2006 г. двор Розыскного райотдела СПБ
Уже третий день Юра показушно работал из рук вон плохо. Миша пытался понять друга и не докучать вопросами, причину он и так знал, а остальное было делом нежной романтической натуры, которую Брагин наотрез отрицал. — Ты завтра на работе будешь? – они стояли на заднем дворе отдела и, если бы имели привычку, обязательно бы курили, но пока обходились прохладным воздухом. — Буду, почему нет? – отвечает Юра и хмурится, странный вопрос, будто он когда-то не приходил. — Да просто такое чувство, что не придёшь, – Миша говорит правдиво и понимает, что наверняка сам сейчас создаёт конфликт, но и молчать больше не может. — Ты это на что намекаешь? – Юра оборачивается на него уже нахохлившись, вывести его из себя сейчас было очень легко, и заставить сделать неверные выводы тоже. — А то ты не знаешь, – отвечает Миша, отчего Юра вздыхает и отворачивается, но не спешит уйти. — Я тебе говорил, – бурчит недовольно. — Говорил... – теперь уже недовольно вздыхает Шибанов. Юрий Иванович всегда казался ему человеком, на которого не действуют эмоции, но сейчас того очень хотелось назвать истеричкой от глупости ситуации. — Зачем ты так запариваешься, не понимаю. — А тебе и не понять, ты ведь разницы не видишь, – снова бурчит, отчего у Миши глаза шире обычного становятся. — Юр, ты со своими чувствами совсем на себя стал непохож, – оба замолкают и спустя долгие секунды Юра поворачивается, прощается и обещает завтра встретиться. Расходятся как обычно, лишь слегка перед этим поцарапавшись. На следующий день Миша находит Юру не сразу и даже успевает подумать, что тот всё-таки не пришёл, но сомнения были неверными и через время опер откуда-то появляется, выходя из одного из коридоров. — Юр, я тебя ищу, там дело интересное, – Брагин, так же как и вчера, изображал безразличие и, вдобавок, после вчерашнего пытался выглядеть обиженно. Миша на это старается не обращать много внимания, отводит его в кабинет, и начинает рассказывать. Показывает кадры из магазина – до ограбления и после. Убит продавец, ничего интересного и воодушевляющего пока Юра в этом не видел, в отличие от Шибанова. — Знаешь, что украли? Шахматные доски. Две. — И всё? — Даже склад проверили, ничего не пропало. И правда интересно, но человека всё равно жалко. — Мне Дмитрий Максимович показал, он сам пока не понимает, что с этим делать. Больше на маньяка похоже. — Запросы посылали? — Не знаю, я этим не занимаюсь. Юра отстраняется и погружается в размышления, спустя минуту же оживает, так ничего и не придумав. — А нам что делать? – спрашивает Мишу и получает в ответ пожатие плечами. Шибанов тоже отводит глаза и покачивается в кресле, продолжая молчать. Несмотря на интересное дело, сейчас больше волновал другой вопрос. — А ты где был? Я тебя минут десять искал, – Юра поднимает взгляд и тут же хмурится. — У начальства, выговор получал. — Да ладно. За что сейчас-то? — За халатность, – Миша не отвечает, а только удивлённо смотрит. Такое на его памяти было впервые, даже сказать было нечего. На лице Юры была лёгкая ухмылка и сложно было понять шутит тот или просто смеётся сам над собой. Шибанов бы назвал этот жест истеричной ноткой, которой он вновь не ожидал от невозмутимого друга. — Юр, – вчера им открыто поговорить так и не удалось. – Может расскажешь мне нормально, что случилось? Юра поджал губы и, поводив глазами, отвёл взгляд в сторону, Миша начал думать, что тот просто промолчит, продолжив играть свою роль оскорбленного, но он всё-таки ответил. — Она ушла к другому. – Это я уже слышал, можно ещё информации? — Я считаю, что её выбор неверен, – Миша собрал все силы, чтобы сейчас не вздохнуть слишком громко, закатив при этом глаза. Вместо этого он душит в себе недовольство и сдавленным голосом спрашивает. — И почему? — Потому что он просто обманывает её, говорит, что служит в прокуратуре и звёзды каждые полгода меняет. Я проверял, и единственное, что он делает – это носит бумагу туда-сюда и печатает странички. — А как ты это проверял? – Миша медленно моргает, с интересом ожидая, чем его удивят в этот раз. — Ну, посмотрел в базах, поспрашивал. — Юра. — Что, у нас запрещено спрашивать? — Нет, но ты далеко заходишь. У тебя крыша поехала из-за того, что ей понравился кто-то другой больше, чем ты. И дело не в том, чем он занимается, а в том, чем ты занимаешься, – Юра злится от этих слов, но молчит, отвернувшись. — Ты ей рассказывал про свои разведки? — Да. Не поверила. — Вот, видишь? О чём я и говорил. Брагин сейчас не злился на Мишу, а просто на ситуацию, в которую загнал сам себя и теперь не знал как выйти из нее сухим. От мыслей о том, что его просто кинули болела голова, и отчаянно хотелось доказать, что это было простой ошибкой. Он проследил взглядом от пола до двери, думая уже о том, чтобы отсюда уйти. — Тебе надо развеяться, – неожиданно легко говорит Миша, и Юра поднимает на него сохмуренный взгляд. — Давай сходим в бар, я девчонок позову, а? – Брагин пожимает плечами, а позже соглашается. Работать сейчас вообще не хотелось, что было чем-то невообразимым с его стороны.-----
