещё люблю тебя, — шёпотом признаётся Ким, цепляясь за мужчину так, будто это всего лишь недолгие минуты его сна. — Прости, я тебе не поверил… — Всё хорошо, — Чонгук коротко целует и прижимается к любимым губам, ласково обводя их языком. — Мы всё это преодолеем – посмотри, как ты вырос. Тэхён научился извиняться, не скрывать своих чувств от себя самого, от мужчины, от общества. Он подпускает к себе людей, просит помощи и принимает решения, которые не нравятся его сердцу, но которые необходимы для создания их будущего. Киму всё ещё трудно мириться с обстоятельствами, его страх заставляет делать поспешные выводы, но он старается, исправляется, потому что всё ещё любит. Тэхён мнёт цветы в Порше, от одного отрывает лепестки – от смущения собственных мыслей, что они ему нравятся. То, что казалось ему раньше бессмысленным и глупым, наконец обретает значение – это внимание, забота, недосказанные слова. Они завянут уже к вечеру, не принесут никакой пользы, но то, какие чувства они вызывают, и есть их значение. На улицах оба собирают взгляды – мужчина в ярком костюме и парень в форме жокея. Возможно, внимание привлекают ещё их сплетённые ладони, но это уже не так важно, они хотят позволить себе в этот раз всё: невычурно пойти есть фаст-фуд, обмениваться неожиданными поцелуями, постоянно касаться. Держать ладонь на коленке в Порше, запустить руки под рубашку, оставлять смазанные поцелуи – на пальцах, запястье, заполнять ими заново вены. К вечеру Тэхён исцелован весь, заполнен теплом и откровенным «оленёнок», путающимся в любимых завитках вместе с пальцами гуляющей ладони. Сейчас им не нужно вино, чтобы потерять время и реальность, в которой они едва успевают зайти в номер отеля и запинаются о брошенные в спешке сумки мужчины. Тэхён заламывает брови от удовольствия, когда сам расстёгивает пуговицы рубашки и пряжку ремня, нетерпеливо, почти резко, и помогает снять с себя облегающую форму. Им скрывать нечего – они друг друга хотят и в этом желании не отказывают. Слегка резко и спешно, с глубокими поцелуями и сразу на простыни, сердцем к сердцу, а из слов между ними остаётся только шёпот имени и стоны. Их тоска заберёт половину ночи. И этого всегда будет мало.        — И какой была их реакция? — оборачивается Тэхён, услышав об обыске в клубе и найденной следователями смазки по всем углам. Чонгук смотрит на парня долго и внимательно, словно восстанавливает в памяти каждую его деталь и запоминает новые: тон кожи потерял свою бледность – солнце к оленёнку беспощадно, и волосы отросли, их можно собрать резинкой. То, что скрыто под одеждой, остаётся таким же, мужчина скользит взглядом по голой спине, ягодицам и бёдрам, на которых заметны поспевающие укусы. Они лежат обнажёнными в привычном полном беспорядке, не заботясь о времени и делах – на ближайшие несколько дней они принадлежат лишь друг другу. — Думаю, это была зависть, — Чонгук возвращается к песочным глазам. — Не каждый может гордиться такими отношениями, да ещё и признать их публично. — Я их не признавал, — пожимает плечами Ким, продолжая возиться с апельсиновыми дольками. — Без нас уже давно всё решили. Вернёшься – сам убедишься, твоего мнения там уже не ждут. — Зато здесь всем плевать: спать с тобой я начал до вступления в клуб или после. Тэхён хочет сказать, что даже раскрытие их отношений, которое уже не назовёшь просто слухами, никак на него не влияет. Чонгук слышит, что оленёнку здесь комфортно. Мужчина должен признать, что это, несомненно, хорошая новость, но чувствует нечто укалывающее – здесь Тэхёну лучше. — Не устал? — интересуется Чонгук, потому что уже стало понятно, что парень смог преодолеть ту тяжесть, чтобы просить забрать его. — Без тебя невыносимо, и я не хочу сейчас тратить время на сон, — отвечает Тэхён, кажется, не понимая вопроса или вовсе не принимая его как усталость от чужого клуба. — В особенности жалко упускать возможность кончить от тебя, а не от руки или во сне – ты хоть представляешь, в каком состоянии я просыпаюсь? — Представляю, — ровное и откровенное, заставляющее поднять взгляд. — Хочешь снять наш секс? У Тэхёна апельсиновый сок по губам стекает, жжёт покусанные ранки, а в чувства его это не приводит. Как-то Чонгук про зрителей упомянул, и наблюдающим за ними оказалась всего лишь игрушка панды, а Тэхён тогда правда испугался. — Что? — Видео, Тэхён, — повторяет Чонгук, явно наслаждаясь замешательством парня. — Ты признаёшься, как ласкаешь себя и кончаешь во сне, и тебя смущает моё предложение снять наш секс? Или… это не смущение, — мужчина улыбается, впервые наблюдая подобную реакцию, — ты возбуждён. — Это вообще нормально? — сбито проговаривает Ким, замечая, как откладывают тарелку с фруктами в сторону с постели. — Мы в отношениях и нам снова придётся расстаться на продолжительное время, что ненормального? Секс по телефону не совпадает по времени, а видео – в любой момент. Возможно, Тэхён немного сбит с толку, слегка смущён и больше всего возбуждён. У него заметно краснеют щёки, полыхает в груди, пульсирует в паху, и со всем этим он понимает, что может отказаться. Или упустить возможность. — Давай, — выдыхает Чонгук, протягивает ладонь, замечая явное непонимание жеста, и уточняет: — твой телефон. Это видео будет только у тебя на случай, если ты думаешь, что мне захочется его слить в общий доступ. — А