Однажды в Хабаровске

Ночь прошла спокойно. На улице отдалённо слышались звуки моторов автомобилей людей, которые уже отправлялись на работу, уже было включено освещение, дело подходило к утру. Азаан не смог разговорить Рустама, который, казалось бы, вообще не спал эту ночь. Собственно эта участь постигла обоих, ведь первый очень переживал за состояние второго. Зато девушки смогли выспаться, в этот раз точно не беспокоясь за то, что их похитят вновь. Всё же наличие мужчин в гостиной успокаивало. Часам к девяти Лидия проснулась и покинула комнату, направляясь через гостиную на кухню. — Доброе утро, вы уже проснулись или так и не смогли уснуть? — вполголоса сказала она, привлекая к себе внимание. — А.. Доброе, не знаю насчёт Рустама, но я точно не смог уснуть, всё пытался разговорить его и убедить поспать. Но в какой-то момент пропустил спал он или нет. — зевая, мужчина медленно перевёл взгляд на пришедшую женщину, после чего потянулся и поднялся. — А, понятно.. Ты б хотя бы пиджак и галстук снял, неужели всю ночь просидел и не замаялся? — выдохнув, сказала Лидия, скрываясь на кухне. — Да нет, всё хорошо, по крайней мере меня это не замаяло. — пожав плечами, Азаан направился следом за ней. Рустам, тем временем, проводил их взглядом до дверного проёма, так не произнеся ни слова, после чего лёг на диван, вытягиваясь и обращая свой взгляд в потолок. А на кухне, в это время, Лидия приступила к готовке завтрака, с чем ей изъявил желание помочь Вознесенский. Она была не против, всё равно гораздо проще и приятнее, когда кто-то разделяет с тобой дела. — Знаешь, я вот о чём подумал… — немного задумчиво начал серьёзный разговор Азаан. — О чём же таком серьёзном? — Михайловна заинтересованно посмотрела на мужчину. — Я думаю о том, чтобы на время забрать Рустама к себе. — он продолжил разговор, — пока он здесь, я не могу его разговорить, возможно, смотря на вас ему становится хуже.. А его состояние заставляет соответственно волноваться вас и это просто замкнутый круг. — Хм.. Думаю, что ты в чём-то прав. — на секунду оторвавшись от приготовления завтрака, произнесла женщина, — возможно ему действительно нужно сменить картинку перед глазами и немного отдохнуть. А я надеюсь, что ты можешь помочь в этом. Соглашусь с тем, что Фима тоже будет грустить, если Рустам продолжит себя так вести, а от этого и он сам поникнет.. Что ж, ты прав. Надо его развеять. — Тогда я заберу его сегодня, ну и на несколько дней, пока не добьюсь хотя бы того, чтобы он смотрелся более живо… — вздохнув, Азаан заметил, что завтрак был почти готов, поэтому принялся за сервировку стола, попутно уточняя у Лидии где находятся столовые приборы и посуда. — Ох, тогда я тебе напишу некоторые тонкости в уходе за ранами Рустама, ну и напишу что купить надо для их обработки. Только после этого позволю его забрать. — строго уточнила женщина, раскладывая завтрак по тарелкам. — Понял. Это действительно важно, я позабочусь о нём. — покивав головой, мужчина отправился за Рустамом в гостиную, а Лидия, в свою очередь, отправилась будить Серафиму, чтобы тоже пригласить её за стол. Завтрак тоже был без происшествий, каждый из присутствующих съел свою порцию, после чего пустая посуда была составлена в раковину, после чего Лидия нашла бумагу и ручку, переписав все необходимые медикаменты для Рустама, ну и некоторую инструкцию на ближайшую неделю. Немного пояснив всё написанное, она передала эдакий рецепт Азаану. — Благодарю. — получив бумагу в руки, он ещё раз бегло просмотрел все инструкции. — А ну-ка повтори, что на дню делать надо? — скрестив руки на груди, строго спросила женщина. — Хм.. Первые 4 дня менять перевязки утром и вечером, обрабатывая раны, последующие дни можно менять бинты раз в день, не забывать про обработку. И ещё давать таблетки по списку… — дочитав с рецепта текст, он посмотрел на Лидию, которая улыбнулась. — Отлично, какие препараты необходимы я написала, а как они принимаются прочитаешь