Под вечер они приходят в бар, выбранный Мишей. С ними же несколько незнакомых Юре друзей и подруг – Шибанов старался выполнять своё обещание до конца. Довольно скоро завязывается беседа, на столе появляется еда и рюмки. За весёлыми разговорами затеваются игры, кто-то кладет пустую бутылку шампанского в центр стола и закручивает. — Настя! – выкрикивает незнакомый молодой человек девушке, на которую указала жеребьевка. — Закрывай глаза, – подвыпившие соседи под смех начинают выполнять просьбу, но девушка после делает это сама, закрывая лицо ладонями. Парень снова крутит бутылку и теперь она указывает на какую-то противоположную часть стола, все вдруг начинают радостно кричать и кто-то даже хлопать в ладоши, после чего на глаза парня натягивают повязку и обоих выводят из-за стола, пока остальные замирают в ожидании. — Без рук, – кричит организатор в последний момент и совершенно случайная пара быстро целуется, а после открывает глаза, чтобы взглянуть друг на друга. Девушка скрывает свое смущение, приложив ладонь к губам, а парень делает шаг назад, сцепив руки позади себя. Все продолжают смеяться, пока двое обратно усаживаются за стол. После первого круга парень, затеявший инициативу, сам выходит из-за стола и теперь просит всех закрыть глаза. — Нечестно ведь, что Некит знал? – теперь игра была совершенно непредсказуемой, все закрывают глаза – кто-то ладонями, кто-то повязкой, а кто-то шапкой. Парень вновь крутит бутылку, теперь уже под тишину, иногда прерываемую тихими догадками и эмоциями с прошлого раунда. Сначала он выводит первого человека, а после второго, только потом оставшиеся за столом открывают глаза. Кто-то пытается сдержать смех, а остальные только улыбаются, глядя на неожиданную пару. — До пяти раундов! – заявляет парень, когда вторая пара неловко и очень робко целуется и садится на свои места. — Все закройте глаза, – в третий раз траекторию он немного поправляет, чтобы горлышко указывало на другого человека. Двоих снова выводят и теперь нервное хихиканье сдерживать было сложнее, половина стола знала Юру, а другая половина девушку, известную своим довольно боевым характером. Однако, несмотря на ожидания части стола, и в этот раз всё проходит спокойно, остальные же облегчённо выдыхают, радуясь, что такая встреча ни к чему не привела. Ещё один раунд, первый человек выбран, от второго выбора организатор, не сдержавшись, смеётся, думая над тем, стоит ли крутить заново, однако в итоге смиряется с фортуной и выводит двоих. Теперь стол сдерживал не смех, а истерику. Для выпивших людей это было труднее, однако кто-то, всё же, замолчав, пристально наблюдал за дальнейшим. Юра, следуя предыдущему опыту, без раздумий наклоняется вниз и быстро целует человека напротив. Только сняв повязку, всякая улыбка с лица пропадает, он отворачивается и наскоро пытается рукой протереть губы, будто что-то ещё можно было изменить. То же делает и Миша, только с меньшим рвением. "Неловко вышло, даже забавно", – проносится в мыслях. Из-за смеха, охватившего весь оставшийся стол, про игру забывают и не продолжают.-----
После того случая Юра ещё долго продолжал обижаться, а если Шибанов, следуя своей натуре, иногда пытался пошутить на эту тему, то вовсе мог получить в ответ разъяренный взгляд и несколько дней игнорирования, отчего в ответ уже обижался Миша и уходил в другой угол кабинета, заставляя себя стопкой из документов. За этим постоянно наблюдал Паша, который, никогда никого не осуждавший, закатывал глаза, наблюдая за этим детским садом и игрой в "кто сильнее обиделся". В один день были засадные мероприятия в филармонии, интересное решение было задержать преступника сразу после выступления, всё дело было в том, что ни по реальному, ни по съемному адресу тот не жил, а вот на работе присутствовал. Им следовало в этом убедиться и незамедлительно принять необходимые меры по окончании представления, в этот раз с ними был и Дмитрий. — Вон там, возле контрабасов, – указывает Миша, когда они садятся в партере и разглядывают весь состав выходящего оркестра. Юра в ответ поднимает брови и смотрит как-то пристально и одновременно с тем