Полны ненависти

      Привычный звонок ненавистного будильника и снова будничное утро. Такой же новый день как и все предыдущие, казалось бы, что нового? Просыпаешься в неудобной кровати крохотной комнаты, кое-как заправляешь постель, летишь в ванную, пока её ещё не занял кто-нибудь другой, вскакиваешь в спортивные штаны и огромную, немного затасканную и потёртую худи, а потом бежишь на кухню выпить хотя бы чаю, стараясь не пересекаться лишний раз ни с кем. Это привычное утро Пак Чимина. Но только вот что, если сегодня оно начинается в новом городе?       Родился этот скрытный парень в городе Пусан. Если быть откровенным, то его жизни, мягко говоря, не позавидуешь. Сложно жить в семье, где тебя счатают жертвой залёта твоей гулящей мамаши. А ещё хуже, когда это оказывается правдой. Стоит ли начать с самого начала? Тогда придётся вернуться на шестнадцать лет назад.       Родители Чимина никогда не были счастливой семейной парой. Каждый из них ходил налево, зачем-то пытаясь скрывать это и держаться за никому из них не нужные отношения, на которые всем было абсолютно побоку. Наверное, вместе их держало только нежелание жить со своими родителями, а единственным выбором было — жить вместе и терпеть друг друга. Чимин родился достаточно рано: его матери было всего двадцать один, а отец был лишь на год старше. У них не было ничего: ни хорошей работы, ни собственной квартиры, ни машины. Зарабатывали они копейки, чем занимаются и по сей день, но тогда на них свалилась огромная ответственность в виде ребёнка, что появился на свет спустя девять месяцев. В целом, несмотря на их положение они могли найти в себе силы и построить счастливую семью, но ключевое слово – могли. Когда Чимину было два, господин Пак узнал, что не являлся ему кровным отцом. Не то чтобы до этого он сильно любил Чимина, но просто теперь у него была веская причина ненавидеть «сына». Эту логику Пак не мог понять никогда. Чем он виноват? Как он может быть виноват в том, что его мать спала со всеми подряд и залетела от очередного спермотоксикозника? Но лет через десять он забыл о том, что когда-то пытался понять их. Его мать была не намного лучше. Только твердила, что Чимин испортил ей всю жизнь, ведь вместо того, чтобы тусить и отрываться всю молодость, она вынуждена была воспитывать его. Это тоже он уже давно не пытался понять, просто смирился и забил, стараясь не пересекаться лишний раз со своими родителями.       Наверно, логичным будет вопрос: почему его родители не развелись? Но и на него найдётся ответ: мама Чимина снова забеременела, но на этот раз уже от его отца. По крайней мере, они оба хотят в это верить, ведь наверняка никто не знает. И вот когда Паку было три, в их семейке появилась ещё одна жизнь. И даже несмотря на то, что жили они ужасно бедно, в его сестрёнке родители души не чаяли. Она не была высокомерной, не жаловалась на брата, не веселилась, когда его наказывали, но и не любила его. Они с Чимином вместе не любили друг друга. Пускай они брат и сестра по крови, но на деле просто незнакомые люди, которые не знают друг о друге ничего. Но если говорить откровенно, их это и не интересовало.       Сегодня у Чимина в планах было то же, что и обычно: слиться с воздухом и делать вид, что тебя нет, но вот проблема в том, что новый город означает новую школу. А новая школа – новые дети. Учился Пак Чимин в одиннадцатом классе и молился поскорее закончить его и не то чтобы его сильно волновало как. Если его внезапно собьёт машина, и до двенадцатого класса он так и не доучится, парень уж точно не расстроится. – Э, урод, под ноги смотри, – огрызнулся отец, цепляя Чимина плечом. Но Пак лишь молча залил вчерашний чайный пакетик кипятком и в несколько глотков опустошил чашку, не бросая ни слова. Он ненавидел своих родителей и не мог держать себя в руках, когда тем хотелось поскандалить, но сейчас ругаться ему совсем не хотелось, с самого пробуждения в его голове роились мысли о «новой жизни» и он не мог думать больше ни о чём. – Предупреждаю, – снова заговорил отец, меняя тон на более угрожающий, – если и в этой школе ты натворишь делов, я точно вышвырну тебя из дома. – Мудак, – тихо бросил ему Чимин, наконец вырываясь из стен этого крохотного, зачуханного домика в самом засранном районе Тэгу.       