Выстрел оказался холостым

Белоснежные стены отеля хотелось разъебать, расшибить, превратить в пыль. Сделать вид, что все ок. Как и обычно, в общем-то. Саша нервно закурил, переступая с ноги на ногу. Под босой ступнёй чувствовались тёплые, нагретые доски балкона, судя по всему недавно окрашенного, пахнущего свежим ремонтом. Впереди цвела Сицилия. Мать его, Сицилия. Но для Сани все равно. Он везде чувствует себя плохо — что обдолбанный в подворотне Питера, что в пятизвёздочном отеле здесь. Хоть это стабильно. Хоть пиздец. Но стабильно. За стеклянной лоджией слышался голос Володи. Саша заимел дурную привычку не слушать, что там базарит этот чёрт, потому что в девяносто процентов случаев это его не касается, а все что его касается можно обсудить в койке. Как выяснил Саня, это гораздо более эффективно, чем пустые беседы. Кто ж знал, что бабло с миллионера можно высасывать в прямом смысле?! Усмехнувшись с этой мысли, бросил бычок вниз, наблюдая за его печальным полётом, как сдувает его ветер, солённый морской ветер. Море... Море... Дверь тихо приоткрылась, шлёпанцы омерзительно чавкали. Володина ладонь по-хозяйски легла на голую задницу, вызвав волну мурашек, взбирающихся по позвоночнику как обезьяны. —Не страшно тут голым стоять? —А че? - Саня развернулся лицом, опёршись о холодные перила - Тем, кто увидит меня, так сказочно повезёт. Володя, посмеиваясь, поправил халат. Какой незадачливый жест, вроде ничего такого, но Саша инстинктивно ощутил угрозу. Он знает когда и почему Володя что-либо делает, выучил его, как таблицу умножения, поэтому держит дерзкую улыбку на лице. Тяжёлая рука легла уже на бедро, опасно выводила пальцем узоры, вторя татуировкам. Жгло. Очень больно. Где-то под кожей, но показывать этого нельзя. Никогда. —Ты... Ты порой выводишь меня... - у Володи голос томный, тихий, властный, такой, какой бесит больше всего. Возбуждённый. Саша дрожал от прикосновения небритой щеки к собственной шее. —Кто тебе звонил? - равнодушно поинтересовался он, вынуждая потенциального соперника оторваться от своих влажных фантазий. Володя тяжело вздохнул. Ненавидел, когда его заставляли сосредоточиться. Впрочем, Саня его понимал. —Жена - отошёл в сторону. Ах, вот оно что. Жена... Жёнушка, жена. Такая милая женщина, от которой воротит Санька, от которой воротит Володю. Хочется курить. Нетерпеливо и резко, чуть подрагивая кончиками пальцев, выудил, как удочкой, новую сигарету. Щёлкнул и зашипел огонь зажигалки. —Опять ты за свое - фыркнув, как истинный предприниматель (т. е. с нескрываемым высокомерным раздражением), золотой папочка (как обзывал его Саша) выдернул горящее сокровище из руки, безжалостно швырнул за перила. Сука. Разгораясь и тлея, по кривой зигзагообразной траектории сигарета падала вниз. Было бы странно, если бы вверх. А хорошая была сигарета, российская. Не то чтобы он окончательно зажрался, отказываясь закупаться в доблестной Италии, просто что бы он ни курил здесь — не то. Доза никотина, уже устоявшаяся в его крови, была слишком мала в этих бабьих веточках. Эх. Вот какой-то бомж найдёт упавшую крепкую сигаретку, который выдернул женатый миллионер из рук своего любовника. Романтика, не иначе. От этой тупой мысли Саня хмыкнул. Володя обнял со спины. Крепко так, будто собирался сломать ключицы. —Я люблю тебя - очень тихо оповестил он. Фу блядь. Пошёл нахуй. —Я тоже... Люблю тебя. Прости, мне нужно одеться. Дважды фу. В тёплой и душной комнате, Саня на ходу подобрал с пола грязные вещи... И бросил их обратно. Нет, он больше это не наденет. Пропахшие табаком, алкоголем, сексом и потом, они вызывали лишь отвращение. Выхватив из чемодана что-то свежее, заперся в душевой комнате. Жопа болела адово. Как оказалось, продавать свою задницу парню куда дороже, чем девке. Ставки большие: на одной чаше весов ВИЧ инфекция и порванное очко, на другой мужик с недотрахом, готовый отвалить кучу бабок на шлюховатого пацана. Саша смотрел в зеркало. Как он до этого докатился? Сам и, по началу, с большим удовольствием. А теперь это полноценная работа, со своим работодателем и выходными. Правда, работодатель работку может предложить в длину не сильно большую. Так даже лучше. Хмыкнув, Александр Николаевич (нихуя себе, как официально), состроив серьёзный еблет, принялся замазать уродливые красные следы на шее, следствие вчерашней ночи. И кажется все всё понимают. И Сашка все понимает и Володя, и его жёнушка (как её? Катя, Таня? неважно). Но этот треугольник никто