безразлично. — Что? — Ничего, просто удивлён, что ты не назвал их большими гитарами, – Миша смотрит оскорбленно в ответ несколько секунд и отворачивается, выдыхая пар. Концерт начинается сразу через пару минут после их прихода, играют хорошо, Миша даже успевает забыть о том, что находится в засаде, а не просто проводит вечер. Юра с виду остается безразличным и погруженным в себя. Чудеса, с утра казался вполне нормальным человеком, но под вечер снова начал что-то выдумывать в своей голове. Миша порядком устал играть во взаимную обиду и порой казалось, что их бессмысленный разлад закончился, но потом всё повторялось. И поделать с собой он ничего не мог, просто злился. Ближе к концу их выдернули из кресел, нужно было зайти за кулисы до окончания представления, чтобы точно не упустить подозреваемого. Всё проходит очень быстро, спокойно и молчаливо. Когда тот понимает, что его окружили, то даже не сопротивляется, а просто следует в машину. Однако сегодня короткого рабочего дня ожидать никак не стоило, после задержания, свидетеля увели к следователю, а оперский состав остался дожидаться результатов допроса, чтобы, в случае чего, быстро среагировать. Нравилось это, мало кому, даже Дмитрий выглядел недовольным, но из-за своего положения был обязан подавлять негодование в остальных. — Концерт был неплохим, – в напряжённой молчаливой обстановке вдруг сказал Паша. Дмитрий чуть улыбнулся, а Миша согласно кивнул. Юра же закрыл глаза, словно очень хотел спать, и в первую выпавшую свободную минуту собирался уснуть, однако на него это было совсем не похоже. За последние недели две все успели привыкнуть к его странному поведению, и больше ничего не пытались спрашивать, только следили, чтобы тот не сделал ничего излишне дурного, но пока, насчастье, случая не выдавалось. — Может чаю? – предложил Миша. Допрос затягивался, или так просто казалось из-за усталости. Сидеть на месте в полной готовности было одним из самых худших моментов работы. Нужно было либо действовать, размышлять, либо сидеть спокойно дома, отдыхать, совмещать же эти вещи ощущалось неправильным. Сосредоточиться было не на чем, а спать хотелось очень. — А то вон, Юрий Иванович, сейчас уснёт, – указанный опер продолжал сидеть с закрытыми глазами и не изменил своего положения даже после слов Миши. — Я не сплю, – коротко отвечает и медленно приоткрывает глаза. Следователь наконец-то зовёт их в кабинет, чтобы они увели мужчину. "Порадовать нечем, нужны проверки по его словам, но ничего срочного", – кто-то выдыхает от этих слов, а кто-то, наоборот, напрягается. Дело не раскрыто, опять новые проверки, но сегодня можно было пойти спать домой. Они уводят его в камеру временного пребывания, в которую сажали максимум на несколько суток, а то и вовсе на пару часов, и начинают расходиться. — Я на сутках, – говорит Юра, ловя на себе непонимающий взгляд. — На каких сутках? Ты же уснёшь сейчас, – вполне честно и недовольно добавляет Шибанов. — Не усну, чай выпью или кофе. — Точно? — Да. Миша отворачивается наполовину и продолжает недоверчиво смотреть, не зная, согласиться и уйти или поспорить ещё. — Что ты от меня хочешь? Я не могу никуда уйти, у меня устав. — Ладно, спокойной ночи, – он подходит, чтобы на прощание пожать руки и обняться, и всё-таки решает оставить ситуацию как есть. — Завтра увидимся. Он уходит, оставляя Юру практически одного караулить сохранность канцелярии и, отчасти, невезучих ребят, сидящих в камерах. Брагин ещё минуты две стоит, продолжая смотреть в сторону, куда ушёл Миша, просто зависнув от всё того же недостатка сна и усталости. Поймав себя на этом, он очень медленно моргает, вздыхает и разворачивается, собираясь вернуться в кабинет. — У вас сложный день, юноша? – сначала он подумал, что послышалось, но нет, тот мужик, которого они только что закрыли, решил с ним завести беседу, перед этим молчаливо наблюдая за потерянным поведением опера. — Вас это не касается, – Юра останавливается на пару секунд, сбитый с намеченного пути этими словами. — Понимаю, просто подумал, что странно: я за решеткой, вы на свободе, но грустно нам обоим. — Молчите лучше, – он снова вздыхает и выходит из помещения. Да, повёл себя грубо, но болела голова и вовсе не хотелось выслушивать философию интеллигентного преступника, вовсе не похожего на убийцу. Кто вообще был похож? Главное, что у следователя были на него доказательства, остальное не так важно. Юра возвращается в кабинет и, как и хотел, наливает себе чай или кофе. После садится за стол и достает колоду карт, которую недавно отобрал у таких же пробных заключённых. По правилам было нельзя, вот и