***
Отношения с 2022 годом не заладились с самого начала. Не зря говорят: как Новый год встретишь, так его и проведёшь. А встречала Нина Кондратьевна новый 2022 год, баюкая упрятанный в белый гипсовый кокон перелом со смещением. Угораздило же её буквально на подходе к родному университету, где она который год успешно возглавляла кафедру латинского языка, поскользнуться и упасть на лёд прямо правой рукой. И ни ёлки тебе, ни салатов нарезать. Потом, словно натешившись её почти двухмесячными страданиями, год ослабил хватку, очевидно, давая Нине Кондратьевне в полной мере насладиться проблемами иного масштаба, из-за которых лелеянная ею мечта об отпуске возле любимых древнегреческих руин развеялась, оставив после себя не менее живописные руины. Но Нина Кондратьевна не расстроилась. У неё имелся запасной вариант в виде хорошенького домика в Больших Ручьях — селе, что соседствовало с известным монастырём и заповедником, да и само радовало Нину Кондратьевну живописнейшими видами и голубыми просторами. Однако приближаясь к концу, год, видимо, решил напомнить о себе в полной мере. Декабрь же и вовсе словно мстил ей за что-то. Первая же нежданная метель занесла Большие Ручьи по самые окна. Зимняя сказка обернулась зимним кошмаром. Любимая — синенькая — машинка Нины Кондратьевны сначала застряла в сугробе, потом её занесло на обледеневшей дороге и чуть не выкинуло в кювет. А напоследок, уже после того, как проезжавшие водители, проявив сострадание и взаимовыручку, водрузили машину обратно на дорогу, от тепла потекло ветровое стекло, обледенели дворники, и Нина Кондратьевна, вцепившись в руль дрожащими руками, вслепую, практически на ощупь, доехала до дома под перестук заходящегося в аритмии сердца.***
«Хватит с меня, — думала Нина Кондратьевна, поворачивая ключ в дверном замке, — никаких встреч Нового года! Поем и лягу спать. В конце концов, проспать весь следующий год я совершенно не против. Бог с ним совсем!» Она достала из коробки гирлянду, поставила на столик красивую свечу и интерьерное украшение в виде полярной совы, подаренное ей когда-то подругой (единственное исключение из птиц средних размеров), и решила, что этого более чем достаточно. Но тут раздался стук в дверь. Не успела Нина Кондратьевна щёлкнуть замком, как дверь распахнулась. На пороге стоял отец Симеон, наставник студентов Духовной Семинарии, весь в кружеве заиндевевшей окладистой бороды. — Вот, Нина Кондратьевна, ёлочка вам от нас, — пропел он густым басом. — С наступающим вас праздником и храни вас Господь! Пока Нина Кондратьевна всплёскивала руками и причитала, как это они надумали и зачем это, отец Симеон протопал в гостиную, поставил в углу небольшую зелёную ель и, пророкотав ещё и погудев о том, что ждут Нину Кондратьевну на Рождество в Семинарии, ушёл. Оглушённая нечаянным набегом, Нина Кондратьевна стояла в гостиной в тишине, которая казалась сейчас абсолютной. Но ей не было грустно и не было одиноко. Она гладила упругие зелёные ветви, а ель постепенно оттаивала и наполняла комнату и сердце Нины Кондратьевны свежим чудесным запахом — запахом вечнозелёной надежды.