///
В назначенном месте, в назначенное время все были веселее, чем обычно. Непонятно, с чем конкретно это было связано, но и сам Дима чувствовал себя тут лучше, чем обычно. Так сильно лучше, что даже не особо следил за словами, вылетающими из его рта. — А кого бы вы выбрали на трассе к себе в напарники? — с усмешкой спрашивает ведущий, окидывая взглядом всех присутствующих. — Ну, двух девочек, наверное, выбрал бы, — произносит Матвеев, уверенный в том, что их дальнейший диалог не пустят в эфир. — Двух? — с все той же ухмылкой продолжает Марат Башаров. — Да, двух азиаток, — кидает взгляд на Олега, чтобы увидеть его реакцию. — Ещё бы я взял плетки. Реакция Шепса не заставляет себя долго ждать — раздувшиеся ноздри, огоньки в глазах и скачки энергетики, которые тот даже не старается скрыть, намеренно смотря в глаза Дмитрия. Этот разговор плавно перетекает в шутку в сторону Надежды Эдуардовны, а потом и вовсе забывается из-за новой темы обсуждения. Забывается всеми, кроме Шепса, который ловит Матвеева за руку после «стоп, снято» и упрямо тащит в гримерку. — Какие, нахуй, азиатки с плетками, Дим? — обескураженно, без капли злости или недовольства, спрашивает медиум, медленно отпуская чужую руку, которая все ещё покоилась в своей собственной. — Тебе меня мало? Чернокнижник был уверен, что шутка, хоть и для вызова именно такой реакции, будет понятна, но Олег, видимо, не посчитал высказывание смешным. — Олег, это была просто шутка, — начинает оправдываться Матвеев. — Я был уверен, что ты её поймёшь. Извини. — Все нормально, просто, я не знаю, — Олег не мог подобрать слов, чтобы объяснить свою реакцию. — Просто не шути так больше, пожалуйста. Шепс опустил взгляд в пол, не зная куда он должен сейчас смотреть, и начал нервно теребить браслеты на руках. Эти мелкие жесты не остались без внимания чернокнижника, и он прильнул всем телом к Олегу, неразборчиво шепча извинения и покрывая ухо мелкими поцелуями.///
Ехать на следующий день после голосования домой к Шепсу уже стало ритуалом, выполняемым Матвеевым стабильно каждую неделю, ровно как и сейчас. Сидя в движущимся такси, он наблюдает за тем, как солнце медленно садится за горизонт, окрашивая облака в нежно-розовый цвет, а людей, идущих с работы, на улице становится чуть больше. Под приятную мелодию в салоне, он набирает сообщение, состоящее всего из одного слова:Подъезжаю.
Блокируя телефон, Дима через некоторое время действительно оказывается рядом с домом медиума, быстро попрощавшись с водителем, он выходит из машины, зная, что сейчас его уже ждут у лифта. Парень быстро перебегает дорогу, заходит в подъезд, который ощущается роднее своего, поднимается на несколько лестничных пролетов и сталкивается лицом к лицу с ним. — Привет, — радостно здоровается Олег, даря легкий поцелуй в уголок губы. Дима здоровается в ответ и тянет его за собой в квартиру. — Я скучал, — звучит уже в квартире за закрытой дверью. — Я тоже, — отвечает Шепс. Происходит ещё один обмен поцелуями, после которого Дмитрий идёт мыть руки, а медиум следует на кухню, чтобы разогреть ужин.///
Парни перебираются в спальню, чтобы продолжить вечер уже там. Все начинается с безобидных поцелуев и лёгких поглаживаний посередине комнаты. Чуть позже Олег поднимает Диму на руки, пока тот обвивает ногами его талию, и несёт в сторону кровати, аккуратно кладя на неё. Дима сам, сидя на кровати, хватает Шепса за шею и притягивает к себе, накрывая его губы своими; а потом кладет руки на плечи и давит пальцами, стараясь раствориться в ощущении чужого тела. Ладони скользят с плеч, опускаясь на спину, мышцы которой все ещё скрыты за тканью. — Сними её, — хрипло говорит Дима куда-то в область между шеей и ключицей. Медиум отстраняется, стараясь сфокусировать взгляд, а затем снимает с себя футболку и тянется к худи парня, чтобы избавиться и от него. Вслед за этим он вновь тянется губами куда может достать; прокладывает дорожку из поцелуев и целует грудь, которая теперь уже открыта для такого. Дима откидывается назад, а Олег, оказавшись на нем сверху, продолжает целовать и гладить каждый миллиметр кожи. Руки медленно двигаются по направлению к поясу чужих брюк, и Шепс понимает всё без слов; снимает сначала свои, к которым тянулся Дима, а потом растёгивает джинсы Матвеева, задевая пальцами нежную кожу внизу живота, оставляя их двоих в белье, которое совсем не способно скрыть возбуждение. — Подожди секунду, — говорит медиум, вставая с кровати и покидая спальню. У Дмитрия даже нет времени остыть до того, как вернулся Олег. — Хоть я и не две азиатки, но плетка у меня теперь есть, — слышит Дима, когда Олег заходит назад в комнату. Тот стоит в дверном проёме, облокотившись на косяк, и держит в руке чёрную плеть, представлявшую собой около трёх десятков кожаных полос, скрепленных рукояткой, за которую Шепс