в их инструкциях. Фирштейн? — с усмешкой спросила она. — Да, да, я всё понял. — неловко усмехнувшись, он выдохнул, посмотрев на Рустама, постепенно подходя к нему. Он сидел вместе с Фимой за столом, так же продолжая смотреть в пустоту. Девочка же, прислушивалась к тому, что происходит вокруг неё. Она уже поняла, что Азаан хочет увести Майорова с собой, но препятствовать ему не собиралась. Всё же, подробности можно будет потом узнать у Лидии, но если она была за, значит в этом была необходимость. — Ну что, поехали? — обратившись к Рустаму, произнёс Вознесенский. — Какой поехали?! Сначала я сделаю ему перевязку, покажу тебе как это вообще делается, потом соберу его некоторые вещи, выдам тебе и только потом поедете. — хмыкнув, женщина не дала и слова сказать в ответ, после чего удалилась в гостиную, где открыла свой медицинский чемоданчик и приготовила всё необходимое. — Пойдём, Рам.. — устало выдохнув, Азаан легко похлопал его по спине, после чего взял под локоть и потянул за собой на диван, куда его и усадил. Безмолвно Майоров проследовал на место, после чего так же молча вытерпел перевязку и обработку. Закончив с этим, Лидия убрала все медикаменты на место, а затем чемоданчик утащила в ванную. После этого она прошла в комнату Рустама, где нашла его сумку, собрала туда некоторые чистые вещи, в завершении отдавая её Вознесенскому, который уже поднял Майорова, помогая ему одеться. — Ну всё, вот тебе вещи.. — выдохнув, женщина поставила спортивную сумку на пол в коридоре. — Благодарю за содействие. — кивнув, Азаан и сам начал надевать верхнюю одежду. Серафима прошла в коридор, услышав шорохи и разговоры. Наощупь она нашла Рустама, после чего обняла его. — Поправляйся, пожалуйста, буду скучать.. — тихо произнеся это, девочка сжала руки на его спине, после чего отпустила и поспешила уйти к себе в комнату. Вздохнув на это, Лидия так же обняла Рустама, погладив по шее со спины. — И вправду, поправляйся и приходи в себя.. Мы тебя не выгоняем, но так будет лучше, ладно? Звони в любое время, уверена, что Фима будет рада тебя услышать, так же, как и я. — улыбнувшись, она отошла от него. Всё это умилило Азаана, но затем он подобрал сумку и попрощался с Лидией и Фимой, немного прикрикнув, чтобы последняя его услышала. Взяв под руку Рустама, он вывел его сначала на лестничную площадку, а потом уже спустился с ним на улицу, направляясь к своему автомобилю. Красноокова же, проводила их, даже выглядывая с квартиры, наблюдая за тем, чтобы они точно вышли, после чего закрыла дверь на замок и отправилась наводить порядок в квартире. А мужчины, в свою очередь, устроившись в машине, направились в квартиру Азаана. Хорошо было то, что дорога не очень долгая, тем более, что дело постепенно шло к 11 часам и на улицах было свободно, совершенно не было пробок за счёт того, что все уже были на работе. Проехав привычным для Вознесенского маршрутом, они не произнесли ни слова за поездку, после чего Святозарович припарковался на своём месте на подземной парковке. Выйдя из машины, он затем помог выйти своему подопечному и следом забрал его вещи с задних сидений. Поставив автомобиль на сигнализацию, а Рустама приобняв за плечо, он направился по лестнице сначала в основное здание, а после уже к лифту и на восьмой этаж, где располагалась его квартира. В общем здание было девятиэтажным, сравнительно новым и красивым, собственно и квартиры здесь уже представляли из себя далеко не советские. Обладали евроремонтом и новыми дизайнерскими решениями, пришедшими с Запада. Людям такое нравилось всё больше, поэтому постепенно хрущёвки и брежневки отходили на второй план, либо даже в них квартиры обновлялись до новых тенденций. — Ну вот, добро пожаловать в мою обитель, чувствуй себя как дома, Нам. — произнеся это мягким голосом, Вознесенский провёл его в коридор, после чего закрыл за собой дверь на замок и начал раздеваться, убирая вещи по местам. Наконец-то Рустам повёл себя чуть более