Люби меня, несмотря ни на что

      Люцифер держит детектива за руку.              Он все ждет, что она вот-вот отстранится. Он мысленно приготовился к неизбежному моменту, когда она покосится на него, а затем уберет руку с извиняющейся улыбкой, но этого так и не происходит. Она по-прежнему переплетает их пальцы, и они бродят по вечеринке, словно настоящая пара, которая держится за руки везде, куда бы они ни пошли. Ему хочется, чтобы это было правдой.              Хочется, чтобы все было по-настоящему.              Но Люцифер знает, что это не так – знает, что единственная причина, по которой здесь он, а не клон солдатика G.I. Joe, которого Гарсия хотел отправить с детективом, заключается в том, что он владеет ночным клубом. Детектив здесь только потому, что хочет упрятать Сайласа Ромеро за решетку. Она попросила его о поцелуе только потому, что за ними наблюдали. Она держит его за руку только потому, что они притворяются влюбленными.              Она сказала, что не хочет его потерять, и это было приятно слышать – более чем приятно, по правде говоря. Как и ее заявление, что она его не боится. Но Люцифер не может избавиться от ноющего чувства, что его неизменно добрая и отвратительно бескорыстная напарница просто пытается быть доброй и бескорыстной в отношении его другой стороны. Она не хочет причинить ему боль, потому что такова уж ее натура, и не хочет потерять его из-за их заоблачно высокого процента раскрываемости, но на этом все, и ничего большего никогда не будет: Чудо не может полюбить Дьявола.              Но сегодня она притворяется. Сегодня она целует его, держит за руку и позволяет оставлять на своей шее засосы. Сегодня она принадлежит ему. И если это самое реальное, что он может от нее получить, если это все, что он когда-либо вкусит от рая, имя которому Хлоя Деккер, то он собирается впитать каждую каплю и насладиться каждым мгновением. Он будет хорошим напарником, притворяясь самым преданным бойфрендом на планете, и даже если бы ему хотелось, чтобы это не было притворством, то что с того? Никто, кроме него самого, об этом не узнает.              Детектив ведет его через весь зал к изящному и высокому – от пола до потолка – камину, разграничивающему открытое пространство дома, и Люциферу любопытно посмотреть, что находится по другую сторону. Может, больше платформ с выступающими парами. Может, больше пеггинга. Он точно был бы не против, и, судя по реакции детектива при наблюдении за последней парой, она тоже. Ему интересно, как она отреагирует, если он предложит ей попробовать. Он знает, что, если она согласится, кончит так быстро, что навсегда погубит свою репутацию, но ему все равно. Быть отстрапоненным Хлоей Деккер?              Стоит того.       Когда они минуют крутую лестницу, Люцифер смотрит вверх и гадает, что же сокрыто на втором этаже. Скорее всего, спальни. Может, разведывательная миссия детектива приведет их в одну из этих спален. Может, он наконец узнает, каково это, когда напарница выгибается под ним на кровати, выкрикивая его имя и царапая спину ярко-красными ногтями.              – Люцифер!              Звук его имени вырывает его из фантазий. Детектив замедляет шаг, и они в унисон поворачиваются лицом к седому и слегка полноватому мужчине, который спешит к ним, улыбаясь.              Люциферу приходится напрячь память, но к тому времени, когда мужчина протягивает руку для рукопожатия, он его уже вспоминает: это Бретт Фэннинг, политик, который попросил об услуге для избрания в Палату представителей. Люцифер не помнит, в чем именно заключалась услуга – он перепоручил ее Мэйзикин, – но ему кажется, что она была как-то связана с розыском шантажиста, у которого имелись компрометирующие фотографии Фэннинга с его любовницей.              – Представитель Фэннинг, – приветствует его Люцифер для детектива.              Фэннинг пожимает ему руку с широкой улыбкой.              – Рад вас снова видеть, Люцифер.              Люцифер вежливо улыбается в ответ, но не может заставить себя сказать «я тоже», потому что это было бы ложью.              Фэннинг переводит взгляд на детектива и, выгнув брови, принимается медленно обшаривать ее глазами, отчего Люцифер тут же преисполняется яростью.              – А кто эта прекрасная молодая женщина? – спрашивает Фэннинг, улыбаясь детективу.              – Мелани Монро, – говорит детектив, отпуская руку Люцифера, чтобы протянуть ее Фэннингу.              – Очень приятно познакомиться с вами, мисс Монро, – говорит Фэннинг, не сводя глаз с ее груди, пока пожимает ей руку, и Люцифер едва не взрывается.              – Моя девушка, – говорит он, придвигаясь ближе к детективу, и она удивленно переводит на него взгляд.              Фэннинг демонстрирует схожую реакцию.              – Ваша девушка? – повторяет он.              – Именно, – подтверждает Люцифер и, положив руку на поясницу детектива, властно притягивает ее к себе. Он ожидает, что она замрет, но этого не происходит – напротив, она охотно обнимает его рукой за спину и, встав к нему в пол-оборота, кладет другую руку ему на грудь. Люцифер с улыбкой отмечает, как хорошо она вписывается в его объятия.              – Никогда бы не подумал, что вы остепенитесь, – сухо замечает Фэннинг.              – Она необыкновенная, – отвечает Люцифер. – Я был бы дураком, если бы упустил ее.              Фэннинг снова осматривает детектива с головы до ног.              – А не захочет ли она немного разнообразия этой ночью?              Люцифер не осознает, насколько его взбесил вопрос – и то, что он был задан ему, словно ее мнение вообще не имеет значения, – пока его пальцы не смыкаются вокруг горла Фэннинга.              – Люцифер, – потрясенно выдыхает детектив.              Лицо Фэннинга приобретает чудесный оттенок красного. Люцифер сжимает сильнее, потому что хочет увидеть, как оно становится пурпурным.              – Она не игрушка, которую можно пускать по кругу, – рычит он.              Фэннинг задыхается, цепляясь пальцами за руку Люцифера в тщетной попытке освободиться.              – Люцифер, прекрати, – говорит детектив.              – Конечно, дорогая, – рычит Люцифер, но не отпускает Фэннинга. – Как только он извинится за то, что вел себя как самонадеянный жалкий идиот.              Фэннинг задыхается и издает булькающие звуки. Его лицо и вправду приобретает пурпурный оттенок.              Детектив хватается за вытянутую руку Люцифера.              – Отпусти его, малыш, – говорит она, прищурившись. – Сейчас же.              Таким же тоном она обычно обращается к подозреваемым, но он ослабляет хватку не из-за ее интонации, а из-за использованного ею ласкового прозвища.              Он тут же отпускает Фэннинга. Мужчина падает на пол, цепляясь руками за шею и судорожно хватая ртом воздух. Детектив окидывает его обеспокоенным взглядом и затем переводит его на Люцифера.              Она не выглядит рассерженной, скорее, ошеломленной, и ему больно видеть удивление на ее лице от того, что он не позволил кому-то говорить о ней в подобном тоне.              Он касается ее лица, но не может найти слов.              – Я могла бы справиться с ним сама, – качает головой она.              – Конечно, могла бы. – Он опускает руку. – Но когда твой напарник – Дьявол, тебе это не нужно.              Двое мужчин в костюмах, которые наблюдали за ними с момента их прибытия, останавливаются позади Фэннинга, прежде чем детектив успевает ответить. Она косится на них, и Люцифер понимает, что она обеспокоена последствиями его вспыльчивости, но уже достаточно успел узнать о Ромеро, чтобы понять, что ее опасения напрасны.              – Этот человек оскорбил мисс Монро, – говорит Люцифер, поворачиваясь к мужчинам в костюмах. – Полагаю, вашему работодателю это не нравится так же, как и мне.              Мужчины обмениваются взглядами, а затем нагибаются и поднимают Фэннинга на ноги. Он по-прежнему отдувается, пока они тащат его к главному входу и мимо платформы, на которой женщина делает глубокий минет своему партнеру.              Люцифер проводит рукой по спине детектива.              – Полагаю, нам нужно закончить обход.              – Люцифер, – говорит она, прижимая руку к его груди, прежде чем он успевает сдвинуться с места.              Он опускает на нее глаза и видит, что она смотрит на него, нахмурив брови. Он ждет, гадая, не будет ли она его отчитывать, и хотя ничуть не сожалеет о своем поступке, однако же извинится, если таково будет ее желание.              – Спасибо, – тихо говорит она.                    Ее благодарность удивляет его. Она произносит ее мягким, почти благоговейным тоном, и ему невыносимо это слышать. Ее не должно так сильно трогать нечто столь простое, но она просто не привыкла, чтобы кто-то требовал к ней уважения.              