разрушать не будет. Потому что это всех устраивает. Жёнушка избавляется от нелюбимого мужа, Володя пополняет свой банк грехов, а Саня сосет его деньги. И просто сосет. Получает ли он от этого кайф? Нет. Получает ли кайф от денежной дозы? Да. В этом вся суть. А Юра... Его там не должно быть. Его и нет. Но это не значит, что его не существует. Пока Санёк испытывал на своём теле все прелести анального рандеву, Юра не выходил из головы. Его надуманный, сексуализированный самим Сашей образ являлся единственным катализатором вынужденного возбуждения. Прости, Юра. Это так. Если есть самая стыдная вещь от которой можно кончить, то ей бесспорно является Юрин голос. Это бесит. Потому что сам Юра мучает неопределённостью: да - нет-да-нет. Но хуй у него все равно стоит. Другой вопрос на что конкретно: на Сашку или на мазохистическое отношения к себе. Но главное, что стоит. Саша Юру боится. Боится, потому что знает, что Юра помнит. Все помнит. Каждое их соитие. А Саша нет. Помнит только, что его трясёт, как сучку в течке, от Юриной жестокости. Поэтому Юра важен. Он нужен. Пиздец, как нужен. Голос его нужен, хуй в конце концов. В голове обкуренного Саши это похоже на ту самую 100% совместимость из хентай манги. Просто это нужно. И все. ... Володя настрочил сообщение: "Не поцарапай тачку. Завтра жду". Немногословно. Значит жёнушка рядом, может прямо в ушко дышит, вот он и старается особо не любезничать. И слава Богу. Саня швырнул телефон куда-то назад, будто пытаясь избавиться от мерзких воспоминаний, причиной которых как раз Володя и выступал. Не беспокойся, сука. Я твою ласточку не поцарапаю, а всего лишь разъебу нахуй и сгорю в ней. Пускай я конечно не медведь и даже не Гречкин, но обещание сдержу: машину царапать не буду. Юру нужно было найти и подвезти, даже если он будет активно сопротивляться. У Юры нет шанса — Сашка сегодня в ударе. За спиной сигналили, но в общем-то похую. Раз сигналят, значит остались живы после того, как мимо проехал спорткар. А большего и не надо. Саня объяснить не мог, нахер ему вообще сдался. У того в распоряжение целый метрополитен, целая маргинальная сеть автобусов. На худой случай ноги. Дойдёт. Но это уже дело принципа: Саша — охотник. Тигр в больном наркотическом воображении. Юра — волк. Тоже хищник, полноценный конкурент, которого нужно устранить, за которым началась дикая ебливая охота. Если под словом "устранить" понимать "трахнуть", то все становится крайне очевидно и понятно. И пошло. Саня облизал губы. Так где этот пидор? Вариант "позвонить" он исключил сразу — не в его вкусе. Вечно открытый (по непонятным причинам) подъезд позволил понять простую вещь: в квартире волка нет. Следовательно, у Александра 10 минут, путь до метро — возможность того, что Юра ушёл гораздо раньше также была исключена. Далее у него плана не было, да и выбора тоже: он мчал по мокрой дороге, вглядываясь в случайных людей. Не прогадал. Нашёл. Вон он идёт в своём старом пальто, глядя себе под ноги. Волнистые волосы от воды закручивались все сильнее (из волка одиночки он превращался в пуделя). Повинуясь ни сколько рукам, сколько мыслям, автомобиль с рыком поменял направление, приглашая серую фигуру посетить свою утробу. За это Саня дорогие тачки и любил: они двигались именно так, как хочется в голове, будто без участия тела. Вот если бы Юра был таким же, цены ему бы не было. Юра выёбыватся не стал, сразу в салон загрузился. Уже привык, видать, что Саня ни о чем его не предупреждает, даже тень удивления на лице не проскочила. Хотя на лице Юрия вообще очень редко что проскакивает, его мина практически всегда равнодушная. Уж Саня знает, это не от того, что у него эмоциональный диапазон не больше зубочистки, а от того, что тестостерон в нём условный второй скелет образовал. И стереотипами подкрепил. Вот лишний раз мышцы у него не сгибаются, так даже лучше. Его сложнее разгадать. Куда интересней играть в игру, где у тебя есть шанс проиграть, поэтому Юра Сане интересен. Не как личность, а как соперник, у которого все шансы выиграть. Но вот в какую игру они играют Саша так и не определился, каждый раз, меняя правила. Поэтому он сильно пугался, когда правила внезапно начинал выстраивать Юра. Юрий любит контроль. Сашка любит, когда от него зависят, но он свободен делать выбор. И сейчас никто из них не победит, их странные отношения окончательно съехали в ебучую бездну, где они все равно продолжают друг друга калечить. Зато у Юрия взгляд побитой собаки, но не