если это сделаю я? — вырывается у Тэхёна нарочно и всё ещё сбито. — Тогда скинешь мне ссылку – я поставлю лайк. Кажется, на этом они приходят к общему согласию, потому что мужчина сам поднимается, чтобы взять чужой телефон, обнаруживая его без блокировки – после сегодняшней ночи здесь будет стоять пароль. Чонгук выключает в номере свет, заботясь не столько об узнаваемости их на видео, сколько о комфорте Тэхёна – сложно выкинуть из головы мысль, что каждая секунда будет заснята. Со стороны мужчины это выглядит тем доверием, когда единственный файл будет находиться в полном распоряжении лишь у Тэхёна, со стороны Кима – то же доверие на общее безумство. Они, должно быть, оба с ума сошли от тоски или нехватки риска в крови, и в любом из возможных вариантов итог заставляет Тэхёна ёрзать на постели, пока Чонгук разбирается с телефоном. Из освещения остаётся только свет в окне, вряд ли их будет видно, если они останутся на постели, и, кажется, Чон это понял, раз хватает покрывало, на котором лежит парень, и тянет его, вынуждая оставаться силуэтами на светлом фоне на краю постели. — Ты хоть скажи что-нибудь, — просит Чонгук, ласково оглаживая лодыжки, — а то мне начинает казаться, что ты не соглашался. Тэхён на самом краю при свете полной луны и ярких огней выглядит взволнованным и потрясающе красивым. Он беззастенчиво облизывает губы, когда проводит взглядом по груди мужчины, скользит вниз и видит, что Чон тоже возбуждён. Они оба этого хотят, и Тэхён даёт это знать, протягивая смазку и отводя взгляд в сторону. Чонгук его мягко обхватывает за подбородок, возвращает к себе, находит его губы и целует, неспешно, чтобы успокоить, возможно, дать время передумать. Он же его углубляет, проталкивая язык в рот через разомкнутые губы, наполняет тишину комнаты звоном, шумно втягивает воздух, пока Тэхён ведёт себя несвойственно тихо – он не был таким даже в первую их ночь. Ладони неторопливо оглаживают талию, задевают тазовые косточки, переходят на бёдра, подрагивающие от предвкушения. Чонгук ощущает согласие, желание, сдерживаемое лишь настоящим смущением, которое раньше не было так явно заметно. Они целуются до истомы, когда последнее напряжение полностью уходит, и Тэхён поддаётся каждому действию, позволяет себя уложить, ярко ощущая, как продавливается край постели. Он раскрепощается, ведёт ладонями к паху мужчины, пока смазка лежит нетронутой у его головы – они не спешат, рисуют новые узоры на шее, слишком высоко, их заметят. У Тэхёна под пальцами напряжённый член и слабое ответное трение, глаза полузакрыты, щекочут щёки чужие волосы – Чонгук оставляет дорожку поцелуев под линией челюсти, за ухом и шепчет: — Давай спиной, Тэхён. По телу проходит волна мурашек, взгляд распахивается, встречаясь с короткой улыбкой и резким движением у головы – Чонгук забирает смазку. Кажется, Тэхёну было жалко тратить время на сон, а потому мужчина нашёл, чем им заняться. — Стонать хоть будешь? — интересуется Чонгук, не теряя едва заметного песочного ободка в расширенных зрачках и намекая на особую молчаливость в этот раз. — А ты заставь. Они любят бросать вызовы и соперничать, и в этот раз их соревнование особенно будоражит. Тэхён переворачивается, упираясь локтями в проминающуюся постель, ощущает, как его обхватывают под талию и ставят на колени, разводя ноги в стороны. Член болезненно дёргается, когда пальцы вдавливают ягодицы, разводят их, и медленный заполняющий его толчок вынуждает прикусить губу – он чувствует их соединённые бёдра, между ними ничего не остаётся. Чонгук низко выдыхает с блаженным мягким рычанием, совсем не скрывает, сколько удовольствия ему всё это приносит. Он растягивает неторопливыми движениями, раскачиваясь в парне, не отказывает себе в наблюдении изгиба спины, упругих ягодиц и его члена, входящего в него – когда-нибудь Чон поставит Тэхёна перед зеркалом, и тот поймёт, почему мужчина любит смотреть. А сейчас он постепенно увеличит темп, заставляя Кима издавать слабо подавленные стоны, крепче ухватится за таз, потому что парня начинает вести и раскачивать. В руках мнётся покрывало, почти стаскивается от мелких импульсов, расползающихся по всему телу – Тэхён совсем сходит с ума. От того, что на них падает свет, очерчивая лишь силуэты, от осознания, что после они увидят себя же, и это не просто съёмки интервью и развлекательных шоу. Это высшая степень откровения между ними, как шаг, у которого не будет пути назад. Тэхён назад уже не хочет. Он подаётся бёдрами навстречу, сам насаживается от захлестнувшего возбуждения, не пытается больше сдержаться – стонет, хватая ртом раскалённый воздух. Ким ловит себя на внезапной мысли, что Чонгук ему открыто признался – он гордится их отношениями. Сложными, с ссорами и проблемами, истериками, трудностями. Они неидеальны по одиночке, вдвоём – тем более, но это всё не отменяет того, что оба по-настоящему полюбили. Позволили себе любить и быть любимыми, каждый по-своему. Ничего из того, что пророчили журналисты и близкие им люди, так и не произошло – они до сих пор вместе и расставаться не собираются. Чонгук давит телом, от этого отчётливо трясутся колени Тэхёна и съезжают локти. Он почти на грани падения, которое вовсе не пугает, мышцы подрагивают от напряжения, вынуждая лишь вытянуть руку, чтобы привлечь внимание. Мужчина замирает внутри с перебойным