Цвет настроения

      Песец был голубым, такого же оттенка, как Лёлькина грусть. Она горько вздохнула и отошла от витрины дорогущего магазина с пафосным названием «Снежная королева». Зима стояла снежная, и Лёльке тоже хотелось ходить по ней королевой. Но она трудилась учителем начальных классов, а муж работал врачом–эпидемиологом, пропадал на работе, но больших денег почему–то не зарабатывал.       Лёля сердито хлюпнула носом, недобро прищурила глаза и втянула назад надутые губы так, что они превратились в тонкую злую линию.       — Витя! — выпалила она, когда незадачливый муженёк наконец–то ответил на видеозвонок. — Зима нынче снежная!       Виктор расплылся в дурацкой радостной улыбке, как всегда, когда Лёля звонила ему посреди дежурной смены.       — И не говори, — поддакнул он. — Вон у тебя на шапке целый сугроб. Стоишь в короне, как Снежная королева.       — Издеваешься? — Лёля хотела, чтобы голос её звучал властно и сурово, но вместо этого он сорвался на тоненький всхлип. Нижняя Лёлина губа задрожала, и из уголков глаз покатились крупные слёзы, тут же застывая на щеках сверкающими ледяными дорожками. — Королевы небось в обносках–то не ходят! У королев небось шубы есть… из песца… голубо-о-о-о-го!       Лёля окончательно разревелась, терзая варежкой опухший красный нос, и почти не слышала, что говорил ей ещё муж, явно расстроенный и озадаченный неимоверной Лёлиной печалью.       Дома Лёля долго не включала свет и ходила в темноте перед холодными окнами туда–сюда, туда–сюда. И так ей было жалко себя, что она не переставая комкала в кулачке белый платочек, то и дело утирая набегающие на глаза слёзы.       Внезапно загудел телефон. Взглянув на экран, Лёля увидела видеозвонок от мужа. Первым её желанием было трубку не поднимать, но после некоторых колебаний она всё-таки ответила.       Лицо Виктора было непривычно серьёзным, но смотрел он на Лёлю ласково, хотя и грустно.       — Лёля, — сказал он спокойно, — ты меня сегодня не жди.       Слёзы у Лёли мгновенно высохли, а сердце заколотилось в груди часто–часто.       — Витя, что случилось? — выдохнула она.       — Совсем ничего, Снегурочка, совсем ничего.       Но Лёля не видела вокруг мужа знакомой обстановки ординаторской, и на голове у него не красовалась привычная хулиганская шапочка с развесёлым пиратским принтом.       — В городе превышен эпидпорог по новому вирусному заболеванию, — ровным голосом продолжил Виктор. — Только, чур, об этом никому!       Лёля молча кивнула, проглотив комок в горле.       — И я вызвался поработать в красной зоне. А отсюда домой не отпускают.       — Но как же?.. — выдохнула Лёля. — Это же опасно!       — Совсем нет, — мягко улыбнулся Виктор. — Зато обещали хорошую доплату за риск. Вот и купим тебе шубу.       Он говорил что-то ещё про средства защиты и про то, что риск минимален, а Лёля смотрела на окружающие его прозрачные стены бокса, на мертвенный фиолетовый свет ламп кварцевания, на синие отблески мигалок скорой помощи, мерцающие на стекле уродливым подобием северного сияния. И ей казалось, что Снежная королева украла Виктора у неё, украла и поместила в ледяной куб, до которого не добраться и в который не пробраться, как не пытайся. И он уже начал замерзать в этой бледно–голубой медицинской униформе, и стало покрываться ледяной коркой его живое горячее сердце.       — Витя! — полузадушенным голосом крикнула Лёля. — Не надо мне!.. Не надо шубу! Вернись домой, Витя!       Но экран смартфона мигнул и погас. Лёля держала его в руке и смотрела на тёмное стекло, видя в нём лишь своё отражение, окружённое тусклым радужным нимбом от света уличного фонаря. Нимбом, так похожим на сияющую корону Снежной королевы, что смотрится в чёрное волшебное зеркало в своём гулком пустом дворце.