такой, что поджимает хвост и воет у забора. А такой, которая только сильнее злится от удара и бросается прямо к глотке, выгрызая сонную артерию. Такой взгляд появляется во время ебли и Саню это заводит дико, а плюс в юрину карму приходит ещё его немногословность и такая блядская тишина. Такая тишина, в которой все его извращённые мысли слышны, как на трибуне. Саня же во время секса любил всякие стоны практиковать, но с Юрой на это просто нет времени: эта сука знает как его затыкать. Саня вёл разговор, о чём он не сильно помнил, глядел на дорогу, чувствовал изучающий чужой взгляд. Пускай смотрит, значит интересен. Взгляд упёрся в шрам на руке. О, Юра, помнишь, да? Шрамы на теле Сани это такая отдельная хуйня. Он практически уверен, что товарищ Юрий помнит каждый из них, знает какой откуда. И какой оставил конкретно он. Найдёт безошибочно, даже на забитой татухами коже. Адреналин бахнул в голову здоровенной дозой, нога сильнее вдавила педаль газа. От ускорения капли влетали в лобовое стекло, как бомбы, разрываясь на тысячи частей и улетая куда-то за пределы. Проехали на красный и похуй. —Так где ты пропадал полтора месяца? В голосе читается и безразличие и тихая угроза, как будто прямо сейчас из узенького бардачка достанет пушку и приставит дуло к виску водителя. Между прочим пушка реально была там. То результат прошлой жизни или паранои воспалённого мозга — хуй поймёшь, но пистолет реально там лежал. Хотя Саня огнестрел не любил. Ах. Да. Где он пропадал. Сказать правду? Не всю. В игру нельзя вводить третьего участника, пускай он там и так практически существует. Юра скорее всего догадывается, но молчит. И славно. —В Италии. А чё? Точнее вводить третьего участника можно только Александру. Владимир пока не в курсе, что он практически официальный спонсор. Но Юрию нельзя. Никого. Особенно какую-нибудь Лену. Лицо изобразило хищную ухмылку. Ленка та ещё сучка, у Сани на неё заточен отдельный зуб. ... Почему бы не отпраздновать как все нормальные люди, отправившись куда-нибудь в клуб, раз бабло есть. Но нет, видимо Ленке принципиально в батькину квартиру поехать надо. "Батькина" она конечно не просто так. Точнее это вполне настоящий факт — папка оплатил, папка подарил. Пользуйся, доча. Завидно? Конечно. Юрке особенно, как главному нищеброду в их компании. Что их связывало с Леной до разрыва он не понимал искренне. Может просто причуда у неё такая, встречаться с людьми на порядок ниже по статусу. Или она по природе своей mammy. А квартира действительно классная. Расположенная в элитном районе, она была просто точкой соприкосновения всех качеств: огромное количество комнат, шикарный балкон, изоляция от шума и соседей, огромная цена, вид на ночной Петербург в панораме. Был там Юрка раза три, больше не хотелось по нескольким причинам. Первая из которых сама Ленка, вторая её сомнительные друзья, третья Сашка. Было бы хорошо, если бы в одном помещении все это не пересекалось. Пришлось морально готовится, а перед входом в подъезд, когда охранник с лицом мопса уточнил куда именно они направляются, вообще схватила такая паника, будто они не к Ленке заявились, а к Его Демократическому Величеству В. В. Тем не менее поднимались в лифте молча. Санёк был красивый. Глупо было это отрицать и ещё глупее было отрицать то, что Юра пялился на него всю поездку в лифте, от чего она казалась невыносимо долгой. В вертикальном свете лампы от волос на лицо падала драматичная тень, бадлон облип вокруг (Юра был уверен) гладкого выбритого тела. Чуть согнувшись, он расслабленно стоял, облокотившись к стене. Когда Саня молчит, на него приятно смотреть. Молчит он редко, а когда они вдвоем натыкаются на подобные островки спокойствия и молчания, отлипнуть от Сани невозможно. Что-то в этом было, чертовски красивое и сексуальное. Спалил. Юра не парился, что Санёк ему сделает? Тот действительно ничего с ним не сделал, просто встретился глазами, задел остатки души непонятным выражением лица, а потом двери лифта открылись. ... Ленка конечно принарядилась: какое-то полосатое платье до колен обтянуло её округлую фигуру. Округлую в самом лучшем смысле — тут и говорить нечего, выглядит она сегодня хорошо, но это поправимо. Влей она в себя добровольно парочку бокалов и поплывёт тут же вместе с собственной тушью на ресницах. Однако сейчас она сногсшибательна и стоять между ней и сверх красивым (прости Господи) Сашей Юре было тяжело. С другой стороны он ощущал себя охуевшим вкрай: он припёрся в обычных