живо, начав самостоятельно раздеваться, а после взял свою сумку и прошёл по коридору, исследуя квартиру. Это не могло не радовать Азаана, поэтому он поспешил сразу за ним, показывая все комнаты. Квартира была пятикомнатная, просто громадная. Две комнаты отходили под спаленные, одна принадлежала хозяину, а вот вторая скорее всего была гостевой, что даже удивляло. Одна была просторной гостиной, а последняя представляла из себя что-то наподобие большого чулана, в котором стояли самые разные шкафы и шифоньеры с разными вещами. Затем кухня, ванная, всё как подобает, только в больших размерах. В таких роскошных квартирах Рустам ещё не бывал, поэтому оказался удивлён, но всё равно пока не сказал ни слова, лишь усаживаясь в гостиной на диван и поджимая к себе сумку. — Может тебе чаю? Или ещё чего-нибудь? — ослабляя галстук, стянув с себя пиджак, Азаан подошёл к гостю, заботливо произнося это. В ответ была только тишина и поникший взгляд Майорова, который был направлен в кофейный столик напротив него. — Слушай, может уже полно тебе молчать?.. Если есть что высказать, то прошу тебя, расскажи. Здесь можешь кричать, плакать, рвать и метать, всё что угодно. Я позволяю. За вещи ругаться не буду, просто куплю новые и всё… — заметив, что даже на это не поступило никакой реакции, Вознесенский под конец начал говорить гораздо тише, — ну.. Пожалуйста. Прошу тебя, хватит это держать в себе. Я же вижу, что тебе гораздо хуже, чем обычно. Садясь перед ним на колено, он взял его за щёки, поглаживая их большими пальцами и поднимая его голову, пытаясь таким образом заставить перевести его взгляд на себя. Каждая последующая секунда молчания очень тяжело давалась Азаану, надежда угасала, а вера в то, что у Рустама могут быть к нему какие-то чувства, благодаря которым он мог заговорить с ним, стремительно растворялась. Лицо Святозаровича с каждым мигом становилось более поникшим, грустнело. Рустам больше не мог это игнорировать. Внимательно наблюдая за этим, он постепенно приоткрыл рот, будто желая что-то сказать, но голос предательски отказывался прорезаться, поэтому, так и не получив ничего в ответ, Азаан поднялся, отпуская щёки гостя. — Хорошо.. Значит позже… — он не смог скрыть грусти в голосе, поэтому, выдохнув, поднялся и направился в сторону своей комнаты, — я пойду переоденусь, все вещи в твоём распоряжении. Медленно проводив его взглядом, Рустам предпринял ещё попытку сказать ему что-то вслед, но так ничего и не получилось, кроме едва свистящего выдоха. Виновато опустив голову, он схватился за волосы руками, сжимая их, после чего откинулся на спинку дивана, немного съезжая по нему вниз. Спустя какое-то время, он поднялся и направился в ванную, чтобы умыться и попытаться хотя бы там что-то сказать. Включив свет, он прошёл к раковине, где открыл кран, немного настроив воду, после чего набрал её в ладони, умываясь, затем прокашлялся, прочищая горло, после чего посмотрел на себя в зеркало, снова хватаясь за лицо руками и сжимая его. Рычаще выдохнув, он опустил голову. — Почему ты опять всё портишь.. Опять отталкиваешь всех, кто хоть как-то пытается понять твою жалкую жизнь и скрасить бесполезное существование?! — пробурчав это, стиснув зубы, он сначала ударил по раковине кулаками, а потом, увидев своё лицо в зеркале, направил следующий удар прямиком в него, разбивая в дребезги хрупкое стекло. Грохот из ванны побудил Азаана выскочить из комнаты и отправиться туда, чтобы узнать о целостности гостя. — Рустам! Ты в порядке?? — подоспев к нему, он взял его за руки, накрывая их своими, — что же.. Так уже легче, правда? — слегка усмехнувшись, произнёс мужчина. Рустаму стало стыдно и неловко, после чего он отвернул голову, отвод взгляд в сторону. Ничего не ответив, он вздохнул, постепенно опуская руки. — Хорошо, за зеркало не беспокойся, ладно? Я же сказал, что все вещи в твоём распоряжении. Я заменю его позже. Пока не лезь в осколки, хорошо? Я соберу их.. Хотя сначала схожу за