Люцифер все еще не знает, как выразить свои эмоции словами, поэтому предпочитает промолчать. Он крепко обхватывает ее за талию, притягивает к себе и целует. Когда она целует его в ответ без малейшего колебания, остатки его ярости испаряются без следа.              И тут он решает кое-что проверить. Когда ее язык проникает ему в рот и ее благодарность эхом отдается в его сознании, он подносит руку к ее шее и нежно обхватывает пальцами – теми же пальцами, которые только что выдавливали жизнь из Фэннинга, – однако детектив не вздрагивает и не отстраняется. Она не издает испуганный всхлип, не напрягается и не кривится от отвращения. Она продолжает целовать его. Она его не боится.              Он все еще ошеломлен этим открытием – она его не боится, – когда их губы наконец разъединяются. Детектив смотрит на него из-под длинных ресниц, облизывая губы, а затем почти застенчиво опускает взгляд, отчего у него щемит в груди. Как кто-то может быть так греховно прекрасен и так невинно очарователен одновременно?              – Нам надо продолжить, – бормочет она.              – Целоваться? – уточняет он, не дав себе времени передумать.              – Пойдем, – смеется она в ответ, протягивая ему руку.              Он переплетает их пальцы и позволяет ей вести себя дальше. Многие поворачиваются в их сторону, когда они проходят мимо, и Люциферу становится любопытно, понимает ли детектив, как много людей на этой вечеринке хотят ее. Ему любопытно, понимает ли она, как сильно он хочет ее, или считает, что он просто подыгрывает ей. Ему любопытно, хочет ли и она его, или все это лишь притворство.              Когда она замедляет шаг и останавливается слева от камина, он следует за ее взглядом и видит, что они встали на краю огромной кухни.              У дальней стены – длинный ряд шкафов, столешниц и блестящей высококлассной бытовой техники. Перед ней расположен массивный кухонный остров, на столешнице которого расположились четыре обнаженные женщины, тела которых покрыты аккуратно разложенными на них разноцветными кусочками суши, нигири и сашими. Справа – длинный стол, уставленный маленькими, красиво оформленными десертами: крошечными тарталетками и миниатюрными пирожными с кремом, клубникой в шоколаде и шоколадными трюфелями, меренгами и миндальными пирожными цвета радуги. Вдоль левой стены тянется мраморная барная стойка, за которой трио барменов подают разноцветные коктейли. Если не считать обнаженных женщин на столе, выглядит кухня вполне стандартно.              Или, по крайней мере, выглядела бы, если бы не три черные платформы на возвышениях, на которых обнаженные исполнители занимаются сексом.              В отличие от платформ в другой комнате, которые были увенчаны шезлонгами, на трех платформах в кухне стоят оттоманки огромных размеров. Та, что возле десертного стола, занята распростертой на спине женщиной. Ее партнер нависает над ней, капая на ее кожу то, что кажется горячей помадкой, а затем слизывает ее, отчего женщина хихикает.              На ближайшей к бару платформе на краю оттоманки сидит мужчина. Его партнерша стоит на коленях у его ног и держит в руках банку со взбитыми сливками, которые она щедро намазывает на его член, а затем жадно слизывает.              Однако Люциферу бросается в глаза платформа перед кухонным островом. В отличие от других, здесь три исполнителя, а не два. Женщина стоит на четвереньках на оттоманке. В нее сзади толкает высокий бородатый мужчина, держащий ее за бедра. Перед ней, запустив руки ей в волосы, стоит другой высокий бородатый мужчина. Они задают плавный ритм движений, так что когда один из них входит в партнершу, второй отстраняется, и, судя по тому, как женщина закатывает глаза, она получает от этого огромное удовольствие.              Люцифер весело фыркает. Детектив переводит на него взгляд, вопросительно хмуря брови, а он кивает на троицу.              – Это называется «насаживать на вертел», – говорит он ей. – Вполне подходит для пищевого раздела вечеринки, не находишь?              Детектив предсказуемо закатывает глаза, и Люцифер усмехается. Он наблюдает за ней, когда она скользит взглядом по сцене секса втроем, а затем переключает внимание на мужчину, получающего минет со взбитыми сливками. Она задерживает на нем взгляд, смотря, как женщина непристойно причмокивает, а мужчина одобрительно хрипит, и Люцифер делает себе заметку на будущее: секс втроем – нет, минет – да.              