There's a cloud in my sunshine Rain on my parade My jeans got a hole in it And my happy's got a sad Redbone — Chant Wovoka
***
А утро встречает ее головной болью и опухшим лицом от вечерней истерики. Увидь ее кто в таком состоянии — точно бы ужаснулся. И она была бы с этим человеком абсолютно согласна. Кивала бы, как болванчики, что ставят в машинах. Замазывает она это косметикой неприлично долго, но даже этого недостаточно, потому что красные белки глаз выдают девушку с головой. Поделать с этим она уже ничего не могла, да и не хотела сильно. Эмбер наспех завязывает волосы в высокий хвост и выбегает в школу, игнорируя брошенные в спину причитания матери о завтраке. Кусок в горло не лез. И думалось рыжеволосой, что ее сейчас вывернет наизнанку от любого намека на еду в желудке. Машина Миранды уже стоит около дома пришельцев. Эмбер семенит к машине, открывает ее двери и плюхается на заднее сидение, тихо приветствует друзей. Дальше беседу вести и не собираясь, тонко намекнув поворотом головы, что её трогать не стоит, вперив взгляд карий на родные-неродные пейзажи Клирвью. Одиночество в кругу друзей съедало живьем и она не могла понять почему. Вот же они, самые понимающие в её жизни люди, которые поддержат в трудную минуту. Ну не могла она просто открыть рот и рассказать им о том, что её гложет. На фоне проблем Рэя и Урсулы, проблема Эмбер — пыль под ногами не стоящая подобных переживаний. Но в голове было абсолютно пусто, губы будто склеились между собой липким блеском на губах, а буквы не складывались в слова. Чувства отключили, выкорчевали с корнем, как надоедливый сорняк. И на смену им пришла всепоглощающая пустота, безразличие и одиночество. Потому что некому было сеять. Нечего было сеять. Ее нутро — пустое и безжизненное поле. Ничего не хотелось. Бывший когда-то огонь внутри тлел углями, а пепел развевался по ветру. Она больше не в состоянии быть лучиком света для друзей. Когда машина останавливает свой ход у ворот школы, Эмбер лишь безразличным взглядом окидывает ее. Она тихо открывает дверь, на автомате бурча смазанное «пока» Миранде и слыша что-то в ответ, но не слушая, пропуская мимо абсолютно все слова. Ноги действуют сами, а туловище лишь безропотно следует за ними. Голова совершенно не переваривает происходящее, сознание в тумане, а зачатки мыслей надолго в голове не задерживаются. Кажется, ее пару раз окликнули друзья, но она не уверена. Руки стремительно холодеют, словно она на жутком морозе, хотя на улице сегодня тепло даже для осени. Где-то на подкорке сознания инеем рисуется мысль, что это ненормально. Что ее состояние нестабильно. Что она явно могла заболеть. Но этот иней заметает буря, из-за которой теперь невозможно разобрать ни слова. Потому что Эмбер наконец замечает его. Он идет ей навстречу. Мажет по Смит, не приглядываясь особо, а потому и не узнавая ее в потоке учеников, своими невозможными каре-зелеными глазами, которые словно собрали в себе всю суть природы Клирвью. У него под этими очами мешки синющие. Сам Джейкоб выглядит до невозможности уставшим, осунувшимся и невыспавшимся. Красная, выгоревшая и потертая, футболка кое-где помята, да и он помят с ног до головы. Возможно и руки у него огрубели еще сильнее. Хотя куда сильнее-то? И так наждачка почти. Эмбер хмыкает себе под нос и отводит взгляд куда угодно, лишь бы не на индейца. Она сама выглядит не лучше. Знает, что косметика не спасла положение ни капли. Лишь сделала ее похожей на те трупы, которые красят и прихорашивают перед тем, как в гроб положить. Руки немеют от холода. Холода ли? Поэтому она растирает их и еле проходит этот коридор, в котором находится парень. Она не знает, заметил ли он ее. Она не чувствует привычное покалывание там, где ее нежно касается его взор. Она не чувствует ничего, кроме немеющих от холода конечностей.***
Эмбер совершенно не помнит как оказалась в классе. Рядом сидел, кажется, Акира. Новенький вроде. Хотя она не бралась утверждать. В любом случае это не имело значения. Он не трогал её, а она его. И подобное соседство вполне устраивало Смит. В тему урока она вникать даже не пыталась. Да и ни одна мысль не могла задержаться в сознании дольше, чем на пару секунд. Мертвенное поле в груди было чернее любой бездны. Земля была непригодна для посева. Черный омут убивал все зачатки жизни. А она позволяла этому происходить. Пускала все на самотек, потому что выхода из ситуации не знала, не видела. Эмбер ненавидела себя за это состояние. За то, что простая ссора с объектом симпатии так сильно пошатнула ее самочувствие. За то, что у нее нет сил бороться с этим, быть сильной, как раньше. За то, что игнорирует друзей, искренне за нее переживающих. Рук она почти не чувствовала. А сосед уже косился в ее сторону, видя, как Эмбер вечно дует на ладони и растирает их. В школе ведь тепло, температура для человеческой расы приемлема. Звонок ударил по перепонкам, в глазах аж вспыхнуло. Эмбер вскакивает. Шатается, но скидывает вещи в рюкзак и пулей вылетает из класса под причитания учительницы. Плевать на всех. На каком-то из поворотов ее ловят за руку. Не ожидавшая Смит сипло вскрикивает. Широкая рука несильно сжимает ее ладонь. Теплая. Даже горячая. Рука Джейкоба. Догадаться нетрудно. Девушка оборачивается. В глазах все плывет, размывается, рушится. Она пытается сфокусироваться, но глаза слезятся, делая ситуацию еще хуже. Тушь уже точно потекла. Грубая, мозолистая, шершавая рука проходится по щеке девушки, утирая упавшую слезинку. Но сейчас эта рука так нежна, словно прикосновение лепестка розы. Эмбер теряется в пространстве, шум бешено стучащего сердца отдает в уши, а во рту так пересохло, что любое сказанное слово будет смерти подобно. Кажется ее куда-то ведут, ноги не слушаются из-за холода, который отступил лишь на правой руке. Ее обуял жар конечности Джейкоба. Прозвенел звонок лишь сильнее потревожив и так страдающие уши. Но, кажется, индейца начало урока совершенно не смутило. И тем более не заставило поменять маршрут. Смит доверилась парню, отпустила всю ситуацию. Снова. Вверяя свою судьбу в руки Джейкоба. Будь что будет.***