выдохом, наклоняется, ладонями помогая Тэхёну лечь на живот и приподнять бёдра, и оставляет поцелуй между лопаток, возобновляя толчки. Ким ощущает, как его вжимают в постель их привычной страстью, когда тела разгорячены до ожогов, дыхание сбито наслаждением и оргазм покалывает на кончиках пальцев, смыкающихся вокруг члена парня. Его пробирает судорожным стоном с плохой попыткой заглушить его в постели, болезненно-терпким удовольствием, и Тэхён чувствует, как накрывают сверху его ладонь, собирая остатки оргазма поцелуем в загривок. У него мокрые ресницы и волосы прилипли ко лбу, Ким тихо мычит от толчков и сжимает в себе Чонгука, переплетая их пальцы. Мужчина мелко толкается, ощущая ту отдачу, которую ему предоставляет Тэхён, и, сделав завершительные глубокие, вжимающие в поверхность толчки, кончает снова в него. У них как-то всё неправильно, потому что нежность осыпается ленивыми поцелуями после страсти. Чонгук тихо шепчет на ухо комплименты, Тэхён от каких-то драгоценно тихо смеётся, не разрывая их сплетённые ладони. Они вспоминают о съёмке, только когда включают свет, и воспроизводят запись без звука по просьбе Кима, волнительно закусывающего губу. Чонгук в этот момент смотрит не на экран, а за зрачками, расширяющимися от увиденного, за выцветшими ресницами и лёгким подступающим румянцем. Тэхён до дикости смущён и ещё больше доволен. Он в этом не признаётся, показательно стирая видео и оставляя его в недавно удалённых, что-то бурчит про душ и спешно уходит, зовя мужчину уже оттуда. Они уснут только под рассвет, утомлённые голодом разлуки, и с новым днём они снова позволят себе забыться, закажут много совсем не полезной еды и никуда не выйдут из номера, компенсируя тот утраченный день после скачек. В день отъезда Тэхён пойдёт провожать в аэропорт и сделает это уже спокойно, без слёз, но с тихим обещанием «в следующий раз жди меня». Они скроют своё нежелание вновь расставаться и с нетерпением будут ждать конца декабря, чтобы пойти на пятое свидание.

℧

— Самонакручивание передаётся воздушно-капельным или через прямой контакт? — интересуется Хосок, падая напротив Чонгука в своё кресло-мешок. — Подумаешь, сутки не отвечает – тебе ли не знать, как он устаёт. — Или болеет, — мужчина даже не сводит взгляда с экрана телефона, чтобы заметить попытки Хосока успокоить его. — У него должны были быть последние скачки. Конец декабря стремительно портит все построенные планы, врываясь снегопадом на улицы и ураганом в душу – Тэхён не отвечает ни на сообщения, ни на звонки. Последние редкие разговоры упоминали про неприсущую парню повышенную утомлённость, неважное самочувствие, замаскированное его словами под усталость. Тэхён не признался, сказал, разберётся с этим, заверил – это не нервный срыв. Меньше стал появляться в историях Феликса, который наконец присылает сообщение с коротким «вчера после забега я его не видел, Альтаир привезли одну». Сердце уже садится на рейс Сеул – Балтимор, а Чонгук только нервно спускается к парковке и достаёт из чёрного списка давно забытый номер. Это убивает – невозможность в этот же момент сесть за руль и добраться до Тэхёна, незнание, где он может находиться и в каком состоянии. В мыслях нет глупого «нарвался на неприятности», потому что «свойственно» остаётся в прошлом, Тэхён значительно вырос, чтобы понимать ответственность своих решений и действий. Это сводит с ума ещё больше – значит, что-то действительно случилось. — Если звонишь мне ты, значит, Тэхён ещё не пришёл в себя, — тут же произносит Микаэль, а по голосу отчётливо слышно – у них проблемы. — Где он? — В больнице. Неприятная ситуация после скачек, мы это пытаемся скрывать – пострадали несколько жокеев, лошадей что-то испугало, конкретно у Тэхёна сотрясение. — И как долго он без сознания? — Промежутками, — звучит чистая правда – сотрясение тяжёлой степени. — За ним ведётся наблюдение и после выписки тоже. Советую не ждать его возвращения и самому не приезжать – он не в том состоянии, чтобы покидать ближайшие две недели больницу. Это не совет, мы не собираемся его выпускать до полного выздоровления. И не закидывай меня в чёрный список – я позвоню вечером из больницы. Чонгук прикрывает глаза и облокачивается на крышу Порше, неровно выдыхая – Тэхён каждый день повторял, как ждёт завершающего забега, чтобы наконец освободиться, приехать и как следует отдохнуть. Судьба иногда иначе понимает желания, потому парень эти долгожданные две недели и правда постель не покинет. В новостях о неприятном инциденте ни слова – в спорте травмы являются любимой темой общественности и ненавистной владельцами. А потому за пострадавшими будет усиленное наблюдение и долгосрочное лечение, в этом сомнений нет. О Тэхёне позаботятся, его нетерпеливость посадят на цепь, пока не будет диагноза полного восстановления, и всё это осознание нисколько не облегчает волнения Чонгука. Он не спит всю ночь в ожидании звонка, постоянно смотрит на время в Балтиморе, пока оно не достигает восьми вечера – Микаэль должен был уже приехать в больницу. Оленёнок больницы не любит, они давят стенами и душат запахом спирта. Его раздражает преимущество светлых оттенков в интерьере, приборах, халатах, где-то в тех коридорах блуждает его старая травма – Тэхён с ней встречаться не хочет. Провести там две недели будет для него пыткой. Звонок