забрал, а ещё просто захотелось. Те играли в наглую и не воспринимали его вежливые просьбы прекратить. Пришлось один раз тоже сыграть, а после под видом тасовки забрать себе. Он берет две карты и складывает их домиком. Такая простая деятельность не давала вырубиться и сохраняла концентрацию. Через пару минут он открывает окно, с улицы дул холодный воздух, и в таком состоянии спать хотелось ещё меньше. Где-то через час домик достиг третьего этажа, который стал окончательным. В окна подул ветер, тут же разрушивший всю работу. Однако сильной досады это не принесло, и так не собирался продолжать. Юра сложил разлетевшиеся карты в стопку и аккуратно положил их на край стола. После достал из выдвижного ящика материалы дела, по которому сегодня и ловили бедолагу. Хотя бедолагой его назвать было сложно, всё-таки тот был подозреваемым в убийстве и краже. Вроде даже нескольких. За чтением дела Юра несколько раз зевал и случайно пропускал строчки, но, на удивление, дело всё равно завладело его вниманием и даже взбодрило. Было похоже на игру в детектива, он никогда не вдавался в подробности, почему их просят кого-то задержать, а просто выполнял задание. Их посвящали только в какие-то обязательные вещи, или же доносили информацию постфактум, но почти никогда не вели по всему делу от А до Я. Сейчас же он словно сам шёл от двух украденных шахматных досок, до этого бедолаги из филармонии. Однако связь под конец не улавливалась. Юра перелистнул пару страниц обратно, чтобы прочитать ещё раз, и вернулся в конец. Конечно, оспаривать работу более профессионального и высшего по званию следователя, он бы не стал. Но в голове теперь вертелась мысль, как он мог бы помочь. Тот мужик, которого они сегодня задержали, не был окончательной целью, это и так было понятно. Но тот, кого они искали, был очень близок. Юра посмотрел на время, часы еле доходили до половины пятого утра, за окном совсем понемногу сходили сумерки, только намекая на рассвет. Нужно было дождаться начала следующего рабочего дня и... сходить к следователю? Возможно нужно было сначала обсудить свои мысли с друзьями, но особого смысла в этом он не видел, однако и сразу к следаку идти опасался. Казалось, что тот пошлёт, только увидев его, так грозно он выглядел. До утра найти себе место было трудно, он то снова перечитывал дело, то просто слонялся из угла в угол, хотел даже снова пойти к этому преступнику. Следак приходил в восемь тридцать, ещё немного подождав, Юра пошёл к тому как раз к этому времени, надеясь, что тот не опоздает. На счастье, тот был уже в своем кабинете, Юра постучался и, чуть задержав дыхание, открыл дверь. Как он и ожидал, сначала тот не питал симпатий к молодому оперу и слушал его вполуха, но позже обратил внимание, прислушиваясь к словам. — Да и вправду, – следак забрал дело в свои руки. Ответил он без особого энтузиазма, словно просто нашел ошибку в уравнении. — Есть смысл. Они ещё с пару минут сидели в тишине, следователь думал о версии Юры, вдруг оказавшейся, хоть и на первый взгляд глупой, но вполне логичной. Юра продолжал переживать, не каждый день он предлагал отпустить подозреваемого, тем более так настойчиво, с личной явкой. Через несколько минут следователь просто закрывает дело и отпускает опера, не говоря о своем решении. Больше выглядело как "да", но на безэмоциональном лице понять было невозможно. Юра кивает и уходит, спорить точно бы не стал, да и спать хотелось очень. Он разминулся с коллегами всего на пару минут: сам на остановку, собирая последние силы, чтобы не уснуть в автобусе, а те в отдел, на новый рабочий день. Реакция следователя была двойственной, тот хотя бы не назвал его придурком и не послал, но, с другой стороны, и не дал никакого ответа, из-за чего оставалось волнение от ожидания решения. Неприятное чувство неопределенности покинуло его, как только он добрался до заслуженного сна, но вернулась скоро после пробуждения. Промаявшись оставшееся время, результаты своих действий он узнал только на следующий день, когда снова пришел на работу. Зайдя в кабинет, он увидел своих друзей уже на месте, в радостном настроении. — В чём праздник? — Наш следак с ума сошел, отпустил гитариста, которого мы вчера взяли, – ответил Паша. — Ага, только не гитариста, а контрабандиста, – добавил Миша и сам рассмеялся со своей шутки. Юра продолжал глупо стоять в дверях, не понимая причин такой радости. — Так он его отпустил, а тот через час сам вернулся, с поличным, – дорассказал Паша, пока Миша продолжал довольствоваться своим остроумием. — С другом! Юра улыбнулся нелепой истории и, промолчав, прошёл к своему столу.