и держал это приспособление. Чернокнижник приподнимается на локтях, чтобы понять нет ли у него зрительно-слуховых галлюцинаций, и смотрит в сторону двери. — Когда ты успел? — Вчера, после того, как ты уехал домой, — быстро отвечает Олег, будто бы в этом ничего такого нет, и возвращается назад на кровать, нависая над Димой. Поцелуи возвращаются назад и становятся более требовательными, чем до этого. Руки вновь оказываются на груди. Олег проводит пальцами одной кисти по соску, пока вторая занята поглаживанием тазобедренной косточки. Тело Дмитрия вновь начинает плавиться под чужим весом. Поцелуями Шепс медленно спускается ниже, касаясь губами подбородка, шеи, ключиц. На последнем он задерживается чуть дольше, оставляя небольшой укус прямо на косточке, который вскоре принимается зализывать. — Блять, — на выдохе издаёт Матвеев, стараясь коснуться Олега хотя бы где-нибудь. Услышав вздох, Шепс приспускает белье рукой, которая гладила тазобедренную кость, и впервые за этот вечер касается вставшего члена. Дима концентрируется на ощущении, которое ему дарит чужая рука и не сразу замечает, когда к руке добавляется ещё и рот. Дыхание опаляет головку, и Матвеев неосознанно двигает бедрами вперёд. — Хочешь кончить, да? — спрашивает медиум, усиливая хват. — Да, — шепчет в ответ Дима. После фразы медиум достает язык, приходится им по всей головке, не забывая про уретру, а потом берет её в рот, начиная посасывать. Стоны, издаваемые человеком под ним, становятся громче раза в два. — Возьми полностью, — пытается сказать Дима, срываясь на воздыхания. Шепс послушно выполняет просьбу и заглатывает почти до основания, начиная двигать головой то вверх, то вниз. Чернокнижник тяжело дышит, запрокидывая голову назад, выгибается и начинает что-то неразборчиво шептать себе под нос, когда Шепс выпускает член, мокрый от слюны, изо рта. — Не так быстро, дорогой. В руках Олега оказывается та самая плётка, которой он начинает медленно водить по груди Димы, намеренно задевая соски. Первый, едва ощутимый удар, приходится на низ живота, немного задевая лобок, вызывая ту реакцию, на которую Олег и рассчитывал, выбирая вчера плеть. Тело Димы немного вздрагивает, ровно как и член, а сам он стонет, уже не стараясь сдерживать себя. Медиум наносит ещё пару ударов, контролируя свою силу. — Повернись. Дима без слов поворачивается на живот, вставая на колени и опираясь на локти, ожидая новых ударов. На ягодицу приходится первый удар, но не плетью, а ладонью. Матвеев по инерции прогибается в пояснице, отпячивая бедра назад. Воздух рассекает ещё несколько шлепков, с каждым из которых член чернокнижника двигается в такт, истекая смазкой. Следующий удар становится неожиданным, потому что на смену ладони приходит плётка, о которой Дима уже забыл. Шепс держит одну руку на чужой ягодице, пока вторая замахивается и касается кожаными полосками бедер. — О боже, — ноги подкашиваются ещё сильнее, чем до этого, а член требует разрядки. Чернокнижник тянется рукой к пенису, но его останавливают. — Тихо-тихо, ещё рано, — говорит Шепс, перемещая руку с ягодицы на основание члена, сжимая его в кольцо, не давая Матвееву возможности кончить. Дима теряется в своих эмоциях, когда чувствует, как новые удары приходятся на его бедра, спину и ягодицы; хочется, чтобы член двигался в чужой руке, но Олег этого не позволяет, фиксируя того в одной позе. Через время хватка с члена пропадает, как и рука на ягодице, и чернокнижник на мгновение остаётся один на один со своим безумно сильным возбуждением. Кровать прогибается под весом Шепса, который лёг рядом. — Отсоси мне, — говорит он, наблюдая за тем, как Дима ползёт к нему на трясущихся ногах. — Только без рук. Матвеев оказывается в области чужих бедер и смотрит на то, как член подрагивает под бельём, оставляя капельку смазки на ткани. Он резко снимает трусы, освобождая пенис, и пытается поймать головку ртом, держа руки за спиной. Сделав это, он вбирает в рот почти весь член. Глядя в глаза Олега, он начинает двигать головой. Шепс стонет, зарываясь пальцами в волосы, придерживая голову Димы, чтобы тот не выпускал член изо рта, работая языком. Он толкается глубже, заставляя принять до основания, а потом начинает совершать толчки, вбиваясь в чужое горло. — Хороший мальчик, — выстанывает Шепс, когда член почти полностью выскальзывает, проходясь головкой по губам, но потом возвращаясь во влажный рот. Ещё пара быстрых толчков и медиум кончает. Дима чувствует, как на его язык попадает вязкая сперма, выпускает член и откидывается на спину, чувствуя, как рука Олега накрывает его собственный орган. Хватает пары движений и Матвеев кончает в чужую ладонь. В попытках отдышаться и прийти в себя, они оба ложатся на кровать. — В следующий раз я скажу Марату про стек, — подводит итог чернокнижник, устраиваясь на груди медиума