раздаётся в одиннадцать утра, когда Чонгук выпивает забытую по количеству чашку кофе, и номер принадлежит Микаэлю, а в динамике раздаётся родное: — Привет, — голос страшно слабый, дыхание затруднённое, Тэхён свой телефон даже включить не смог – свет от экрана вызвал новую волну головной боли. — Прости я… немного заболел. Ты же знаешь, как много я сплю, когда болею. А ещё знает, что в палате Тэхёна почти выключено освещение, он опустошён из-за рвоты и даже не представляет, что происходит, потому что последнее время находится между потерей сознания и памяти. И врёт, чтобы не причинять боль мужчине. Потому что правда оказывается слишком жестокой. — Я, наверное, не смогу приехать, — Тэхён заминает окончания каких-то слов, долго молчит, чтобы сделать свой голос ровнее: — и ты не приезжай, а то заразишься. Я найду где-нибудь выходные в конце зимы, ладно? Чонгук? — Ладно, — соглашается мужчина, делая вид, будто ничего не знает. Возможно, так Тэхёну будет легче пережить это время, скрывая свою слабость, потому что знает, как тяжело Чонгуку переживать травмы. Парень не помнит, чем закончился забег, в это его просвещает на следующий день Микаэль, вводя в курс дела травмы, его нынешнего состояния и прогнозов реабилитации. Для Тэхёна дни сливаются в неясный промежуток времени, он с длительным опозданием отвечает на сообщения – звонки резко прекратились. За неделю даже Хосок ни разу не звонит по видеосвязи, чему Тэхён на самом деле благодарен – лишние волнения за него ни к чему, он поправляется. Как только головокружение заметно уходит при ходьбе, ему разрешают выходить на пару часов на улицу, где всё ещё нет снега. И в эту зиму не будет вообще. Джин-Хо в очередной раз предлагает прислать ему коробку льда. Отношения с Чонгуком заметно становятся напряжёнными. Избегание каких-то тем от Тэхёна отражаются молчанием или холодным «как скажешь», «как хочешь», а попытки предложить прилететь самому от Чона пресекаются «не надо», «я буду занят». Хмурость зимнего дождя и холод снежных метель заразили их тоску какой-то отстранённостью. Чонгук думает, ему стоило приехать. Тэхён считает, надо было рассказать. Оба выбирают проблемой сложившейся ситуаций именно свои ошибки. Предсказуемо в конце зимы Тэхён не находит времени – погода располагает уже начать тренировки к выходу в международные соревнования. Ким жалуется, что его заставляют учить кобылу каким-то ненужным знакам, темы звонков всё чаще сводятся к работе или спорту. Оба помнят, что у них нечто подобное уже было, они называли это паузой и усталостью. Их разговоры не заканчиваются ссорами, проверки, как Ким питается и спит, всегда сопровождаются правдой – хорошо, он за собой следит сам. Справляется со всем сам.        — Ты же сам ему эту свободу дал. Чонгук отпивает из горла бутылки, не сводя взгляда с безмятежного в этот вечер моря – Юнги как всегда прав. Весна вынудила Чонгука уйти из соцсетей, вернуться к общим тренировкам, хотя бы сделать видимость его усилия выдвинуть кого-нибудь на международный уровень. Попытка окунуться в работу не доставила и доли того удовольствия, которое мужчина испытывал, гоняя гордого оленёнка с вёдрами за водой. Вычурность и созданная эйфория его не спасает. Юнги прав, Чонгук сам эту свободу дал. Взял со стола чужой контракт и протянул его парню, заверил, что восемь месяцев между ними ничего не изменят, они быстро пролетят, и Тэхён вернётся. В реальности – пятый месяц обозначился кризисом. — И что ты предлагаешь? — спрашивает Чон, не надеясь, что совет хоть как-то ему поможет. Тэхён в последних просмотренных историях с Феликсом улыбается и даже смеётся. Мелочь, казалось бы, Хосок и Джин-Хо не особо поняли, почему мужчина принял это настолько близко. А оленёнок позволяет себе искренне улыбаться только с близкими людьми, не говоря уже о смехе. За пять месяцев Ким свободно стал разговаривать на английском, понимать шутки и ориентироваться в городе. Под конец дня он с жокеями постоянно куда-то выезжает, возвращается за полночь, и вначале Тэхён звонил и рассказывал, недавно перестал. Утомляет новая компания друзей. — Отпустить его, — пожимает плечами Юнги, не находя другого варианта, — пока он там, сделать это будет легче. Не легче, Чонгук уже знает. Ни черта не легче, это вырывает у мужчины сердце с корнем, а он не хочет вот так заканчивать отношения только потому, что они просто редко стали общаться. — Я не собираюсь его отпускать, — отрицает Чонгук, убеждая себя, что это всё пройдёт. — Не оправдывайся, — Юнги оборачивается и без предупреждения бьёт: — если бы ты хотел, то взял бы и прилетел сам. В ноябре тебя не остановило даже расследование, и ты смылся к нему на какие-то пару дней. Вывод – никто из вас уже ничего не хочет делать ради сохранения этих отношений. Чонгук вымученно улыбается – у них ненормальные отношения, те же правила на них не распространяются. Мужчина уже давал Тэхёну свободу, никогда в ней не ограничивал, посылал в ночной клуб подцепить кого-нибудь, позволял уйти от себя и попробовать отношения с другими. И парень лишь злился на это – ему никогда не нужно было других. Возможно, сейчас то самое время, когда Тэхён может всё это попробовать без чувства вины и каких-то обязательств перед мужчиной. И его выбор должен в любом случае быть выполненным последним пунктом их контракта – ни о чём не жалеть.