медикаментами, ладно? Я ненадолго. — осторожно поцеловав в лоб Майорова, Вознесенский вывел того из ванной, закрыв туда дверь, после чего отпустил его и отправился к выходу, вновь одеваясь, — не скучай без меня, можешь посмотреть телевизор или же передохнуть и поспать. Выбирай любую комнату. Всё, я ушёл. На этом он действительно вышел-то за дверь, закрыв её ключом с другой стороны, после чего направился в аптеку, что была буквально в соседнем доме. Рустам же, засмущавшись от таких действий в его адрес, решил хоть чем-то помочь, поэтому пошёл по всей квартире в поисках веника и совка, чтобы собрать осколки и выбросить их. Найдя всё необходимое, он зашёл в ванную, после чего принялся за сбор крупных, а потом и подметание мелких осколков. Завернув половину в бумагу, чтобы не прорезать ими пакет, он выкинул всё в урну, после чего выдохнул и вернулся на диван, видимо, по привычке. — Ну ты и даёшь, Рустам… Игнорировать его, сломать зеркало.. Ещё немного и ты совсем его оттолкнёшь. — говоря это самому себе, он периодически вздыхал, осознавая как он усугубляет ситуацию. Но до сих пор он не мог понять, почему не может и слова произнести перед ним. Как будто голос пропадает! Вновь провалившись в свои мысли, которые загоняли его в безысходность, он и не заметил, как вскоре пришёл Азаан. Чуть не упав с дивана от щелчков замка, он всё же вернулся в прежнее положение, теперь уже беспокоясь и переживая, что, к слову, перемешивались с колющей и жгучей болью во всём теле, в нём действительно почти живого места не было. — Я вернулся! — только перешагнув порог, оповестил хозяин квартиры о своём прибытии, — не успел соскучиться? Сняв верхнюю одежду и обувь, Вознесенский заметил, что дверь в ванную приоткрыта, после чего заглянул туда, обнаруживая отсутствие осколков. Смекнув что к чему, он лишь выдохнул, после чего прошёл в гостиную, где на диване снова увидел Рустама. — Решил всё же убрать осколки? Не поранился хоть? — подойдя ближе, он сел рядом с ним, вновь беря его за руки, заодно рассматривая их на приметы порезов, — ну, не поранился и то слава Богу. Усмехнувшись, произнёс Азаан, после чего заметил смущённое лицо Майорова, от чего и сам заулыбался. А вот Анисимович продолжал отводить взгляд, после чего неудачно повернулся и было заметно, как мышцы на его лице дрогнули, но он не издал ни звука, даже не поморщился. Увидев это, Святозарович заволновался, положив руку на его колено. — Ты так и не хочешь хоть что-то рассказать? Ну или хотя бы какой-нибудь звук издать? — обеспокоенно спросил хозяин квартиры. — Мне больно.. — наконец-то, пускай тихо и немного хрипяще, произнёс гость, чем вызвал у собеседника округление глаз и последующую радостную улыбку. — Неужели.. Хоть что-то сказал! Я так рад, Рам. — погладив по щеке, он приобнял его за плечо, прижимая к себе, — а вообще, там Лида прописала в списке обезболивающее, так что тебе стоит его выпить. Будет хоть немного легче. Покивав головой, Рустам положил голову на грудь Азаану, после чего вздохнул и выпрямился, позволяя тому подняться. — Я сейчас, налью тебе стакан воды и принесу всё сюда. — чуть погладив по голове Майорова, он затем поднялся и удалился на кухню, где налил стакан воды, а с тумбочки в коридоре забрал пакетик с медикаментами, после чего всё поставил на кофейном столике в гостиной и вновь сел на диван, — Итак, вот это обезболивающее, вот тебе таблетка, пей. — достав из пакета нужную пачку, а оттуда пластинку и с неё таблетку, с этими словами он передал её, после чего достал остальные препараты, вскрывая их, доставая инструкции и приступая за их изучение. Взяв таблетку, Рустам без пререканий проглотил её, немного запив водой. Наблюдая за тем, что Азаан приступил к изучению инструкций, тот выдохнул, после чего попытался улечься на диване, дожидаясь того, что таблетка подействует. — Может ты всё-таки пойдёшь на кровать? У меня в комнатах они очень удобные и мягкие. Может и поспишь заодно… — под конец