джинсах, в приличной (по его скромному мнению) футболке и каким-то тортом из супермаркета. Потому что ему это позволялось. Он из той касты бывших, которым такие доступны привилегии, нынешним и не снилось. Здесь, в цветастом освещении, напротив панорамы и выхода на крышу, он чувствовал себя как в американском фильме. В уши лился какой-то музыкальный (по мнению Юры) хлам по типу каких-то корейских айдолов, вместо чего-то нормального здесь стопочкой стояли красные стаканчики. Ну че за хуйня? —Юрка! Сашка! Вы пришли... - Ленка лезла обниматься, конечно сначала с Юрой. —Поздравляю... Прости, что... —Все нормально, Юр. Не парься - хоспаде какая прекрасная женщина - Сань, наконец-то! Ты где пропадал?! Саня заулыбался, нагло так. Обнимались они недолго, Саньку приспичило снять рюкзак (который Юра почему-то не замечал). —Ща, Ленусик... - он демонстративно расстегнул молнию, вынуждая девушку испытывать интерес. Ловким движением, как ебучий фокусник, он выудил из бездн бархатистую коробочку. Глаза Ленки на лоб поползли, в душе Юры забегали тараканы. —Сань, это... —На, на. Открой - глаза у него довольные, рука уверенно протягивает увесистую коробку. Ленка бежит к столу, постукивая своими босоножками, Юра в ахуе. Он стоит у стены, а Саня, как король вечеринки, стоял между ними с гордой миной и наглой ухмылкой. Выуживая из белоснежного пыльника сумку, Ленка визжала от восторга. На белой идеально прошитой коже сумки сиял, как Северная звезда логотип бренда "GG". —Сань. Ты с ума сошёл! - кокетничает и пищит, вертится, постукивая ногами в такт музыке. Саня лыбится, ему приятно, в глазах недобрый паршивый блеск. Юра улыбается не мог. Он даже не чувствовал, он просто знал, что здесь замешено какое-то дерьмо ему неведомое. —Ну может ёбнулся чуток... Ленка полезла обниматься, а когда же Санёк вырвался из этих пожиманий, то у Юры незамедлительно появился вопрос. —Паль? —Обижаешь - облизывая губы прохрипел искуситель - Думаешь, я специально в Италию еду за палью? Юра внимательно на него смотрел, а тот оскалился только, подмигнул. Дальше разговор не пошёл, Саня тут же растворился где-то в толпе. Так даже лучше... Видеть его сейчас было несколько неприятно. Кстати, насчёт толпы. Здесь Юрка не знал вообще никого: ни этих парней, ни этих девок, хихикающих в углу. Вообще никого. Только Ленка и Санёк, чья рыжая копна периодически мелькает где-то среди людей. И все. Снова вопрос: нахер вообще припёрся? Что он тут ожидал найти или увидеть? Тут весело только тем "кто в теме". А он не в теме вообще ни разу, а может это все какая-то магическая интуиция подсказала, что Саня здесь будет. Хуёвая интуиция во всех смыслах. С другой стороны этот Саня его достанет из-под земли если захочет. Для него это, оказывается, не проблема. Юра в руках крутил стаканчик: было принято решение бухать. Налив что-то невразумительное из бутыли (пиво в желудке выразило свое несогласие), он сделал глоток. Пока слабо, но от музыки несло. На балконе было холодно до пизды, музыка слышна была даже здесь, к сожалению. Но от этого не скрыться. Ни от чего в последнее время не скрыться. Бедро неприятно задёргало. Посылая вибрации любимому хозяину, телефон дребезжал в кармане. —Ало. —Юра... Юрочка. Ого, голос трезвый. Удивительно, но в этот раз за разговором бухает Юра. Это типо эстафета такая? Бутылку взял, бутылку передал. —Да, мам? —Я... Я просто хотела обсудить с тобой. Одно дело. Строит из себя виноватую, как обычно, но сбросить он не может — позвонит в следующий раз полностью бухая, а он сдохнет от скуки, не в силах свалить. —Мам, у меня нет денег. Я не могу пока - он сделал глоток, пытаясь спиртом прочистить мозги. —Нет, я не об этом - она запнулась и закашляла - Ты можешь сейчас приехать? Черт возьми, это раздражает. —Нет, не могу. —Я хотела поговорить на счёт клиники. Твоё предложение... Все ещё в силе? Пиздец. Как вовремя. То, чего он добивался пол года (официально, а если по-честному — всю сознательную жизнь) каким-то чудом совершилось, а сказать нечего. Чувствует ли он радость? Нет. Все силы, эмоции куда-то делись, в какую - то чёрную дыру. —Юр?... —Всегда в силе... Но мы можем обсудить это позже? Позже, но, блядь, когда? Когда он был готов, она бухала, как свинья, а сейчас ему самому нужна клиника. Он должен чувствовать сейчас радость, но слишком много крови и спирта было выпито ради этой победы. —Как твои дела? - голос её дрожит и хрипит, будто ветер в водосточной трубе. —Да... Нормально. Учусь. Работаю. —Как... Анечка? - её