Как точно дойти до школы, он не знал, так что следовал тем невзрачным описаниям местности, которые дала ему раздобревшая мать. Дорога тянулась через узкие переулки и старые дворы, в которых обычно прячут закладки или по-тихому убивают кого-то по пьяни. Пак проходил мимо старых детских площадок, где от легкого ветра поскрипывали качели. Его внимание привлекал каждый незначительный шорох, который позже оказывался шелестом листьев или потрескиванием деформированного металла. Хотя район Чимина выглядит не лучше. Благо школу он нашёл быстро, сложно заблудиться, когда ты буквально можешь следовать за толпой идущих туда же школьников. Стоит ли говорить, что парень совсем не удивился, когда увидел старое серое здание, обросшее какими-то кустами и сухими деревьями? Больше смахивало на тюрьму для несовершеннолетних, но Чимину не привыкать, его предыдущая школа, отличалась разве что разновидность растений расположившихся на стенах учебного заведения. Поэтому он забежал внутрь, залетая в первый же попавшийся коридор в поисках нужного кабинета. Тут он потратил немного больше времени, но всё же нашёл его одним этажом выше, а главное, без чужой помощи.       Он понимал, что сейчас, скорее всего, его ждала самая неприятная часть похода в это место. По всем корейским обычаям его далжны были представить классу и попросить рассказать пару слов о себе. Желание слиться с толпой учеников лишь усилилось, но ему стоит отложить его немного на потом, ведь, вероятно, первые несколько дней, хоть кто-то, но будет обращать на него внимание.       Чимин прошёл в класс за несколько минут до начала звонка. Его любезно поприветствовали две пожилые женщины и встали по обе стороны от него с явным желанием представить юношу классу. – Знакомьтесь, – начала одна из них, – это Пак Чимин, и теперь он будет учиться с вами, – дети, сидящие за партами были не очень увлечены новым знакомством, поэтому молча наблюдали, и он был этому необычайно рад. – Да, Чимин неплохо учился в предыдущей школе. А приехал он к нам из Пусана, – оповестила вторая женщина. – Но я надеюсь, в нашей школе не будет таких инцидентов? как в предыдущей? – С каким-то странным давлением спросила она. Чимин лишь согласно кивнул и услышал, как за некоторыми партами всё же зашептали одноклассники.       А переехали они, собственно, из-за самого Чимина. Он часто встревал в неприятности с одноклассниками или с другими ребятами в школе и не позволял никому издеваться над собой. За что часто попадал в драки и различные инциденты, как и в тот роковой случай. Только вот дело в том, что на этот раз его обидчик был гараздо влиятельнее семьи Пак, так что им пришлось собрать вещички и уехать куда глаза глядят, чтоб не выплачивать штрафы этим высокомерным придуркам. Родители Чимину за это спасибо не сказали, только в очередной раз напомнили, какое он ничтожество. Но к этому старшеклассник уже привык.       Чимин прошёл в самый дальний угол кабинета и уселся на свободное место рядом с какой-то девушкой. Она одарила его заинтересованным взглядом, но Пак не обратил на него ни капли внимания. Сейчас ему хотелось спрятаться в глубоком капюшоне, уложить руки на парту и умостившись в изгибе локтя крепко уснуть, не желая участвовать в школьной активности. И ему это удалось. На перемене между первым и вторым уроком он наконец провалился в сон, тем самым не дав некоторым любопытным носам залезть в его биографию и допрашивать об инциденте из прошлой школы в Пусане. Но его всё же кто-то разбудил, толкая в плечо и громко бросая на парту свой