℧

Весна отогревает привычным теплом, позволяет снова ходить лишь в костюме и носить солнцезащитные очки не только ради того, чтобы скрывать опустошение в своих глазах. Чонгук наблюдает за жокеями, проходящими тренировку на личном ипподроме, сверяет своё мнение о планах запустить хоть кого-нибудь на местные скачки с Такано и проверяет даты, предоставляемые Джин-Хо. Владелец клуба выглядит так, как когда в его жизни ещё не было самоуверенного мальчишки. Такано в открытую говорит – они расстались, менеджер всё ещё в сомнениях. Хосок этих двоих обещает придушить собственными руками – никто никого не бросал, Тэхён до сих пор со всеми поддерживает связь. Только остальные из персонала уже назвали Кима беглецом, в точности повторившим историю Микаэля. Чонгук на эти разговоры в общем-то никак не реагирует. Он всё ещё набирает телефон парня первым, отвечает на его звонки и заметно успокоился, отбросив бессмысленное накручивание – решение их отношений всецело будет зависеть только от Тэхёна, которого в этом клубе уже не особо ждут. Даже журналисты бросили свои попытки поймать легендарного жокея вместе с его владельцем, и стоящих за воротами территории автомобилей давно не видно. — Вывесили списки, — внезапно говорит Джин-Хо, получив оповещение. Сердце предательски пропускает удар – списки на участие на забег Кентукки Дерби. Чонгук заставляет себя не интересоваться, не смотреть на таблицу в планшете в поисках лишь одного имени – если оно там есть, в течение пяти минут должен раздаться телефонный звонок. Почему-то всё кажется очевидным – Тэхён там точно есть. Они ради этого принесли огромную жертву. Ветер неприятно забирается прохладой под расстёгнутую рубашку, выбивает уложенные пряди волос и не нарушается мелодией вызова – проходит десять минут. Мысли, что Тэхён не смог туда попасть, даже не приходят в голову Чону, это просто нереально. Его оленёнок старательный и талантливый, а клуб, в котором он состоит, дотошный и достаточно влиятельный. Чонгук, в отличие от остальных, не обращает внимания на приехавшее такси, пытаясь сосредоточиться на поставленных сегодня задачах, но не может не заметить, что внимание остальных переведено с жокеев на прибывшую личность. Чон гостей не ждёт, никого не ждёт, поэтому уже собирается выпроваживать приехавшего, но оборачивается и видит его. — Не кидайтесь обнимать все разом, — равнодушно проговаривает Тэхён, не замечая особой радости от своего появления. В снятых парнем наушниках играет Летняя грусть. — Почему не предупредил? — Чонгук снимает очки, не понимая, как мог не заметить вопросов о его работе от парня – он же узнавал, насколько мужчина сейчас свободен. — Знаешь, что такое сюрприз? — Ты их не любишь. — Зато ты любишь. С днём рождения. — Он завтра. На лице Тэхёна отчетливо читается замешательство, но не от спутанной даты, а потому что у них разница во времени в какой-то промежуток становится в целый день. Видимо, парень чего-то не учёл и прилетел раньше, полностью потерявшись во времени. — Тогда я пойду прилягу, — Тэхён поправляет лямку рюкзака, который говорит о скором возвращении, и ещё раз смотрит на каждого. — А вы пока отойдите от шока, а то можно подумать, вы не хотите меня видеть. Парень это безэмоциональное молчание на свой счёт не принимает, возможно, догадывается, что отношение к нему могло измениться наряду с некоторыми не самыми приятными фактами. Им простительно провожать Кима взглядами, в конечном итоге отказаться от него – они все изначально были людьми господина Чона, с ним и останутся. Жокеи на ипподроме называют имя вернувшегося легендарного жокея – через несколько часов у ворот появятся журналисты – но Чонгук видит то, что другие не замечают в силу обсуждения намерений его приезда после долгого отсутствия. Тэхён идёт слегка неровно, и это не просто усталость после перелёта. Мужчина забирает у Джин-Хо планшет с таблицей участников Кентукки Дерби и находит его имя – Тэхён в списке. Значит, дело и не в отказе в участии. — Не теряй голову, — советует Такано, когда Чонгук уходит за мальчишкой следом. Возможно, мужчина нуждался в этом совете два года назад, когда позволил сироте вступить в его клуб и решил взять тренировки под свой контроль. Когда впервые разделил с ним чай, когда включал ему песни Ланы на тренировках, когда поцеловал, чтобы заставить уйти. Наверное, это и был тот переломный момент, когда Чонгук сделал шаг, не имеющий обратного пути, а Тэхён его сделал вместе с ним. Чонгук заходит в коридор здания, где располагается его кабинет и личная комната, знает, что парень может пойти сейчас только сюда, и останавливается, когда проходит мимо кабинета и замечает его там. Рюкзак сброшен на пол, Ким наливает в стакан воды, зажимая в одной руке пачку таблеток, и доказывает правоту чужого предположения. — Ты довёл себя до истощения, — находит причину своих подозрений Чон, — снова. — Не ради того, чтобы ты меня за это отчитывал, — не отрицает Тэхён, пытаясь сделать свой голос мягче, и намекает оставить эту тему: — пожалуйста. Пожалуйста, не начинать их и без того короткое время встречи с ссоры. Пожалуйста, не напоминать, как плохо он выглядит, потому что всё уже пройдено – Ким не нарочно себя до такого состояния доводит, вот у него в руке пачка витаминов, а если порыться в рюкзаке, то можно ещё две пачки других найти. Он старается. — Ты заставил себя приехать? — прямо спрашивает Чонгук, потому что незаметно, чтобы Тэхён проявил хоть каплю эмоций из тех, что были при их встречах раньше. — Чего? Знакомый тон, до боли естественный злой взгляд – вот они, его эмоции. Запоздали так же, как восприятие