голос стал ещё тише. —Аня... Учится. Хорошистка. Мать из жизни выпала давно, как только отец умер. Но ощущает вину Юра. —Как она, наверное, выросла. Я так давно вас не видела - в её голосе теплится надежда, которую Юра до последнего боялся давать. —Мы можем приехать. Когда тебе станет лучше. В клинике. Пиздит. Он не хочет давать Аньку, она и так слишком часто страдала от её рук. Откуда эта мнимая забота? Неужели она до сих пор помнит, что является матерью двух детей? Уже давно не детей... По крайней мере один точно не ребёнок. С какого хера она решила, что Юра испытывает к ней жалость? Испытывал. Очень давно. Сейчас нет. —У тебя там музыка. Отдыхаешь, да? —Да. Отдыхаю... —Ну хорошо. Спасибо... Спасибо, что ответил. Она сбросила трубку раньше, чем он что-то предпринял. Сука. Зачем. Он вылил в себя остатки какого-то алкогольного дерьма, а после вернулся внутрь, только, для того чтобы подлить себе ещё что-нибудь. Более крепкое. И закусить долькой апельсина. По сравнению с холодным воздухом улицы, внутри было жарко, пахло чем-то сладким, незнакомы люди тут тряслись под ужасающе качающие биты. Где-то среди них был Саня, но искать его не было сил. А вот Ленка нашлась сразу: очень творчески раскладывала суши по тарелкам. Внутри гудел улей, взгляд нужно было направить куда-нибудь, чтобы подумать, поэтому он автоматически направил его в глубокий вырез на платье Ленки. Хотелось курить, хотелось пить. И ещё чего-то, но точно не Ленку с её развратным вырезом, от него становилось тошно. —Юр? Кокетство в её тоне читалось сразу. —Налей мне, пожалуйста, чего-то. Все ровно у стола стоишь... - жалобно протянул стаканчик. —Только если ты не будешь пялиться - но какую-то хуйню она налила. Вот за честность Юра её всегда уважал. Взгляд он направил в стену. Саня прекрасно знал Юрину квартиру, выучил её наизусть, но каким бы он ни был, набуханым, обкуренным, он не заявлялся вечером или рано утром. Или в воскресенье. Потому что дома была Аня. К сожалению, Ане пришлось увидеть Санька. Юра бы отдал огромную часть себя взамен на возможность уберечь несчастного подростка от этого человека, который, ещё того хуже, втёрся к ней в доверие. Каждый раз, когда в их доме речь заходила об этом чудовище, приходилось употреблять такие слова как "друг", "товарищ", "сокурсник", но Сашка никем из этих трёх не был, ведь, вроде как, ни того, ни другого, ни третьего в жопу не ебут. От этого Юра ощущал вину за пиздешь. Однако в одном из таких упоминаний всплыл тот факт, что Аня обменялась с Саньком телефонами. В тот же вечер Юра его не жалел. Терять было нечего, отпиздил до крови из носа, но основной посыл вбил в его тупую голову: хоть один неверный шаг, движение или слово, относящиеся к 14-летней Ане, никаких сантиментов и поблажек Саня не получит. Юра позаботится о том, чтоб от красивого личика ничего не осталось. Снова вышел на этот раз, чтобы закурить. По телу прошла сильная и крупная дрожь, от холода сводило зубы, но одеться упрямо не желал. Приятно затрещал огонёк зажигалки, сигарета приятно затлела, согревая язык. Алкоголь медленно, но верно добирался до мозга. Мигающие звёзды двоились и троились, заполняя собой все небо и частично землю. —Оделся бы, что-ли... Ленка пила шампанское, укутываясь в тёплую белую шубку. Мисс интеллигенция. Юра поправил очки, повернувшись к ней лицом. —М... Чего ты здесь? —Просто... Увидела, что ты здесь. А здесь не только Юра. Здесь ещё какой-то подвох. Ленка смаковала своё шампанское, пока Юра безбашенно вливал в себя остатки чего-то. Уже не помнил чего. Становилось все легче и легче. Алкоголь начал свое действие, может даже вступил в реакцию с пивом. —Ты чего такой? Что-то случилось? - она пьяной не казалась. —Ну... Мать звонила - захотелось пооткровенничать, но перед глазами начало все плыть. —Она опять? —Да нет... Вроде... Как. Все, господа присяжные — заседатели. Лёд тронулся, Юра поплыл. Почему алкоголь так зарезвил непонятно, чего от себя ожидать он тоже не знал. —А что она? —Вроде... Лечиться согласилась. Он перевёл взгляд на Ленку и убедился, что она тоже на него смотрит. Нужно что-то сильнее алкоголя. Яркая вспышка. Ему нужно заменить плохое на хорошее, точнее херовое на возбуждающее. Срочно, прямо сейчас. Потому что очень хуёво. Внутри все рвалось и одновременно пыталось ёбнутся окончательно, даже кожа ощутила: "у меня в жизни пиздец". Ленка всегда была красивая. Сейчас ещё краше, когда её лицо даже в очках выглядит