Он отпускает ее руку, но только для того, чтобы провести ладонью по ее бедру и притянуть к себе так, чтобы одна из ее лопаток оказалась прижатой к его груди. Она безропотно позволяет ему это, тая в его объятиях, как будто ей нравится этот контакт, и он наслаждается ее расслабленностью.              – Ты голодна, дорогая? – спрашивает он. Она все еще наблюдает за делающей минет исполнительницей и, видя взгляд детектива, ему хочется остаться наедине с ней и банкой взбитых сливок.              – Да, вообще-то, – отвечает она со вздохом, подсказывающим ему, что его намек остался незамеченным. Она бросает взгляд в сторону кухонного острова и морщит нос. – Но не настолько. Почему на таких мероприятиях нет нормальной еды?              – Нормальной еды?              Она оглядывается по сторонам, словно проверяя, не подслушивают ли их, а затем жестом показывает на кухонный остров.              – Я не хочу суши с голой женщины, – бормочет она. – Никто не хочет.              Люцифер обращает внимание на нескольких мужчин, отщипывающих кусочки нигири с женщины по центру стола.              – Ладно, некоторые хотят, – поправляется детектив, потому что тоже это заметила. – Но я не хочу.              Он улыбается, позабавленный ее реакцией.              – Ты бы предпочла пиццу?              – Смейся, сколько хочешь, но пицца – это здорово.              – Да, но выглядит ли она так же эстетично, как то, что ты видишь здесь? Можешь ли ты съесть пиццу с голой женщины и не чувствовать себя при этом, как на студенческой тусовке?              Она хмурится.              – Почему мы не можем просто есть ее из коробок, как нормальные люди?              – То есть ты не хочешь попробовать киску со вкусом пеперони?              Она издает горловой звук отвращения, вызывая у него смех.              – Никто этого не захочет, Люцифер.              Он убирает ее волосы в сторону и наклоняется, чтобы поцеловать в обнаженное плечо. Когда она не напрягается, он проводит языком по коже, пробуя ее на вкус.       – Не будь так уверена, – бормочет он и добавляет, приблизив рот к ее уху: – Я бы съел с тебя все, что угодно, включая пеперони.              Детектив застывает, вероятно, от удивления, но когда он наклоняет голову, чтобы взглянуть на выражение ее лица, по тому, как она закусывает губу, понимает, что они еще не вышли из зеленой зоны. Он наблюдает за ней, наслаждаясь возникшим между ними напряжением, но тут она цокает языком.              – Ты меня разочаровываешь, Люцифер.              Он хмурится, внезапно обеспокоенный. Может, ему все-таки стоило спросить про цвет?              – Правда?              Она оглядывается на него через плечо, осуждающе выгнув идеальной формы бровь.              – Зачем тебе предлагать есть колбасу с меня, когда ты мог бы предложить свою колбаску в меня?              Он потрясенно моргает.              – Упущенная возможность, – размышляет она. – Я ожидала большего от самопровозглашенного Короля Желаний.               Люцифер обиженно открывает рот, но когда она триумфально ухмыляется, понимает, что его побили его же оружием.              Окинув его беглым взглядом, детектив отстраняется и направляется к десертному столу. Люцифер смотрит ей вслед, завороженный покачиванием ее бедер и длиной ног, но в конце концов приходит в себя и следует за ней на нетвердых ногах.              – Знаешь, ты абсолютно права, дорогая, – говорит он, когда догоняет ее. – Это был мой промах.              Она хмыкает, рассматривая разложенные перед ней десерты, а затем берет трюфель. Он из темного шоколада, посыпанного крошкой из белого шоколада, и, присмотревшись к пирожному, детектив поднимает глаза на Люцифера.              – Ты и вправду дал маху, – признает она и кладет трюфель в рот, сложив губы трубочкой, словно намеревается сосать пирожное, и Люцифер так заводится, что ему становится физически больно.              Она ухмыляется, словно отлично знает, какую реакцию вызывает, а затем разворачивается на каблуках и направляется обратно в главную часть дома. Люцифер следует за ней, как потерявшийся щенок, останавливаясь только для того, чтобы поправить брюки с болезненным вздохом, и когда снова нагоняет ее, то обхватывает за плечи и привлекает к себе.              – Ты меня дразнишь, – обвиняет он.              