портфель. – Э, свали, – негромко огрызнулся незнакомец, прежде чем Чимин поднял на него заспанный взгляд. Перед ним стоял парень приблизительно его возраста, может на год старше. Выглядел он немного потасканно: одежда была не новой: болотного цвета футболка, тёмно серые джинсы, а сверху была накинута чёрная ветровка. Волосы у него были явно недавно высветленными, скорее всего, в домашних условиях и каким-то дешёвым средством, потому что местами пробивалась желтизна. В ушах виднелись чёрные небольшие серьги кольца, а на скуле – маленькая царапинка. Он смотрел на парня сверху вниз, не отводя взгляда, и только когда Чимин понял, что занимает чужое место, ведь первый урок уже закончился, медленно поднялся со стула, убирая свой портфель. Он уже было собирался уйти, но, видимо, незнакомец ожидал извинений, так что, перехватив его за локоть, остановил, развернув к себе лицом. – Ты что новенький? – Спросил неизвестный, оценивая парня каким-то недовольным взглядом. – Ага, – Спокойно ответил Чимин, закидывая почти пустой рюкзак на плечо. Он даже не собирался начинать разговор, хотел лишь поскорее добраться до кабинета и снова уснуть на парте во время следующего урока. – Не маячь у меня перед глазами, понял? – С явным наездом снова бросил светловолосый. – Да я и не собирался, – безразлично ответил Чимин, поправляя капюшон на затылке. Он искренне не понимал, почему этот парень пристал и что он от него хочет, поэтому пытался отморозиться и поскорее свалить. – Ты чего такой дерзкий? – Слушай, я нормальный, а вот ты, – он ткнул пальцем незнакомцу в грудь, – странный, потому что какого-то хрена доебался до меня, – Чимин определённо старался смолчать и не искать себе приключений на одно место в первый же школьный день, но, кажется, они сами его нашли. – Я тебе этот палец затолкаю так глубоко, что потом не высунешь, – уже с явной агрессией продолжил тот и, кажется, хотел что-то добавить, но их не вовремя прервали. Какой-то парень с каштановыми волосами и в коричневой кожанке окликнул Чимина, проходя в кабинет. – Эй, новенький, потерялся? Скоро урок, а ты до сих пор здесь торчишь, – он не обращал внимания на то, как эти двое пилили друг друга взглядом, и просто, схватив Чимина за шиворот, потащил за собой. Стоит отметить, что он предотвратил что-то явно не очень хорошее, ведь оба парня начали беспричинно закипать. – Как тебя зовут? Я не запомнил, – без особого энтузиазма поинтересовался шатен. – Пак Чимин. – Понятно, я Тэхён, а вон тот парень, – он машинально указал большим пальцем за спину в сторону кабинета, из которого они вышли, – Мин Юнги. Двенадцатиклассник, – он наклонился ближе к чужому уху, – второгодник к тому же. И ты мог схлопотать по мордашке в первый же день. – Чимин тихо прыснул, но всё же решил поинтересоваться: – Он типа местный хулиган? – В его голосе читались явные нотки сарказма, но Тэхён не стал заострять на них внимание. – Нет, этот тип вообще тихий и скрытный. С ним никто не общается, просто стрёмный он какой-то. Но рожу набить может, так что не подходи к нему лишний раз. – Вообще-то, это он ко мне подошёл, – в завершение бросил Чимин и ускорил шаг к нужному кабинету.       До конца дня его больше никто не трогал. Чимин с удовольствием отоспался на последней парте во время остальных уроков, а потом закинул на плечо почти пустой портфель и отправился изучать город. Дома ему было делать нечего. Снова пересекаться с кем-то из родителей он не хотел — утром ему хватило. Поэтому завернул за угол первого попавшегося дома и направился в неизвестность через старые, серые и безжизненные дворы.       