времени. — Заставил вроде приехал отметиться галочкой? — усмехается Тэхён, громко ставя стакан на место. — У меня дни пролетают по щелчку, Чонгук, я нихрена не успеваю. Меня заставляют пить кучу грёбанных витаминов, потому что кровь из носа по утрам идёт, а я всё пытался успеть, чтобы приехать на этой неделе, и ты сейчас правда меня об этом спрашиваешь?! — Ты изменился. — А ты прежний – всё так же пытаешься дать мне какую-то свободу, как будто мне это нужно. Я не тот мальчишка, который пришёл к тебе, не умеющий правильно распределять своё время, делать взвешенный выбор и строить своё будущее, ты научил меня всему, забыл? — Забыл научить не делать такие жертвы ради кого-то. — Ты мне не «кто-то». На вкус как аскорбиновая кислота и прошлая весна с падающими звёздами. Тэхён не злится, Чонгук спрашивал вообще-то немного о другом, они как всегда друг друга не поняли и разобрались своим способом, выяснив некоторые детали через непривычные признания. Например, Тэхён всё ещё понимает, что мужчина его к себе не привязал и у него есть возможность всегда уйти. Они это ещё и на практике проверили – за прошедшие месяцы Ким отчётливо уловил разницу их отношений и за безразличие это не принимал. Ещё они сейчас выяснили, что Тэхён самостоятельно сделал этот выбор – приехать – пусть и не совсем правильным способом, но он хотел и сделал. Всё, как говорил Юнги. Такано, кажется, просил не терять голову, а Чонгук сдаётся, приближается к Тэхёну и задевает любимые завитки, убирая их с глаз. Осторожное касание-извинение к щеке согревает, от него не отклоняются, позволяют зажать себя между столом и собой, скользящий взгляд очерчивает губы и снова возвращается в песочные глаза. Ким просто устал, слегка злится, что перепутал время, не попав в нужную дату, да ещё, оказывается, знатно вымотал мужчине нервы, раз остальные встретили его без особой радости. — Я забыл, что немолодые фанаты Летней грусти любят впадать в депрессии, — извиняется Тэхён, обхватывая руками шею Чона. — Постараюсь чаще тебе напоминать, что это необходимый опыт и вынужденный этап в моей карьере, а не попытка разорвать с тобой контракт и сбежать. Повторяет слова мужчины – он уверял в этом парня перед своим отъездом и подписанием нового контракта. Тэхён запускает пальцы в волосы на затылке Чонгука, давит руками к себе ближе, чтобы уже просто поцеловал его, они же так долго не могли увидеться. И Чон подаётся, накрывая губы парня своими, трепетно-нежно, не спеша – у них есть время, чтобы позволить исправить момент встречи. Тэхён судорожно выдыхает, чуть приподнимаясь и присаживаясь на край стола, чтобы не потерять опору и отдать себя этому мгновению. Он размыкает губы, впуская внутрь Чонгука, который давит своим языком на его и ощущает что-то металлическое, заставляющее его резко разорвать поцелуй и увидеть довольную улыбку. — Это что, пирсинг? Тэхён показательно проводит языком по зубам, от которых раздаётся слабое дребезжание, и пожимает плечами: — Я подумал, тебе должно понравиться то, как я буду вылизывать тебя с этой штукой. Ты же любишь сюрпризы. Ким всегда был непредсказуем, но сейчас он превзошёл самого себя. И Чонгук понимает, что на заживление нужно время, как и на привычку, а потому Тэхён решился на это давно, может, даже больше из любопытства. — Поэтому ты последнее время не звонил? — догадывается Чонгук. — Твои проблемы, что ты бросил смотреть истории Феликса – он каждую секунду моего шепелявого разговора снимал. Тэхён сам подаётся вперёд и нетерпеливо глубоко целует, запуская свой язык в рот мужчины и позволяя ему самому всё почувствовать. Ким очень ждал момента, когда сможет испробовать свою идею, доставить особое удовольствие и просто наиграться, поэтому он не отказывает себе в долгих ласках, шумных поцелуях и чувствует, как ему это всё позволяют. Оба знают, что идея лишь временная, Тэхён его снимет, потому что не совсем удобно и в спорте с этим сложно будет. Ким называет свою идею одноразовой акцией и добавляет «пользуйтесь, господин Чон, пока можете». На тестирование три дня, не считая остатков этого, потому что перелёты даются парню отвратительно, и он, выпив чая, уходит отсыпаться, пока Чонгук завершает свои дела и перестраивает планы. О возвращении легендарного жокея узнают в тот же день, но никто не может дозвониться до владельца клуба, чтобы попросить о встрече или ответах на пару вопросов – телефон выключен на ближайшие три дня. На утро первого дня Тэхён поздравляет мужчину с днём рождения дорожкой мокрых поцелуев вокруг сердца, каждое ребро обводит металлическим шариком и спускается между ног, особенно долго обводя языком член прежде, чем взять его полностью. Он это повторяет вечером в Порше, когда они встают в пробку на выезде из города, и навсегда запечатывает в одну из песен свою бурю чувств. Тэхён здесь совершенно ничего не делает, лишь спит днём, пока мужчина отвлекается на обязанности в клубе, заставляет себя есть и отвлекаться на бесконечные будильники с напоминанием о витаминах. В любой момент он утягивает в поцелуи, в какие-то особенные ложится на поверхность стола, постели, зовёт с собой в душ. Ким равнодушно смотрит на набранных жокеев, обсуждает их с Чонгуком, делясь своим мнением и показательно целуя при них мужчину, чтобы не возникало вопросов. Чон целует через улыбку, между звоном губ шепчет «ревнивый оленёнок» и слышит «ты таким сделал». Чонгук Тэхёна сделал таким, какой он есть. Не перевоспитал, не оказал неизбежное влияние, а сделал – поставил на ноги, вложил опыт и свои чувства. Легендарным жокеем Тэхён стал сам. В него просто достаточно было поверить. И Чонгук верит, когда