Детектив смеется и прижимается к нему, когда они переступают порог и выходят во двор.              – Не я, а Мелани Монро, – уточняет она, обнимая его за талию. – Я просто играю роль, вот и все.              – Мне кажется, вы похожи больше, чем ты думаешь.              Она удивленно поднимает на него глаза.              – Очевидно, что ты не избалованная наследница с криминальным прошлым, – поясняет он. – Но прослушивание вашего с Ромеро телефонного разговора оказалось весьма познавательным. Она особа прямолинейная и решительная – как и ты.              Уголок ее рта приподнимается в веселой усмешке.              – Сначала мне нравится контроль, а теперь я прямолинейная и решительная?              – Я не прав?              Вместо ответа она поджимает губы, пряча улыбку, и переводит взгляд во двор. Люцифер не сводит с нее глаз, пока она не кивает на что-то поблизости.              – Похоже, мы наткнулись на зону для бондажа.              Он следует за ее взглядом. Двор заставлен мебелью с бархатной обивкой и еще несколькими черными платформами, как в доме. На каждой платформе по паре, практикующей какой-нибудь вид бондажа. Здесь есть наручники и цепи, ошейники и браслеты, веревки, завязанные простыми узлами и сплетенные в замысловатые путы. По центру двора подвешена женщина, чье бледное тело обвито сложнейшими узлами и оплетками.              – Не понимаю, как это может быть удобно, – бормочет детектив, рассматривая ее.              – Если все сделано правильно, это не больно, – отвечает Люцифер. – Бондаж может быть довольно освобождающим опытом для тех, кто привык все контролировать.       Детектив выгибает бровь.               – Это просто наблюдение, – замечает Люцифер.              – Привет, – встревает очередная женщина в красном кружевном боди, прежде чем детектив успевает ответить. – Могу я вам что-нибудь предложить?              Люцифер поворачивается к ней, ожидая увидеть еще один серебряный поднос с презервативами и смазкой, но у нее в руках оказывается деревянный поднос, больше похожий на ящик. Как и на серебряном подносе, на нем лежат презервативы и смазки, но также наручники и веревки, повязки на глаза и кляпы, и даже ошейник с шипами.              – Что скажешь, дорогая? – спрашивает Люцифер у детектива. – Не хочешь ли немного поступиться контролем?              – Нет, спасибо, – говорит детектив.              Женщина улыбается.              – Дайте мне знать, если передумаете.              – Цвет? – уточняет Люцифер, как только женщина скрывается из виду.              – Зеленый, – отвечает детектив и, склонив голову набок, добавляет: – Знаешь, я не единственная, кому нравится контроль.              – Хочешь меня связать? – ухмыляется он.              – Может, позже, – пожимает плечами детектив.              Он пялится на нее, раскрыв рот от удивления, но когда она ухмыляется, не может удержаться от смеха.              Они проходят через внутренний двор и ступают на большую террасу. Впереди длинный узкий бассейн, который тянется вдоль всего участка и открывает вид на город вдалеке. По обе стороны от него расположены массивные заглубленные спа-бассейны, от горячей воды в которых поднимается пар. В бассейне плещутся или лежат в джакузи женщины в откровенных бикини разных цветов, а на мебели для патио, разбросанной по краю бассейна, виднеется несколько пар, которые целуются или занимаются сексом.              Когда взгляд Люцифера останавливается на домике у бассейна возле одного из спа, на ум ему приходят слова Ромеро по телефону.              «Ты так красиво кончила для меня в этом голубом бикини».              Перед глазами встает образ детектива с головой другого мужчины между ног, и он чувствует тошноту.              – Пойдем наверх, – предлагает детектив.              Люцифер опускает на нее взгляд, гадая, заметила ли она, как он с ужасом таращился на домик у бассейна, но по ее лицу трудно что-либо прочесть. Она просто берет его за руку и ведет к одной из изогнутых лестниц, поднимающихся на два одинаковых балкона по обе стороны внутреннего двора.              На вершине лестницы они выходят на балкон, над которым висят нити мерцающих огней. Здесь имеется несколько очагов, наполненных отражающим огонь, термостойким голубым стеклом, вокруг которых расставлена бархатная мебель – те же шезлонги, которые они видели внутри, а также кушетки, кресла и раздвижной диван. На последнем сидит группа мужчин, каждый из которых обнимает за плечи красивую женщину в дизайнерском платье. Они смеются и разговаривают, как делала бы любая группа людей на любой другой вечеринке, но на другой стороне балкона две пары занимаются сексом.              