стихая, сказал Вознесенский, вглядываясь в способ применения в инструкции одного из препаратов. Выслушав его, Майоров вздохнул, от чего тоже замер на какое-то время. Почему-то именно сейчас вся боль начала проявляться по-максимуму, мешая жить и дышать спокойно. Всё-таки удары ножом под рёбра не прошли бесследно, что он понял только сейчас. Идти одному в какую-либо из комнат не хотелось, по крайней мере сейчас, и точного объяснения этому у Рустама не было. Вот просто не хотелось. Возможно ему понравилось такое внимание со стороны Вознесенского, ему было приятно, когда тот брал его за руки, целовал в лоб или же поглаживал пальцами по щекам. Но признаваться в этом он пока не собирается, поэтому посчитал, что лучше всё обдумать, вследствие чего поднялся и направился в одну из комнат. Волею судьбы это оказалась комната хозяина квартиры, но метаться из одной в другую не хотелось, поэтому Майоров спокойно прошёл к кровати и осторожно лёг на неё на спину, пытаясь найти такое положение, в котором можно нормально существовать. Азаан же, проследил взглядом за Рустамом, после чего ещё какое-то время изучал инструкции, затем нашёл ручку, дописал нужное в листок, который дала Лидия, а после уже отправился на кухне, где повесил его на холодильник, прикрепив магнитом. — Ну вот, всегда будет на видном месте... — сказав это самому себе, мужчина вздохнул, после чего вернулся в гостиную, убрав все инструкции по соответствующим коробкам, а их, вместе с пакетом, отправил на кухню, выставив на одной полке, чтобы тоже в глаза бросалось. Покончив с этим, он посмотрел на время, после чего осознал, что приготовить обед или ужин было бы славно. Открыв холодильник, он осмотрел наличие продуктов, и на этой основе начал приготовление блюда. С ним он провозился около полутора часа, после чего услышал шаги в сторону кухни и Рустама в проходе. Улыбнувшись, он закончил сервировку стола. — А я тебя только позвать на обед хотел, а ты вовремя. — усмехнувшись, он сел за стол, беря в руки вилку и нож. — А, ну… — почесав затылок, Майоров сел напротив, после чего с трудом выдавил из себя, — просто мне не спалось, а потом запахло очень вкусно, ну и я понял, что поесть будет не самой плохой идеей.. А для начала проверить что это… — пробурчав себе это под нос, он так же взял столовые приборы. — Ах, вон оно что. — усмехнувшись, спокойно ответил Азаан, — хорошо, что к тебе вернулся аппетит. Идёшь на поправку, значится… а, и пока не забыл. — в следующий момент он встаёт и подходит к полке с галереей таблеток, из которых берёт нужные и вместе с набранным стаканом воды отдаёт всё Рустаму, — вот, выпей, эти перед едой и во время. — Понял. — кивнув, Майоров пачкой проглотил таблетки, запил водой, после чего приступил к обеду. Таким образом трапеза прошла спокойно, Азаан остался рад тому, что у Рустама нет видимых проблем и нарушений, он снова разговаривает, нормально ест, а тот, в свою очередь, всё думал о просьбах партнёра рассказать ему всё, что на душе лежит. Было действительно много всяких мыслей, но он до сих пор не уверен, стоит ли даже рот открывать по этому поводу. А с другой стороны они сближаются, пытаются быть какой-никакой парой, а значит нужно как-то узнать о друг друге, это немаловажная часть. Тем более, что может давно стоило кому-то ещё рассказать всё то, что происходило с ним в молодости. Вознесенский заметил, что Майоров опять задумался, выпадая из реальности, поэтому решил привлечь его внимание. — Рам? Всё хорошо? Ты опять куда-то выпадаешь… — подав голос, он таким образом заставил собеседника поднять на него взгляд, пускай и немного напугавшись внезапности. — Я.. Эм.. Не знаю, я просто подумал о том, что... — не сумев продолжить фразу, Рустам вздохнул и продолжил набивать рот обедом, периодически жуя. — О чём же? — несмотря на то, что Азаан видел, что собеседнику не очень хотелось продолжать эту фразу, он всё равно хотел узнать, ибо это тяготит его. — Ну я э.. — опешив от