смазанным. Долго он не думал. То есть вообще не думал, разумеется. Просто обхватил руками её лицо, притянул и засосал. Так надо, Ленка, просто надо. Она была в шоке, но сопротивляться сразу не стала. Чувствовал он что-то? Её губы и мокрый язык, вялое собственное возбуждение и боль. Каким-то чудом, Ленка удерживала в руке бокал. Юрина рука уже автоматически полезла к ней на шею, но тут трогать нельзя... К сожалению... И тут Ленка начала сопротивляться. Вырваться она смогла без труда. —Юра, хватит. Ты пьян. Она вылетела с балкона, не дав ему оправдаться. ... Нанюхаться хотелось страшно, но для этого нужна хоть какая-нибудь причина, и неважно, что раньше хватало минимального блядского желания. Сегодня так. Здесь было скучно, Сашка предполагал, что так будет, но не воспользоваться этим рычагом давления просто не мог, благодаря ему и Юра здесь, а это много стоит. Кстати, вот он. Вышел на балкон. Саня и не думал подходить к нему, потому что ему было похуй, что там у него в жизни. За три года он не узнал о нем практически ничего и Юра тоже о нем ничего не узнал. Это просто не нужно в их потрахушках, вопросах по типу юриного "да-нет-да", но вот наблюдать за тем, как Юрий без задней мысли бухает, меняется в лице, даже интересно. А Ленка крутит перед ним жопой. Эта сучка всегда строит ему глазки и не заметить это невозможно. С какого-то хуя она решила, что неплохо бы начать все сначала. Санька она бесила знатно, до такого состояния, что даже флиртовать с ней способен он не был, а ведь режим Дон Жуана врубался у него автоматически. Но здесь Дон Жуан далеко не он, а Юра. Его здесь все хотят. Иначе для кого этот ебучий вырез прямо до пизды, а, Ленка? —Саш. Саня улыбнулся, проскользнув лопатками по стене, на которую все это время облокачивался. Взгляд пришлось отвести, посмотреть прямо на пришедшую беду. Вспомнил говно, вот и оно. —А-а? Ленка встала рядом, глядя снизу вверх и улыбаясь далеко не невинно. —Спасибо за сумку. Я в шоке. —Всегда пожалуйста, моя сладкая. Ну ты же не за этим пришла, верно? Кажется этот вопрос читался во взгляде, потому что Ленка сразу приступила к делу. —Что с Юрой в последнее время? —А что с ним? - делать вид, что он ничего не понял даже не пришлось — реально ничего не понял. —Ну. Просто он странный какой-то. Никакой скорее. А вы... Вроде общаетесь. —Ну есть грешок, так в чем соль? Ленка тяжело вздохнула, драматично помолчала на Санька, пока тот к ней даже корпусом развернулся. —У него кто-нибудь есть? Вот ты и попалась, сучка. Внутри разливалась ядовитая злость, на лице она проступала только опасной улыбкой. Внутренности растворялись в кислоте необъятного раздражения и не самого благородного гнева. Провёл языком по губам, постукивая пирсингом по зубам. —А я откуда знаю? Может и есть. Леночка, ну че за хуйня? Пойди и спроси его сама. Будь храброй, на. Да, пойди и спроси. Он запихнёт твой вопрос так глубоко и надолго, что ты больше не захочешь к нему лезть. Юре нельзя вводить в игру кого-то. Особенно тебя, озабоченная сталкерша. —Ты прав. Может, это мой шанс. —Вперёд и с песней. Ленка наконец отъебалась, но бешеное раздражение будило внутри неприятные воспоминания, которые внезапно заныли на руке. Белая, белая ванна. Сука. Сашка скорее отошёл от балкона, придвигаясь к алкоголю. Надо запить все срочно. Злоба никуда не делась, ничего не пропало. ... Почему дело до конца не довёл тогда? Вот бы Володя охуел бы, если б все случилось. Но Сашка испугался. Да что там испугался. Обосрался в чистейшем виде. У него не хватает смелости даже на то, чтобы все закончить. Закончить то, что сам начал. Давно. Надо нанюхаться. Набухаться, лишь бы себя не чувствовать настолько блядски беспомощным и тупым. В своей жизни он доделал только одно дело до конца и все, сука, живёт с этим. И не потому что Володя, Ленка или Юра. Он сам. Пытался забыть, как страшный сон, а получилось, что практически вбил в кожу и мозг, как татуировку, которую свести невозможно. Только срезать. Был ли он под чем-то не помнил. Что брал в руки не помнил. Не помнил, что Володе сказал, как оправдывался, помнил только похожее чувство — жгучая ненависть и восторг. ... Море, море... Море. От алкоголя прошибает очень быстро, привело в порядок мгновенно. Но в обратный. Пить Саня не умел никогда, не знал меру. Как и в кокаине меры он тоже не знал. А там на балконе... Кажется, Ленка спросила. Кажется, Юра её не послал. Чтоб он сдох, ебучая дрянь. Чтоб хуй у него отвалился. Он её целует. Выбить