Детектив не удостаивает их взглядом, но Люцифер с отвращением замечает, как мужчина средних лет неистово долбит женщину, лежащую лицом вниз на диване.              – Ужасное исполнение, – говорит Люцифер детективу. – Ужасный темп. Ставлю тысячу долларов, что он кончит меньше чем за тридцать секунд и не позаботится о том, чтобы она тоже кончила.              – Я пас, – фыркает детектив.              Люцифер разочарованно хмыкает, но не может винить ее за отказ: она бы точно проиграла.              Два балкона по обе стороны внутреннего двора соединены длинной террасой, которая проходит по всей длине дома. По всей террасе расставлены столики для коктейлей, бархатные оттоманки и платформы с еще большим количеством исполнителей, а еще один набор складных стеклянных дверей ведет непосредственно на второй этаж дома. Детектив, похоже, направляется к бару, расположенному на краю террасы, и Люцифер этому рад. Ему не помешает еще выпить, и он не против прижать ее к этой барной стойке так же, как и к той, что внизу.              Однако когда они приходят туда, бармен не предлагает им выпивку. Вместо этого он протягивает через барную стойку длинный лист бумаги и ручку, улыбается им и направляется к другой паре.              Люцифер недоумевающе берет бумагу в руки. Детектив наклоняется к нему, чтобы тоже иметь возможность ее прочитать. Это похоже на бумажное меню из одного из тех магазинов, где самому можно собрать сэндвич или тако, но вместо списка ингредиентов, которые нужно отметить для заказа, на нем приведен перечень секс-игрушек.              Люцифер удивленно пялится на меню, а потом переводит взгляд на бар, и, когда видит, как бармен вручает другой паре палочку-вибратор в нераспечатанной пластиковой упаковке, до него наконец доходит.              – Боже мой, – бормочет детектив, когда доходит и до нее.              – О, не думаю, что моему отцу бы это понравилось, – радостно замечает Люцифер и, переведя взгляд на платформы неподалеку, понимает, что все они заняты исполнителями, использующими различные игрушки, а затем с ухмылкой смотрит на детектива. – Ты не сказала, что здесь будет бар с секс-игрушками.              – Потому что сама этого не знала, – отвечает она, выхватывая меню у него из рук. – Раньше у них такого не было. – Она опускает взгляд на бумагу и хмурит брови. – «Двадцатисантиметровый фаллоимитатор, меняющий цвет», – читает она и вновь поднимает на него глаза. – Они меняют цвет?              – От тепла тела.              – У них есть такая опция? – кривится она. – И людям это нравится?              – Полагаю, что некоторым, да. Мне это безразлично, но каждому свое. – Он наклоняется к ней и принимается читать меню. – Здесь неплохой выбор. Есть несколько типов колец для члена на выбор. Я впечатлен.              – Тебе нравятся кольца для члена?              Люцифер поднимает на нее взгляд и видит, как ее лицо окрашивается в милый оттенок розового.              – Извини, – бормочет детектив. – Не отвечай. Это не мое дело.              – Очень нравятся, – отвечает он, хоть она и просила этого не делать. – А тебе?              Она неловко переминается с одной серебряной туфельки на другую.              – Не знаю. Я никогда не была с тем, кто пользовался ими.              – Никогда?              – Ага.              Люцифер нахмуривается, внезапно обеспокоенный тем, что детектив никогда не испытывала настоящего оргазма, и забирает у нее меню.              – А как насчет других игрушек? Вибраторов?              Детектив молчит, пока он не выгибает брови.              – Ну да, – говорит она, закатывая глаза. – Я не монашка.              – Какие вибраторы ты предпочитаешь? – усмехается он.              – Я не буду отвечать на этот вопрос.              Люцифер смеется и опускает взгляд на меню.              – Фаллоимитаторы?               – Да.              Он вновь поднимает брови. Она смотрит на него так, словно подначивает спросить, и он всерьез размышляет о том, чтобы это сделать, но передумывает.              – Анальные пробки? – спрашивает он вместо этого.              – Нет, – качает головой она.              – Анальные бусы?              – Нет.              – Анальные…              – Ответ буквально на все вопросы, начинающиеся со слова «анальный», – нет.              Люцифер внимательно к ней присматривается. Ее щеки снова вспыхнули, но она не выглядит так, словно ей неловко, и не пытается сменить тему. Он все же решает убедиться.              – Цвет?              Детектив поджимает губы, пряча улыбку.              – Зеленый. А для тебя?              – О, я могу обсуждать секс-игрушки весь день, дорогая.              Она снова смеется, и он наклоняется к ней, словно мотылек, влекомый огнем.              – Значит, все анальное исключается, потому что это тебя не интересует? – любопытствует он. – Или дело в другом?              Детектив поджимает губы и снова молчит.              – Можешь сменить цвет, если хочешь, – напоминает он ей. – Ты всегда вольна передумать.              Она качает головой.              – Нет, дело не в этом. Я просто не знаю ответа. Я никогда... я имею в виду, мои бывшие никогда не хотели этого попробовать.              – Да, но как насчет тебя? – не отступает он. – Для танго нужны двое, дорогая, и твои желания и фантазии должны быть не менее важны, чем желания и фантазии твоего партнера.              – Да, наверное, ты прав.              – Никаких «наверное», – возражает он, качая головой. – Ты должна быть с тем, кто находит удовольствие в том, чтобы доставлять удовольствие тебе. Ты заслуживаешь этого, так же как заслуживаешь быть с тем, кто делает тебя счастливой. Будь ты на бейсбольном матче, в магазине или на яхте, твой партнер должен вызывать у тебя улыбку.              Она склоняет голову набок.              – Какие-то странно конкретные места ты привел в качестве примера.              Люцифер замирает, когда понимает, что перечислил места с фотографий из досье Ромеро.              Он опускает взгляд на меню секс-игрушек, потому что не может заставить себя посмотреть ей в глаза. После некоторого молчания она накрывает его руку своей.              – Эй.              Он медленно поднимает на нее глаза, и она улыбается.              – Цвет?              Он колеблется, но только на мгновение.              – Зеленый.              – Так что там за история с бейсбольными матчами и яхтами?              Люцифер тяжело вздыхает и смотрит с террасы на бассейн внизу и город вдалеке.              – Гарсия дал мне досье на Ромеро. В нем были фотографии наблюдения за объектом – ваши с ним.              – О-о, – протягивает детектив.              Она убирает руку, и Люцифер задается вопросом о том, а не плохой ли это знак. Возможно, стоит сменить тему, но он не может перестать думать о той фотографии, где она прижимается к Ромеро в клубе и смеется, когда он шепчет ей что-то на ухо.              – Ты выглядела счастливой.              – Это было частью моей работы – выглядеть счастливой, Люцифер, – вздыхает она.              – И это все? – интересуется он, наконец поворачиваясь к ней лицом. – Только работа?              – Что конкретно ты хочешь узнать?              Он не отвечает, потому что и сам не знает. А может, и знает, но боится услышать ответ.              Детектив отворачивается от барной стойки, чтобы встретиться с ним взглядом.              – Можешь спросить, Люцифер.              Снова этот ее деловой голос детектива – тот бесстрастный тон, который в разные моменты их партнерства вызывал у него возбуждение, восхищение, нервозность или все вышеперечисленное, но в этот раз в нем слышны более мягкие нотки. Это ее особое сочетание твердости и доброты, нечто уникальное среди прочих черт, которые делают ее такой особенной, и он открывается ей без раздумий.              – Он был влюблен в тебя.              Она не оспаривает это утверждение, так что он продолжает:       – А ты в него?              Он ожидает, что она попытается уйти от прямого ответа, однако ошибается.              – Нет.              Они удерживают взгляд друг друга. Люцифер ждет, потому что подозревает, что ей есть что добавить, и она доказывает его правоту.              – Работа под прикрытием сложна. – Детектив смотрит на свои руки и теребит кольцо на безымянном пальце. – Когда работаешь под таким глубоким прикрытием, то не можешь просто притворяться кем-то. Ты должен стать им. И иногда границы стираются. Ты теряешь представление о том, где заканчивается прикрытие и начинаешься ты, и трудно определить, что реально, а что нет.              