вопроса, но всё-таки произнеся хоть что-то типа начала своего оправдания, Майоров сделал небольшую паузу, вздохнул, после чего продолжил, — я подумал о том, чтобы рассказать тебе что вообще со мной произошло… ну и зацепить некоторые истории моей юности, воспоминания которой вернулись ко мне после этой потасовки. На несколько секунд на кухне воцарилась тишина, Вознесенский внимательно осматривал Рустама, сидящего напротив него, пытаясь распознать его настроение и подгадать, что нужно ответить, чтобы не спугнуть его и поддержать. — Что же, тогда давай возьмём по кружке чая и отправимся в комнату, там ты всё расскажешь, а я тебя выслушаю. — Кивнув головой, он поднялся из-за стола и, взяв свою кружку чая, направился к себе в спальню. Рустам, покивав головой в ответ, сделал тоже самое, следуя за хозяином квартиры. Пройдя в помещение, он присел на кровать рядом с ним, двумя руками держа кружку. А тот, в свою очередь, приобнял его за плечо, пытаясь показать, что ему можно довериться, а главное получить поддержку. Подняв кружку к губам, Майоров отпил немного, после чего опустил руки и уставился в чай, не зная как бы начать разговор, как будто ожидал каких-то наводящих вопросов. Приметив это, Вознесенский выдохнул, погладив его по голове, после чего переместил руку с плеча на ближнее предплечье, обращая на себя внимание. — Что же ты хотел рассказать? — мягким и тихим голосом он спросил. — Я хотел рассказать о том, что со мной происходило в юности, когда ещё с родителями жил… — сначала он повернул голову к собеседнику, но как только услышал его речь, то тут же уткнулся взглядом обратно в чай. — А что происходило? — немного наклонив голову набок, Азаан попытался заглянуть в лицо Рустаму. — Ну.. С чего бы начать… — Начни с самого начала, когда это всё случилось. — сказав очевидную вещь, Вознесенский вздохнул, — слушай, если ты не готов или не хочешь рассказывать, то я пойму, это нормально. Я могу подож.. — Нет, я расскажу. — перебив собеседника, решительно произнёс Майоров, после чего выдохнул, — что же.. Это началось ещё с моих родителей. Они застали всю войну и прошли её от начала и до конца, находясь в первых рядах и едва ли выжив в таких условиях. Они были очень суровыми и строгими, а главное дисциплинированными людьми. Меня они завели довольно поздно, для того времени, но и с моим появлением в их характерах мало чего изменилось… — отпив ещё чаю, губы его дрогнули, но он поспешил продолжить, заметив, что Азаан захотел ещё задать какой-то наводящий вопрос, — я не знаю как я тогда вообще выжил, не получив от них ни грамма ласки в детские годы. У меня не было игрушек, любые игры сводились к тому, чтобы я обучался бою и выживанию в любых условиях. Меня сторонились дворовые ребята… — Неужели война настолько их сломала, что они выместили это всё на тебе? Сколько тебе тогда было? — сжав руку на его предплечье, Вознесенский обеспокоенно спросил. — А, ну мне вообще мало лет от роду было, около трёх-четырёх, точно не скажу. Тем не менее детства меня лишили. После взялись за ребячество и школьные годы. Меня отправили в кадетский класс, постоянная строевая подготовка и прочие подобные мероприятия. Постоянное штудирование дома и поединки с собственным отцом, который не жалел и, бывало, очень сильно избивал, желая научить меня обороне и нападению. Я, будучи ещё тогда худым 10-тилетним мальчишкой, ничего не мог противопоставить дяде, лет пятидесяти, который держал себя в отличной форме и мог дать фору любому молодняку. — И твоя мать спокойно это понимала? — сохраняя спокойствие, продолжал расспрашивать Азаан. — Конечно же. Она сама была с подобной подготовкой, но лично меня штудировать по рукопашному бою не стала, оставила это отцу. Зато обучила стрелять из автомата, обращаться с охотничьим ножом… — сделав небольшую паузу, продрогший от воспоминаний, Рустам добавил, — она была страшной женщиной, так тебе скажу… тем не менее, как любой ребёнок, я любил их, верил их словам