стекло, разрезать осколком её лицо, убить. Но нет. Он просто примет очередную дозу. Он затащил рюкзак прямо в ванную комнату, белоснежную дорожку, стоя на коленях, дрожа, будто уже принял, выстраивал любовно и с трепетом на крышке унитаза, отправляясь прямо в ебучий рай. Похуй на все, даже если сюда кто-то зайдёт. Саша занюхнул, чуть не задохнувшись уже сразу, слизистую прошибло, как растворителем. Электрическим током прошла волна удовольствия прямо в кровь вместе с осознанием: одного наркотика мало, нужен и второй. Нужен Юра, его хочется очень сильно. Мозг не справлялся с нагрузкой, он истерично посылает сигналы, встряхивая тело, плавился, рассыпаясь фейерверком по нервным окончательно дозой невъебического кайфа. Саша знал, что он все равно лучше. Во всем. Во всем лучше этой тупой Ленки, даже вот в таком виде, когда вся кровь покинула голову, направила весь свой поток в пах. Ванна, Юра, потом опять ванна, а потом красные искры. Море, море... Тяжёлые басы шли в диссонанс с биением лихорадочного сердца, в опустевшей черепной коробке эхом отражались односложные мысли. Саша зажал свою шею, как сделал бы ему Юра, но пальцы предательски дрожали, не та сила, не до хрипа, не до удушья. Перед глазами все превратилось в однотонную кашу, но Саша верил, что Юра придёт. И Юра пришёл. Дверь открылась одним рывком, пошатнувшись он встал в дверном проёме. Растрёпанный, улыбающийся, сильный Юрий. Ему прямо сейчас Сашка готов был проиграть, начать молится на свою грешную икону, но трясло так, что встать он не мог. Кайф пульсировал в крови. Плохо. Ему очень плохо. Он слабый. —Ооо... Юрий... Анатольевич. Здра-авствуйте... А я тут - Сашка заржал, ему казалось все супер смешным. —Александр Николаевич?... - его голос полон иронии, он хриплый и полон силы, которой Саня безоговорочно подчинялся. ... Юра замолк и тупо уставился на него. Сашка сделал то же самое, сидя скрученным на полу. А что дальше? Что дальше? За спиной Юры продолжала играть музыка, свет от лампочки противно мигал. Юра пытался повернуть голову, получилось, как получилось - он чуть не ударился о косяк, но в глазах у него читался критический анализ, насколько понял Санёк. —Вы чё тут такое делали, Александр?... - глубокомысленно изрёк Юра. В голове прокрутилась яркая вспышка. Как эта сволочь целует Лену. Злость. Ярость. В глазах потемнело, пальцы затряслись. Но Сашка встал рывком, вытянув руки. Да, блядь, это хуйня пытается избить Юру, но она пытается, искренне, от всего, мать его сердца. Коленом прилетел в живот, но на большее его не хватило, уцепился руками за ворот футболки. Юра зашипел от боли, навалился на Санька, падая вперёд, но рукой захлопывая дверь. —Если ты... - буквы еле собирались в слова, получался еле осмысленный рык - Если ты трахаешься с этой шлюхой... Я выгрызу тебе кадык. Слышишь, блядь? И он действительно полез кусаться, даже не глядя куда. Юра захрипел, его руки больно сжали запястья. Быстрее, быстрее, быстрее... Тело хочет вспомнить, оно хочет чувствовать не боль, а удовольствие. Напомни ему, что от секса бывает удовольствие, да ещё такое, что тело прямо сейчас будет умирать от передоза, выгибаясь и крича. Напор был сильный и мощный, Юра не тормозил, но Саня слишком поздно сообразил, что действительно проиграл. Крепко ухватив его за талию, Юра развернул его, с силой вдавил в стену. —Да ты че, охуел вкрай? - Юрина рука переместилась на шею, сдавила больно, слёзы сами потекли из глаз. Голос, низкий, рычащий, шальной, тяжёлое дыхание касалось шеи, мочки уха. Было очень больно, жарко и щекотно. Но пускай больно, пускай так, зато Юра касается его и использует, как пожелает — высшая степень кайфа. —С каких это ты пор мне ставишь условия? —С таких, с каких ты меня ебать начал... - из горла опять хрипы, воздух еле попадал в расплющенные под чужим весом лёгкие. Санёк прогнулся, потёрся о чужой живот, напряжённый и горячий. Юра выдохнул. Он тоже готов, тоже хочет, но медлит, почему? Свободной рукой, медленно, практически не отводя взгляда от своей жертвы, Юра снимал очки. Саня заулыбался, сколько его хватало сил. Кажется ещё немного и он взорвётся нахуй. Медленно, будто совершая какой-то ритуал, Юрий снял с себя очки, так же медленно оставил их где-то на раковине. —Ц... - Санёк дрожал, захлёбываясь слюной и истеричным смехом - Зачем... —Что "зачем"? —Зачем снял... Ты в них... Типо... Секси - хриплый смех. —Заткнись. Юра отпустил многострадальную шею, только для одного. Чтоб сдёрнуть этот