Дома его никто не ждал, хотя он прекрасно знал, что когда явится обратно, будет получать за то, что шлялся не пойми где. Больше всего в таких случаях он ненавидел себя. Ненавидел то, что перед отцом он слаб, что не мог постоять за себя. В отличие от Чимина, мужчина был ростом под сто девяносто сантиметров и весил почти в два раза больше. Но Пак перестал стараться быть паинькой, чтоб его оставили в покое и не трогали, потому что ещё лет в девять он понял, что это не имеет никакого значения, даже если он будет пай-мальчиком, его недородители найдут за что наказать. Так что прямо сейчас он затыкает уши старыми, иногда репящими наушниками, включает музыку на не менее стареньком самсунге и принимает решение не приходить домой до самой ночи. Если повезёт: отца сморит от большого количества выпитого алкоголя и он отрубится раньше, чем Чимин явится домой. Что будет утром? Это уже другой вопрос. Либо получит по самое не хочу, либо из-за похмелья отец не вспомнит и половины сегодняшнего дня.       Из-за внешних видов районов парень совсем не удивлён от количества наркоманов и мутных парней, сидящих на детских качелях или шарящихся под горками в поисках закладки. Но несмотря на всё это, Пак наконец доходит до более приличных районов: всё таких же серых и потёртых, но, кажется, жизнь в них была спокойнее.       Улицу потихоньку поглощали сумерки, и Чимин поглубже зарылся в глубокий капюшон, усаживаясь на бортик старого неработающего фонтана. Из внутреннего кармана портфеля Чимин достал пачку дешёвых сигарет, а из кармана спортивок — старенькую потасканную зажигалку на бензине с металлическим корпусом, на котором был выгравирован уже немного потёртый череп. Он поднёс сигарету к губам и подкурил, затягиваясь большим глотком дыма. На улице темнело быстро, и в такие моменты он чувствовал себя свободно. Он не хотел думать о том, что ждёт его дома или о том, каким будет завтрашний день. Он просто наслаждался никотином, что пропитывал его изнутри и, казалось, совсем скоро станет частью его самого.       В наушниках играла какая-то неизвестная ему группа. Он любил металл, но редко интересовался артистами, поэтому просто скачивал на телефон всё, что казалось ему интересным, не удосужившись даже глянуть на строчку с исполнителем. Иногда, вдалеке он слышал вой полицейских сирен, ему казалось, что в подобных районах это не редкость: крики каких-то пьяных людей, лай дворовых собак и другие отдалённые звуки, что смешивались с музыкой в его стареньком наушнике. – Какого хуя ты здесь забыл? – Послышался резкий голос сзади, заставляя Чимина развернуть корпус в его сторону. Перед ним стоял тот же светловолосый парень, что и сегодня в школе. В той же чёрной потасканной ветровке и с дешёвой сигаретой в зубах, пачку которых наверняка купил в том же магазине за школой, что и сам Чимин. – Может я здесь живу, – огрызнулся Пак, отворачиваясь от нового знакомого и снова затягиваясь сигаретой. – Не живёшь ты здесь, – послышалось шипение сзади. Юнги встал около парня так, чтоб видеть его лицо. – Чеши в свой район. – Слушай, у тебя фетиш цепляться к незнакомым людям? Отвали от меня. У этого места нет хозяина, оно не подписано, значит, я могу сидеть, где захочу, – ответил Пак, наблюдая за тем, как чужие кулаки медленно сжимаются до побеления, это было хорошо видно даже в темноте.       Рядом с фонтаном стоял один единственный тусклый фонарь. Он мало чего освещал, ведь свет практически не доходил до земли. Юнги пришлось подойти ещё ближе, чтоб чётче видеть собеседника. – Дай подкурить, – неожиданно бросил Мин, увидав чужую зажигалку, зажатую между чиминовых пальцев. Тот лишь прыснул в ответ, но всё же поднёс её к чужой сигарете, зажигая огонь. – А теперь проваливай. – Какого чёрта? – В лёгком недоумении спросил Чимин, поднимаясь с бортика на котором сидел. – Такого. Убирайся отсюда, а иначе пожалеешь, что пришёл.       Чимин недовольно развернулся, ещё секунду прожигая Мина взглядом через плечо, а потом всё же двинулся в сторону своего дома. Не то чтобы его пугал блондин, совсем нет, но он догадывался, что может схлопотать по полной дома, так что не стал сопротивляться, ибо получать два раза в один и тот же день не хотел. Хотя если бы кто-нибудь пообещал ему, что он после этого больше не встанет, он бы тут же согласился.       