Тэхён говорит, что ближе к скачкам почти не будет звонить, но постарается хотя бы писать. Потому что Ким всё ещё любит, возможно, не так громко, как раньше, с небольшими осложнениями и поводами сомневаться, но приехал, чтобы напомнить об этом и попросить дать ему ещё немного времени. За эти дни он много даёт, забирает только обещание понять его, говорит, что только недавно принял тот факт, что смена клуба была необходимостью. Вернувшись обратно в клуб «Хантер», Ким первые дни всё ещё активно звонит и присылает видео, занимая у мужчины около получаса утра. Похоже, будто они просыпаются вместе. В мае Тэхён рассказывает, как его достают бесконечными сообщениями сми и фанаты, в соцсети он давно не заходит, а звонки часто не слышит или даже не пытается услышать. Шум парня вокруг себя выматывает, они это выяснили ещё в первые встречи со спонсорами, люди забирают у него много энергии, а перед началом Тройной короны к жокеям повышенное внимание, не говоря о прошлогодних фаворитах. Полукровку и чистокровку для публики сделали заклятыми врагами, тогда как на самом деле Тэхён теперь стоит у стены на стороже, пока Феликс прикармливает бездомных кошек.        В очередной раз пришедшее сообщение отвлекает Чонгука от беседы на встрече в кругу спонсоров и таких же владельцев, куда мужчина пришёл только ради информации о заинтересованности в Тэхёне. Он просит прощения за свой уход, открывает переписку с оленёнком и видит очередное присланное видео – у него должно быть два часа ночи. Подпись немногословная: «смотри, что нашёл». Чон нажимает на воспроизведение видео и видит их. Их секс, снятый ещё в ноябре. Шампанское попадает в нос, мужчина прокашливается, выходя из зала в коридор, и видит входящий вызов, сразу же принимая звонок с опережающим: — Я на встрече, ты издеваешься? В динамике раздаётся довольный смех Тэхёна, смеющегося в подушку – ему от всего этого очень весело. Он знал, где сейчас мужчина, и намеренно отправил, хотя само видео обнаружил совершенно случайно в удалённых. — До Порше дотерпишь? — интересуется Тэхён, продолжая играться. — А то запираться в туалете чужого особняка как-то по подростковому. — Я из тебя душу вытрахаю, Тэхён, только вернись. — Обещай. Чонгук шумно выдыхает, прикрывая глаза – это должно было прозвучать как угроза. — Ты невыносим, — напоминает мужчина. — Джин-Хо радуется за нашу стабильность. — Ложись спать, у тебя сегодня чёртов забег Кентукки Дерби. — Хорошего вечера, господин Чон. Смотри на полной громкости. Мужчина сбрасывает вызов, смотрит на открытый диалог и опирается спиной на стену, прикрывая глаза. А в голове уже запечатанный образ – весь оставшийся вечер шампанское в руке владельца клуба будет слегка подрагивать. Обратный отсчёт на экране блокировки показывает оставшиеся полтора месяца. Им остаётся совсем немного, чтобы завершить этот путь.

℧

Когда собираешься бросить вызов миру, стоит помнить, что, попадая на чужую территорию, вопреки гордости придётся выбирать союзников, определять стратегию и делать первый шаг – Пиаффе, чтобы в итоге оказаться вначале на равных. На этом пути могут появиться трещины неудачных падений и, чтобы вернуться на трассу, подняться с пыли ипподрома, потребуется шаг второй – Пассаж. Попытаться стать соперником Солнца, прорваться на первый последний дебют и ради мечты сделать последний осознанный Испанский шаг. Тогда можно узнать, что чистокровными жокеями рождаются и вовсе не из-за статуса своих родителей; а игры в любовников могут быть занятием любовью в отдалённом старом доме под музыку с пластинок и осыпаться поцелуями цвета кленовых листьев. Увидеть собственными глазами, что у любого восхищения есть цена, как у любви есть право давать, забирать и обладать. Посетить открытие сезона и увидеть падающие звёзды. И секунда лучшей жизни может стать последним соревнованием – никто не знает, чем обернётся следующий шаг. Но любое испытание чемпиона – это всегда чистый аллюр. И, смотря на главную новость международных скачек «Тройная корона» с фото фаворита, забравшего все три забега, Чонгук удостоверяется в этом. Пройденный Тэхёном путь – это чистый аллюр. Он помнит загнанного жизнью мальчишку, смотрящего на него с презрением вычурной жизни и отчуждённостью, но упрямо просящего взять его в клуб. Он что-то лепетал о победе, хотя у него не было ничего, кроме украденной у легендарного жокея мечты и веры в свою лошадь. Тот мальчишка не умел просить помощи, предпочитал молчать о своих проблемах, огрызался и не желал называть людей своими союзниками, не умел любить и принимать любовь. И он не вернулся обратно. Середина июня обжигает лучшими воспоминаниями и новой болью – Тэхён после финального забега перестал выходить на связь. Вначале это кажется тем отдыхом, который парень всегда просит после забегов, он ему нужен. А после недели тишины всё становится очевидным – ему предложили продлить контракт. Озвучив это, Джин-Хо не заметил на лице господина Чона ни одного изменения в эмоциях, никакой реакции на предложение уточнить этот вопрос у Микаэля или Феликса, которые точно могут быть в курсе решения фаворита. Чонгук оставил этот выбор полностью Тэхёну. — Поступила ещё пара предложений, — озвучивает Джин-Хо, проверив личные сообщения, которые владелец клуба упорно игнорирует. — Запросы в жокеи. — Не принимай больше никого. — Но вы так и не выбрали фаворита из имеющихся. Джин-Хо говорит о выбранном участнике, которого Чонгук мог бы выдвинуть на забег страны, а после – международные. Опыт и успех вокруг клуба в связи с победой Тэхёна обеспечили мужчине имя и статус на ближайшие несколько лет. Те убытки, что