Сознание ее начинает функционировать лишь тогда, когда ее приволакивают в пустующий класс и усаживают на ближайший стул. Прохладный воздух обдувает лицо, а руки греются от чужих рук. Эмбер старается сфокусировать взгляд на обеспокоенном Джейкобе, присевшем на корточки, но ничего не выходит. Она устало прикрывает глаза и голова ее откидывается вперед, больно стукаясь со лбом индейца. Тот виду совершенно не подает. Крепче сжимая и согревая запястья девушки, делая круговые движения огрубевшими пальцами. Он не знает что с ней и как он может помочь в этой ситуации. Он просто находится рядом. И этого оказывается вполне достаточно. Дыхание рыжеволосой через время нормализуется. Сердце бившееся в груди, как птица в клетке успокаивается. Ресницы подрагивают, на них не спеша скапливается влага. Джейкоб всё еще держит ее руки в своих, стараясь показать, что вот он. Совсем рядом. Сидит и поддерживает Эмбер. Что ему не безразлична она и ее состояние. У самого широкие руки слегка подрагивают. Но он должен быть сильным. Всегда был и будет. А для этой несносной рыжей американки, со смугловатой кожей, и невозможно красивыми янтарными глазами — тем более. Он, не изменяя себе, молча отпускает ее руки, которые тут же плетями падают вниз, и кладет ладони на, такие же холодные, как и всё тело, щеки. Поднимает опущенную вниз голову, заглядывая в омут карих глаз. Он невозможно устал. Она тоже. И оба это прекрасно понимают. Индеец тянется к бледным губам легко прикасаясь к ним своими, сразу же отодвигаясь. Не так он это хотел сделать, но ему нужно было показать как он в действительности дорожит девушкой. Он столько раз себе в этом отказывал. Одергивал себя. Думал, что ему это не нужно, что Эмбер совершенно точно достойна большего, чем индеец, живущий в трейлерном парке, сводящий концы с концами, чтобы прокормить себя и пьющего от горя отца. Он не хотел доводить её до подобного состояния. Не хотел делать больно своими словами. Он в целом никогда не был мастером слова, как тот же Тодд или даже Рэй. И сейчас не может произнести и слова, чтобы успокоить человека, на которого ему впервые не пофиг. Эмбер ощущала всё происходящее, как в тумане. Будто это кошмар резко перешедший в самый сладкий в мире сон, где облака сделаны из сладкой ваты, а единороги щипают синюю траву. Еле заметный румянец, незаметный под толстым слоем косметики, мешал голове здраво мыслить. Но кажется, оповещал ее о том, что ей легчает и приторный сон надолго удержит ее в своих мягких объятиях. Да и кто она такая, чтобы отказываться от подобного? Где еще ее так нежно и трепетно поцелует Джейкоб? В реальности? Ха, очень смешная шутка. От своих мыслей она лающе захихикала. Её голос отскочил от кремовых и потертых стен класса, переливаясь и сливаясь в апельсиновом свете октябрьского солнца, прорывающегося через замызганные окна. Индеец, молча сидевший перед девушкой, облегченно вздохнул. Она хотя бы реагирует на внешний мир. Не очень адекватно, но это лучше, чем ничего. Он садится на стул рядом, утягивая Эмбер в теплые объятия. Смит утыкается ему в плечо, тело ее вмиг обмякает, а руки обвивают торс парня. Так приятно и уютно, словно она оказалась снова дома. Джейкоб и был синонимом слова дом. Казалось, прошло всего пара мгновений, но на деле через какой-то промежуток молчаливых объятий прозвенел звонок с урока. А это значило, что им пора было покинуть классную комнату в кратчайшие сроки, пока на пороге не появились ученики. Что ж, сколь бы воссоединение сердец не было важно, следовало уйти немедля. Индеец заглядывает в омут карих глаз с немой просьбой и видит в них понимание. За это, пожалуй, он ее и любил больше всего. Им не нужны были лишние слова для понимания друг друга. Эмбер отодвигается. Она выглядит всё такой же потерянной, но уже лучше, чем когда Джейкоб выловил ее в коридоре. Следовало привести вид девушки в порядок. Он как никто другой знал, что однажды показав в школе свою слабость, ты навсегда станешь изгоем в этом месте. И несмотря на то, что Эмбер и так дружила с отвергнутыми обществом, индеец не хотел подрывать ее репутацию еще сильнее. Он как может, стирает потекшую тушь под глазами и приглаживает рыжие волосы. Смит от прикосновений жмурится и ластится, как котенок. Поддавшись порыву парень целует ее в макушку и берет маленькую ладошку в свою большую. Он тянет девушку за собой на выход, а она не сопротивляется. Некоторые школьники косятся на них, но Джейкоба это не волнует. Больше не волнует. Он не оттолкнет Эмбер. Он уйдет из ее жизни только тогда, когда сама того пожелает.***