Подойдя ближе к дому, он был уверен в том, что его ждёт. На кухне горел свет, а значит отец приложил все усилия, чтоб не уснуть и дождаться любимого сыночка. Чимин тяжело вздохнул и, провернув ключ в замочной скважине, услышал шорох на кухне. Отец дождался. Пак сразу же снял портфель, ибо он будет ему только мешать, и как только открыл дверь бросил его на пол, не разуваясь проходя чуть дальше. Кухня находилась прямо слева от входной двери и больше была похожа на маленькую студию, ведь её и коридор не разделяла стена. – Ну и где ты шлялся, щенок? – Отозвался подвыпивший отец, медленно поднимаясь со стула. Чимин лишь тяжело выдохнул, бросив одинокое «изучал город», и ждал когда отец приступит к наказанию, ведь: скорее начнёшь — скорее закончишь. – Гулял значит? – Этот медведь медленно приближался, разминая кулаки. – А кто тебе, блять, разрешал? – Спросил он, замахиваясь рукой и проезжаясь по чужой челюсти. Несмотря на выпитый алкоголь, «воспитывать» сына ему очень нравилось, так что он тут же потянул его за волосы и швырнул в стену. Чимин лишь тихо зашипел, не желая показывать свою уязвимость и слабость перед этим извергом. Следующий удар прилетел Чимину прямо с ноги куда-то в районе рёбер. Но тот снова не подал ни звука, лишь сжимался от боли, закусывая губу. – Смелым себя почувствовал? – Продолжал спрашивать отец, зная, что за вопросом последует лишь тишина и изредка тихое шипение. – Ответа не слышу,– он поднял сына с пола за воротник, притягивая к себе, а позже швыряя в лестницу, что вела на крохотный второй этаж, больше похожий на чердак, где и располагалась комната Чимина. После, он снова поднял скрутившегося на полу парня и зарядил ему в лицо несколько раз, опять отбрасывая туда же, заставляя спиной удариться об поручень. От позвоночника по телу разошлась невыносимая боль, но он так и не издал ни звука. Из губы и носа сочилась кровь, на скуле виднелись красные следы от ударов и много мелких царапин. – Чеши к себе в комнату, – бросил напоследок отец и, развернувшись, убрался в ванную отмывать руки.       Чимин тяжело выдохнул, растягиваясь на полу на несколько секунд. Если он не уйдёт прямо сейчас, то вероятно получит ещё хотя бы раз. Поэтому собрав все свои силы в кулак, он пополз по лестнице, придерживая живот. Комната находилась тут же слева. Он завалился внутрь и тихо провернул ключ, выдыхая с облегчением.       Хоть комната была и крохотной, сил доползти до кровати не было, он просто рухнул на пол, опираясь головой о прикроватную тумбочку, ведь в полный рост на полу Пак не помещался. Ванная находилась только на первом этаже, спускаться снова желания не было, поэтому он лишь вытер лицо бумажным полотенцами, рулон которых стоял на всё той же прикроватной тумбочке.       Чимин бросил салфетки рядом с собой и медленно подполз выше, опираясь на спину. Он тяжело дышал, но уже давно не плакал. Плакать он перестал ещё лет в двенадцать, когда понял, что слёзы ему ничем не помогут, а лишь наоборот – покажут его уязвимость. Парень посидел так ещё несколько минут, которые показались ему целой вечностью, а потом отпрянул и вытянул из выдвижного ящика немного потёртое жизнью и надломанное с одной стороны лезвие. Его руки всё ещё немного трусились, но он закатал рукав толстовки и, не обращая внимания на дрожащие пальцы, сделал свежий надрез, немного проходясь по ещё не зажившему. Снова тихо зашипел, прикусывая губу, и прошёлся лезвием ещё раз немного ниже предыдущего.       После ещё нескольких порезов он откинулся головой на тумбочку и тяжело выдохнул. Ему казалось, что только в такие моменты он ощущает, как его тело наконец расслабляется, и он чувствует хотя бы что-нибудь. Он сам толком не понимал, что именно. Точно не боль, ведь к ней он уже привык. Но ему нравилось то, что он ощущал. То ли облегчение, то ли свободу, то ли самого себя.