Ким принёс, подписав в прошлом году контракт с другим, он успешно возместил и в благодарность упоминал владельца клуба Мустанг в каждом интервью. Тэхён не оставил Чонгука на дне, а притянул его с собой к цели. Тэхён его первый и последний фаворит. — Ещё есть время, — заверяет мужчина, смотря на нетронутую после последнего приезда Тэхёна чашку. Чонгук отчего-то не сомневается, что парень примет чужое предложение. То, что Ким пропал, может говорить о неудачном эксперименте, вроде пирсинга, или о попытке сделать сюрприз, которые любит мужчина. Его отсутствие может быть просто отдыхом и прощанием с теми друзьями, которых Тэхён обрёл там – Чон не научил оленёнка отпускать людей. Потому что не умеет делать этого сам. Удар в дверь возвращает мужчину из затянувших его мыслей в кабинет, в дверях которого стоит вернувшийся менеджер, нервно поправляющий очки – на него это непохоже. — Здесь… пришли по поводу набора. Жокеем. Чонгук устало проводит по переносице, запрокидывает голову на кресло и тяжело выдыхает, отвечая вслед отходящему менеджеру: — Я же сказал, что мы больше не набираем жокеев. — Тогда я буду вашим любовником. Любимый голос приковывает взгляд к лохматым после длительной дороги завиткам, безразмерной футболке, открывающей вид на браслеты, скрывающие ожог, и единственное кольцо. В этой руке дорожная сумка, которую парень бросает, переступая порог кабинета, туда же скидывает рюкзак с документами и какой-то статуэткой победителя Тройной короны. Тэхён просто падает в руки Чонгука, врезается в его грудь и крепко жмётся, соединяя их подвески с личными звёздами и сбито на эмоциях завершая свой последний забег: — Я дома. Ладонь скользит по лопаткам, проверяя выросшие крылья, поднимается выше, к завиткам, и крепко сжимает запутавшееся в них тепло. Чонгук прикрывает глаза, оставляет поцелуй на виске и шепчет тихое: — С возвращением, оленёнок. Восемь с половиной месяцев были последним шагом, завершающим их общий аллюр. Тэхён поднимает голову, лишь на миг встретившись взглядами, и подаётся навстречу, завершая разлуку поцелуем, через который он хотел бы сказать очень многое. Поблагодарить за шанс, прошлое, настоящее и то будущее, которое они создали вместе. Прокричать, как он скучал и больше не собирается никуда уезжать дольше чем на месяц, может быть, даже неделю. Извиниться за свою пропажу – он должен был закончить все дела, не отвлекаясь, и встретиться с некоторыми людьми, чтобы заиметь новых союзников для них. Похвастаться своими планами и начатой работой для их совместного будущего, но всё это потом. Сначала вернуть душу её обладателю. — У меня есть предложение, господин Чон, — между поцелуями вставляет Тэхён, — деловое и личного характера, — чуть отклоняется, чтобы поймать взгляд на себе и улыбнуться. — С какого хотите начать? — Думаешь, я смогу осилить такую цену? Чонгук смотрит под полузакрытые ресницами от удовольствия глаза, не закрывает своих, когда снова приближается и коротко целует – Тэхён любит глазами. Ему надо видеть цифры на секундомере, равнину, с которой был начат путь, травмы, чтобы их понять. Любовь, чтобы научиться любить. — Ты дорого стоишь, — напоминает Чонгук. Десяти лет ожиданий. И двух с половиной лет соперничества, шагов навстречу, ссор, истерик, первых поцелуев, сложных отношений, невыносимой тоски и искренней любви. Секунды лучшей жизни, взявшей начало в бесконечность. — Думаю, мы можем изменить пару условий в нашем новом контракте, от которого я не смогу отказаться, — Тэхён расслабленно закидывает руки на плечи мужчины и наклоняет голову, не собираясь сегодня отпускать мужчину. Теперь никогда. — Пункт первый: к любой ссоре прилагается страстное примирение. Чонгук кивает, соглашаясь и делая шаг назад, чтобы упереться бёдрами в стол и притянуть Тэхёна ближе, запечатывая новое условие звонким поцелуем. Он наконец держит свою звезду у себя в руках. — Пункт второй, — проговаривает Ким, облизывая губы, — говорить правду, даже если она будет слишком жестока, — и с глубоким вдохом выпаливает: — у меня было сотрясение, я не болел. — Я знал. Тэхён хмурится, догадываясь, что проболтался кто-то другой, потому что он старательно это скрывал, и получает в свои надутые губы ещё поцелуй. Его хочется неспешно целовать, сминая губы теплом и новыми обещаниями, прижимать к себе, слегка предупреждающе – его не собираются больше отпускать. — Что будет третьим? — из любопытства интересуется Чонгук, захватывая каждый нецелованный участок кожи, медленно спускаясь по шее. — Давай позже, а сейчас перейдём к вопросу личного характера. Тэхён быстро сдаётся, нетерпеливо начинает вытаскивать из-под брюк рубашку, чтобы запустить ладони к мужчине на грудь, где сердечными ритмами поёт отданная душа. Где-то в списке точно будет строчка про совместные выезды, если это будут соревнования или работа, чтобы никогда поодиночке, только вдвоём. И минимум раз в год отпуск в доме легендарного жокея, чтобы скрыться от мира и заниматься их особой любовью. Они будут переписывать эти условия, зачёркивать, добавлять новые, потому что их путь начат совсем недавно, им всё ещё свойственно ошибаться и не страшно падать – если не поймают, то всегда помогут подняться. И, наверное, неизменным останется лишь пункт пятый и их любовь, которая продолжится лучшим неутихающим соревнованием. Первый и последний фаворит.

Первый и последний соперник.

       Говорят, конный спорт – это две жизни, тесно переплетающиеся в одну, и, если ипподром покидает один, спорт должен покинуть и второй. А Ким Тэхён упрямо настаивает дать им шанс рассказать…

… о мальчишке, ставшем легендарным жокеем.