о том, что они хотят для меня самого наилучшего, несмотря на то, что они имели в виду то, чтобы я выжил в любых условиях, даже если снова случится война. Выдохнув, Майоров переместился к изголовью кровати, упираясь в него спиной, а рядом к нему пристроился Вознесенский, продолжая слушать его. Обратив на него внимание, он увидел одобрительный и поддерживающий взгляд, ожидающий момента, когда тот возобновит рассказ. — Что же, годы шли, школа постепенно заканчивалась, пришло время выбирать себе техникум или институт, чтобы продолжать свою жизнь. Ну я выбрал автотранспортный техникум. Все мальчишки в то время хотели себе какой-нибудь мотоцикл, тройку, ну и права, соответственно. А обучающиеся выбранного мной заведения могли выучиться на права бесплатно. Я попал туда с лёгкостью, учитывая, что учиться мне приходилось на отлично из-за особого отношения родителей к тому, что я должен зубрить всё… сколько же слёз моих в подушку пролилось, когда мать вырывала листы с помарками, выкидывая их в печку, а затем давая мне новую тетрадь и заставляя всё переписывать. — на этом он смолк на пару секунд, — а, забыл уточнить, что жил я в частном доме с печкой, поэтому дел домашних было по горло. Ну, огород с картошкой туда же относился. К нему у матери с отцом было особенное отношение… ну и к заготовкам на зиму тоже. Ну, ничего, выжил и с этим. — Нда уж.. Ты прямо всё «самое лучшее для счастливого детства» Собрал. Но, продолжай, там ведь есть что-то ещё? — положив голову на плечо Рустаму, Азаан попытался посмотреть на него, но потом выдохнул и смолк. — Нуу.. Типа того. Дальше.. А дальше были мои студенческие годы, в принципе, я хорошо отучился, но, буквально перед вторым семестром четвёртого курса, где-то под новый год как раз, мои родители перегнули все возможные палки… — вздохнув, те положил голову на голову собеседника, сглотнув, скорее всего осталось самое тяжёлое для него, — что же.. Они устроили мне последнее испытание, прежде чем отпустить меня в свободное плавание в своей жизни. — Испытание? — заинтересованно спросил Вознесенский, приподнявшись, но потом вернулся на место, почувствовав на себе собеседника. — Они сами так это назвали. Хотя я не вижу никаких общих черт… это походило больше на пытку. — голос Майорова еле заметно дрогнул, но, уловив это, его собеседник положил руку ему на грудь, слегка поглаживая, тем самым успокаивая, поэтому в следующий момент он вздыхает и продолжает, — в тот зимний день я возвращался домой. Недалеко, буквально в паре десятков километров от нас, был бор, куда обычно по грибы, да по ягоды ездили, ну а я, собственно, просто спокойно возвращался домой и даже подумать не мог, что меня.. Уже тогда юношу два метра в высотой и полтора в ширину, умудрятся схватить, затолкать в буханку, а после увезти в этот чёртов лес. Понятия не имею куда конкретно меня тогда привезли.. Половина так и осталась в тумане… очнулся я тогда привязанный к стулу, на голове мешок, а вокруг слышались несколько голосов каких-то мужиков. Насколько мне позже стало известно, они были какими-то зэками, но от этого было только хуже… тогда я не знаю сколько дней они меня сначала избивали, но это и рядом не стояло с отцовскими боями, поэтому я на них почти не реагировал, от чего они переходили дальше, начинали избивать арматурой, угрожали пистолетами и даже пару раз заставляли играть в русскую рулетку.. Каким-то образом я пережил это, но потом… добивающим их действием было облить мне руку кипящим маслом. Было безумно больно, оно ведь ещё и не сразу стекало, поэтому проникало очень глубоко под кожу, прямо до мышц. Тогда я не знаю как вообще вырвался и почему мой инстинкт самосохранения сработал только на этом моменте… я раскидал их всех, получил пулю в плечо, после чего перехватил пистолет и двоих убил. Остальных добил ножом, которых нашёл у одного убитого. Едва отойдя от шока, я каким-то образом попал на улицу. Не помню как вышел, не помню что вообще произошло, но