Она делает паузу, как бы собираясь с мыслями. Он не торопит ее.              – У меня были к нему чувства, – признается она, поднимая на него глаза. – Вряд ли кто-то может так долго притворяться влюбленным и не испытывать настоящих чувств. И были моменты, когда я боялась, что влюблюсь, но этого не произошло, потому что я не могла, ведь он не знал настоящую меня. И он не был – и сейчас не является – хорошим человеком.              – Похоже, ты притягиваешь таких, – замечает Люцифер и замирает в ужасе, поняв, что сказал это вслух, а не просто подумал.              Детектив напрягается, и от него не укрывается кратковременная вспышка обиды в ее глазах, прежде чем она вновь опускает взгляд на свои руки. Люцифер уже открывает рот, чтобы извиниться и уточнить, что не хотел, чтобы это прозвучало как обвинение или упрек, но она его опережает.              – Ты имеешь в виду Пирса, – мягко говорит она.              Он растерянно смотрит на нее, потому что этот ее придурок бывший, любитель клетчатых рубашек, даже не приходил ему на ум, а потом качает головой.              – Вообще-то, себя.              Она резко переводит взгляд обратно на него.              – Что?              Он безрадостно улыбается.              – Ты профессионал своего дела. Только не говори, что не заметила сходства между мной и Ромеро.              Она нахмуривается.              – Распутство, например, – говорит он, жестом указывая на платформу неподалеку, где мужчина с кольцом для члена жестко трахает женщину, умоляющую о большем. – Богатство. Неблагонадежные связи. Классическая машина и дизайнерские костюмы.              Люцифер смотрит на нее – на ее золотистые волосы, на то, как платье облегает ее тело, на молнию между грудей, которую ему так хочется расстегнуть, – и изнывает от желания.              – Зацикленность на тебе, – тихо заканчивает он.              – Ты совсем на него не похож, Люцифер, – качает головой детектив.              – Я знаю, ты думаешь, что ложь легче проглотить, чем правду, дорогая, но это не так. Не для меня.              Она расправляет плечи, как будто он бросил ей вызов.              – Ты хочешь услышать правду?              – Разумеется.              – Отлично. Когда мы только начали работать вместе, ты действительно напоминал мне его. Это одна из причин, по которой ты меня так раздражал. Когда я была вынуждена работать с тобой, мне казалось, что моя карьера вновь пошла под откос.              Люцифер думал, что мысленно готов к ее отповеди, но ошибался. Слышать ее слова и знать, что они с Ромеро мало чем отличаются в ее глазах, гораздо больнее, чем он ожидал.              Но тут она накрывает его руку своей.              – Но потом я узнала тебя лучше и поняла, что ошиблась.              Он удивленно поднимает на нее глаза.              – Ты совсем не похож на него, Люцифер, – твердо повторяет она. – Ты щедрый, внимательный. Ты стараешься поступать правильно, даже когда делаешь вид, что тебе все равно. Ты всегда прикрываешь мне спину и делаешь меня лучше. Ты хороший человек.              – Я Дьявол.              – Но также и ангел. – Она улыбается и сжимает его руку. – И ты мой напарник.                    Люцифер смотрит на нее, ожидая оговорки, потому что не сомневается, что она последует, но этого не происходит. Детектив просто продолжает улыбаться ему, держа его за руку и стоя так близко, что он чувствует запах ее духов. Он думает о том, что было внизу, когда он обхватил ее рукой за шею, а она не вздрогнула, и впервые за долгое время испытывает надежду.              Он наклоняется к ней. Она опускает взгляд на его губы, потом снова заглядывает в глаза и так и не отстраняется, отчего надежда лишь крепнет.              – Я собираюсь поцеловать тебя, – говорит он, давая ей шанс отказаться.              – Тебе не нужно постоянно спрашивать разрешения, – улыбается она.              – Звучит как открытое приглашение.              – Хорошо, потому что так и есть.              Он наклоняется ближе, думая о бургерах и картошке-фри, о медленных танцах под конфетти и о том, как долго этого хотел – хотел ее.              – Поцелуй меня, Люцифер, – шепчет детектив. – И на этот раз не останавливайся.              Он с готовностью подчиняется.              И как раз в этот момент, как назло, появляется Сайлас Ромеро.