бадлон нахуй. Когда его плющат к стене, безжалостно кусая ранимую кожу, Санёк испытывает только восторг. Оказывается, подчиняться тоже приятно. Приятно, когда Юра устанавливает свои правила. Его пальцы, горячие и влажные еле касались дрожащей кожи. Он не жалел, кусал, а потом целовал расписную грудь, вдавливая пах коленкой. Саша жадно глотал воздух, не насыщаясь, не восстанавливаясь. Больно во всём теле, но хорошо нереально. Хотелось стонать максимально громко, чтобы все услышали (даже Лена!), но он мог только остервенело дышать, наслаждаясь ароматом Юры: его одеколоном, алкоголем, куревом и дождем. Юра уткнулся в шею, тяжело дышал туда, ухватившись руками за нежные запястья. Огладил их, потрогал не глядя выше и ниже. И... Замер... Оторвался от его шеи и сразу стало холодно. Пытаясь сосредоточиться и перевести дыхание, он посмотрел на руку. Заметил. Сука. Нужно было хотя бы обвязать бинтом. Воздух становился все холоднее и холоднее, Саша смотрел, как за секунды трезвеет Юра, глядя на уродливою красную корку длинных полосок глубоких ран, уже заживающих. К сожалению, заживающих. Тихо, еле шевеля губами, прошептал Юра, глядя прямо в глаза. —Сашенька, это что? —Са-а-ашенька... Он не мог ничего ему сказать. Только тупо улыбаться и ощущать, как становится очень холодно. Юра тут же отошёл в сторону, поднимая с пола чёрную ткань бадлона. Кажется, он все понимает, но не говорит. —Я хочу к морю. —Какое море. Что ты несёшь. —Поехали на залив, Юра... Поехали на залив... Он сполз по стене, сжимая в руках чёрную ткань. Юра смотрел на него. Кажется он тоже присел, но Саша не помнил. Да разве это было важно? ... Они сбежали быстро, практически никто не заметил, кроме заплаканной Ленки, рыдания которой никто не слышал (и похуй). На улице было темно, только в редких порывах ветра виднелись летящие под углом капли дождя, отражающиеся в лучах света от уличных фонарей. Сашке пришлось заглянуть в свою ласточку, хоть и прокатится сейчас ему и не светило. Ради одной единственной цели заглядывал — закинуть пушку за пояс. Потому что опять стало страшно, когда наркотик, пойло и возбуждение отпускали больную голову. Юра шатался рядом, не спорил и не возражал. —Поехали на метро. Сейчас уже работает... ... Как тихо. Какая жизнь. Людей будто не существовало в этом огромном озверевшем городе. Голова болела, она была пуста. Но чувство свободы не покидало. ... Об этом море он мечтал. Финский залив поприветствовал их ледяной равнодушной волной, окотившей берег. Ветер свистел и орал в темноте, под грозовыми тучами и безжалостным моросящим дождём виднелась одинокая фигура Юры. Он стоял на песке, пошатываясь иногда и зачарованно глядя на воду. О чём можно думать, о чём можно мечтать, кроме как об этой полу солёной воде. Саша снял кроссовки, наступая в мокрый и холодный песок. Закурил. Юра не колебался, он тоже снял обувь, закатав свои джинсы, подошёл ближе, наклонился... Саша инстинктивно зажал сигарету. Но Юра только достал свою и тоже закурил, взяв огонька от сигареты Саши. Горячий дым грел отравленные лёгкие. Пустую голову, пока ноги дрожали от ледяной воды. Впереди чёрное во тьме море. —Юр... А ты веришь во что-нибудь? —В смысле? —Ну в Бога там... В судьбу или ещё во что-нибудь. Юра помолчал несколько секунд. —Наверное верю. —Не боишься? —Чего? —Ада... Или кармы. —Нет. Я уже... В Аду. Саня поржал, похлопывая Юрку по плечу. Он тоже верит. И он тоже в Аду. Саша протянул ему руку. Похуй. На все похуй. Юра непонимающе повернул голову, уставился на чужую ладонь, вытащив из рта сигарету. Ухмыльнулся, игриво поглядев на Саню. Взял его руку в свою, наклонился. Целует. Каждый палец, холодные костяшки и даже шрам, проходящий через них. Целует каждое колечко, царапинку и ноготь. Практически ласково, но с авторским напором. Его губы тёплые и мягкие, от их касаний всё растворяется в животе... И Саша не выдерживает. Резко и быстро, насколько он мог, выдернул пистолет. Направил дуло в чужой лоб. Юра замер. Медленно поднял голову. —Попался! - больная радость. Сейчас он закончит все прямо сейчас - Или...? Саша приставил пистолет к своему виску. —Ты че делаешь?! Юра дёрнулся, его рука вновь больно зажала запястье. Но уже поздно. Саша сдавил крючок. Грохот выстрела был потерян в шуме ветра, в ударах волн о землю. Юра стиснул Сашу в своих объятиях, сжимая до боли в пальцах чужую кисть. А Саша смеялся. Потому что было очень смешно. И Юра смеялся тоже. Они хохотали как больные. Выстрел оказался холостым.