единственным воспоминанием было то, что я в окровавленной и потрёпанной рубашке, брюках и зимних ботинках стоял на улице. Шёл снег, я был где-то в чаще леса. Азаан всё это время слушал, затаив дыхание. Он был очень удивлён и шокирован, слыша такие подробности жизни его товарища. По нему было не сказать, что он пережил подобное, хотя теперь его внешнюю строгость и безразличие можно было понять. — Как же ты оттуда выбрался? — тихим, шокированным голосом произнёс Вознесенский, сглотнув подошедший к горлу ком. — А, ну сначала я заметил их буханку, поэтому вскрыл замок, посмотрел её целостность, после чего завёл и отправился на ней из леса по дороге. Плохо, что она проехала немного. Найдя в ней чью-то потрёпанную куртку и шапку, я приоделся, после чего оставил её и пошёл вдоль трассы к дому, попутно пытаясь определить направление. Поток автомобильный тогда вообще был очень малым, но почему-то даже редкие машины не остановились и не предложили помощь… не помню как я вообще дошёл, но ночь прошла, прибыл домой я только под утро. Там меня встречал отец, довольный тем, что я справился, ну и мать, которая была явно напугана и ошарашена моим состоянием. Она и начала мне оказывать помощь, а вот отец только и делал, что восхвалял мою живучесть. Не помню что он говорил, мне было не до этого. Я шлёпнулся на пол прямо на пороге. До кровати отец меня дотащил за руку, которая как раз была обожжена. Было больно, но сил на то, чтобы вскрикнуть или даже заплакать у меня не было. Да и слёз к тому моменту тем более. Все сдавил в себе. Мать, в это время, суетилась, раздевала меня и пыталась оказать хоть какую-то помощь. В полевых условиях с меня вытащили пулю, потом всё зашили, облили спиртом и завязали. Это было просто ужасно, а главное больно. После этого случая я не разговаривал с ними вплоть до сдачи диплома. Собственно, где-то в то время мы с тобой встретились… ты первый, с кем я по собственному желанию заговорил. Такая подробность заставила Азаана чувствовать себя особенным и даже значимым в жизни Рустама, словно послание судьбы. Но всё же, остальные подробности его очень сильно пугали и беспокоили, но вот Майорову, кажется, высказав это, теперь стало гораздо легче. — Ну а потом ты помнишь, что в 91 году, во время путча, меня забросили с некоторыми ребятами в тайгу и забыли на неделю. Тогда пр шлось выживать в сложных условиях.. Тем не менее и это пережили. А остальное я вроде как и рассказывал, ну а после съезда с Лидией я больше ничем не промышлял… до недавнего момента. Не думал, что эта потасовка выбьет меня из колеи и заставит всё вспомнить настолько детально. — вздохнув, Рустам допил чай, после чего на тумбочку отставил пустую кружку, к кружке Азаана. — Вот как… тяжёлая тебе жизнь далась.. Понятия не имею как ты выжил, — тяжело вздохнув, произнёс Вознесенский, после чего приподнялся повыше и голову Майорова прижал к своей груди, обнимая его, — почему ты раньше никому из нас об этом не рассказывал? — Говорю же, даже не помнил ничего в таких подробностях.. Это после той бойни за девочек у меня прояснилась память, видимо, снова были шокирующие события. Но в этот раз я хотя бы быстрее оклемался. И то радует… — вздохнув, он спокойно принял объятия и даже обнял в ответ, прижимаясь к собеседнику. — А я рад, что ты наконец-то рассказал это… не представляешь, как я беспокоился за тебя. — тихо говоря это Рустаму, он поцеловал того в лоб, подняв его голову руками, взявшись за подбородок, а после и посмотрел ему в глаза, улыбаясь и поглаживая большими пальцами его щёки. От такого непривычно нежного поведения в свой адрес Майоров опешил, от чего даже покраснел и отвёл взгляд, стремясь снова уткнуться Азаану в грудь, лишь бы не увидеть в ответ столь смущающий взгляд. Таким образом чай кончился, оба мужчин пришли к пониманию, а главное то, что Рустама удалось разговорить и привести в себя, что стояло у Вознесенского на первом месте, ведь теперь их отношения изменятся…